— Это не я, Дэцин. Это психоблокада.
— Ильгет, психоблокада не значит вообще ничего. Если человек подчиняется сагону, тот может вскрыть любые блоки. В том-то и дело, что вы ему этого не позволили.
"Как только ты доверишься, ты вспомнишь, кто я такой".
Ильгет вздрогнула.
— И это была не я… - медленно сказала она.
— Да, может быть, это была помощь свыше, называйте это как хотите, но факт остается фактом - сагон от вас не добился ничего.
Светлые глаза Дэцина смотрели ей в лицо. Бескомпромиссный взгляд. Беспощадный.
— Вы нужны нам, Ильгет, - повторил он, - подумайте. Хотите ли вы воевать… для того, чтобы вот это, - он коснулся ее искалеченной ладони, - никогда больше, ни с кем не повторялось. Чтобы не гибли человеческие планеты, люди… дети. Чтобы не гибли человеческие души, которые сагон совращает и низводит в ад. Подумайте, хотите ли вы воевать за это.
Ильгет взглянула на Арниса, словно ища совета. Но тот отвел глаза в сторону.
Господи, но у меня же совсем сил нет… почему я должна опять что-то… опять я… Разве мне мало уже досталось? Разве этого не хватит? Я хочу просто лежать и не двигаться, и чтобы меня все оставили наконец в покое. Господи…
— Да, - тихо выдохнула Ильгет, - если вы берете меня… я готова… быть с вами.
— Хорошо, - Дэцин кивнул. Поднялся, - ну теперь, Ильгет, вы должны встать. Это приказ. Через полгода предположительно будет следующий этап ярнийской операции. Там вы нам очень понадобитесь, ведь вы лонгинка. Вам нужно еще подготовиться хотя бы минимально. Поэтому постарайтесь подняться как можно скорее.
— Моя последняя исповедь была… - начала Ильгет и замолчала. Когда это было? Арнис говорит, в тюрьме она была 27 дней. С ума сойти. 27 дней запредельной боли. Но ей казалось - гораздо больше. Казалось - вся жизнь. А до того… она довольно давно не исповедовалась.
— Кажется, около трех месяцев назад, - наконец выговорила она. Отец Маркус - моложавый священник, стройный в своей черной сутане с белым воротничком и узкой лентой епитрахили, кивнул головой поощрительно.
Ильгет напряженно вспоминала свои грехи. К исповеди она не подготовилась. Что же такого было за это время? То, что до тюрьмы - можно даже и не стараться, все равно не помнится ничего. Ругались, кажется, с Питой, но была ли там ее вина, что-то серьезное, что непременно надо исповедовать… нет, не вспомнить. А потом… ведь обычного - злость на Питу, на свекровь, на весь мир, обиды - практически и не было. То есть совсем не было. Что еще - неуважение к маме? И этого не было. Лень… чревоугодие… какое там, она до сих пор боится принять твердую пищу, даже кашицу. Арнис ругается, а она…
— Мне было жалко себя… не все время, но…
Если бы ей было жалко себя все время, она бы очень быстро сломалась. Но временами подступало, особенно уже здесь, на Квирине.
— Я думала, что мне уже достаточно… что я хочу только умереть… Вообще я все время хотела умереть. И сейчас еще хочу. И чтобы насовсем, заснуть и все… и покой.
Она замолчала.
— Это уныние, - сказал отец Маркус.
— Да. Я думаю все время, что больше человек выдержать уже не может… что на жизнь нам отпущено какое-то количество… страдания… и у меня оно уже исчерпано. Уныние - это смертный грех, но…
Ильгет задумалась - осознает ли она это вообще? Ведь это до сих пор кажется ей правильным. Или - уже нет?
— Никто не знает, Ильгет, какое количество страдания отпущено человеку. Что и сколько человек может вынести. Но Господь если посылает страдания, посылает обязательно и силы их перенести.
— Да, - сказала она, - Он посылал силы. Но так… чтобы на пределе.
Отец Маркус молча и очень странно смотрел на нее. Ильгет вдруг заплакала.
— Я… мне кажется, что я не могу встать… Дэцин приказал мне вставать быстрее.. а я не могу. И у меня возмущение внутри. Почему я должна это делать? Неужели даже теперь я не могу полежать спокойно? Почему? Почему я должна подниматься, работать, двигаться… быть как все. Ведь я же не как все… Со всеми же такого не случается, как со мной. И так, чтобы человек еще жив остался…
Говоря последнюю фразу, Ильгет уже поняла, что неправа. Она ничего не говорила, только плакала. Отец Маркус взял салфетку и стер слезы с ее лица.
— Не плачьте, Ильгет. Не надо. Вы сможете встать.
Больше она ничего не смогла сказать. Священник прочитал формулу отпущения. Потом сказал.
— Ильгет, хотите, я сейчас здесь отслужу? Вы ведь давно не были в церкви.
Он встал и начал готовиться к службе. Открыл дверь, и вошли Арнис, Белла, Иволга - они как раз пришли к Ильгет чуть раньше священника. Вбежала Нока, кинулась лизаться к хозяйке. Отец Маркус не возражал против присутствия собаки. На небольшом столе он устраивал маленький походный алтарь. Началась служба. Ильгет слушала, закрыв глаза. Обряд на Квирине, конечно, отличался от ярнийского. В ярнийском было многое заимствовано из языческих обрядов прошлого, почти не использовался священный язык, унаследованный от терранцев, латынь. А в квиринском обряде было очень много латыни, которую Ильгет пока совершенно не понимала - надо будет, подумала она, выучить этот язык, здесь ведь это нетрудно. В целом обряд ей показался очень красивым. Хотя наверняка здесь, в палате отец Маркус служил по самому короткому варианту, почти без всякого пения.
В груди было легко и пусто. Хорошо. Словно вытащили занозу, так мешавшую ей, давящую, сжимающую сердце. Так бывает после исповеди - но редко. Вот сейчас так было. Что-то изменилось в ней, внутри. Ильгет пока еще не понимала - что.
Воздух дрожал и светился. В руках отца Маркуса совершалось чудо.
Ильгет увидела эти руки и обломанный маленький кусочек Хлеба -сияющий в утреннем заоконном свете.
— Корпус Кристи, - сказал отец Маркус. Ильгет открыла рот. Да, бояться уже нечего. Совсем нечего. Хлеб оказался на языке. Он медленно таял во рту. Ильгет закрыла глаза.
Отец Маркус читал еще молитвы. Теперь она может есть твердую пищу. Она может есть, двигаться, ходить… воевать… она все может. Амен, - прошептала она. Кто-то наклонился над ней. Ильгет открыла глаза. Арнис. Хороший мой, любимый брат. Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
Все хорошо, Арнис. Теперь все будет хорошо.
— Имей в виду, - сказал Миран, - выпускаю я тебя отсюда условно.
Ильгет кивнула.
— Все, можешь переодеваться. Так, программу упражнений я тебе дал. Я пойду поговорю с Арнисом.
Миран вышел. Ильгет посмотрела на постель, где лежал принесенный Арнисом пакет с одеждой.
Как давно уже она не надевала ничего, кроме этой больничной хламиды… даже белье нормальное. Кажется, этого никогда не было. Ильгет подошла, взяла в руки белое, кружевное, посмотрела недоверчиво. Оглянулась зачем-то. В палате никого нет. Ее оставили одну.
Ильгет решительно сбросила рубашку, натянула трусики и бюстгалтер, стараясь не смотреть на собственное тело. Оно изменилось. Кожа казалась неестественно-бледной, кое-где еще остались белые тонкие полоски шрамов, нужно время, чтобы они затянулись совсем. И слишком уж она тощая. Не стройная, а какой-то дистрофик, все ребра наружу. Ильгет стала надевать костюм.
За дверью Миран говорил с Арнисом, который внимательно слушал и кивал время от времени.
— И никаких тренировок. Никакой беготни и тому подобного. У нее медицинская программа. Я скажу, когда можно будет заниматься. Никакой спешки, никаких оправданий типа через месяц акция. Вы мне ее сорвете.
— Да, конечно, Миран, я понимаю. Но никаких - это уж слишком. Теорией можно заниматься?
— Конечно.
— Управление флаером?
— Ах да, она же и этого не умеет. Да, можно, конечно. Но не ландер. И не прыжки с поясом.
— Ну вот пока и достаточно.
— Конечно, достаточно, - сказал Миран, - имей в виду, я выпускаю ее только условно. В общем-то, ей еще нужно восстановление. Ей нужен санаторий. Хотя Санта против, она считает, что здесь, рядом с друзьями, Ильгет будет лучше.
Они замолчали. Дверь палаты открылась. На пороге стояла Ильгет.
Миран замер. Это и есть то самое полураздавленное, истерзанное тельце, непонятно какого рода, которое привезли ему полтора месяца назад. В это невозможно поверить. Миран давно уже привык к Ильгет, как привыкают к домашнему зверьку - что-то милое, славное, требующее любви и заботы. Совершенно бесполое.
Теперь перед ним стояла - да, очень худенькая и бледная - но все же симпатичная девушка. Симпатичная, если еще не обращать внимание на четыре симметричных черных точки на лице - впрочем, совсем небольшие. Родинки. Если не знать, что это следы от игл на самом деле. Волосы слегка отросли и топорщатся в короткой стрижке. Огромные глаза, тоненькие руки. Светло-желтый простой брючный костюм, отложной воротник белой блузки, как сейчас модно.
Ильгет посмотрела на Арниса. Тот не сводил с нее взгляда.
— Идем, - сказал он. Попрощались с Мираном. Вышли на террасу, тянущуюся вдоль всего двенадцатого этажа. Ильгет с любопытством глядела вокруг. Собственно, сюда Арнис уже вывозил ее погулять в кресле. И пешком они сюда ходили, ради тренировки.
Подошли к флаерной стоянке, где ждали пассажиров несколько стандартных государственных машин. Арнис до сих пор своим флаером не обзавелся; как многие эстарги, он прохладно относился к собственному имуществу. Да и зачем тратить на него деньги, когда есть бесплатные машины на любой стоянке. Арнис распахнул перед Ильгет дверцу. Сам вскочил на пилотское сиденье. Нажатием кнопки закрыл фонарь - теперь они оказались как бы в пузыре, из прозрачного ксиора сверху.
— Пристегиваться? - Ильгет стала искать что-нибудь вроде ремня безопасности.
— Нет, не надо. Кресло само сработает, если что. Да я вообще-то не собираюсь тебе высший пилотаж показывать.
Машина очень мягко, почти незаметно поднялась в воздух. Ильгет смотрела по сторонам - одно только небо, синее, чистое. Начало весны. Как удивительно…
А может быть, я сплю… все это только снится мне. Сейчас вот проснусь на столе, рядом сагон… Ильгет вздрогнула всем телом.
— Ты что, Иль? - Арнис повернул голову.
— Не знаю, глупости в голову лезут.
— Да выкидывай эти глупости подальше… Смотри, как хорошо, - Арнис чуть наклонил машину, Ильгет увидела море, темно-синее марево, размытую линию горизонта, и легкие перистые облака на западе.
— Иду на посадку, - Арнис повел флаер вниз, - эта машина очень устойчива, Иль. Гравидвигатель, сплетение в днище, балансировка абсолютно надежная. Правда, на ней и фокусов не повыделываешь, и скорость низковата. Ты быстро научишься, у нас с двенадцати лет уже самостоятельно флаеры водят.
Он посадил машину на стоянку, в ряд таких же пузатых разноцветных машин. Помог Ильгет вылезти.
— Теперь идем. К тебе домой.
Только теперь она начала понимать всю ошеломляющую разницу между уровнем жизни, науки и техники Квирина и собственной, родной планеты.
Как ни странно, ни быстрое излечение, ни вообще все, что она видела в больнице, не так цепляли - мало ли… А вот эта квартира…
Совсем уж малопонятно и непривычно.
Просто огромный вытянутый зал. Отделена лишь ванная комната - с такой же ванной, как в больнице, похожей на небольшой бассейн, из стенок которого стремительно возникали манипуляторы, делавшие по желанию массаж, поливавшие тело разными душиками. Еще отделена небольшая кухня с коквинером, кухонным автоматом. Все остальное - просто длинный зал. Стены вырастали по приказу, любой формы и фактуры, в любом месте, где захочется, и так же стремительно исчезали. Мебель - из того же материала, вариопласта, который мог быть твердым и прочным, как бетон, и мог тут же стать тонким и мягким, как шерсть. Разные виды мебели еще отличались друг от друга, кровать была кроватью, стол - столом. Но вот менять форму стола или кровати можно было как угодно. И цвет тоже. И функциональность.
Постоянных окон тоже никаких не было. Стена в любом месте по желанию становилась прозрачной, как и потолок.
Дом-хамелеон.
Причем никакой сложности не было в управлении всем этим - обычные голосовые приказы. Дом управлялся единым компьютером - циллосом, послушнее любой собаки, на грани искусственного интеллекта, впрочем, как объяснили Ильгет, ни один механизм на Квирине не перешагнул эту грань - это было запрещено Этическим Сводом.
Ильгет побаивалась этого дома. Она создала три постоянные комнаты. Гостиную, спальню, кабинет. Еще широкий холл. Постоянные широкие окна во всю стену - ей нравилось смотреть отсюда, с горной высоты на нижние кварталы Коринты. Одно из окон гостиной выходило на общий балкон, собственно, не балкон даже, а общий сад, с почвой и растениями, сюда можно было выпускать погулять собак и кошек, и она выпускала Ноку. Комнаты Ильгет заполнила привычной мебелью, более или менее ярнийского вида, разве что дизайн симпатичнее. Так проще.
Ничего здесь не надо было мыть и убирать. Все очищалось само по себе, даже без приказов. Стирать тоже ничего не надо. Даже сама одежда могла меняться прямо на теле. Куртка оставалась курткой, но голосовым приказом можно было менять цвет, фактуру ткани, некоторые детали. Ильгет быстро привыкла к этому. Правда, не очень-то злоупотребляла изменениями. Очистка одежды происходила сама собой, путем перестройки загрязненных участков. И даже убирать ничего не надо - можно бросить костюм на пол и приказать циллосу переместить его в шкаф. По дому летал маленький робот с кучей длинных манипуляторов - подавальщик и уборщик, но в отличие от роботов из ярнийской фантастики, он не был похож на человека, не имел глаз, лица, ног, и разговаривать тоже не умел - просто рабочий придаток циллоса.
Ильгет почти не меняла мебель и одежду. Но она вскоре заметила, что и квиринцы редко этим занимаются. Есть, конечно, любители… Но в основном люди предпочитают постоянные форму и цвет.
Единственное, что ей нравилось менять время от времени - цвет и фактуру стен, картины на стенах, их можно было делать объемными и движущимися. В спальне на свободную стену Ильгет спроецировала кадры, найденные в Сети - главную площадь и сквер в Иннельсе. Ей нравилось смотреть словно из окна на Площадь Первопроходцев, наблюдать играющих у фонтана детишек, продавщицу мороженого, гуляющие парочки.
Арнис обучил ее пользоваться Сетью. Это было в принципе похоже на ярнийскую Сеть, но обычное общение протекало в виртуальном пространстве. О таком Ильгет раньше слышала, конечно. Виртуальное пространство давало еще больше степеней свободы, но этого пока для Ильгет было многовато. Можно было и не входить туда, работать просто на экране. Ильгет быстренько построила свой собственный сетевой домик. Просто комната, обычная, как на Ярне, со старомодной, нарочито безвкусной и чуть обшарпанной мебелью, похожая то ли на мамину квартиру, то ли на пристанище, где когда-то встретились с Иволгой. Одна из стен была заставлена стеллажами с книгами - в основном привычная Ильгет ярнийская литература. Но одна из полок была посвящена романам и стихам самой Ильгет. Как выяснилось, Арнис все это сохранил, конечно, в электронном виде. Нигде и никогда не напечатанные романы о хронгах стояли на полке, с твердыми глянцевыми корешками, их можно было взять в руки, сесть в кресло, раскрыть - и читать в любом виде, хоть обыденно перелистывая страницы, хоть скользя взглядом по строчкам на табло, как привыкли квиринцы.
Можно было, впрочем, приказать циллосу изготовить в реальности экземпляры этих романов, даже и бумажные, и конечно, Ильгет не удержалась от соблазна сделать это.
Тем более, что Лири, прекрасная художница, сделала иллюстрации, которые очень понравились Ильгет.
Оказалось, что все бойцы 505го отряда ДС читали ее произведения. И были в восторге. Восторг Ильгет списывала на то, что все-таки она довольно точно угадала всю ситуацию с сагонами.
Впрочем - угадала ли?
Простой ли это всплеск интуиции?
Впервые за много лет Ильгет даже не пыталась ничего писать. Ей и без того было слишком интересно. В этой квартире и в необъятной квиринской Сети невозможно соскучиться. А еще можно было гулять по Коринте и наблюдать множество немыслимых чудес прямо в грубой реальности.
Да и природа здесь необыкновенно красива. Море и горы. Город-сад. Город-парк и цветник.
Если рай чем-то похож на физическую реальность, то он должен выглядеть именно так.
Но и времени на то, чтобы наслаждаться всеми чудесами Квирина, было слишком мало. В отличие от рая, где время, как известно, не существует.
Собственно учеба, как запоминание новых сведений, никаких усилий не требовала. Обруч на голову, закрыть глаза, и через несколько минут или полчаса необходимые сведения вложены в память.
Но эти сведения - так уж устроен, оказывается, человеческий мозг - не сразу можно применять на практике. Вспомнить и воспроизвести - да. А вот использовать - нет. Поэтому большая часть времени уходила на то, чтобы решать какие-то задачки, тренироваться - чаще в виртуальности - в практических навыках. Ежедневно Ильгет должна была еще и заниматься физической тренировкой. Сначала - по медицинской программе. Потом - по спортивной. И три раза в неделю - общие тренировки 505го отряда. Они обычно проводились в реале. В виртуальности все равно невозможно точно воспроизвести все реальные факторы, есть определенные отличия.
Причем физические тренировки были многосторонними. Ее учили сразу всему. Местному виду единоборства - рэстану, причем в его боевой версии. Стрелять и управлять встроенным оружием бикра (броневого скафандра). Летать на скарте - эта машина напоминала Ильгет метлу для полетов ведьм, была очень легкой и складывалась, носилась обычно за спиной бикра. Можно было летать и на гравипоясе, но при этом ограничена скорость и маневренность. Стрелять со скарта, в движении, в падении, из самых разных положений. Быстро плавать и бегать. Прыгать и лазать. Управлять флаером, потом боевым маленьким аэрокосмолетом - ландером, вести воздушный и космический бой. Правда, Ильгет самостоятельно пока лишь летала на симуляторах - в виртуальности. Позже несколько раз подняла ландер в воздух. Еще она регулярно посещала Аэрокосмический Центр в Грендире, и там тренировалась управлять телом в невесомости (впоследствии ей предстояло изучить единоборства в невесомости) и выносить перегрузки. Врач пока разрешил только до трех стандартных "же".* *как известно, ускорение свободного падения колеблется лишь в пределах сотых на всех планетах биогенного типа, то есть сила тяжести на Ярне, Квирине и сотнях других обитаемых планет - одинакова, как и период обращения и прочие характеристики. Исключения есть, но редко. Именно такие - названные биогенными - планеты были колонизированы с самого начала, именно и только на таких могло существовать человечество, и в общем, это не так уж удивительно, ведь в Галактике сотни миллиардов звезд и планет, а каналы странным образом чаще всего и выводят к биогенным планетам.