Меня с креационистами объединяет то, что, в отличие от «Школы имени Чемберлена», я, как и они, терпеть не могу увёрток, свойственных гипотезе NOMA с её разделением интересов. Креационистами при этом движет отнюдь не уважение к зелёным просторам науки, для них нет большего удовольствия, чем потоптаться на них своими грязными сапожищами. И подлых приёмов им не занимать. В ходе проводимых в американском захолустье судебных разбирательств представляющие креационистов юристы специально выискивают эволюционистов, не скрывающих своих атеистических убеждений. По собственному опыту знаю, что моё имя использовали подобным образом. Это очень действенный приём, потому что среди выбранных наугад присяжных весьма вероятно присутствуют господа, которым с детства внушали, что атеисты — демоны во плоти, мало отличающиеся от педофилов и «террористов» (современная разновидность ведьм Салема или «комми» эпохи Маккарти). Любой представляющий креационистов юрист, вызвав меня для дачи показаний, одним махом завоевал бы симпатии присяжных, задав мне один-единственный вопрос: «Повлияло ли знакомство с теорией эволюции на ваше решение стать атеистом?» Мне придётся ответить утвердительно, и присяжные тут же от меня отвернутся. С юридической же точки зрения правильным ответом для неверующего является следующий: «Мои религиозные убеждения или отсутствие таковых — это моё личное дело; они никоим образом не связаны с данным судебным процессом и с моей научной работой». Но я не мог бы так ответить, не кривя при этом душой, а почему — объясню в главе 4.
Журналистка из газеты «Гардиан» Мадлен Бантинг написала статью, озаглавленную «Почему сторонники “разумного замысла” благодарят бога за Ричарда Докинза».53 Похоже, она не обсуждала содержание ни с кем, кроме Майкла Руза, — статья вполне могла бы выйти из-под его пера.54 В ответ Дэн Деннет удачно процитировал дядюшку Римуса:
Мне показалось забавным, что два англичанина — Мадлен Бантинг и Майкл Руз — попались на одну из самых широкоизвестных в американском фольклоре уловок («Почему сторонники “разумного замысла” благодарят бога за Ричарда Докинза», 27 марта). Когда Братцу Лису удаётся наконец поймать Братца Кролика, тот начинает умолять: «Пожалуйста, ну пожалуйста, делай со мной что хочешь, только не бросай меня в этот терновый куст!» — где он и оказывается через минуту в полной безопасности благодаря глупости Лиса. Когда американский математик и теолог Уильям Дембски колко поздравляет Ричарда Докинза с успешной работой на пользу теории «разумного замысла», Бантинг и Руз принимают это за чистую монету! «Ох, дорогой Братец Лис, твоё справедливое утверждение — о том, что эволюционная биология отвергает идею творца, — мешает преподаванию биологии в школах, потому что это нарушит принцип разделения религии и государства». Что ж, пожалуй, нужно заодно пересмотреть и физиологию, отрицающую возможность непорочного зачатия…55
Данный вопрос, включая ещё одну, независимо проведённую аналогию с попавшим в терновый куст Братцем Кроликом, подробно рассматривается биологом П. З. Майерсом на страницах его остроумного блога «Фарингула».56
Я не обвиняю коллег из миротворческого лагеря огульно в нечестности. Возможно, они искренне верят в гипотезу NOMA, хотя у меня и закрадывается сомнение в том, что они тщательно её рассмотрели и что им удалось разрешить присущие ей внутренние противоречия. В данный момент не стоит углубляться дальше, но желающим понять всю подоплёку появляющихся в печати высказываний учёных по религиозным вопросам необходимо учитывать политическую обстановку — бушующие в современной Америке, с трудом поддающиеся воображению культурологические битвы. Далее в этой книге я ещё коснусь миротворчества — аналогичного NOMA-гипотезе. А сейчас хочу вернуться к агностицизму и попытке сократить область неведомого, значительно сократить долю неуверенности в вопросе присутствия/отсутствия бога.
Зелёные человечки
Представим, что в притче Бертрана Рассела говорится не о небесном чайнике, а о существовании во Вселенной иной жизни — если вы помните, Саган отказался об этой проблеме «думать нутром». Опять же, мы не можем стопроцентно доказать отсутствие такой жизни, и единственно разумной позицией в этом вопросе остаётся агностицизм. Но в данном случае нет оснований отбрасывать гипотезу в сторону как пустую. На основе имеющихся неполных данных можно провести интересную дискуссию, составить перечень доказательств, увеличивающих нашу уверенность в том или ином выводе. Если бы правительство потратило огромные средства на сооружение дорогих телескопов с единственной целью поиска небесных чайников, мы бы немедленно возмутились. Однако ни у кого не вызывают возмущения расходы в рамках программы SETI (Search for Extraterrestrial Intelligence57) на сканирование космоса радиотелескопами в надежде обнаружить посланный разумными инопланетянами сигнал.
Хочу выразить солидарность с позицией Карла Сагана, отвергающего «нутряное чутьё» в вопросе о существовании внеземной жизни. Однако трезвое определение (данное Саганом) условий, необходимых для оценки вероятности такого события, вполне осуществимо. Вначале у нас в руках может оказаться всего лишь перечень неразрешённых вопросов, как в знаменитом уравнении Дрейка, которое, по словам Пола Дейвиса, есть просто совокупность вероятностей. Согласно данному уравнению, для того чтобы оценить количество независимо возникших цивилизаций, существующих во Вселенной, нужно перемножить семь величин. В их число входит количество звёзд, количество у каждой звезды планет с похожими на земные условиями и вероятности разнообразных событий, которые я не буду здесь описывать подробно, потому что только хочу отметить, что значение всех этих величин неизвестно или оценивается с приближениями огромного порядка. Произведение такого количества неизвестных или почти неизвестных величин — предполагаемое число внеземных цивилизаций — имеет такую колоссальную погрешность, что в данном вопросе представляется разумным или даже необходимым занять позицию агностицизма.
Некоторые величины уравнения Дрейка сейчас уже известны точнее, чем в 1961 году, когда уравнение появилось. В то время нам была известна только наша Солнечная система с вращающимися вокруг центральной звезды планетами, включая близкие аналогичные спутниковые системы Юпитера и Сатурна. Лучшие оценки количества планетных систем во Вселенной базировались на теоретических моделях и на неформальном «принципе заурядности» (памяти о горьких исторических уроках Коперника, Хаббла и других): из того, что мы обитаем на планете, вовсе не следует, что она является чем-то необычайным. К сожалению, «принцип заурядности» в свою очередь выхолащивается «антропным принципом» (см. главу 4): если наша Солнечная система действительно единственная в своём роде во Вселенной, то нам, как осмысливающим данный вопрос существам, пришлось бы жить именно в ней. Сам факт нашего существования задним числом может подтверждать, что мы обитаем в очень незаурядном мире.
Современный постулат о многочисленности солнечных систем базируется уже не на принципе заурядности, а на полученных опытным путём данных. Спектроскоп — карающая длань, разрушившая позитивизм Конта, — помог нам и здесь. Наши телескопы недостаточно сильны, чтобы непосредственно наблюдать вращающиеся вокруг звёзд планеты. Однако положение звёзд меняется под воздействием гравитационного притяжения вращающихся вокруг них планет, и при помощи спектроскопа возможно зафиксировать доплеровское смещение спектра звезды, по крайней мере когда вокруг неё вращается планета крупного размера. На время написания этой книги при помощи данного метода вне Солнечной системы обнаружено 170 планет, вращающихся вокруг 147 звёзд58, но это число, несомненно, увеличится к тому дню, когда моя книга попадёт к вам в руки. Пока удаётся обнаруживать только крупные «юпитеры», потому что только «юпитеры» имеют массу, достаточную для смещения звёзд в пределах, фиксируемых современными спектроскопами.
Нам удалось улучшить количественную оценку по крайней мере одной, ранее таинственной, величины уравнения Дрейка. Это позволяет, пусть ненамного, но тем не менее реально снизить агностицизм в отношении окончательного решения уравнения. Нам по-прежнему приходится быть агностиками в вопросе существования жизни на других планетах, но уже чуть в меньшей степени, потому что нам удалось немного понизить долю невежества. Наука в состоянии понемногу разъедать агностицизм, опровергая мнение Гексли, который из кожи вон лез, чтобы обосновать непроверяемость гипотезы бога. Я же хочу заявить, что, несмотря на вежливое невмешательство Гексли, Гулда и многих других, вопрос существования бога не исключён, принципиально и навеки, из компетенции науки. Подобно вопросу о природе звёзд (вопреки мнению Конта) или о присутствии жизни на вращающихся вокруг них планетах, наука в состоянии проложить на территории агностицизма по крайней мере вероятностные ходы.
Моё определение гипотезы бога включает термины «сверхчеловеческий» и «сверхъестественный». Чтобы понять различие между ними, представьте, что радиотелескоп SETI вдруг обнаружил космический сигнал, бесспорно доказывающий, что мы не одни. Кстати, каким, интересно, должен быть сигнал, чтобы убедить нас в том, что он послан разумными существами? Целесообразно подойти к этому вопросу с другой стороны. Какого рода разумный сигнал должны были бы послать мы, чтобы оповестить внеземных слушателей о своём существовании? Ритмическое пульсирование не подойдёт. Радиоастроном Джоселин Белл Бурнель, впервые обнаружившая пульсары в 1967 году, была настолько поражена периодичностью их пульсирования в 1,33 секунды, что в шутку назвала её LGM-пульсацией (от «Little Green Men»59). Позднее, в другой точке неба, она нашла ещё один пульсар с иной периодичностью, и гипотеза зелёных человечков была забыта. Метрономические ритмы могут производить многие не обладающие разумом объекты — раскачивающаяся ветка, капающая вода, временные задержки в саморегулирующихся контурах обратной связи, вращающиеся небесные тела. В нашей Галактике уже обнаружено больше тысячи пульсаров, и считается, что каждый из них представляет собой быстро вращающуюся нейтронную звезду, излучающую поток радиоволн, подобный лучу проблескового маяка. Трудно представить звезду, оборачивающуюся вокруг оси за считанные секунды (вообразите, что наш день продолжается вместо 24 часов 1,33 секунды), но почти всё, что мы знаем о нейтронных звёздах, поражает воображение. Суть в том, что объяснение феномена пульсаров уже получено из области обычной физики, а не космического разума.
Таким образом, простыми пульсирующими сигналами объявить ожидающей Вселенной о нашем присутствии не удастся. Часто с этой целью предлагают использовать простые числа, потому что трудно вообразить чисто физический процесс, в результате которого получается ряд простых чисел. Теперь представьте, что, либо обнаружив такой ряд, либо каким-нибудь другим путём, SETI получит неоспоримое доказательство наличия внеземного разума, вслед за чем, возможно, последует колоссальная передача знаний и опыта, примерно как описано в романе Хойла «Андромеда» или Карла Сагана — «Контакт». Как мы на это отреагируем? Преклонение перед этим разумом будет весьма объяснимо, потому что любая способная послать сигнал на такое колоссальное расстояние цивилизация, скорее всего, значительно превосходит нашу. Даже если в момент отправки сигнала их цивилизация и не обгоняла по развитию нашу, то, приняв во внимание огромное разделяющее нас расстояние, придётся заключить, что ко времени получения нами послания они обогнали нас на тысячелетия (если только раньше не вымерли, что тоже вполне возможно).
Вне зависимости от того, узнаем мы о них или нет, есть реальная вероятность существования внеземных цивилизаций — более сверхчеловеческих, чем любые фантазии теологов. Их технические достижения могут казаться нам настолько же сверхъестественными, насколько наши собственные показались бы чудом перенесённому в XXI век средневековому крестьянину. Представьте его реакцию на ноутбук, мобильный телефон, водородную бомбу или реактивный лайнер. Артур Ч. Кларк так сформулировал свой Третий постулат: «Любая достаточно развитая технология неотличима от волшебства». Ставшие реальностью благодаря современным технологиям чудеса показались бы древним не менее поразительными, чем разделяющий воды Моисей или идущий по ним Иисус. Обнаруженные программой SETI инопланетяне показались бы нам богами, подобно тому как получали божественные почести (и использовали незаслуженное преклонение на всю катушку) миссионеры, появлявшиеся среди народов каменного века со своими оружием, телескопами, спичками и таблицами, позволявшими предсказывать наступление затмений с точностью до секунды.
Чем же тогда эти сверхразумные инопланетяне будут отличаться от богов? Почему их достижения можно назвать сверхчеловеческими, но не сверхъестественными? По очень важной причине, которая и является основной темой этой книги. Главное различие между богами и богоподобными пришельцами заключается не в их возможностях, а в их происхождении. Достаточно сложные, чтобы обладать разумом, объекты являются продуктом эволюционного процесса. Какими бы богоравными они ни показались нам при встрече, они не были такими с самого начала. Авторы фантастических романов, например Дэниел Ф. Галой в книге «Поддельный мир», предполагают даже, что мы населяем компьютерную модель, разработанную сверхсверхразумной цивилизацией (и я не могу изобрести этому опровержения). Однако сами экспериментаторы тоже должны были откуда-то произойти. Согласно законам вероятности, они не могли просто появиться в один прекрасный миг, не имея за спиной поколений более примитивных предков. Возможно, они возникли в результате другой (незнакомой нам) формы дарвиновской эволюции: пользуясь терминологией Дэниела Деннета60, какого-то иного «ступенчато-кумулятивного крана», но никак не «небесного крючка». «Небесные крючки» — это магические заклинания богов, неважно каких. Они ничего не объясняют bona fide61, и в результате требуется даже больше объяснений, чем без них. «Краны» — это объяснительные механизмы, которые действительно объясняют. Самым главным в истории «краном» является естественный отбор. С его помощью жизнь от первобытных примитивных организмов вознеслась до поражающих нынче наше воображение головокружительных высот сложности, красоты и кажущегося запланированным устройства. Тема главы 4 — «Почему бога почти наверняка нет». Но вначале, прежде чем изложить главную причину, заставляющую меня твёрдо верить в отсутствие бога, я обязан парировать появлявшиеся в ходе истории позитивные доводы в пользу веры.
Глава третья. Доказательства существования бога
Теологи и их помощники, включая любителей всуе порассуждать о «здравом смысле», веками систематизировали доводы, подтверждающие существование бога.
«Доказательства» Фомы Аквинского
Пять «доказательств», предложенных в XIII веке Фомой Аквинским, ничего не доказывают, их бессодержательность легко обнаружить — хоть и неудобно так говорить о знаменитом мыслителе. Первые три представляют один и тот же, изложенный разными словами аргумент, и их целесообразно рассмотреть вместе. Каждый из них приводит к бесконечной последовательности вопросов — то есть ответ на вопрос вызывает новый вопрос, и так далее, ad infinitum62.
1. Недвижимый движитель. Ничто не может начать движение само по себе, для этого необходим первоначальный источник движения. Двигаясь по цепи источников, мы доходим до первопричины, которой может быть только бог. Что-то произвело первое движение, и этим чем-то может быть только бог.
2. Беспричинная причина. Ничто не является собственной причиной. Каждому следствию предшествует причина, и опять мы двигаемся по цепочке причин. Должна существовать первая причина, её и называют богом.
3. Космологическое доказательство. Должно было быть такое время, когда физических объектов не существовало. Но, поскольку в настоящее время они существуют, должна быть некая нефизическая сущность, вызвавшая их существование; эта сущность и есть бог.
Эти три аргумента основаны на идее бесконечной последовательности, бог здесь прекращает движение цепочки в бесконечность. Делается абсолютно недоказанная предпосылка о том, что бог сам по себе не может быть частью последовательности. Даже если, дав себе сомнительную поблажку, мы предположим существо, завершающее процесс бесконечного восхождения по цепочке причин (только потому, что оно нам необходимо), и дадим ему имя, непонятно, почему это существо должно обладать другими, обычно приписываемыми богу качествами: всемогуществом, всеведением, благодатью, возможностью творения — не говоря уже о таких чисто человеческих качествах, как выслушивание молитв, прощение грехов и распознавание тайных помыслов. Кстати, логики уже заметили, что всеведение и всемогущество являются взаимоисключающими качествами. Если бог всезнающ, то он уже знает о том, что он вмешается в историю и, используя всемогущество, изменит её ход. Но из этого следует, что он не может передумать и не вмешиваться, а значит, он не всемогущ. По поводу этого остроумного парадокса Карен Оуэнс сложила не менее забавный куплет:
Что же касается бесконечного восхождения и тщетности привлечения бога для его прекращения, то более изящным решением представляется изобретение, скажем, «сингулярности Большого Взрыва» или ещё какой-нибудь, доселе неизвестной физической концепции. Именование её богом в лучшем случае не имеет смысла, а в худшем приводит к опасным заблуждениям. В одном из своих абсурдных рецептов — рецепте «вкусочных котлеток» — Эдвард Лир советует: «Возьмите немного говядины и, искрошив её как можно мельче, раскромсайте каждый кусочек ещё на восемь или даже девять частей». Некоторые последовательности имеют естественный предел. Раньше учёные задумывались: что произойдёт, если разрезать, скажем, золотой слиток на самые маленькие кусочки? Разве самый маленький из получившихся кусочков нельзя вновь разделить пополам, чтобы получить ещё меньшую крупинку? В данном случае пределом членения, очевидно, является атом. Самым маленьким возможным кусочком золота будет атомное ядро, содержащее ровно 79 протонов и чуть больше нейтронов, окружённое облаком из 79 электронов. Стоит «разрезать» этот атом золота, и полученный результат уже не будет золотом. Естественным пределом членения типа «вкусочных котлеток» служит атом. Но то, что бог служит естественным пределом членений, рассматриваемых Фомой Аквинским, далеко не однозначно. И это, как мы увидим дальше, ещё мягко выражаясь. Однако перейдём к следующим доказательствам Фомы Аквинского.