– Понятия не имею.
– А я точно знаю, что вывозил он копию Клода Жибера «Бассейн в гареме». Оттого и замалевал гусями.
– Ну надо же! – присвистнул Гарик. – Тогда все сходится.
– Ты слушай дальше. Это Аристархов думал, что у него – копия. А на самом деле у него была самая настоящая картина.
Гарик залпом выпил дрянной кофе и поставил чашку на стол.
– Ну, Надежда, удивила! Рассказывай подробно, что ты знаешь про украденную картину.
– Подробно не могу, – честно предупредила Надежда. – В общем, картину, как ты понимаешь, сперла не я. Больше мне делать нечего. Украли ее дети, подростки то есть, парень из вредности, а девочка не смогла его удержать. Если в полицию идти – ведь посадят? А мне ее, девочку, жалко, так и получилось, что я замешана в уголовном деле.
– Ну и как же они ее сперли?
– Так и сперли: вошли в те залы, что шнурочком отгорожены, пока музейные тетки за другими следили, парень вырезал картину и спрятал ее под рубашку.
Гарик расспросил, каким образом удалось вынести картину, и откинулся на спинку стула:
– Всегда знал, что в Эрмитаже бардак!
– Короче, мы решили картину вернуть в Эрмитаж, но побоялись туда открыто идти. И решили подбросить ее в Академию художеств – там народ грамотный, сразу определят, что за картина перед ними.
– Погоди, дальше сам догадаюсь! Значит, вы не нашли никого приличнее профессора Аристархова. А он увидел картину и подумал, что это копия, для него сделанная, так?
– Ну, так… Путаница вышла.
– А у Митьки как картину отобрали?
– Тихонько подменили. – Надежда не удержалась и рассказала в подробностях, каким образом они подменили картину в аэропорту.
– Он даже ничего не заметил! И таможню прошел, как миленький, никто его ни о чем не спросил. Теперь у меня к тебе просьба, научи, как в Эрмитаж этих гусей вернуть, то есть не гусей, а Клода Жибера.
Гарик не ответил, он внимательно рассматривал холст, сначала с изнанки, а потом – с лицевой стороны.
– Гарик, помоги! Нет у тебя там никаких знакомых?
– Что? – он очнулся от глубокой задумчивости. – В Эрмитаж, говоришь? Знакомые у меня там есть, но не могу же я их впутывать. А подбросить картину проще простого: сдай пакет в гардероб. А потом забудешь взять. Полежит он несколько дней, потом спохватятся, раскроют – и найдут картину.
– Гениально! – восхитилась Надежда. – А ее точно найдут?
– Со временем – непременно, – обнадежил Гарик.
– Как это я раньше не догадалась? Тогда можно было бы и в академию не ходить, и никакой подмены бы не было.
– Это уж точно, – снова Гарик внимательно оглядел холст.
Если бы Надежда не была в таком приподнятом настроении от удачно проведенной операции с картиной, она непременно заметила бы, что Гарик выглядит каким-то задумчивым. Но, во-первых, как уже говорилось, Надежду распирала гордость от содеянного, то есть она поддалась обычной женской суетности – вот, мол, как все мне удается! А во-вторых, Гарик в последнее время много жил за границей, виделись они с Надеждой редко, и она не смогла определить по внешнему его виду, что ее собеседника что-то беспокоит.
Гарик предложил свою помощь, но Надежда сказала, что в Эрмитаже она справится сама. Точнее, она взяла в помощь Лену.
Все прошло как по маслу. В Эрмитаже в последний день каникул царило обычное столпотворение, никто не обратил внимания на женщину средних лет с дочерью или племянницей. Надежда пришла в обычной одежде, Лена тоже не использовала ни париков, ни грима. Сняв пальто и усадив Лену на лавочке под зеркалом, Надежда, оглянувшись по сторонам, достала из пакета все ту же куртку, в которой она ездила на дачу, а теперь решила пожертвовать ею во имя картины. Она подошла к гардеробщице с курткой и с большим полиэтиленовым пакетом, набитым бумагой, внутри которой был спрятан футляр с картиной. Просительно улыбаясь, она попросила оставить пакет. Гардеробщица не возражала, ничего не показалось ей подозрительным: женщина из провинции приехала в наш город на экскурсию. Нужно и музеи посетить, и по магазинам побегать.
Надежда взяла два номерка и походила немного: зашла в туалет, причесалась перед зеркалом, прочитала объявления и даже поднялась к кассам. Когда, по ее подсчетам, все те люди, которые случайно могли заметить, что она сдала куртку, а потом снова надевает пальто, ушли из гардероба, Надежда подошла к Лене, спокойно оделась, и они вышли, не торопясь – мама с дочерью посетили Эрмитаж.
– Ну, вот и все! – Надежда вдохнула свежий весенний воздух. – Все, что могли, мы сделали, теперь нужно подождать, когда картину обнаружат, а потом уж верно по телевизору сообщат, что нашли украденную картину. Так мы все узнаем.
Лена взяла ее под руку и заглянула в глаза.
– Ох, Надежда Николаевна, просто гора с плеч! Спасибо вам, что помогли…
– Подожди благодарить, пока точно не узнаем, что все в порядке, – остановила ее суеверная Надежда, и оказалась права.
* * *Гоша Фиолетов озабоченно шел по улице, как вдруг его чуть не сбила с ног выскочившая из магазина девица. Магазин был небольшой, но дорогой, Гоша такие не посещал – не по карману было. В руках у девицы был пакет, который она выронила прямо в лужу.
– Послушайте, вы бы смотрели получше, куда идете! – начала она, но вдруг остановилась:
– Вы?
Гоша вгляделся внимательнее и тоже ее узнал: это была Женя.
– Здравствуйте, – пробормотал Гоша.
– Здравствуйте, Гоша, вы меня узнали? – радостно проговорила Женя.
Гоша хотел сказать, что узнать ее трудно, потому что в прошлый раз они виделись в бане, и там на Жене ничего не было, кроме купальной простыни, и ту она со временем сняла. Теперь же на Жене была надета кожаная курточка сиреневого цвета, отороченная непонятным мехом, и короткая черная юбка. Гошина старинная приятельница Лика, недавно вернувшаяся из Парижа, сказала, что сиреневый цвет сейчас очень моден, и что витрины парижских магазинов переливаются всеми возможными сиреневыми оттенками. Хоть на улице сегодня было солнечно, все же конец марта – скорее зима, чем весна. Долго ходить в таком прикиде по улицам Жене, несомненно, холодно, но, возможно, ее кто-то привез на автомобиле.
Они подняли пакет из лужи, и Гоша пожертвовал своим носовым платком, чтобы его обтереть.
– Как поживаете? – Женя взяла его под руку, и пошла, приноравливаясь к его шагу. – Вы не торопитесь?
Гоша вообще-то не то чтобы торопился, но дела у него были. Но Женя так радостно улыбалась, что он решил немного прогуляться и поболтать с ней, тем более что все встречные мужчины оглядывали ее стройную фигурку с интересом, а Гошу – с завистью. Женя болтала о всяких пустяках, весело смеясь.
«Интересно, мы же с ней были на «ты», – думал Гоша по пути. – Зачем она делает вид, что познакомились мы на светском рауте, а не в бане. Выглядит она отлично, но не зря кто-то сказал, что в наше время самые красивые девушки – проститутки. И эта встреча, вроде бы случайная… Сразу же видно, что все нарочно подстроено, как в кино… Но не могу же я прямо сказать, что, мол, знай свое место».
Гоша смутно помнил то, что произошло тогда в бане, воспоминания заволокло разноцветным теплым туманом.
Женя между тем поежилась.
– Что-то прохладно сегодня.
– Зайдем в кафе, погреемся, – правильно понял ее жест Гоша.
Кафе называлось «Изысканный жираф», интерьер был оформлен в стиле модерн. Они взяли кофе, что-то сладкое и по рюмке коньяку. Женя с любопытством осматривалась по сторонам.
– Я никогда здесь не была, тут очень уютно.
Гоша подавил сильнейшее желание прямо спросить, какого черта ей от него нужно.
– Ты нервничаешь? – вдруг спросила Женя, накрыв его руку своей маленькой смуглой ладонью. – У тебя неприятности?
– Да нет, просто дела. – Гоша пожал плечами.
С этой девицей нужно держать ухо востро – ишь как чувствует настроение. Хотя, если ее подослали, она в курсе его дел и знает, что он нервничает. Но зачем Муса подсунул ему Женю? Гоша же знает, что она – девчонка Мусы. А может, он просто воображает невесть что, и встреча действительно произошла случайно? Но тогда зачем ей нужен он, нищий сотрудник Эрмитажа? Денег с него Женя не получит, у него их просто нет.
Прошло полчаса, Женя не делала попытки уйти.
«Если она даст понять, что хочет встретиться еще, значит, ей точно от меня что-то нужно, – подумал Гоша. – Сделаем проверочку».
Он поглядел на часы, ахнул и сказал:
– Женечка, это, конечно, хамство, но у меня через двадцать минут важная встреча. Очень важная! Так что я вынужден тебя покинуть…
– Ну и ну! – усмехнулась Женя. – Я-то думала, так поступают только «деловые люди», а ты-то вроде интеллигентный человек, почти профессор… Поматросил и бросил. Ну, бог с тобой! Я была о тебе лучшего мнения, но не смею задерживать!
Гоша расплатился, они вышли. Женя помахала ручкой. А когда Гоша уже собирался уходить, она вдруг провела рукой по его щеке и спросила тихим низким голосом:
– Но ведь мы еще увидимся? Ты ведь этого хочешь?
Ее голос так ясно напомнил Гоше о случившемся в бане, что даже уши заложило, и перед глазами поплыл разноцветный туман.
– Позвони мне. – Он сунул в руку девушки визитку, затем посигналил проезжавшему частнику и уехал. Оставшись одна, Женя стерла с лица надоевшую улыбку и задумчиво пошла в сторону метро.
* * *Гоша Фиолетов четвертый раз позвонил в дверь квартиры Джека Шмыгуна и собрался уже уходить ни с чем, когда за дверью послышалось движение, лязгнул замок и в приоткрывшемся проеме показалась всклокоченная физиономия Джека.
– Ты что – еще в постели? – удивленно спросил Гоша, увидев голые волосатые ноги Шмыгуна и плотно запахнутый полосатый махровый халат.
– Да я тут… у меня… сам понимаешь… – Джек оглянулся через плечо. – А что у тебя?
– Ну, не можем же мы на лестнице разговаривать! – недовольно буркнул Гоша.
– Ну ладно, заходи. – Джек посторонился. – Только проходи на кухню… А то, понимаешь… У меня там кровать не застелена.
– Ладно, как скажешь. – Гоша прошел на кухню, сел в угол и уставился на нервного и растрепанного Джека.
– Тебе кофе налить? – суетился Шмыгун.
– Ладно, давай кофе.
– В чем дело-то? – снова спросил Шмыгун, заправив кофеварку.
– Слушай, Джек, я тебе ясно сказал: никаких наездов!
– Ну а разве что-нибудь было? Муса мне обещал…
– Девчонку ко мне, скажешь, не вы приставили?
– Какую девчонку? – недоумение Джека выглядело весьма достоверно.
– Какую-какую. Тебе лучше знать – какую! – раздраженно сказал Гоша. – Нечего тут невинность изображать!
– Гоша, клянусь, я об этом ничего не знаю, от тебя первый раз слышу…
Прервав его оправдания, на кухонном столе зазвонил телефон. Джек схватил трубку, послушал несколько секунд, потом торопливо сказал:
– Перезвони еще раз, я перейду к другому аппарату.
Он положил трубку, извинился перед Гошей и вышел из кухни. Почти сразу телефон снова зазвонил. Фиолетов, движимый внутренним побуждением, вскочил, оглянулся, подошел к телефону и внимательно прислушался. Телефон чуть слышно звякнул – Джек в другой комнате снял трубку параллельного аппарата. Гоша мгновенно снял трубку на своем аппарате, чтобы звонивший не расслышал второго щелчка, и поднес трубку к уху.
– Кто там у тебя? – послышался в трубке скрипучий голос Мусы.
– Ну, этот наш, из Эрмитажа.
– Профессор, что ли? Чего ему надо? Зачем он к тебе притащился? Я же тебе сказал – без необходимости с ним не встречаться, к нему – ни ногой, и он к тебе. Потом, когда его найдут, ты что – хочешь в подозреваемые попасть?
– Чур тебя! – негромко прервал его Джек. – Разве можно такое по телефону… Он пришел, потому что нервничает.
– Из-за чего?
– По телефону не могу сказать, при встрече скажу, не телефонный разговор.
– Главное, чтобы никто посторонний в это дело не влез… Не волнуйся, все будет как надо, профессор все сделает, и покупателя уболтает, и картину сам принесет – нам останется только денежки получить и подчистить все.
– Муса, не по телефону…
Гоша Фиолетов не слушал продолжения разговора. Он стоял, прижав трубку к уху, и смотрел в стенку остановившимся взглядом. До него дошел смысл услышанного по телефону. «Потом, когда его найдут… Ты что, хочешь попасть в подозреваемые…» «Потом, когда его найдут» – это о нем, о Гоше Фиолетове. Вислоусый кривоногий татарин с маленькими холодными глазками приговорил его к смерти. Приговорил спокойно и деловито, в этом нет ничего личного – это обычный бизнес. Вполне логично: делиться с ним не придется, и лишнего свидетеля не станет. Он все сделает сам: сам уговорит покупателя, сам привезет картину. Мусе останется только забрать деньги и «подчистить» потом. То есть избавиться от него, Гоши… Но это какой же наглости нужно набраться, чтобы так спокойно говорить об этом по телефону! Муса просто не может себе представить, что дело не выгорит, что интеллигентный «профессор» не пойдет, как баран на бойню. Но, однако, очень похоже, что про Женю они ничего не знают. Маловероятно, чтобы девочка действовала на свой страх и риск, кто-то за ней стоит…
Телефонный разговор закончился, Шмыгун положил трубку. Гоша, спохватившись, едва успел положить трубку на своем аппарате и сесть на прежнее место. Джек вошел на кухню, пряча глаза.
– Ну что, кофе готов, наверное? – проговорил он, доставая из сушилки две чашки.
– Да, конечно, – рассеянно ответил Гоша.
– Так что там с девчонкой? – спросил Джек.
– Какой девчонкой? – удивился Гоша. – Ты, дорогой мой, совсем зарапортовался.
– Ты же сам говорил про какую-то девчонку! – настаивал Джек.
– Да ты что, не протрезвел еще? Или болеешь? – встревожился Гоша. – Пить, дорогой Джек, нужно меньше.
– А чего тогда ты приперся? – закричал Джек.
– По тебе соскучился… Да вижу, что ты мне не рад. Сейчас вот кофе выпью и уйду, – вздохнул Гоша.
На прощание Джек пробормотал что-то невразумительное. Гоша вышел из его квартиры и пошел к автобусной остановке, поборов в себе желание оглянуться на окна – он был почти уверен, что Джек смотрит ему вслед.
Ладно, Джек, насчет девчонки мы сами разберемся.
* * *Женя позвонила на следующий день, как видно, у нее время тоже поджимало.
– Понимаешь, – фальшиво мялся Гоша по телефону, – очень хочу тебя видеть, но что-то простудился… Из дому тяжело выходить… боюсь разболеться…
– А можно я сама приду тебя навестить? – игриво проворковала Женя.
– Буду рад! – Гоша решил расставить все точки над «и».
Пусть приходит и даст понять, чего же ей от него нужно. Водить ее по ресторанам у него нет денег, а в филармонии и театре ей нечего делать.
Он все же побрился и надел чистую рубашку.
Как видно, Женя решила сразу же взять быка за рога, потому что как только Гоша увидел ее на пороге своей квартиры, он сразу же забыл все желания, кроме одного: как можно быстрее очутиться с ней в постели, и чтобы никто им не мешал.
– Подожди… – шептала Женя, – подожди… я сама…
«Вот попробуй держать с ней ухо востро, – думал Гоша, закрывая глаза. – И попробуй не потерять головы… Все-таки, что ей от меня надо? Неужели она думает, что я рассироплюсь и выложу ей все, что касается картины… ох…»
Дальше все опять заволоклось разноцветным туманом.
Гоша очнулся в блаженной истоме.
– Ласточка, – сказал он нежно, – ты замечательная.
Голос его был искренен на девяносто девять процентов. Неизвестно, почувствовала ли Женя этот один неискренний процент, но она промолчала.
Гоша же решил немного подтолкнуть Женю.
– Ты мне очень нравишься, – заворковал он. – Как бы я хотел уехать с тобой куда-нибудь далеко-далеко, в теплые края.
– И чтобы денег было много-много, – в тон ему замурлыкала Женя. – Так много, что не нужно было бы о них думать…
– Ты права, милая. – Гоша ласково взъерошил ее темные волосы. – Без денег в наше время существовать невозможно.
– Ты мне тоже очень нравишься, – продолжала Женя. – Ты выгодно отличаешься от всех, кого я знала раньше. Это несправедливо, что ты, такой умный и талантливый, вынужден прозябать на нищенскую зарплату, а эти придурки, которые даже пишут с ошибками, швыряют деньги направо и налево. Это неправильно!
«Она совершенно права, – думал Гоша. – Я и сам считаю, что это несправедливо».
– Придумай что-нибудь, ведь ты такой умный! – прошептала Женя и закусила мочку его уха.
– А может быть, я уже придумал! – шепнул Гоша в ответ. – Давай помечтаем, как наша жизнь изменится очень скоро. У меня будет много денег, и мы уедем из этой страны, где даже весной идет снег…
– Это мечты…
– А вдруг мечта превратится в реальность? – засмеялся Гоша. – Мы рождены, чтобы сказку сделать былью!
– Расскажи мне свою сказку! – попросила Женя, и Гоше показалось, что в голосе ее появился напряженный интерес.
– А вот больше вопросов не надо! – охладил он ее пыл. – Ты все узнаешь со временем. Ты останешься? – спросил он чуть погодя, ожидая, что она откажется, потому что ему хотелось поразмыслить спокойно на досуге.
– Н-нет, я, пожалуй пойду, – протянула она неуверенно. – Но мы обязательно увидимся завтра.
Женя встала и направилась в ванную. Дождавшись, пока из ванной послышится шум льющейся воды, Гоша тихонько набрал знакомый номер.
* * *– Шота! – торопливо заговорил Гоша, как только услышал в трубке голос своего друга. – Не перебивай меня и ни о чем не спрашивай, я потом сам тебе все расскажу. Я сейчас у себя дома. Подъезжай сюда, и примерно через полчаса отсюда выйдет девушка. Волосы темные, довольно короткие. Сама стройная, рост скорее средний. Одета в серебристый лайковый плащ, воротник пушистый. Проследи за ней, постарайся выяснить, кто она такая, с кем связана… Я понимаю, что это трудно, но хоть что-нибудь узнай.