– Идём на сближение, – сказал Денис, понимая чувства экипажа, не отрывающего взглядов от экрана. Ему самому не терпелось подстыковаться к Окурку и «на ощупь» определить, что это такое.
Экипаж отреагировал благожелательным ворчанием. Даже Глинич, за всё время полёта не произнёсший ни одной фразы длиннее, чем в три слова (типа: я хочу есть), разразился тирадой, из которой явствовало, что «давно пора нанести визит хозяину Окурка и попросить его не дымить в Солнечной системе». По-видимому, главный эксперт по космическому мусору на борту «Быстрого» всерьёз полагал, что шутит.
«Быстрый» – такое название получил новый «челнок» класса «Ангара-2» – устремился к белой тростинке, с одного конца твёрдой и чётко видимой, с другого – расплывающейся сизым дымком длиной в две сотни километров. Вскоре её размеры заметно возросли, Окурок загородил почти всю переднюю полусферу обзора, и Денис включил торможение. Когда расстояние между кораблём и Окурком достигло всего километра с небольшим, «Быстрый» остановился.
– Чёрт возьми! – произнёс Абдулов, оглядываясь на командира; весь экипаж сидел на местах в скафандрах, что называется, «застёгнутых на все пуговицы», и лица штурмана Денис видеть сквозь бликующее забрало шлема не мог, но и так было ясно, что штурман изумлён.
Впрочем, остальные были удивлены не меньше.
Корабль повис, уравняв скорость со скоростью мчавшегося через Солнечную систему Окурка, возле его правого, самого твёрдого конца, имевшего почти строгую цилиндрическую форму, и теперь стало видно, что с торца этот цилиндр имеет впадину. Точнее – нечто вроде входа в тоннель. Окурок и в самом деле походил на выброшенную в космос каким-то гигантом папиросу!
– Мать честная! – сказал старлей Шилов, маленький, кругленький, вечно что-то жующий, но подвижный и быстрый, отличный специалист и юморист. – Кто сказал, что это комета? Это же издевательство над здравым смыслом!
– Феликс Эдуардович, что это, по-твоему? – спросил Абдулов.
Глинич не ответил. Он вообще говорил мало и в основном с аппаратурой, находя в её лице приятного собеседника.
– Подходим ближе, – предупредил Денис, включая двигатели манёвра. – Слава, посмотри внимательнее, мы здесь одни?
– Так ведь темно, ничего не видно, – сострил Шилов.
– Похоже, мы подошли первыми, – отозвался Абдулов. – Ни американцев не видно, ни китайцев, ни прочих жёлтых и зелёных человечков.
Шилов фыркнул:
– Ралли Париж – Дакар неожиданно выиграл российский истребитель Су-35!
Абдулов засмеялся.
– Сообщение на базу, – сказал Денис. – Вышли к объекту, приступаем к изучению.
– Есть, командир!
«Быстрый» облетел бело-сизый, весь покрытый ямами, дырами и наплывами – ни дать ни взять стеариновая свеча – цилиндр Окурка, завис над краем торца. Стало и вовсе очевидно, что это колоссальная труба с толстыми стенами, начинающими терять плотность в девяти километрах от торца и расплывающимися в дымно-сверкающий «кометный» хвост.
– Да, такого я никогда не видел, – заговорил вдруг Глинич.
– Неужели? – притворно удивился Шилов. – А я думал, что ты видишь подобные «окурки» каждый день.
– Что вы имеете в виду, Феликс Эдуардович? – спросил Денис.
– Материал Окурка… посмотри на дисплей анализатора… никакой это не композит…
Денис хмыкнул.
– Газовый конденсат?
– Конгломерат из замерзших водорода и гелия с вкраплениями лития и бора.
– Апейрон.
– Что?
– Первосубстанция древних греков.
– Вроде того.
– Внимание, радио с базы! – предупредил Абдулов.
В шлемах космонавтов после щелчка выплыл из тихого шелеста голос генерала Лещенко:
– Майор, будьте внимательны. Только что стало известно, что американцы запустили к Окурку свой новый шаттл, причём практически вслед за вами. Так что поторопитесь с исследованиями.
– Вот заразы! – пробормотал Шилов. – Нигде от них покоя нет.
– Берём объект на абордаж, – скомандовал Денис. – Начинаем работать.
«Быстрый» пошёл на сближение с Окурком.
4
Что произошло, сразу толком никто не понял.
Корабль вдруг подхватила какая-то чудовищная сила и понесла к устью трубы. Впечатление было такое, будто заработал пылесос, и поток всасываемого воздуха подхватил «челнок» с космонавтами, как соринку, втягивая его в трубу кормой вперёд.
– Полная тяга на оси! – отреагировал Денис, дублируя голосовую команду компьютеру нажатием кнопки включения форсажного режима.
Удар ускорения вжал тела космонавтов в спинки противоперегрузочных кресел.
Движение замедлилось. Но «ветер» был всё же сильней и продолжал толкать корабль в отверстие трубы. Вокруг выросли белёсые, покрытые голубовато-сизой изморозью и вкраплениями сверкающих в лучах Солнца кристаллов стенки трубы. Плазменный маршевый двигатель «Быстрого» не справлялся с действующей на корабль силой, его продолжало сносить в глубь трубы, и Денис включил все пять жидкостно-реактивных маневровых двигателей, понимая, что рискует лишить спасательный корабль свободы манёвра. Однако другого выхода не было. Надо было во что бы то ни стало выбраться на волю, в открытое пространство.
Корабль остановился, вибрируя всем корпусом. Ему не хватало какой-то малости, чтобы начать двигаться к близкому – всего в полукилометре – устью трубы, но этой малости энергоустановка «Быстрого» выжать из себя как раз и не могла.
Кончилось топливо в маневровых баках.
Корабль начал падать в глубь трубы.
И тогда Денис принял решение.
– Садимся! Слава – готовь гарпуны! Лёха – аварийные комплекты! Феликс Эдуардович – дублирующие системы!
– Есть! – дружно рявкнул экипаж.
Приблизилась округлая, в наплывах и вмятинах, внутренняя поверхность трубы. Корабль выстрелил два гарпуна. Оба вонзились в бело-синеватые бугры. Вспухли и рассеялись облачка газа.
– Ещё!
Абдулов навел кормовые гарпуны, предназначенные для аварийных ситуаций, выстрелил. Завизжали, разматываясь, тикуроновые тросы, остающиеся и в вакууме упругими и гибкими.
Корабль ощутимо упёрся в пространство, его понесло боком к волнистой впадине с множеством рытвин.
– Берегись!
Серия ударов, скрежет, затихающий свист. Погасли экраны обзора, мигнули и погасли светильники кабины, загорелись аварийные лампы. Последовало ещё несколько толчков, и наступила тишина и неподвижность.
– Поздравляю, приокурились, – мрачно сплюнул Шилов.
Загорелись экраны обзора.
Перед глазами космонавтов развернулась панорама внутреннего пространства трубы и близкий чёрный круг с россыпью звезд – выход в космос.
– Интересно, как мы выберемся обратно? – поинтересовался Абдулов индифферентным тоном.
– Ползком, – тем же тоном ответил Шилов.
– Отставить разговоры! – бросил Денис. – Контроль функционирования, диагностика повреждений, оценка живучести. Феликс Эдуардович, можете объяснить, что произошло? Почему нас засосало в трубу Окурка?
– Не могу, – буркнул планетолог экспедиции. – Мало данных.
– Чем быстрее мы разберёмся в причинах явления, тем быстрее выберемся отсюда. Слава, радио на базу…
5
«Ветер», подхвативший корабль и занёсший его в трубу Окурка, всё еще продолжал дуть, хотя, по словам Глинича, никакой это был не ветер – какой уж тут ветер, в пустоте? – а некое силовое поле, которое Феликс Эдуардович назвал «градиентом давления поляризованного определённым образом вакуума». Что планетолог имел в виду, вряд ли понимал и он сам.
Правда, сила, сносившая корабль в глубины трубы, у поверхности её внутренней стенки действовала слабее, что позволило экипажу «Быстрого» выйти наружу и провести визуальный осмотр корпуса и кое-какой мелкий ремонт. Им удалось восстановить работу антенн систем связи и сменить панели плазменных накопителей, хотя установить связь с базой на Земле не удалось. То ли был повреждён передатчик, то ли стенки трубы не пропускали радиоволн в очень широком диапазоне электромагнитного спектра.
Прошли сутки. Экипаж выдохся в попытках оживить систему связи и впал в прострацию. Единственным человеком на борту корабля, который был занят по горло работой, оказался Феликс Глинич, задействовавший всю имевшуюся в его распоряжении научную аппаратуру и трижды вылезавший из корабля наружу для взятия проб «грунта».
На вторые сутки Денис решил провести совещание, чтобы определить дальнейшую стратегию поведения экипажа, попавшего в ситуацию, когда его самого надо было спасать.
– Своими силами нам отсюда не выбраться, – начал майор, оглядев унылые физиономии подчинённых. – У кого какие соображения?
– Если бы наш «Быстрый» имел гусеницы, как у тягача, – проговорил Шилов робко, – мы бы вылезли.
– Вряд ли, – возразил Глинич. – Слишком скользко, а «ветер» продолжает дуть. Дёрнемся – нас унесет в трубу.
– Авось не унесёт. Мы же выходили – и ничего. К сожалению, у нас нет гусениц и…
На вторые сутки Денис решил провести совещание, чтобы определить дальнейшую стратегию поведения экипажа, попавшего в ситуацию, когда его самого надо было спасать.
– Своими силами нам отсюда не выбраться, – начал майор, оглядев унылые физиономии подчинённых. – У кого какие соображения?
– Если бы наш «Быстрый» имел гусеницы, как у тягача, – проговорил Шилов робко, – мы бы вылезли.
– Вряд ли, – возразил Глинич. – Слишком скользко, а «ветер» продолжает дуть. Дёрнемся – нас унесет в трубу.
– Авось не унесёт. Мы же выходили – и ничего. К сожалению, у нас нет гусениц и…
– Еще варианты? – перебил старлея Денис.
– Надо выбраться на край трубы Окурка и попытаться установить связь с базой, – предложил Абдулов; в полёте он по обыкновению не брился и теперь был похож на молодого монаха.
– Скафандровый передатчик слишком слаб, – проворчал Глинич. – Нас не услышат.
– Можно попробовать протянуть антенну от главного передатчика к выходу из трубы.
– На восемьсот метров? Где ты найдешь такой кабель?
– Тогда давайте помигаем прожектором, – загорелся Шилов. – За Окурком сейчас следят в три глаза, нас наверняка заметят.
– Где вы возьмёте прожектор?
– Что ты нам всё обрезаешь? – возмутился старший лейтенант. – Сам предложи чего-нибудь дельное.
– Предлагаю провести разведку в глубь трубы, – буркнул Глинич. – Может быть, там тоже есть выход. Отцепимся, проскочим трубу и вылетим через другой конец в космос.
В кабине управления стало тихо. Все посмотрели на командира.
Денис хмыкнул.
– Идея неплохая.
– Какая?
– Обе. Надо попробовать дать световой сигнал SOS на базу. И, наверное, действительно стоит разведать, что нас ждёт на другом конце трубы. Начнём со связи.
– Я пойду, – вызвался Шилов.
– Идти надо как минимум двоим, для подстраховки.
– Тогда и мне придётся, – пожал плечами Абдулов. – У нас в спецгрузе есть мощные фонари, возьмём пару и помигаем в унисон азбукой Морзе: спасите наши души.
Денис в задумчивости оттянул губу, прикидывая возможные варианты развития событий, кивнул через минуту:
– Хорошо, собирайтесь. Пойдём втроем: я подежурю снаружи, во избежание непредвиденных осложнений. Берём фонари, тарконовую бечеву, кошки, ледорубы и липучки.
– Ледорубы лучше не брать, – проворчал Глинич. – В невесомости они бесполезны, а в наших условиях опасны. От каждого удара вас будет относить от стены, можно сорваться.
– Возьмём вместо них малый гарпун.
Космонавты начали готовиться к выходу в космос.
Через час все трое открыли шлюз и выплыли в открытое пространство, подсоединив страховочные фалы к специальным скобам на корпусе корабля.
«Ветер», засосавший корабль внутрь трубы Окурка, продолжал «дуть» в том же направлении, пульсируя в такт каким-то перепадам давления в глубине трубы. У самой поверхности он почти не ощущался, но стоило подняться над слоем замёрзших газов на один-два метра, как давление на скафандры резко усиливалось, и риск быть подхваченным «воздушным» потоком увеличивался. Пришлось по большей части передвигаться ползком, не отрывая тело от сизо-бело-голубой, в потёках и рытвинах, местами прозрачной стенки трубы.
Корабль возвышался над буграми поверхности на восемь метров, поэтому «ветер» давил на него сильнее, и держался он исключительно на тросах, принайтованных к гарпунам, вибрирующим от напряжения. Сколько могли выдержать тросы и гарпуны, вонзившиеся в лёд стенки, было неизвестно.
Распаковали контейнер.
Перецепили карабинчики тросов со скоб на корпусе корабля на гарпуны.
Абдулов и Шилов укрепили в спецзажимах скафандров фонари, запасные батареи, комплекты липучек и острые крюки, медленно двинулись «вверх», к достаточно близкому выходу из трубы. Денис остался у кормы «Быстрого», приготовив на всякий случай запасную бухту бечёвы, и стал ждать, изредка переговариваясь с оставшимся в кабине Глиничем и ползущими как мухи по потолку товарищами.
Прошёл час.
Космонавты преодолели восемьсот метров, отделявшие корабль от торца трубы, перевалили за её край. Их голоса стихли.
Денис вздохнул с облегчением, расслабился.
– Что там у вас?
Никто не ответил. Стенки Окурка экранировали радиоволны, и связь с десантниками прекратилась.
– Надо было предупредить… – начал Глинич и не договорил.
Беззвучный удар потряс вдруг стенку трубы!
Окурок содрогнулся.
Корабль подбросило вверх!
Один за другим лопнули удерживающие его тросы. «Быстрый» дёрнулся, ударился носом о стену, его развернуло и потащило к оси трубы.
– Феликс Эдуардович! – крикнул Денис, подтягивая себя к ледяному вздутию: его тоже отбросило от поверхности трубы, но страховочный фал, прикреплённый к кормовому гарпуну, выдержал рывок. – Что случилось?!
– Откуда мне знать? – прилетел сдавленный голос Глинича. – Похоже, что-то врезалось в Окурок. Может быть, астероид.
В наушниках рации раздались крики, ругань. В чёрно-звёздном окне торца трубы появились летящие «вниз» блестящие фигурки.
– Тихо! – рявкнул Денис. – Без паники! Что произошло?!
– Нас обстреляли! – завопил Шилов. – Сволочи!
– Кто?! – изумился майор, не веря ушам.
– Мы толком не разглядели. Возле Окурка висит чей-то шаттл…
– Американцы?!
– Не похоже, – заговорил Абдулов. – Скорее всего, китайцы, судя по форме «челнока».
– Они что, совсем охренели?! Как они здесь оказались?
– Об этом ты у них спроси. Что нам делать?
– Включайте движки, догоняйте спасатель! Феликс Эдуардович, что там у тебя?
– Сейчас снимаю блокировки, запускаю маршевый…
Из сопел «Быстрого» вытянулись струи газа, вспыхнуло неяркое пламя. Корабль кувыркнулся ещё раз, однако Глинич вместе с компьютером корабля всё же справились с управлением и не допустили катастрофы. Спасатель выровнялся, развернулся носом к выходу из трубы, включил полную тягу.
Капитан и старлей пролетели мимо Дениса, нанизанные на струйки газа систем маневрирования скафандров, с трудом изменили траекторию полёта, нагоняя корабль. Обоим удалось вцепиться в скобы над треугольными крыльями «челнока», сползти по ним к люку. Тогда и Денис отцепил свой фал, оттолкнулся от скользкого ледяного бугра и прыгнул в глубину трубы, к кораблю.
6
Никто не знал, почему китайский «челнок», внезапно подкравшийся к Окурку, открыл огонь по космонавтам. Возможно, китайцы приняли их за хозяев странного объекта и перетрусили, но возможно, они просто решили устранить конкурентов и объявить Окурок собственностью Китая.
Спасателям же в кабине «Быстрого», сумевшим забраться в корабль через оставшийся открытым люк, было не до размышлений о причинах конфликта. Они снова решали проблему спасения собственного корабля и своих жизней.
Главный двигатель корабля не справлялся с несущей его в глубь трубы силой. Несмотря на максимально допустимый режим, тяги двигателя не хватало на торможение, и корабль продолжал неумолимо проваливаться «вниз», как затонувший парусник в пучину моря.
Денис попытался подвести «челнок» поближе к стенке трубы, где сила воздействия на него была значительно меньше. Но тангенциальные рысканья корпуса «челнока» свели на нет все усилия пилота. Стукнувшись пару раз кормой о гладкие бугры внутренней поверхности трубы, «Быстрый» потерял стабилизаторы, закрутился штопором, и экипажу с большим трудом удалось уравновесить его и развернуть кормой к засасывающей бездне.
Между тем корабль углубился в трубу уже на пять с лишним километров, и до конца ее плотной части осталось не более четырёх километров. Дальше должен был начинаться хвост Окурка, состоящий из утратившего плотность материала, превращавшегося в постепенно редеющую газовую струю. Чем грозило кораблю столкновение с этой странной субстанцией, можно было только гадать. Причин же силы, затягивающей «челнок» в трубу, не знал никто, в том числе и Глинич, единственный на борту специалист по метеоритам и космическим телам естественного происхождения. Область его компетенции не распространялась на объекты, подобные Окурку, так как было понятно, что он, скорее всего, – искусственное сооружение.
Пролетели ещё один километр.
Стенки трубы стали сближаться, уменьшая её внутренний диаметр. Гладкие вздутия и бугры на внутренней поверхности трубы обзавелись острыми гребнями и ложбинами наподобие русел рек и ручьёв.
Скорость падения начала возрастать.
– Что будем делать, командир? – не выдержал Шилов. – Может, катапультируемся, пока не поздно?
– Чтобы разбиться об эти рёбра? – кивнул на ледяные торосы Абдулов.
– Нас же засосёт! Мы всё равно разобьёмся!
– Не психуй!
– Я не психую. Но что-то же надо предпринимать!
Денис вдруг в свете прожектора заметил нечто вроде гигантского рва, заканчивающегося фестончатым карнизом. Медлить было нельзя, и он повёл корабль ближе к стенке трубы, рискуя разбиться о торосы.