Зимой все бегали по льду на тот берег, и однажды они с соседским мальчишкой Ленькой провалились в чуть затянувшуюся ледком прорубь. Ленька был в тяжелом зимнем пальто, он быстро пошел ко дну и утонул бы, если бы Максим не вытащил его за воротник. А мама, увидев их обоих мокрыми и сообразив, что случилось, так страшно побледнела и схватилась за сердце…
У нее было больное сердце, а Максим ничего не знал. Она никогда не жаловалась и очень много работала. Они жили вдвоем, хотя отец у ребенка был, и даже фотография его висела на стене. Раз в год он появлялся и приносил грошовый подарок сыну на день рождения. Алименты тоже были мизерными. Макс понял это уже задним числом – рассказала соседка после маминой смерти. Оказывается, отец очень просил маму, чтобы она не подавала на алименты официально, а сам каждый месяц присылал по почте гроши, хотя работал каким-то начальником и зарплата у него была более чем приличная. Мать из гордости молчала, а сама работала машинисткой и все время брала работу на дом. Максим помнит, как в детстве засыпал под стук пишущей машинки.
Мама умерла, когда до диплома ему оставалось три месяца, – ее надорванное сердце не могло больше работать. Она просто как-то присела на диван – и больше не встала. Максим был в шоке. Отец на похороны не пришел.
Ребята из института помогли ему с дипломом, а потом все как-то разбежались, и Максим, от лютой тоски и вины перед матерью, загулял. Он пил с какими-то случайными собутыльниками, и однажды, после жуткого пьяного дебоша в ресторане, всю их компанию забрали в милицию.
Максим этого не помнил, но, очевидно, в пьяном угаре он назвал в милиции фамилию и адрес отца. Наутро отец приехал, заплатил штраф. Максим навсегда запомнил тот взгляд отца – ненавидяще-презрительный. Отец проговорил отрывисто, чтобы Максим больше не смел нигде упоминать об их родстве, иначе он сотрет его в порошок! И все – больше для сына у него не нашлось никаких слов.
От злости Максим протрезвел и даже нашел в себе силы бросить пить. Он устроился на работу в какую-то заштатную контору – больше его никуда не брали.
Он всегда любил лыжи, бегал даже за сборную института. И однажды, когда он шел не спеша по лыжне до Зеленогорска, ему пришла в голову мысль о побеге. А что, на лыжах он чувствует себя прекрасно, пройти за день пятьдесят километров ему ничего не стоит. Нужно только тщательно продумать маршрут…
Терять ему нечего. Скучная работа, комната в коммуналке. Друзья переживут, а любимой девушки у него нет. Из близких родственников никого не осталось. Что касается отца, то он это заслужил. Ох, как полетит папочка со всех своих постов, когда сыночек сделает ноги за кордон! Ох, как поваляют его органы мордой об стол! И поделом ему будет! Но, как говорится, сейчас не тридцать седьмой год. Ну, уволят папулю, ну, пенсии персональной ему не дадут, но не посадят же! Пусть на даче выращивает цветочки и думает о собственном поведении.
Воспоминания проносились в его мозгу со сверхсветовой скоростью. Наконец Макс опомнился: «Кретин! Ты же на работе! Немедленно возьми себя в руки!»
Усилием воли он отогнал от себя призраки прошлого и сосредоточился на деле.
Доехать до центра города удалось без пробок и задержек. Броневик остановился перед служебными воротами Эрмитажа, водитель взял документы и пошел разбираться с охраной. Макс вышел из «Мерседеса» и поглядел на часы. Наиболее рискованная часть операции подходила к концу. Чаще всего попытки похищения ценностей происходят именно при перевозке, в дороге, где невозможно так тщательно организовать охрану, как в стационарном хранилище. Но, кажется, на этот раз все обошлось.
Однако где же застрял этот чертов шофер?
Макс вновь взглянул на циферблат. Парень отсутствовал уже десять минут. Конечно, это – Россия, Макс еще не забыл, как медленно здесь все делается, однако он встревожился и подошел к охраннику возле ворот.
– Куда ушел наш шофер? – спросил он парня в камуфляже. – Почему нас так долго не пропускают?
Парень пожал плечами:
– Ваш водила пошел к начальнику караула, но мне пока никто не звонил, команды не было.
Макс побледнел. Он связался по мобильному телефону с заместителем директора Эрмитажа по безопасности, с которым вел предварительные переговоры о порядке охраны выставки. Тот встревожился и мгновенно спустился к воротам; броневик и «Мерседес» въехали во двор. Макс, холодея от скверного предчувствия, своим ключом открыл дверь броневика.
Внутри не было омоновца, который сел в броневик на глазах у Макса и его спутников перед выездом из аэропорта! И когда Макс сверил номера контейнеров, стоявших в кузове броневика, с перечнем, он убедился, что не хватает двух ящиков – двух самых маленьких ящиков.
Взглянув на секретное приложение к списку, Макс увидел, что в одном из пропавших ящиков находилась жемчужина коллекции – золотая статуэтка богини зла Ламашту.
Как говорил старый гангстер в знаменитом фильме, Леня Маркиз получил предложение, от которого невозможно отказаться. Конечно, он мог забыть о своей легкомысленной боевой подруге, бросить Лолу – оставить ее в руках похитителей – и скрыться на необозримых просторах бывшей одной шестой части земного шара или на еще более необозримых просторах остальных пяти шестых его частей, но его душа, душа по-своему честного мошенника, противилась такому решению. За время совместной работы он привязался к девчонке, и бросить ее в беде ему не позволяли остатки совести. Кроме того, ему было чертовски жаль потерять такого хорошего партнера. Как ни крути, Лола была артистична, она прекрасно умела перевоплощаться, понимала Леню с полуслова. Она была неглупа, хотя и легкомысленна – ее дурацкая страсть к сцене поставила их обоих под удар.
Имелись и еще кое-какие «кроме того».
Кроме того: Маркиз чувствовал, что он столкнулся с такими сильными людьми, что ему не удастся скрыться от них ни в джунглях Амазонки, ни на островах Океании, ни даже в глухой тверской деревне. Они где угодно его найдут и приставят к затылку самую неприятную вещь на свете – холодное револьверное дуло.
Кроме того – это было немаловажно, – Маркизу чертовски хотелось обделать это дельце.
Ему хотелось украсть эту проклятую статуэтку, хотелось доказать себе самому и всему остальному человечеству, что он, Леня Маркиз, действительно самый лучший, самый хитрый, самый ловкий! Что ему нет равных.
На другой чаше весов было обостренное чувство опасности, подсказывавшее, что ассирийская статуэтка принесет ему массу неприятностей, и его врожденное стремление к независимости.
«Я – Леня Маркиз, хожу, где мне вздумается, и гуляю сам по себе», – говорил Леня вслед за киплинговской кошкой.
А сейчас его вынуждали, заставляли действовать помимо его воли.
Чаши весов уравновесились, но тут Маркиз вспомнил лицо Лолы, когда он видел ее в последний раз, и окончательно решился.
Он поехал в международный аэропорт Пулково-2. Брать статуэтку, конечно, нужно только при перевозке, в Эрмитаже – нечего и думать. Значит, начинать проработку нужно именно в аэропорту.
Леня, как он делал обычно в таких ситуациях, вошел в роль. Он представил себе, что встречает родственника, пожилого занудного дядю, который должен прилететь из Дюссельдорфа рейсом авиакомпании «Люфтганза».
Самолет задерживался на полчаса, Маркиз ходил по залу ожидания, посматривая то на часы, то на электронное табло, то на происходившие вокруг мелкие события.
Встречающих в зале толпилось так много, что можно было особенно не стараться, играя свою роль – все равно в этой толкотне никто не обратил бы на Леонида внимания. Очень скоро наметанным глазом профессионала Маркиз заметил мальчишку-беспризорника лет семи, который шнырял по залу, стараясь не попадаться на глаза милиционеру и приглядываясь к публике.
Леня хорошо знал этот специфический липкий взгляд карманника, которым мальчишка окидывал каждого человека: сначала он посмотрит на руки, на кейс или сумку, затем – на карманы, не оттопыриваются ли они соблазнительной выпуклостью бумажника, и наконец – на лицо: насколько клиент осторожен и бдителен?
Леня решил подбросить ему приманку. Он опустошил свой бумажник, переложив его содержимое во внутренний карман плаща, а само портмоне засунул в наружный боковой карман, так что его очертания отчетливо обрисовывались под тканью.
Затем он отошел в конец зала, где не было видно милиции, сел на освободившуюся скамейку и сделал вид, что дремлет.
Несколько минут ничего не происходило, и Маркиз начал уже сомневаться в том, что рыбка клюнет, но тут он почувствовал едва заметное прикосновение.
Если бы он не был предельно насторожен, ему ни за что не удалось бы засечь эту поклевку. Прикосновение было таким осторожным, что его можно было перепутать с дуновением сквозняка. Еще больше насторожившись, Маркиз позволил маленькому воришке запустить руку к себе в карман и тут же железной хваткой вцепился в его кисть. Беспризорник, ловкий и подвижный, как ящерка, крутанулся на месте, и его тощая ручонка выскользнула из пальцев Маркиза. Мальчишка кинулся к проходившей вдоль окна вентиляционной трубе, закрытой декоративными решетками. Одним движением он сорвал решетку и уже нырнул в трубу, но Леня успел схватить его за пятку и выдернул на свет божий, как окуня из речки. Беспризорник дергался, извивался, но Маркиз перехватил его поудобнее и не думал выпускать.
– Дяденька, – мальчишка повернул к Лене грязную мордочку, одновременно жалкую и злую, – отпусти меня лучше, а то я сейчас закричу, что ты к маленьким пристаешь!
– Да кто тебе поверит, – миролюбиво проговорил Маркиз, – тебя ведь здешняя милиция знает как облупленного. Ты лучше скажи – жрать хочешь? – Он заметил в глазах мальчишки лихорадочный голодный блеск.
– Ну, хочу, – тот громко сглотнул, – только я никуда с тобой не поеду и в порнике сниматься не буду! Вот Севка Клещ поехал с одной теткой, а потом его на помойке мертвого нашли.
– Не бойся. – Маркиз понемногу ослаблял хватку, но был по-прежнему настороже. – Я тебя никуда не повезу, здесь покормлю. Только поговорим немножко.
– Ты мент, что ли? – спросил беспризорник, прожевав кусок гамбургера и запив его «Спрайтом» из бутылки.
– А что – разве похож? – ответил Маркиз вопросом на вопрос.
Мальчишка помотал головой.
– А на кого я похож?
– На богатого лоха. – Беспризорник ни на секунду не задумался.
Маркиз довольно улыбнулся: если даже такой специалист по психологии, как малолетний карманник, принимает его за богатого лоха – значит, его маскировка доведена до совершенства.
– Много здесь таких, как ты?
Мальчишка вгрызся в котлету и моргнул:
– Ну, много! Может, десять человек… может, больше… я что – считал их, что ли?
– А где вы прячетесь?
– Где-где, – передразнил мальчишка, – неважно, где! Башлык меня убьет, если я проболтаюсь!
– Этот Башлык – он взрослый?
– Конечно, взрослый! Он старый уже, старше тебя!
– Вы небось воруете, все ему отдаете, а он вас кормит кое-как, да еще и бьет, если мало принесли?
Маркиз сказал это, исходя из общих представлений о жизни, и, видимо, попал в самую точку. Беспризорник шмыгнул носом, сжался и испуганно поглядел по сторонам.
– Еще как бьет! – еле слышно прошептал он. – И не только бьет…
Маркиз представил себе этого мерзавца, который держит в страхе голодных малолеток, и спросил:
– Почему же ты не убежишь?
– Убежишь от него, как же! – Беспризорник снова шмыгнул носом. – Вот Пузырь попробовал убежать, так он его догнал и бросил под поезд… А куда убежать-то! Здесь хоть тепло…
– Ты ешь, ешь, я тебе еще куплю. – Маркиз осторожно огляделся по сторонам: ему показалось, что из дальнего конца зала за ними кто-то внимательно наблюдает. – А все-таки, где вы прячетесь? В трубах вентиляционных, что ли?
Беспризорник скосил глаза на трубу, проходившую вдоль окна, и Маркиз понял, что он прав.
– Ты не бойся. – Он наклонился к самому уху мальчишки. – Башлык ничего не узнает! А зовут-то тебя как? – спохватился он, что до сих пор не спросил имени своего замурзанного собеседника.
– Мишка, – ответил тот с набитым ртом, – Мишка Клоп. Это Башлык мне такую кликуху прилепил, – пояснил беспризорник, – за то, что я такой маленький.
– Ты ешь, ешь, Мишка, – задумчиво проговорил Маркиз, – а что, по этим трубам взрослому-то, наверное, не пролезть?
– По этим – нет. – Мишка оценивающе оглядел Маркиза. – А дальше там ходы широкие. Запросто пройдешь. Они подо всем летным полем проходят, там и зимой тепло. Нарочно теплый воздух качают, чтобы поле не замерзало.
– Там вы и прячетесь? – сообразил Маркиз. – Здорово! Вас там ментам в жизни не поймать!
– Точно! – Мишка оживился, глаза его заблестели. – А с другого конца выход есть, прямо к лесу!
– Покажешь, как туда попасть?
Взгляд беспризорника снова потух, стал настороженным.
– Говорю же – убьет меня Башлык!
– Ну ладно. – Маркиз проследил за человеком, наблюдавшим за ними из дальнего конца зала, и сделал вид, что уступает. – Ладно, ты доедай, да вот тебе еще. – Он положил перед мальчишкой сторублевую бумажку, и та мгновенно исчезла в грязной цыплячьей лапке.
Поднявшись, Маркиз зашагал прочь из зала, краем глаза наблюдая за интересующим его человеком.
Через несколько минут он завернул за угол светло-желтого здания терминала и увидел обрюзгшего пятидесятилетнего мужика с маленькими тусклыми глазками, который без воодушевления, со скучающим видом человека, занятого неинтересным, но необходимым делом, бил ногами валявшегося на земле беспризорника. Мишка Клоп сжался в клубочек и закрывал руками голову.
– Запомни, сученыш, – приговаривал мужик, – будешь деньги от меня прятать – убью! И что это за козел с тобой разговаривал?
– Не знаю! – прорыдал мальчишка. – Первый раз его видел!
– За что он тебя кормил? Звал куда-нибудь? – Башлык, видимо, утомился, и удары стали реже.
– Да не звал он меня никуда! – Мишка пытался отползти к стене, но Башлык не позволял ему, отталкивал от стены ногами.
– Помнишь, что с Клещом было? Не верь чужим! Бесплатная кормежка бывает только на бойне! – Еще раз ударив Мишку ногой, мужчина остановился и вытер платком пот со лба. – Чего же этот козел хотел? Мент он, что ли?
– Может, сам у него спросишь? – спросил Маркиз, появляясь за спиной у Башлыка.
Тот резко развернулся, выбросил навстречу Лене лезвие ножа, но Маркиз хорошо отработанным приемом перехватил его руку и заломил за спину. Отобрав нож, он швырнул противника на землю и начал бить его ногами по животу и по ребрам, приговаривая:
– Детей, гнида, кормить каждый день надо, даже карманников! Бить их, сволочь, – большого ума не нужно! Убил бы я тебя, гада, да у меня правило – на мокрые дела не иду!
Башлык от каждого удара хрипло вскрикивал и пытался подняться на четвереньки.
– Сдурел, сволочь! – прохрипел он, когда Маркиз сделал передышку. – Крыша, что ли, у тебя поехала?! Ты что, блин, на чужой территории хозяйничаешь? Я здесь всем плачу – и ментам, и начальству! Я только шепну – тебя замочат и в кислоту кинут – следа не останется!
– Ты еще и пугать меня вздумал? – разозлился Маркиз и так ударил Башлыка, что тот отключился.
– Атас! – крикнул вдруг Мишка Клоп. – Тикаем!
Маркиз оглянулся. Тяжело пыхтя и топая пудовыми башмаками, к ним бежали двое милиционеров.
– Тикаем!
Маркиз и сам понимал, что пора смываться.
Мишка побежал вдоль терминала, свернул за угол. Маркиз бросился за ним, понимая, что беспризорник знает здесь все ходы. За поворотом Мишка огляделся, откинул спрятанный в траве люк и скрылся под землей. Не раздумывая, Маркиз нырнул следом.
Вниз вела узкая металлическая лесенка. Леня спустился на несколько ступеней, опустил за собой крышку люка и, стараясь не греметь, полез дальше.
Внизу его дожидался беспризорник.
– Классно ты Башлыка отметелил! – заявил мальчишка в полном восторге. – Ну, я повеселился! Пацанам расскажу – тоже обхохочутся!
– Ты-то как – живой? – сочувственно посмотрел Маркиз на мальчишку. – Он тебя тоже неслабо отделал!
– Ничего, я привычный, – отмахнулся Мишка, – да он не очень сильно бил, больше для острастки. Ему убивать меня ни к чему, я ведь на него работаю. А вот за тобой он теперь будет гоняться, и ментов своих накачает, купленных, так что тебе лучше отсюда сваливать.
– Это мы еще разберемся, – спокойно ответил Маркиз, – ты мне лучше покажи здешние ходы.
Так и получилось, что Леня Маркиз под руководством опытного проводника ознакомился с лабиринтом вентиляционных каналов, которые, как длинные кротовые ходы, источили всю почву под аэропортом.
Конечно, нельзя было сказать, что он досконально изучил все это подземелье – Мишка Клоп с важным видом заявил ему после «экскурсии», что и сам он знает меньше половины проходов, но для того плана, что начал постепенно складываться в голове у Маркиза, узнанного было вполне достаточно.
На идею будущей операции Леню натолкнуло одно детское воспоминание. Он помнил, как в цирке, куда водили его родители, он был поражен хитрой штукой, которую показывал лысый фокусник в длинном блестящем пиджаке – фраке.
Фокусник дал всем зрителям рассмотреть большую коробку, раскрыл ее, показал со всех сторон, чтобы было видно, что коробка пуста. Потом он запихнул в эту коробку кролика – кролик был белый и очень чем-то недовольный, он пытался вырваться, не хотел залезать в пыльную темную коробку. Фокусник закрыл коробку с кроликом, снова открыл ее – но в коробке никакого кролика уже не было!
Маленький Леня был поражен и долго приставал к отцу, требовал, чтобы тот сказал ему, куда пропал кролик.
Позже Лене подарили набор «Юный фокусник», и он разобрался с тем фокусом, узнал, что у коробки были двойные стенки, но детское изумление так и не прошло.
Еще позже, гораздо позже, когда Леня уже стал удачливым мошенником по кличке Маркиз, он понял, что главная хитрость в его профессии, как и в профессии фокусника, – это отвлечь внимание зрителя второстепенными деталями вроде блестящего пиджака или красивой ассистентки, чтобы тот пропустил момент исчезновения кролика.
Но теперь Маркиз вспомнил не просто тот давний поход в цирк и лысого фокусника, он вспомнил именно фокус с кроликом и пустой коробкой. Весь зал видел, как кролика засунули в эту коробку. Никому и в голову не пришло бы усомниться в том, что он там сидит. А все дело – в двойных стенках. Или в двойном дне.