– Разумеется, знала, – невозмутимо продолжила Сесиль. – Но, на мой взгляд, это не имеет никакого отношения к тому вопросу, какой мы сейчас обсуждаем. Не сомневаюсь, что его убили. Сначала я подозревала этих людей, – леди О’Каллаган сделала едва заметный жест в сторону аккуратной стопки конвертов на столе, – но теперь выяснила, что его окружали враги пострашнее. – Она накрыла ладонью лежащие на коленях письма. – Его убили. Возможно, эта медицинская сестра или сэр Джон Филиппс. Или вдвоем, сговорившись. Я требую расследования.
– Расследования! Сомневаюсь, чтобы вам его разрешили.
– К кому следует обратиться?
– Обычный человек не может дать указание начать расследование, – уклончиво ответил секретарь.
– А кто может, мистер Джеймсон?
– Районный коронер.
– Или полиция?
Рональд поморщился.
– Полагаю, да.
– Хорошо. Спасибо, мистер Джеймсон.
Рональд поднялся и в полном замешательстве по-спешил в парламент.
А леди О’Каллаган тем временем прижала небольшую стопку писем нефритовым пресс-папье и открыла телефонный справочник. Нужный ей номер был напечатан крупным шрифтом на первой странице. Ей ответили немедленно, как только она его набрала.
– Это Нью-Скотленд-Ярд? – Ее голос прозвучал безмятежным фальцетом. – Говорит леди О’Каллаган. Моим мужем был сэр Дерек О’Каллаган, покойный министр внутренних дел. Я хочу поговорить с кем-нибудь из начальства по поводу его смерти. Нет, не по телефону. Может, кто-нибудь приедет ко мне? Немедленно. Благодарю вас.
Сесиль положила трубку и откинулась на спинку кресла. Затем позвонила Нэшу. Тот явился. В трауре он напоминал головку сыра «Стилтон».
– Нэш, – начала она, – через десять минут к нам прибудет полицейский чин из Скотленд-Ярда. Это по поводу предстоящих похорон. Я хочу поговорить с ним. Если в это время придет мисс О’Каллаган, скажите, что я не могу ее видеть. Когда полицейский явится, проводите его сюда.
– Слушаюсь, миледи, – тихо произнес дворецкий и удалился.
А Сесиль О’Каллаган перешла в комнату, где лежал ее муж, дожидаясь своего последнего путешествия по Уайтхоллу. У гроба маленькими золотыми плюмажами у головы и в ногах покойного трепетали огоньки свечей. Большая комната была богато украшена цветами. Пахло как на тропическом острове, хотя в комнате царил леденящий холод. Поодаль от гроба стояла на коленях монахиня из церкви, где О’Каллаганы были прихожанами.
На мгновение вдова опустилась на колени, небрежным движением перекрестилась, затем поднялась и посмотрела на мужа.
Дерек О’Каллаган выглядел впечатляюще: густые брови, черные волосы, крупный нос подчеркивали бледность его лица. Чопорно сложенные крест-накрест руки покорно прижимали распятие к крутому изгибу груди. Жена, почти такая же бледная, как и муж, смотрела на покойного. Никто бы не догадался, о чем она думает. Она просто смотрела на мертвое лицо. Где-то в отдалении открылась и закрылась дверь. Сесиль отвернулась от гроба и вышла из комнаты.
В холле Нэш мрачно принимал шляпу и зонт у высокого, крепко сложенного мужчины.
– Инспектор Фокс, миледи.
– Извольте пройти сюда.
Она провела полицейского в кабинет. Нэш успел развести в камине огонь, и Сесиль протянула к теплу свои тонкие пальцы.
– Присаживайтесь. – Они устроились друг против друга, и инспектор Фокс ждал с почтительным вниманием. – Я пригласила вас сюда, поскольку считаю, что моего мужа убили.
Фокс некоторое время грузно и неподвижно сидел молча и мрачно смотрел перед собой.
– Печально слышать, леди О’Каллаган, – наконец произнес он. – Звучит серьезно.
По части сдержанности Сесиль явно нашла себе достойного собеседника.
– Разумеется. Я бы не вызвала вас, если бы не имела вещественных доказательств, которые готова предъявить. Полагаю, полиция осведомлена о деятельности людей, на борьбу с которыми направлен законопроект моего мужа против анархизма?
– Нам о них многое известно.
– Муж получал много писем с угрозами, которые, как мы полагали, приходили от этих людей. Я хотела, чтобы он показывал письма полиции, но он отказывался.
– Мы знаем об этом из другого источника, – заметил Фокс.
– Вероятно, от премьер-министра?
Полицейский спокойно посмотрел на нее и промолчал.
– Письма здесь, – продолжила леди О’Каллаган после паузы. – Я желала бы, чтобы вы их прочитали. – Она взяла бумаги со стола и протянула полицейскому.
Тот извлек из внутреннего кармана очечник и надел очки в золотой оправе. В них он выглядел очень солидно. И так же солидно читал письма, аккуратно кладя их одно поверх другого. Закончив последнее, сложил вместе свои огромные ладони и произнес:
– Да, они обычно пишут нечто подобное.
– А теперь прочитайте вот это. – Она протянула ему письма от Джона Филиппса и Джейн Харден.
Полицейский прочитал их так же внимательно.
– Сэр Джон Филиппс – тот самый хирург, который оперировал моего мужа. Второе письмо, как я понимаю, от медицинской сестры из его больницы.
– Вот как? – вежливо отозвался Фокс.
– У моего мужа развился перитонит, но, по моему мнению, он скончался от отравления.
– И это мнение сложилось у вас благодаря письмам? Этим двум или другим?
– Не знаю. Однако склонна считать личные письма более весомыми. Их авторы явно угрожали жизни мужа.
– Да, выражения весьма недоброжелательные.
– Я хочу, чтобы было проведено расследование.
– Понятно, – кивнул Фокс. – Должен вам сказать, леди О’Каллаган, что это очень серьезное дело.
На щеках Сесиль появился легкий румянец. Другая на ее месте скорее всего завизжала бы, а эта лишь заметила:
– Разумеется, серьезное.
– Поймите: прежде чем будет отдан приказ на проведение расследования, коронер, который и отдает такие приказы, захочет кое в чем убедиться. Как обстоят дела со свидетельством о смерти?
– Что вы имеете в виду?
– Оно подписано?
– Да.
– Сэром Джоном Филиппсом?
– Не знаю. Вероятно. Хотя не исключено, что его подписал ассистирующий хирург мистер Томс.
– Так. Проанализируем ситуацию: мистер Томс – известный хирург, сэр Дерек – влиятельный пациент. Мистер Томс, прежде чем поставить подпись на свидетельстве о смерти, обязательно предпринял бы все предосторожности. Полагаю, коронер посчитает данный документ достаточным.
– А как же угрозы? Не сомневаюсь, что мужа убили! Я требую расследования.
Фокс задумчиво посмотрел на огонь.
– Возможно, вы пожелаете, чтобы я сам позвонил коронеру и изложил суть дела?
– Конечно, если вы возьметесь.
– Было бы лучше, если бы вы могли сообщить, кто точно подписал свидетельство о смерти.
– Это должен знать секретарь мужа, мистер Джеймсон. На три часа у него назначена встреча с премьер-министром.
– Сейчас без пятнадцати четыре.
– Я позвоню ему в парламент, – сказала Сесиль и принялась набирать номер.
Ей потребовалось время, чтобы разыскать Рональда и задать ему вопрос.
– Это был Томс? – спросила она в трубку. Ответ секретаря явственно прозвучал в комнате. – Спасибо. Вы обсудили это дело? Ясно. Нет, полагаю, что не надо, мистер Джеймсон. Я напрямую связалась с полицией.
Леди О’Каллаган повесила трубку и сообщила Фоксу, что свидетельство о смерти подписал Томс.
Полицейский позвонил коронеру и долго, приглушенно с ним разговаривал. Коронер что-то отвечал, и его голос звучал взволнованно. Леди О’Каллаган внимательно слушала и барабанила пальцами по ручке кресла – жест для нее прежде немыслимый. Наконец Фокс разъединился.
– Все, как я и предполагал. Он говорит, что не может вмешиваться.
– Следовательно, мне придется обращаться напрямую к премьер-министру.
– Я бы не стал этого делать, леди О’Каллаган. Во всяком случае, пока, – посоветовал Фокс. – Если позволите, я переговорю со своим начальником, старшим инспектором уголовной полиции Аллейном.
– Аллейном? Мне кажется, я о нем что-то слышала. Он ведь… – Сесиль О’Каллаган чуть не допустила промах и не сказала: «Он джентльмен». Видимо, действительно так разволновалась, что была на грани подобной оплошности.
Инспектор Фокс ответил просто:
– Да, он довольно известен. Высокообразованный человек. Я бы сказал так: не похож на меня.
Щеки Сесиль опять порозовели.
– Я благодарна вам за хлопоты, – произнесла она.
– Это наша работа, – ответил инспектор Фокс. – А теперь, леди О’Каллаган, извините меня, я должен идти. Немедленно переговорю со своим начальником и, если позволите, покажу ему письма.
– Показывайте.
– Благодарю. Всего хорошего.
– Не хотите ли что-нибудь выпить, перед тем как уйдете?
– Нет, спасибо. Вы очень любезны. – Детектив подошел к двери, обернулся и слегка поклонился. – Позвольте выразить вам мои соболезнования. Это большая потеря для нашей страны.
– Спасибо.
– Всего доброго, леди О’Каллаган.
– Всего доброго, инспектор.
Старший инспектор уголовной полиции Аллейн
– Всего доброго, инспектор.
Старший инспектор уголовной полиции Аллейн
Пятница, двенадцатое. День и вечер
– Привет, Братец Лис, – произнес Аллейн, оторвав взгляд от стола. – Куда это вас носило в вашем новом котелке?
– Ходил в гости к Снежной королеве, – ответил инспектор, проявив неожиданную фантазию. – Только имейте в виду: если я сказал «Снежная королева», то не имел в виду кокаин.
– Да ну? А что же вы имели в виду? Садитесь, покурите. Вы, кажется, взволнованы?
– Так и есть. – Инспектор посерьезнел, достал и прочистил трубку и важно посмотрел на начальника: – Я навещал жену покойного министра внутренних дел.
– Вот как? А вы делаете успехи.
– Понимаете, шеф, она утверждает, что это убийство.
– Убийство кого?
– Сэра Дерека О’Каллагана.
Аллейн положил трубку на стол и медленно повернулся на стуле.
– Надо же! – Бровь старшего инспектора взлетела на невероятную высоту, а уголок губ пополз куда-то в сторону, отчего его красивое лицо приобрело надменно-озорное выражение. – Что она за женщина?
– Эдакая замороженная леди, – ответствовал Фокс. – В общем, Снежная королева. Отнюдь не истеричка, если вас это интересует.
– Она из Крысбонов. Все Крысбоны отличаются холодностью. Я учился в школе с ее братом, и того, конечно, прозвали Крысомором. Ничего, что я говорю, как мистер Сплетник? Неприветливый был парнишка. Ладно, выкладывайте все от начала до конца.
Фокс рассказал, что ему удалось выяснить, задержавшись подробнее на письмах.
– Понятно, – буркнул Аллейн. – Она настаивает на расследовании?
– Да. И если мы ничего не предпримем, то дойдет до премьер-министра. Он ведь ваш приятель, сэр?
– Да, знаком я с этим стариканом. Недели две назад он вызывал меня по другому поводу, и мы имели беседу в духе Оппенгейма об этих самых террористах. Премьер-министр был очень обеспокоен и интересовался моим мнением: не грозит ли О’Каллагану опасность, если он будет продвигать своей законопроект. В подобных случаях ничего нельзя утверждать. Я ему так и ответил. Всегда может найтись какой-нибудь подающий надежды молодой коммунист, который подсунет бомбу. Хотя, честно говоря, я сомневался. Да, они время от времени безобразничают и доставляют много неприятностей, но я не верю, чтобы британские анархисты были убийцами. Анархисты! Слово-то какое vieux jeu [1] .
– Это, наверное, французский?
– Угадали, Фокс. Я всегда говорил, что у вас способность к языкам.
– Занимаюсь самообучением с помощью граммофона. И все же, сэр, террористы не шутка.
– Разумеется. Пээм [2] , как его называют, считал, что О’Каллагану требуется полицейская защита. И я с ним соглашался. Но больше ничего не мог поделать. О’Каллаган несерьезно относился к угрозам. И мы, как ты знаешь, ненавязчиво присматривали за ним. В тот день, когда заседал кабинет министров, чтобы решить вопрос о представлении законопроекта, я сам отправился на Даунинг-стрит. Мне стало известно, что туда собирается этот несносный Николас Какаров, и я действительно заметил его поблизости на улице. Вырядился самым смехотворным образом – кажется, фотографом – и удрал со всеми своими инфракрасными излучателями, как только увидел меня. А я взял такси и поехал за О’Каллаганом до самого его дома. Был момент, когда мы остановились бок о бок. Он включил в салоне машины свет, а я повторил приветствие.
– Его слуги надежны? – спросил Фокс.
– О да, этим мы занимались, но, разумеется, не могли добиться многого без разрешения О’Каллагана или без его ведома.
– Конечно. Думаю, ее светлость подозревает хирурга или девчонку.
– «Хирург или девчонка», подходит для названия кино. Сэр Джон Филиппс – способный врач и умеет управляться со скальпелем. Она считает, что он резанул не там, где надо, потому что О’Каллаган связался с его приятельницей?
– Она уверена, что сэра Дерека отравили. Во всяком случае, ее мысль такова, хотя в письмах – никакой ясности.
– Письма при вас?
– Да, вот они.
Аллейн внимательно прочитал послания.
– Знаете, Фокс, сотни людей сочиняют подобные письма, однако не собираются никого убивать.
– То же самое я пытался внушить и ей!
– Бедолага Фокс. Найдите-ка мне статью о его смерти.
Инспектор извлек из кармана газету.
– Захватил с собой.
– Вы ни о чем не забываете. Значит, он умер через час после окончания операции. Анестезиолог проявлял беспокойство, перитонит, перфоративный абсцесс, «не хотел устраняться от грандиозного дела», явно запустил свой живот. Все достаточно логично, и тем не менее… – Аллейн задумчиво потянул кончик своего аристократического носа. – Боже, – тоскливо заключил он, – придется идти встречаться с леди.
На лице Фокса отразилось облегчение.
– Если в этом деле есть что-то реальное, это будет громкое расследование. Как вы называете подобные случаи? – Он, смущаясь, произнес французские слова: – Cause celebre [3] .
– Именно так, – кивнул Аллейн, который, подшучивая над кем-нибудь, никогда не перегибал палку. – Интересно, примет она меня сегодня вечером?
– Не сомневаюсь, сэр.
– Сейчас справлюсь. – Он позвонил на Кэтрин-стрит. – Это дом леди О’Каллаган? Я говорю с ее дворецким? Старший инспектор Аллейн из Скотленд-Ярда. Будьте любезны, спросите у ее светлости, не сможет ли она принять меня сегодня вечером в любое удобное для нее время. Совершенно верно, инспектор Аллейн. Благодарю вас.
В ожидании ответа он рассеянно смотрел на Фокса.
– В девять часов. Большое спасибо. – Аллейн положил трубку. – Влип на свою голову.
Когда Фокс ушел, старший инспектор сидел и минут двадцать смотрел на стену перед собой. Затем по-звонил полицейскому хирургу и какое-то время расспрашивал его об аппендицитах, перитонитах и наркозе. Потом отправился к себе в квартиру на Ковентри-стрит, принял ванну, переоделся в смокинг и прочитал первую сцену из «Гамлета», к которой был неравнодушен. Было лишь без двадцати девять, и он решил пройтись до Кэтрин-стрит пешком. Слуга Василий подал ему пальто.
– Василий, – спросил старший инспектор, – ты все еще видишься со своими пользующимися дурной репутацией приятелями из этого вашего пансоветского братства?
– Нет, сэр. Я уже не тот старый глупый мошенник. Стал совершеннейшим скромником.
– Очень на это надеюсь, старый осел. Кстати, до тебя не доходили какие-нибудь слухи о Николасе Какарове?
Василий широко перекрестился справа налево.
– Боже, спаси и помилуй! Он из них самый плохой, – с жаром заявил он. – Нехороший малый. До Советов он был еще молодым, но уже тогда его нельзя было назвать кон-сер-ватором. После Советов постарел и постоянно замышлял что-то дурное. Советы нравились ему не больше Романовых. Случалось, он убивал начальников, и так всех допек в России, что ему пришлось сматываться в Англию.
– Где ему, как полагается, оказали сердечный прием. Я все это знаю, Василий. Спасибо. Не дожидайся меня. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сэр. – Слуга дотронулся до рукава Аллейна. – Пожалуйста, сэр, не связывайтесь с Николаем Алексеевичем. Он очень плохой человек.
– Тебе лучше знать, – легкомысленно отозвался Аллейн и, усмехнувшись, вышел из дома.
На Кэтрин-стрит Нэш впустил инспектора в дом и уставился на него словно разъяренный сыч. В голове дворецкого укрепился стереотип некоей социальной лестницы, на которой, как он решил, полицейские всех рангов стоят на одной ступени с настройщиками роялей. Аллейн ни по костюму, ни по манерам никак не вписывался в эту классификацию. Как бы Нэш ни противился, пришлось смириться.
– Я к леди О’Каллаган.
– Ее светлость вас ждет, сэр.
Аллейн отдал дворецкому шляпу и зонт. Тот поблагодарил и направился в сторону кабинета. Старший инспектор последовал за ним. Нэш отворил дверь.
– Мистер Аллейн, миледи! – объявил он, явно считая, что унизительное звание гостя лучше опустить.
Сесиль О’Каллаган сидела у камина в кресле мужа. Когда появился Аллейн, она поднялась и холодно по-смотрела на него.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – произнес старший инспектор. – Мне чрезвычайно неудобно вас беспокоить. – И подумал: «Черт возьми! Как же она похожа на Крысомора!»
– Я сама искала с вами встречи. Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли так быстро.
– Пустяки. – Это было отменно любезное вступление к сюжету об убийстве.
– Присаживайтесь. Полагаю, тот человек, который приходил сюда днем, сообщил вам, по какой причине я решила обратиться в полицию?
– Инспектор Фокс предоставил мне полный отчет о разговоре с вами.
– Хорошо. Я полагаю, что моего мужа убили – вероятно, отравили.
– Сочувствую, что вдобавок к своему горю вам приходится страдать от подобных подозрений, – сказал Аллейн, подумав: «Сколько еще времени мы будем друг перед другом витийствовать?»
– Благодарю. Вы согласны, что обстоятельства требуют расследования?
– Мне хотелось бы узнать немного больше. Письма я прочитал.