– Вот халда, а? Кипятком тебя облить, что ли? – вызверилась раздраженная Клавдия.
Жора уже закончил говорить по телефону, но теперь позвонили к нему в дверь квартиры, и он с кем-то бубнил в прихожей. Появился он нескоро, зато сразу с конвертом.
– Ну вот вам и путевки для старичков. Вы сами тут поправьте, если что не так. Завтра в семь выезжают с автовокзала.
– А сегодня им не надо на автовокзал отправиться? Ну чтобы автобус не прокараулить? – на всякий случай уточнила заботливая невестка.
– Знаете, лучше не надо на автовокзал. Я сам их завтра к автобусу отвезу. А то кто их знает… по дороге возьмут, да и завернут… а мои декларации заполнять…
– Жорочка, а давай твою бабушку тоже куда-нибудь отправим? В Ямало-Ненецкий округ, а? – вдруг предложила девчонка.
Клавдия Сидоровна звучно фыркнула на молодую обольстительницу и поспешила домой – надо было еще успеть собрать Катерину Михайловну с супругом на отдых.
В доме царила тишина. Молча сидел присмиревший Акакий Игоревич и смотрел по телевизору семейную программу. Возле него, по обеим сторонам, восседала пожилая чета и тоже скучно пялилась в телевизор.
– Мамаша! – радостно объявила Клавдия Сидоровна, появившись в комнате. – Целуйте меня в темечко! Я вам по страшному блату достала сюрприз!
– Спасибо, детка, – не поворачивая головы, прошамкала старушка. – Нам уже Ирина устроила сюрприз не так давно. Если и ты…
– А давайте, Клавочка, я вас поцелую! – подскочил Петр Антонович. – Куда вы просите? В темечко?
– Сиди уже! – рванула его за штаны Катерина Михайловна. Когда надо, она умела быть очень жесткой женщиной.
– Нет, вы напрасно не хотите целоваться. Вот вам путевки. Стоили они мне, между прочим, больших денег, – поджала губы Клавдия и помахала перед носом свекрови красочными листками. – Завтра утром уходит автобус. Так что самое время укладывать чемоданы.
Старушка подпрыгнула с резвостью напуганной антилопы.
– Клава! Можно я возьму с собой твой байковый халат? И еще твою новую блузку? На ней такое прелестное нескромненькое декольте! Ты все равно никуда не ходишь. Да! И сними эти сережки, я в них буду блистать на дискотеке!
За полчаса старшие супруги собрали свои сумки и прочно уселись у дверей, намереваясь просидеть так всю ночь, дабы не проспать автобус. Акакий принимал самое активное участие в сборах и сильно тосковал. Он догадывался, что с отъездом маменьки Клавочка начнет выяснять, а где, собственно, на момент убийства находился ее личный супруг. И придется отвечать. А уж если Клавдия узна-а-ает… Месть ее будет ужасной. Прямо хоть самому по этой путевке езжай! Тем более что Клавдия как-то странно молчит, даже не кидается тапочками. Кому, как не Акакию, знать, что это – затишье перед ураганом!
Утром приехал Жора и увез старичков на автовокзал. Акакий суетливо прилепился провожать – остаться наедине с супругой он никак не мог отважиться. Катерина Михайловна звонко чмокнула невестку в щеку и пообещала привезти ей еловых лап. Прорвался к щеке и Петр Антонович. Дыша в лицо чесноком, он лукаво протараторил:
– Клавочка, я обязательно сбегу оттуда пораньше и продолжу расследование. Если вы сумеете выйти из подозрения, я возьму вас с собой. Только вы своего муженька… сошлите куда-нибудь. Работать, что ли…
Клавдия пообещала завтра же устроить Акакия на шахту, заперла двери, вытащила из серванта ручку с листом ватмана и прочно уселась соображать.
Акакий Игоревич уже посадил в автобус маменьку с супругом, слезно обещал посылать им воздушный поцелуй перед сном и помахал платочком. Но домой он не торопился. Он уже успел отделаться от Жоры, сказав, что ему непременно надо в гараж за картошкой, и заверив, что следствием они с Клавой вовсе никаким заниматься и не собираются. И вот теперь Кака сидел возле подъезда на лавочке и никак не решался подняться домой.
Перед глазами вставала та неприятная встреча. Нет, сначала встреча была приятной. Он заметил милую, замерзшую соседку на остановке, когда собирался заехать за Клавдией в тот злополучный день на пикник. Татьяна стояла на обочине дороги, точно заблудившаяся Снегурочка. Ее короткая дубленочка совершенно не грела ножки, обтянутые тонкими чулочками, на голове и вовсе, кроме волос, ничего не было, а конец зимы в этом году выдался до обидного морозным. Так и стояла соседка, медленно превращаясь в ледяную скульптуру, пока возле нее не остановился Акакий Игоревич. Боже, как она обрадовалась! Она даже решила не ездить на встречу к подруге, куда собиралась.
– Акакий Игоревич! Какое счастье! А у меня машина не завелась! А мне к подруге!
– Я… – зарделся Акакий, – я с радостью могу вас довести куда угодно.
«И пусть Клавдия вечерок посидит дома в своем новом костюме!» – добавил он мысленно.
Татьяна тут же решила никуда не ехать, а предложила Акакию поставить машину на стоянку и пойти к ней в гости. Нет, конечно же, ничего дурного и в мыслях у нее не было! Просто так… отведать свежеиспеченного пирога с капустой. Акакий терпеть не мог капустников, но тут не мог отказаться.
– Это так славно, что я вас встретила, – блестела глазами соседка. – А то так бы и замерзла. Кстати, а ведь я только что видела вашу родственницу, Ирину. Вы скажите ей, пусть она на меня не сердится.
– На вас невозможно сердиться, – мурлыкнул Акакий.
– Ах! Вы милый, милый! Но она все равно дуется. Я же видела! Она проскочила мимо меня, как будто со мной незнакома!
– Это была не она. Она сейчас сидит уже на пикнике. Во сколько вы ее видели?
– В четыре часа, может быть, пять минут пятого. Я же опаздывала к подруге, поэтому постоянно на часы смотрела.
– Не она. Мы все к двум часам в «Шалаше» собраться должны были. Сейчас все мои там, на пикнике. А я… хы-хы… временно свободен… У меня выходной сегодня. Так что не надо сейчас про родственниц…
– Не надо, так и не будем. И все же это была она. И пальто ее, и платок, и даже очки такие же. И, знаете, она так поправилась… Наверное, они скоро с Иваном Павловичем подарят вам маленького пу-у-упсика.
Акакий засмущался и быстро затолкал в рот пирог. А потом они сидели и слушали Моцарта… При такой романтической встрече полагалось слушать только классику! Но у Танечки больше ничего не нашлось из классики, а Моцарт был записан у нее на сотовом телефоне. Акакий Игоревич даже на секундочку забыл, что дома, буквально за стеной, его ожидает Клавдия, этот цепной пес на страже его супружеской верности. Он забыл про все! Зато теперь просто неизвестно, как придется выкручиваться. А сказать про ту встречу Татьяны с Ириной обязательно надо. Обязательно! Но как заставить Татьяну? Она теперь к Клавдии точно не подойдет…
Акакий грустил. К Клавдии он и сам подойти опасался. Он уже точно решил, что едва Клавдия начнет на него кричать, он сразу напугает ее – скажет, что решил уйти в поисках новой жизни. А что, в конце концов, может он искать себе лучшей доли? Хотя…
Акакий подскочил от совершенно простой мысли. Господи! Чего ж он раньше мучился? Конечно! Пусть просто Татьяна не говорит, что она была с Акакием. Да ей совсем и не надо этого говорить! И Акакий Игоревич тихонько постучал к соседке.
А спустя полчаса он ворвался к себе домой.
– Клавочка! – летел он легкий, как куриное перо. – Клавдия, на стол подавай! Проводил я родителей. Ух, так ехать не хотели… Ну ты давай наливай борщ-то, я же с самого утра не обедал!
Не успел Акакий сунуть ложку в рот, как в дверь постучала Танечка.
– Здрассте, – скромно потупилась она. – А я к вам…
– Чего? – набычилась Клавдия. – Опять пирог стряпаешь, а муки нет?
– Зачем ты так, Клава? – покачал головой Акакий. – Послушай, может, девушка что сказать хочет.
– Я хочу… сказать…
– Тогда садись, – разрешила Клавдия. – Борщ будешь?
– Наливайте.
Клавдия поставила тарелку перед соседкой и терпеливо уселась ждать, когда та разговорится.
– Ну? Чего сказать-то хотела? – поторопила она Татьяну.
– Так я не доела же!
– Ничего, ты ешь и говори.
– Ну, значит… я же свою машину теперь на ту стоянку ставлю, где машина Ирины стоит…
– Я помню, она тебе про нее и рассказала.
– Правильно. И вот в тот день, когда это все случилось, пришла я, значит, за машиной. А машина не заводится. Я ее и так, и эдак – стоит, и все! И так мне не хотелось пешком тащиться до остановки, прямо жуть! И вдруг вижу, Ирина ваша идет. Проходит к своей машине, а на меня даже не оглянулась. Села за руль и уехала.
– Вы, Танечка, скажите, во сколько это было? – напомнил Акакий.
– Это было в четыре часа. От силы – минут пять пятого.
– А в какой день? – насторожилась Клавдия.
– Так в тот самый, когда вы на пикнике были, – увлеченно работала ложкой Татьяна.
– Откуда ты знаешь, когда мы были?
– Так мне ж Акакий Игоревич сказал! Он как раз у меня пирог ел и сказал, что, мол, сейчас мои все на пикнике… а у него выходной… А что? Акакий Игоревич, я что-то не то сказала? Вы уж извините… я побегу, я у вас и так задержалась…
Танечка выскочила вовремя – Клавдия как раз начала метать кружки и тарелки в незадачливого ловеласа.
– Кла… о господи… Клавочка! – закрывал голову руками неверный. – Я только пироги ел! И совсем хреновые пироги были! Клава! Ты лучше… стряпаешь! Уй-й-й! Убьешь ведь! Мама…чка!!!
Вполне возможно, так бы оно и случилось, убила бы Клавдия супруга, если бы в квартиру не позвонили. Клавдия бросила молоток для отбивных, которым только что воспитывала мужа, и погрозила ему пальцем:
– Пока живи. Только, Кака, предупреждаю сразу: если ты опять будешь лопать пироги с какой-нибудь свиристелкой, я тебя в угол поставлю! На угол Сурикова и Мира. Там, говорят, у нищих больше всего выручка. Будешь с протянутой рукой на отдельную квартиру себе собирать. Все!
Открывать пришлось, конечно же, Акакию.
– Ах ты ж, батюшки!!! – раздался его радостный голос в прихожей. – Клавочка, ты посмотри, кто к нам пришел!
У Клавочки нервно задергалось веко, она решила ни за что не выходить и гостей не встречать. Однако гости уже сами вваливались в комнату шумной компанией.
– Мам! И чего ты не встречаешь? – первой появилась в дверях дочка Аня.
– Ой, – выдохнула Клавдия, – ой, Анечка! А я думала, Катерина Михайловна со своим суженым из дома отдыха сбежали. Прям вспотела вся! Думаю, ни за что не выйду, скажу, что мы квартиру поменяли. Ой, чего ж это я… Проходите! Яночка, детка, смотри, баба Клава для тебя конфетки приберегла… Куда же я их спрятала? Кака! Это ты конфеты слопал, живоглот? Я для ребенка оставляла!
– Это мамочка их отыскала, когда твой крем с собой забирала, – пояснил супруг.
– Клавдия Сидоровна, да не надо конфет, – заговорил зять. – Яне сейчас все равно их нельзя.
– Отчего ж? Почему ребенку нельзя бабушкиных конфет? – переполошилась Клавдия Сидоровна. – Это ты что же, специально против меня ребенка настраиваешь? Аня! Тебе пора менять мужа, он меня не устраивает!
– Мамочка, ну что ты говоришь! – устало отговаривалась Аня.
Ей до ужаса надоело примирять мужа с матерью, а те ссорились строго по расписанию – раз в неделю.
– Да ты вспомни, тебе же сколько раз говорилось – мы Яну водим на танцы.
– Баб, мне сладкого нельзя! – вытаращила на Клавдию глазенки Яночка. – Ты что? Если я буду есть конфеты после шести, то меня… разопрет. Так папа сказал. И меня ни один партнер не поднимет.
– Партнеров, деточка, надо хороших искать, а не такого, как у твоей мамы, задохлика, – шепнула на ушко девочке Клавдия и поджала губы.
– Мама, мы ведь чего пришли… Завтра надо Яну вести на танцы, а мы не успеваем. У Володи важный заказ, у меня работа. Ты бы не могла ее в садик отвести, а потом на танцы? Только завтра.
– Конечно! – обрадовался Акакий. – Анечка, ну что за вопросы! Конечно, Клавдия отведет Яночку и в садик, и на танцы!
– Молчи, наказанье мое! – рявкнула Клавдия и спросила: – Ань, а пропустить никак нельзя?
– Мама, ну что ты?! Ты знаешь, какие деньги мы за них платим?
– Вот! – вытянула руку вверх Клавдия и застыла, точно статуя Свободы. – Кому-то они платят такие деньги! А зачем? Ребенок вырастет и сам научится плясать, как ему надо. Я вот никаким танцам не обучалась, и ничего!
– Хорошего, – закончил зять.
– Анна! Передай ему, что я с его дочерью сидеть не смогу. Яночка, куколка моя, иди к деду Каке, выдерни у него волосины на лысине.
– Мама, – уже начала сердиться дочь, – ну сколько можно уже, в самом деле…
– Хорошо! – неожиданно согласилась Клавдия Сидоровна. – Хорошо, посижу. Только… Аня, пойдем на кухню, чтобы они не слышали.
Клавдия ухватила дочь под руку и снова сделалась милой, ласковой мамочкой.
– Доченька, я ведь что хочу у тебя спросить…
– Если про Ирину, сразу скажу – это дело ведет не наш отдел, и я ничего тебе сообщить не могу, не знаю. Но даже если бы и знала…
– Конечно! Я так и думала… Ой! Ой, подожди-ка… дай-ка стульчик, что-то в поясницу вступило… Ой, ну надо же! И это тогда, когда надо с Яночкой посидеть… Ох… вот ведь скрутило…
Клавдия Сидоровна выгнулась коромыслом и аккуратно умостилась на табурет. Аня в нерешительности хмурилась.
– Ох… и как же с ребеночком-то быть? – накаляла атмосферу мать. – И Акакий не может завтра, со мной сидеть надо… Ах ты ж, какая неприятность…
– Мама! Ну что ты, как маленькая, в самом деле? К чему весь этот спектакль?
– А что делать? И не кричи на мать! Видишь – умираю. Да-а-аня приедет, – вдруг тоненько завыла Клавдия, – он не посмотрит, что ты милиционерша-а-а, снимет штаны и всы-ы-ы-пет. А все из вредности твоей… Говори быстро, что там с Ириной!
Аня издала протяжный вздох и сдалась.
– Ну чего… Работают с ней. Она все про какую-то игру бормочет.
– Правильно, на телевидении.
– Да не было там никаких игр на телевидении! Они к референдуму готовятся.
– Но ведь ее ж по телевизору показывали, Ирину-то. Она там чего-то маячила, я же помню!
– Это караоке проводили. И все. И больше ничего. Ну, конечно, ребята будут еще работать.
– Да знаю я, как ваши ребята работают… Как она себя чувствует-то? Можно к ней? – расстроилась Клавдия.
– Вот этого нельзя, сразу говорю. И вообще – не суйся. Только навредишь.
– Ну хорошо, хорошо, не буду суваться, ты ж меня знаешь. А адвокат у Ирины есть?
– А как же! Я ей самого мудрого притащила. И ни в чем она не нуждается, я отнесла все, что нужно. Мама, ей нужно с мыслями собраться – каждое словечко вспомнить, каждый шаг свой. Ведь не шутки! А ты отвлекать будешь.
– Да я поняла, поняла… Только скажи, где этот Иван жил-то? Бережков?
– Наши говорят, в магазине «Аладдин»…
– А квартира?
– А тебе зачем? Ты же не собираешься соваться!
– Так, может, я веночек…
– Мам, его уже похоронили. И вообще! Остаешься завтра с Янкой? – встала дочь.
– А как же! Вот меня уже и отпустило. Останусь, чего ж, не зверь же я…
– Бабушка! Мама! – вдруг залетела на кухню Яночка. – Идите скорее! Там дядя Даня звонит!
Клавдия подскочила к телефону и вдруг расплакалась, так соскучилась по сыну и Лилечке. Пока Акакий затыкал супруге лицо платком, чтоб не хлюпала, Аня уже кричала брату, что тоже хочет в отпуск, что страшно ему и его жене завидует, и пожелала им отдыхать за десятерых. Трубку выхватил Володя, попросил Данила записывать все самые лучшие отели – как знать, может, и им придется туда поехать, так чтобы не плутать. Яночка попросила, чтобы дядя Даня привез бабушке Клаве нормальных дисков, потому что она теперь будет учить бабушку танцам, Акакий выхватил трубку и принялся в подробностях описывать, как кот Тимка впервые в своей жизни съел вареную морковку, потому что Акакий, такой хитрец, привязал ее к ниточке и бегал с ней по комнатам. Сейчас он думает привязать вареную свеклу, потому что она жуть до чего полезна кошачьему организму. И только до Клавдии никак не доходила очередь к телефонной трубке.
– Да дайте же мне сказать! – отшвырнула супруга Клавдия и прорвалась к аппарату. – Данечка! Сыночек! Как вы там? Кушаете хорошо? А ведь к нам тут твоя теща приходила, Ирина Адамовна! Даня, она… Алло! Алло, Даня!.. Чего-то гудит… – растерянно протянула она трубку Ане.
– Ну и хватит! Все поговорили, вот и гудит, – встрял в разговор Акакий Игоревич.
– Конечно, пока ты все меню своего кота не перечислил…
– Мама, мы Яночку у тебя оставим? – стала собираться Аня. – Я все ей необходимое в пакет собрала. Там и носочки чистые для садика, и костюмчик для танцев.
– Да что ты мне говоришь, неужели не разберусь… – махнула рукой Клавдия и пошла, приговаривая – А кто это сегодня будет с дедой Какой спать? Кому деда будет книжки читать? Кака, немедленно мой ноги и в кровать, ребенку завтра рано вставать!
Родители не стали задерживаться, а быстро попрощались и удалились. А у Распузонов поднялась паника: оказалось, что мамаша Акакия Катерина Михайловна забрала с собой Яночкину детскую энциклопедию, дабы на отдыхе повышать кругозор.
Глава 4 Чопорная вдова
Утро у Клавдии Сидоровны началось с шести часов. Когда у нее бывала внучка, бабушка не могла сидеть сложа руки, а тем более лежать. Сейчас она уже вытаскивала из духовки горячие, ароматные булочки с повидлом, которые Яночка ела только у нее.
Запахи по квартире витали такие, что будить девочку и даже деда долго не пришлось – Яночка вскочила, едва бабушка чмокнула ее в макушку, а Акакий Игоревич приплелся на кухню с закрытыми глазами, но с открытым ртом.
– Клавочка! У меня что-то во рту пересохло, быстренько брось туда булочку.
Накормив домочадцев, Клавдия Сидоровна повела внучку в садик, а Акакий снова плюхнулся в кровать смотреть вторую серию снов. Это Клавдия сразу поняла, как только вернулась. Возле ее квартиры стояла Татьяна и монотонно долбила по двери.
– Клавдия Сидоровна… я вот пришла… Вы не можете дать мне своего кота? У меня, кажется, появились мыши…