– Боюсь, что я самый обычный старый констебль, – поправил Паркинс и, закурив, прошел внутрь и представился:
– Паркинс Гиллеспи. Рад познакомиться.
Рукопожатие хозяина оказалось на удивление крепким, а ладонь необычно сухой.
– Ричард Трокетт Стрейкер, – представился лысый мужчина.
– Я так и подумал, – отозвался Паркинс, оглядываясь. Весь пол был устлан ковром, и пахло свежей краской. Правда, сквозь привычный запах пробивался какой-то еще, причем довольно неприятный, но Паркинс так и не смог его узнать и переключил внимание на Стрейкера.
– Чем я могу вам помочь в такой чудесный день? – осведомился Стрейкер.
Паркинс перевел взгляд в окно, за которым лило как из ведра.
– Я заглянул просто так. Поприветствовать вас в нашем городе и пожелать удачи.
– Очень любезно с вашей стороны. Могу я предложить вам кофе? Или рюмку хереса? У меня в подсобке есть и то и другое.
– Нет, спасибо, я на минутку. А мистер Барлоу здесь?
– Мистер Барлоу сейчас в Нью-Йорке и занимается закупками. Не думаю, что он появится здесь раньше десятого октября.
– Значит, открываться вы будете без него, – заметил Паркинс. Судя по ценам на витрине, Стрейкер вряд ли столкнется с наплывом покупателей. – Кстати, а как полное имя мистера Барлоу?
Губы собеседника растянулись в холодную улыбку.
– Вы интересуетесь как официальное лицо… констебль?
– Нет, просто любопытно.
– Моего партнера зовут Курт Барлоу, – ответил Стрейкер. – Мы вместе вели дела в Лондоне и Гамбурге. Это, – он обвел рукой магазин, – наше подспорье на старость. Скромно. Но со вкусом. Мы рассчитываем, что на жизнь хватит, а больше и не требуется. Мы оба любим старые вещи и надеемся получить известность не только в округе, но и во всей чудесной Новой Англии. Как думаете, получится у нас, констебль Гиллеспи?
– Я думаю, что все возможно, – ответил тот, озираясь в поисках пепельницы. Так и не увидев ее, он стряхнул пепел в карман плаща. – В любом случае пожелаю вам успехов, и передайте при встрече мистеру Барлоу, что я хотел бы с ним познакомиться.
– Обязательно, – пообещал Стрейкер. – Он любит компанию.
– Отлично, – сказал Гиллеспи и направился к выходу. У двери он остановился и обернулся. Стрейкер пристально смотрел ему вслед. – Кстати, как вам старый дом?
– Там нужен большой ремонт, – ответил Стрейкер. – Но мы никуда не торопимся и время у нас есть.
– Само собой, – согласился Паркинс. – Полагаю, вы тут не встречали мальцов?
– Мальцов? – Стрейкер удивленно изогнул бровь.
– Ребятишек, – терпеливо пояснил Паркинс. – Знаете, иногда они любят дразнить приезжих. Бросать камни или звонить в дверь и убегать… нечто в этом роде, ну, вы понимаете.
– Нет, – заверил Стрейкер. – Никаких детей не было.
– У нас тут один пропал.
– В самом деле?
– Да, вроде того, – рассудительно подтвердил Гиллеспи. – Теперь мы считаем, что уже вряд ли найдем его. Живым.
– Какой ужас! – бесстрастно отозвался Стрейкер.
– Да уж. Так что если вы вдруг что заметите…
– Я сразу же об этом сообщу в участок! – Губы Стрейкера снова растянулись в холодную улыбку.
– Вот и отлично! – Паркинс открыл дверь и обреченно посмотрел на потоки проливного дождя. – И не забудьте передать мистеру Барлоу, что я жду его приезда.
– Обязательно, констебль Гиллеспи. Ciao.
– Чаю? – изумленно обернулся Паркинс.
Улыбка Стрейкера стала еще шире.
– До свидания, констебль Гиллеспи. «Ciao» по-итальянски означает «до свидания».
– Правда? Каждый день узнаешь что-то новое, верно? Счастливо оставаться! – Паркинс вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Сигарета тут же намокла, и он ее выбросил. – Никогда такого не слышал.
Стрейкер следил за ним через окно витрины. Он больше не улыбался.
11Вернувшись к себе в офис в муниципалитете, Паркинс окликнул:
– Нолли? Ты здесь?
Ответа не последовало, и Паркинс кивнул своим мыслям. Нолли был хорошим парнем, но звезд с неба точно не хватал. Сняв плащ и стащив галоши, констебль нашел в портлендском справочнике нужный номер и позвонил. Трубку сняли после первого гудка.
– ФБР, Портленд. Агент Ханрагэн.
– Говорит Паркинс Гиллеспи, констебль Джерусалемс-Лота. У нас тут пропал мальчик.
– Мы в курсе, – сухо подтвердил голос на другом конце. – Ральф Глик девяти лет, рост четыре фута три дюйма, черные волосы, голубые глаза. Что, есть требования от похитителей?
– Нет-нет, я по другому вопросу. Можете проверить для меня пару людей?
Ханрагэн сказал, что может.
– Первого зовут Бенджамен Миерс. М-И-Е-Р-С. Он писатель, автор книги «Дочь Конвея». И еще пара людей, которые связаны друг с другом. Курт Барлоу. Б-А-Р-Л-О-У. А другого… – общение с фэбээровцами всегда давалось Паркинсу с трудом, – другого зовут Ричард Трокетт Стрейкер. Трокетт с двумя «т» на конце, а Стрейкер – как слышится. Они занимаются продажей мебели и антиквариата. Только что открыли в городе маленький магазин. По словам Стрейкера, Барлоу сейчас занимается закупками в Нью-Йорке. И по его же утверждению, они занимались совместным бизнесом в Лондоне и Гамбурге. Вот, пожалуй, и все.
– Вы подозреваете их по делу Глика?
– Пока я даже не уверен, что такое дело есть. Но они появились в городе примерно в одно и то же время.
– Вы считаете, что Миерс как-то связан с этой парой?
Паркинс откинулся на спинку кресла и скосил взгляд в окно.
– А вот это мне и хотелось бы выяснить в первую очередь.
12В ясные холодные дни телефонные провода гудят, будто захлебываются от бегущих по ним сплетен, производя тот особенный звук, с которым одинокие голоса преодолевают пространство. Из-за перепадов погоды испещренные трещинами серые телефонные столбы стоят покосившиеся и совсем не похожие на по-военному стройные и ровные ряды тех, что вмурованы в железобетонные основания. Эти серые столбы вдоль асфальтированных дорог покрыты внизу черным гудроном, а вдоль проселков – толстым слоем въевшейся грязи. Кое-где виднеются старые выцветшие дощечки, свидетельствующие о том, что в 1946-м или 1952-м, а может, и в 1969-м на эти столбы забирались монтеры, чтобы что-то починить. Вороны, воробьи, дрозды и скворцы сидят, нахохлившись, на проводах, будто улавливая своими когтистыми лапками вибрации чуждой им человеческой речи. Город обладает чувством, но не истории, а времени, и телефонные столбы, похоже, это знают. Стоит прикоснуться ладонью к столбу, как можно ощутить вибрацию проводов, и кажется, что в дереве томятся в заточении человеческие души, отчаянно пытающиеся вырваться наружу.
«…и заплатил старой двадцаткой, Мейбл, той, что больше обычных по размеру. Клайд сказал, что не видел их со времен банкротства банка Гейтса в 1930-м. Он был…»
«…да, Эвви, он очень странный. Я видела в бинокль, как он копался за домом с тачкой. Интересно, он там один или…»
«…Крокетт, наверное, знает, но ни за что не скажет. Держит рот на замке. Он всегда был…»
«…писатель в пансионе Евы. Интересно, знает ли Флойд Тиббитс, что…»
«…просиживает в библиотеке дни напролет. Лоретта Старчер говорит, что никогда не видела людей, которые знают так много…»
«…она сказала, что его зовут…»
«…да, это Стрейкер. Мистер Р. Т. Стрейкер. Мать Кенни Ланлеса рассказывала, что видела в витрине нового магазина антикварный кабинет, за который запрашивали восемьсот долларов! Уму непостижимо! А я сказала…»
«…странно, что его приезд и пропажа младшего сына Гликов…»
«…но ты же не думаешь, что…»
«…нет, но все-таки это странно. Кстати, у тебя нет рецепта…»
А провода гудят и гудят…
1323 сентября 1975 г.
Имя: Дэниел Фрэнсис Глик.
Адрес: Рок-роуд, д. 1, Джерусалемс-Лот, штат Мэн.
Возраст: 12 лет.
Пол: мужской.
Раса: белый.
Поступил: 22 сентября 1975 г.
Доставил: Энтони Х. Глик (отец).
Симптомы: шок, потеря памяти (частичная), тошнота, отсутствие аппетита, запор, общая слабость.
Анализы (см. прилагаемый лист)
1. Проба Манту: отриц.
2. Туберкулиновый тест слюны и мочи: отриц.
3. Диабет: отриц.
4. Гемограмма: отриц.
5. Эритроциты: гемоглобин 45 %.
6. Костный мозг: отриц.
7. Рентген грудной клетки: отриц.
Возможный диагноз: пернициозная анемия, первичная или вторичная; предыдущий анализ показал 86 % гемоглобина. Вторичная анемия маловероятна: никаких сведений о язве, геморрое, геморроидальном кровотечении и проч. Лейкоцитарная формула – отриц. Вероятнее всего, первичная анемия в сочетании с эмоциональным шоком. Рекомендуется бариевая клизма и рентгеновское исследование на предмет выявления возможного внутреннего кровотечения, хотя, по заверениям отца, недавних травм у ребенка не было. Также рекомендуется прием витамина B12 (см. прилагаемый лист).
Выписать до результатов дальнейших анализов.
Г. М. Горби,лечащий врач14В час ночи 24 сентября в больничную палату Дэнни Глика вошла медсестра, чтобы дать ему лекарство, и замерла в дверях. Кровать мальчика была пуста.
Выписать до результатов дальнейших анализов.
Г. М. Горби,лечащий врач14В час ночи 24 сентября в больничную палату Дэнни Глика вошла медсестра, чтобы дать ему лекарство, и замерла в дверях. Кровать мальчика была пуста.
Ее взгляд скользнул на пол и остановился на бесформенной белой груде.
– Дэнни? – позвала она и подошла ближе, решив, что он шел в туалет и потерял сознание.
Медсестра осторожно перевернула мальчика, еще не сообразив, что он мертв, и даже подумала, что витамины ему явно пошли на пользу – он выглядел гораздо лучше, чем когда его привезли в больницу.
Но ощутив холод запястья и убедившись в отсутствии пульса, она бросилась на пост сообщить о кончине пациента.
Глава пятая Бен (II)
1В четверг, 25 сентября, Бен снова ужинал у Нортонов. Блюда были традиционными: Билл на заднем дворике поджарил сосиски на рашпере, а фасоль Энн поставила варить с утра. После трапезы на свежем воздухе все закурили, лениво поддерживая разговор о тающих шансах «Бостон ред сокс» на победу в финальной серии главной лиги бейсбола.
Хотя воздух оставался по-прежнему теплым и с короткими рукавами было вполне комфортно, уже чувствовалось приближение осени. Листья на огромном старом клене перед пансионом Евы начали потихоньку краснеть.
Отношения Бена с семьей Нортон не изменились. Сьюзен не скрывала, что он ей нравится, и она ему тоже очень нравилась. Билл явно испытывал к нему симпатию, которая сдерживалась естественной настороженностью отцов по отношению к молодым людям, ухаживающим за их дочерьми. При наличии взаимной симпатии и открытости мужчины могли держаться свободно, обсуждать за кружкой пива женщин и говорить о политике. Однако разве можно чувствовать себя полностью свободным при общении с парнем, у которого к твоей дочери имеется вполне конкретный интерес? Бен спрашивал себя, можно ли после свадьбы, когда потенциально возможное становится реальностью, по-настоящему сдружиться с зятем, понимая, что он каждую ночь имеет твою дочь? Вопрос был непростой.
А Энн Нортон по-прежнему его не жаловала. Прошлым вечером Сьюзен немного рассказала ему о ситуации с Флойдом Тиббитсом, которого мать считала самой подходящей для нее партией. Флойд был местным, своим и надежным. Бен Миерс, напротив, возник из ниоткуда и мог так же быстро исчезнуть, разбив дочери сердце.
Как и многие провинциалки, Энн инстинктивно не доверяла мужчинам творческих профессий, что хорошо известно по произведениям Эдвина Арлингтона Робинсона и Шервуда Андерсона. Бен подозревал, что она считала их всех либо педиками, либо жеребцами с нездоровой психикой, суицидальными наклонностями или предрасположенностью к убийству, которые любят посылать избранницам по почте свои отрезанные левые уши. Участие Бена в поисках Ральфи Глика скорее усилило ее худшие подозрения, и завоевать ее симпатию ему не представлялось возможным в принципе. Интересно, знает ли она о визите, который нанес ему в пансион Паркинс Гиллеспи?
Бен лениво прокручивал в голове все эти мысли, когда Энн вдруг сказала:
– Ужасно, что случилось с мальчиком Гликов.
– С Ральфи? Да, с этим не поспоришь, – отозвался Билл.
– Нет, со старшим. Он умер.
– Кто? Дэнни? – опешил Бен.
– Он умер вчера утром, – подтвердила Энн, удивившись, что мужчины были не в курсе. В городе об этом только и говорили.
– Я узнала об этом в магазине Милта, – сказала Сьюзен. Она нашла под столом руку Бена, и тот с готовностью сжал ее ладонь. – И как Глики?
– Так же как и я бы на их месте, – ответила Энн. – Вне себя от горя.
Еще бы! – подумал Бен. Всего десять дней назад в их жизни было все нормально, а теперь от семьи ничего не осталось. От этой мысли у него по коже пробежали мурашки.
– Как думаешь, есть шанс, что младшего Глика найдут живым? – спросил Билл, обращаясь к Бену.
– Вряд ли, – ответил тот. – Думаю, что он тоже мертв.
– Похоже на то, что случилось в Хьюстоне два года назад, – заметила Сьюзен. – Если он мертв, я даже хочу, чтобы его не нашли. Если кто-то способен сотворить такое с маленьким беззащитным мальчиком…
– Полиция, судя по всему, ведет поиски, – отозвался Бен. – Связываются с теми, кто уже совершал преступления на половой почве, и допрашивают их.
– Если они найдут виновного, его надо подвесить за причинное место, – сказал Билл и повернулся к Бену: – Сыграем в бадминтон?
– Нет, спасибо, – поднялся Бен. – При игре с вами чувствую себя мальчиком для битья. И огромное спасибо за чудесный ужин. Сегодня мне еще предстоит поработать.
Энн Нортон приподняла бровь, но промолчала.
– Как продвигается книга? – поинтересовался Билл, тоже поднимаясь.
– Неплохо, – коротко ответил Бен. – Сьюзен, как насчет того, чтобы немного прогуляться? Заглянем к Спенсеру и угостимся мороженым?
– Не знаю, – тут же вмешалась Энн. – После истории с Ральфи Гликом мне будет спокойнее, если…
– Мама, я уже большая девочка, – не выдержала Сьюзен. – И на Брок-Хилл вся дорога освещена фонарями.
– Само собой, я тебя провожу, – заверил Бен почти официально. Свою машину он оставил на стоянке у пансиона: в такую погоду пройтись пешком – одно удовольствие.
– Все будет нормально, – вмешался Билл. – Ты слишком переживаешь, мать.
– Еще бы! Молодежь сама знает, что лучше, верно? – Она попыталась улыбнуться.
– Я только сбегаю за жакетом, – шепнула Сьюзен Бену и отправилась по ступенькам наверх, демонстрируя красивые длинные ноги, которые короткая красная юбка только подчеркивала. Бен смотрел ей вслед, чувствуя на себе осуждающий взгляд Энн. Ее муж заливал водой угли в жаровне.
– А как долго вы намереваетесь пробыть в Джерусалемс-Лоте, Бен? – вежливо поинтересовалась Энн.
– Пока не закончу книгу, – ответил тот. – А там – будет видно. Тут так чудесно дышится, особенно по утрам! – Он улыбнулся, глядя ей в глаза. – Но могу и задержаться.
Она улыбнулась в ответ.
– Зимой тут холодно, Бен. И даже очень.
Вернулась Сьюзен в легком жакете, наброшенном на плечи.
– Готов? Я хочу шоколада, только боюсь располнеть.
– Тебе это не грозит, – заверил он и повернулся к ее родителям. – Еще раз большое спасибо.
– Приходи еще, – пригласил Билл. – Да хоть завтра вечером. Прихвати с собой упаковку пива, и мы вместе посмотрим бейсбол и посмеемся над игрой этого чертова Карла Ястржемски.
– Посмеяться можно, – отозвался Бен, – только будет ли нам до смеха после второй подачи?
Подходя к калитке, они все еще слышали раскатистый смех Билла.
2– Вообще-то мне не хочется идти к Спенсеру, – сказала Сьюзен, пока они шли вниз по дороге. – Давай пойдем в парк.
– А как насчет грабителей, леди? – поинтересовался Бен, имитируя акцент жителей Бронкса.
– В нашем городе все грабители должны быть дома не позже семи. Распоряжение городских властей. А сейчас три минуты девятого. – На улице уже стало темно, и их тени под светом фонарей то вытягивались, то уменьшались.
– Надо же, какие у вас сговорчивые грабители! – восхитился Бен. – И с наступлением темноты в парке никого нет?
– Иногда туда заглядывают подростки, чтобы приятно провести время, если нет денег на кино в машине. – Сьюзен многозначительно подмигнула. – Так что, если заметишь в кустах какое-то движение, лучше отвернуться.
Они вошли в парк через западный вход напротив здания муниципалитета. В парке было сумрачно и немного загадочно, извилистые бетонные дорожки петляли под кронами деревьев, а на тихой поверхности пруда поблескивал отраженный свет фонарей. Если в парке и были посетители, Бен никого не заметил.
Они прошли мимо Мемориала павшим героям с длинным списком имен – от Войны за независимость до Вьетнама: шесть новых фамилий блестели медью, словно свежие раны. Бен подумал, что город носит неправильное имя – его следовало назвать Временем. И словно в продолжение мысли он невольно обернулся и посмотрел через плечо на Марстен-Хаус, но его заслоняло здание муниципалитета.
Перехватив его взгляд, Сьюзен нахмурилась. Расстелив на траве куртку и жакет (садовые скамейки были с презрением отвергнуты без обсуждения), они опустились на землю.
– Мама говорит, что о тебе справлялся Паркинс Гиллеспи, – сообщила Сьюзен. – Как обычно, во всем виноват новенький?
– Да уж! Констебль – колоритная личность, – отозвался Бен.
– Мама тебя уже заочно осудила и признала виновным. – Несмотря на шутливый тон, в ее голосе звучала тревога.
– Она не очень-то меня жалует, так ведь?
– Не очень, – подтвердила Сьюзен. – Почему-то она сразу тебя невзлюбила. Мне очень жаль.
– Не страшно, – отозвался он. – Зато с отцом мы отлично поладили.
– С отцом? – улыбнулась Сьюзен. – Он разбирается в людях.
Она снова стала серьезной.