– Измена! – крикнул ярл Грольф Мьесенский и бросился на помощь сыну.
На крик ярла Грольфа отозвались не менее сотни глоток. Дружина Свена Аграамского, разрезая толпу, вылетела из-за ближайшего поворота. Мьесенский, надеявшийся на помощь, даже не успел осознать свою ошибку. Многие не понимали, что происходит. Хмель слишком медленно покидал отяжелевшие головы владетелей. Тах уже рубился с дружинниками ярла Норангерского, а в хвосте процессии еще кричали здравницы в честь молодых.
Кеннета спас владетель Холстейн, приняв на себя летевшие в короля стрелы, рядом упал владетель Заадамский, которого Кеннет еще недавно так глупо ревновал к Дане. Их смерть привела Кеннета в чувство, мощным ударом меча снизу в верх, он выбросил из седла наседавшего норангерца и одним махом взлетел на его коня.
Таху приходилось туго, он даже коня не мог развернуть, чтобы не подставить под удар сидевшую за его спиной Гильдис. Старые приграничные владетели, забывшие уже, когда держали в руках мечи в последний раз, падали один за другим под ударами озверевших норангерцев. Кеннет издал такой вопль ярости, что конь под ним встал на дыбы.
– Уходи, Кеннет, – крикнул ему Тах.
Но Кеннет его не слышал, с перекошенным от ярости лицом он врубился в плотную группу врагов, разбросав их в стороны.
– Где Дана? – спросил он у меченого.
Тах оглянулся: ни Даны, ни Эйрика, ни несущего их к счастью белого лебедя-коня уже не было видно среди бьющейся в ужасе толпы, лишь взлетали и опускались стальные клювы рвущихся к добыче аграамцев, да слюнявый рот Норангерского изрыгал проклятия почерневшему от крови миру.
Бес Ожский во главе небольшой группы королевских дружинников пробился к Таху и Кеннету, оттеснив нападающих к ступеням собора.
– Уходим, – крикнул он, – их слишком много.
– Где Дана? – Кеннет, казалось, не слышал его слов.
Гаук Отранский поднял над головой окровавленный меч и указал Бесу направление отхода. На помощь аграамцам и норангерцам уже спешили остлэндцы Утгардского и Тейта Хатвурда. Утгардский торопился даже слишком рьяно. Бес Ожский снес ему голову ударом меча.
– Уходим! – снова крикнул Бес и схватил за повод коня Кеннета.
Судя по всему, изменники хорошо подготовились к выступлению: крики и звон мечей слышались не только на соборной площади, но и на прилегающих улицах. Норангерцы и аграамцы, получившие свежее подкрепление, усилили натиск. Покатилась с плеч седая голова Эйнара Саарского, а следом еще несколько приграничных владетелей побратались с землей. Бес Ожский, теснимый со всех сторон, отступал на окраину Хальцбурга. Тах, наконец-то, избавился от драгоценной ноши, пересадив испуганную Гильдис на круп коня Реи Холстейн. Рея держалась молодцом и даже в этой страшной ситуации не потеряла головы.
– Где Ингрид Мьесенская? – спросил у нее Тах.
– Она отходила вместе с благородным Гауком. Может быть, жива еще.
С Гауком соединились здесь же на самой окраине города. Впрочем, и у Отранского сил было немного. Да и откуда им было взяться в Хальцбурге, если Приграничная дружина размещалась у Расвальгского брода и в ближайших к нему замках.
– Остлэндцы тоже с ними, – сплюнул Отранский. – Улыбались до последнего, сволочи.
– Уходим в Ожский замок, – хмуро распорядился Бес. – Гуяры, надо полагать, в курсе наших дел.
Отхлынувшие было нордлэндцы, обрастая подкреплением, вновь ринулись в сечу. Похоже, что не участвовавшие в заговоре владетели вовремя смекнули, чья берет и поспешили присоединиться к победителям.
– Надо отрываться, – крикнул Отранский, – иначе перебьют всех.
– Пригнись, – попросил Бес и, к удивлению Гаука, швырнул в толпу наседавших нордлэндцев два круглых предмета, один за другим. Раздалось два взрыва, с десяток дружинников вылетели из седел, остальные с воплями отхлынули назад.
– Подарок от молчуна Кона, – криво усмехнулся Бес и круто развернул коня.
В Ульвинском замке сменили лошадей. Вдова благородного Фрэя Хильда на предложение Гаука присоединиться к ним, отрицательно покачала головой.
– Я умру на своей земле, – сказала она спокойно. – Без Фрэя мне уже нечего искать в этом мире. Спасите моих дочерей, благородные владетели, хотя бы в память об их отце, который был вашим другом.
Девушки, несмотря на все трудности пути, держались бодро, во всяком случае, жалоб из их уст никто не слышал. Видимо, горе от потери близких было настолько тяжелым, а свалившееся несчастье так неожиданно, что девушки просто оцепенели. Только в Ожском замке они дали волю слезам. Потрясенная случившемся Сигрид отказывалась верить их рассказам и всматривалась с надеждой в лица Беса Ожского и Гаука Отранского, но оба владетеля были мрачны как никогда.
– Неужели все кончено?
Если бы речь шла о владетельских дружинах, то можно было попытаться держать осаду в Ожском замке, но не приходилось сомневаться, что в Приграничье скоро появятся гуяры с их пушками и стенобитными машинами. Выдержать гуярскую осаду Ожскому замку не под силу. Да и какой смысл в такой оборонен – месяц или два они продержатся, а что потом? Помощи ждать неоткуда. Гаук Отранский даже и не пытался созывать под свою руку уцелевших владетелей. Бог даст, хоть кто-нибудь уцелеет, а здесь всех ждала братская могила.
– Надо уходить и уходить немедленно, пока нас не отрезали от Змеиного горла, – сказал твердо Бес Ожский.
– А кому мы там нужны? – пожал плечами Отранский.
– В Южном лесу у меня есть крепость. Ни гуяры, ни лэндцы туда не сунутся.
– Я с родной земли никуда не пойду, – покачал головой Гаук. – Что же касается вас, то ты, наверное, прав.
– Ты и твои люди, Гунар сын Скиольда? – повернулся Бес к королевскому гвардейцу.
– Наше место в Лэнде, владетель Ожский, родная земля спрячет надежнее Южного леса, во всяком случае простых дружинников. А королевскую семью лучше увести подальше. Искать их будут и наши, и гуяры.
Сигрид долго молчала, слишком уж страшным казалось ей это решение, но и выхода не было.
– Я поеду, – сказала она, наконец, – а девушки пусть думают сами.
Ни у Эвелины Ульвинской, ни у Кристин Нордлэндской выбора в сущности не было. Их сыновей в любом случае не пощадят. Гильдис Отранская была беременной и в ее решении тоже никто не сомневался. Астрид Ульвинская не захотела покинуть сестру. Ингрид Мьесенская, Марта Саарская и Рея Холстейн тоже не пожелали остаться, ибо их родные погибли в Хальцбурге и податься им в сущности было некуда.
– Гунар, постарайся не потерять связь с владетелем Отранским.
– Ты еще на что-то надеешься, владетель Ожский? – горько усмехнулся Отранский.
– Я не собираюсь сдаваться. Ты слышал о пещере Ожской ведьмы, благородный Гаук?
Владетель Отранский вздрогнул и поежился под взглядом Черного колдуна. Слышать-то он, конечно, слышал, но до пещер ли им сейчас.
– Это надежное убежище. Кроме того из пещеры есть выход по подземному потоку прямо к озеру духов. Хой покажет тебе ее, – Бес кивнул в сторону маленького сморщенного от старости человека. – Он же отыщет и еще несколько подобного рода убежищ, где в давние времена прятались молчуны. Через Хоя и его людей мы будем поддерживать связь. В пещере ты, благородный Гаук, найдешь золото в монетах и слитках, постарайся употребить его с пользой. Нам понадобятся надежные люди и здесь, в Приграничье, и в Нордлэнде, и особенно в Вестлэнде. Надо поссорить Олегуна с гуярами. И еще – надо помочь верным людям не потеряться среди грядущих перемен и готовиться.
– К чему готовиться? – спросил Гунар.
– К выступлению, – спокойно ответил Бес. – Капли камень точат.
– И долго они будут его точить?
– Столько, сколько потребуется, благородный Гаук, – десять, двадцать, тридцать лет. Ничего не потеряно, пока мы живы. А если мы не сумеем разбить гуяров, то за нас это сделают дети и внуки. Не дать бы только угаснуть жажде свободы в их сердцах.
Арвид Гоголандский был разочарован открывшейся его взору картиной. Замок Ож был пуст. Благородный Арвид в сердцах обругал окружавших его владетелей: ведь говорил же, что надо выступать немедленно, пока меченого след не простыл. Нет, испугались, ждали гуяров, вот и дождались – ни Беса, ни Гаука Отранского, ни завалящейся медной монетки в подвалах Ожского замка. Только издевательская записка от меченого, лежащая на столе. Этот подонок еще пожалеет о своей подлости, у Арвида Гоголандского есть способ его огорчить.
– А что это за способ? – полюбопытствовал Конан из Арверагов, косо поглядывая на разъяренного Арвида.
Гоголандский замялся с ответом, но отступать было уже поздно:
– Дочь Беса Ожского находится у нас в руках. Девчонку ранили во время последних событий в Хальцбурге, но есть надежда, что она выживет.
– Я воюю с мужчинами, – холодно сказал гуяр, – а женщины рождены для любви. Ты покажешь мне эту девушку, владетель Арвид.
– Я воюю с мужчинами, – холодно сказал гуяр, – а женщины рождены для любви. Ты покажешь мне эту девушку, владетель Арвид.
Гоголандскому ничего не оставалась как кивнуть головой и выругаться про себя. Девчонка была уж очень хороша. Впрочем, почему бы не уступить ее гуяру, в девках у нордлэндцев недостатка нет, а вот с землями проблемы.
– Хороший замок, – одобрил новое приобретение Конан, – и расположен удачно.
– Ключ к Лэнду, – с готовностью кивнул головой Гоголандский.
– Будем считать, что этот ключ у нас уже в кармане, – засмеялся гуяр и покровительственно похлопал Арвида по плечу.
Глава 10 Южный лес
Южный лес пугал Сигрид, и всю долгую мучительную дорогу она с замиранием сердца думала о том, каким окажется новый, страшный и непонятный мир, прибежище вожаков и вохров. Зарядившие дожди сделали дороги почти непролазными, кони с трудом тащили телеги, груженые немудреным скарбом, и Сигрид пришлось пересесть в седло. Дети были здоровы, а больше ничего у Бога Сигрид не просила. И когда Южный лес вдруг зашумел над ее головой своими листьями, она испытала чувство, похожее на облегчение. Это был почти конец пути. Пути настолько тяжелого, что он просто не имел права привести их в ад. Здесь на самом краю Южного леса они устроили привал. Девушки испуганно озирались по сторонам и старались не отходить от телег более чем на десять шагов.
– Еще три дня пути, и мы дома, – сказал Тах.
Слова его не вызвали у девушек энтузиазма. Ингрид заплакала, положив голову на плечо Марты. Дурной пример оказался заразительным, через минуту плакали все, за исключением Сигрид. А уж когда поддавшись общему порыву заголосили Бьерн и Тор, Тах зажал уши и отошел к лошадям. Кеннет остался, хотя настроение у него было такое, что впору было зарыдать вместе с девушками. Кеннет много слышал о Южном лесе и о стае, даже видел у Расвальгского брода атакующих вохров, но одно дело рассказы Таха, и совсем другое – самому оказаться в логове монстров.
– Мы все здесь умрем, – испуганно прошептала Марта Саарская. – Говорят, что только меченые способны вынести взгляд вохра.
– Ерунда, – Тах вынырнул из темноты и присел у костра рядом с девушками. – Опасен только атакующий вохр, особенно когда он находится в рядах стаи. Взбесившись, они выделяют энергию, способную разрушить мозг человека.
– А почему мы не встретили ни одного вохра? – спросил Кеннет. – Я думал, их здесь не считано.
– У каждого вохра, у каждого гнезда вожаков, даже у собак есть своя территория, и лезть в чужие дела здесь не принято. Пока мы мирно движемся по их угодьям, нас никто не тронет. К тому же сейчас осень, а нагулявшие за лето жир вожаки в эту пору ленивы.
– А если попадутся не нагулявшие?
– Все голодные сейчас в Суране или Лэнде. Вспомните, все прорывы в Лэнд происходили ближе к осени. Стае нужно запастись жиром к зиме, чтобы завалиться в спячку, а если жира не хватит, то она будет колобродить всю зиму.
– Ох, доля наша тяжкая, – вздохнула Рея Холстейн.
– Перемелется, мука будет, – обнадежил девушек Тах.
Девушки уснули на телегах, крепко прижавшись друг к другу и с головой утонув в звериных шкурах, которые набросил на них меченый. Конечно, Южный лес не так страшен, как это может показаться на первый взгляд, но и хорошего здесь мало, особенно для неженок, выросших во дворцах и замках, среди всегда готовых к их услугам нянек.
– Хлебнем мы с ними горя, – сказал Тах вслух и покосился на Кеннета.
Кеннет промолчал. Тоже надулся как сыч, потерянной короны ему, что ли жалко? Тах ни о чем не жалел, разве что судьба Даны его волновала. Но в смерть сестры он не верил, не хотел верить. Хой обещал отыскать ее, а в пронырливости старого варвара меченый не сомневался. Что старику какие-то там гуяры, когда он всю жизнь проходил в Храме по лезвию ножа. Вероятно, Тах даже обрадовался возвращению в Южный лес, если бы за его плечами были не плачущих женщин, а веселые друзья меченые, среди которых прошло его детство. Но нет уже ни Тора, ни Волка, ни Оттара, ни Чуба… Все они остались у Расвальгского брода, сгорели на общем для всех погребальном костре, и пепел их был развеян по земле Лэнда, как семена мужества, которые рано или поздно, но дадут всходы.
– Не горюй, король, – подмигнул Тах Кеннету, – вернем мы тебе твою корону.
Кеннет вновь не ответил, только сверкнул из темноты глазами. Тах пожал плечами, развернул на земле меховой плащ и прилег, повернувшись спиной к затухающему костру.
Проснулся он от визга и криков, несущихся с телег. Тах открыл глаза и приподнялся на локте: здоровенный вожак, изрядно разжиревший за лето, стоял шагах в двадцати у самого края зарослей и оторопело смотрел на шумных пришельцев.
– Хватит вам, – прикрикнул Тах на девушек. – Если вы каждого встреченного вожака будете приветствовать криком, то у вас скоро осипнут голоса, не с кем будет поговорить о любви.
Шутка Таха имела успех. Девушки забыли о вожаке и сейчас кричали на меченого, осуждая его за беспечность и легкомыслие. Хорош защитник, нечего сказать. Монстр перепугал женщин и детей, а он спит себе и в ус не дует. Тах частично признал свою вину, но заметил вскольз, что вожакам хватает своих самок, и они никогда не нападают на чужих. Лучше бы он этого не говорил. Возмущению дам не было предела. Какая наглость, сравнивать благородных буржских красавиц с грязными животными из Южного леса! Попытки меченого оправдаться, не возымели успеха, и он вынужден был ретироваться к своему коню под негодующий ропот. Вожак сбежал еще раньше Таха, не выдержав визга обиженных девушек.
– Охота тебе их дразнить, – проворчал Кеннет, только что приведший с выпаса лошадей.
– Это для пользы дела, иначе они у нас совсем скиснут.
К вечеру третьего дня они, наконец, добрались до лесной крепости. Довольно приличному на вид сооружению, срубленному из вековых деревьев. Крепость стояла на высоком холме, посредине обширной поляны, в ста метрах от безымянной речушки, лениво несущей свои воды среди роскошной зелени Южного леса.
– Кто же ее строил? – спросил Кеннет, не ожидавший увидеть в этих диких местах столь солидное сооружение.
– Строили суранцы, – бодро отозвался Тах. – Не бойтесь, дороги они сюда не найдут. В Южном лесу есть только звериные тропы, горожанам в них не разобраться.
Тах, используя веревку с крюком, взобрался на четырехметровую крепостную стену и с помощью ворота распахнул окованные металлическими листами ворота. Сигрид с оторопью рассматривала лесное логово. Бревенчатые стены окружали огромный дом, в котором им предстояло жить и множество хозяйственных построек, среди которых немудрено было заблудиться. Никакой живности в них пока не было, если не считать коней, которых начал распрягать и расседлывать Тах. Но непременно будут, как обнадежил девушек все тот же неугомонный меченый, и красавицам еще предстоит познать радость общения с домашними животными.
– С какими еще животными? – удивилась Ингрид Мьесенская.
– Коровки, овечки, уточки, курочки, – охотно разъяснил Тах. – Знающие люди говорят, что нет для женщины большего удовольствия, чем подоить корову или козу.
Дружное фырканье было ему ответом. Всерьез его слова никто, конечно, не принял, кроме Сигрид. Чтобы прокормить такую ораву людей, сил потребуется немало, и далеко не все можно будет доставить сюда из далекого Сурана. Справятся ли они с этими новыми для себя проблемами, вот в чем вопрос? А дом был хорош, гораздо лучше, чем Сигрид ожидала. И мебель в нем была суранская, поражавшая взгляд изяществом отделки. Правда, пыли вокруг набралось изрядно, но это дело поправимое. Благородную Сигрид в этой жизни ничто уже не испугает, а тем более работа, которая, скорее, только отвлечет от мрачных мыслей.
– Откуда здесь вся эта роскошь? – спросила Сигрид у Беса.
– Кое-что купили у суранских торговцев, кое-что взяли просто так, – усмехнулся меченый.
– Это комната твоей жены?
Бес кивнул головой. Сигрид скосила глаза на роскошное ложе суранской работы, предназначенное явно не для одинокой женщины и почувствовала что-то очень похожее на досаду.
– Надеюсь, наши покои находятся не рядом?
– Тебе решать, – пожал плечами Бес и вышел из комнаты.
Сигрид устало присела на край ложа. Глупо, иного не скажешь. Глупо задирать Беса, коли притащилась с ним на край света. Глупо разыгрывать недотрогу перед отцом троих своих сыновей. Глупо и смешно. Но Сигрид почему-то не засмеялась, а заплакала, уткнувшись лицом в свои поцарапанные руки.
В этом отсыревшем без хозяйского догляда доме было довольно прохладно, и поэтому все собрались в общем зале, где расторопный Тах уже растопил камин.
– Дров хватит, – бодро сообщил он, глядя на притихших девушек. – Года на два хватит.
– Зерно не погнило? – спросил Бес.
– Все цело. Разносолов не обещаю, но с голоду не умрем. Вот только поработать придется. Сегодня поздновато, но с завтрашнего утра начнем. Пылищи-то вон сколько.