— Ну сейчас-то мы не взаперти! — хохотнул Штемпель. — Еще чего не хватало, книжки читать!
— Еще как взаперти, — возразил Телеграф. — Только не в бункере, а в Крыму. Он побольше будет, конечно, но все равно с него нам деваться некуда...
— Ну ты еще скажи — взаперти на этой планете! — завелся Штемпель.
— Я не про то, — перебил их Кайсанбек Аланович. — Я про возрождение цивилизации. Технологии и оружие — это, конечно, хорошо. Это важно. Без этого нельзя. Но цивилизация не сводится к оружию. Цивилизация — это еще и культура. Традиции. Музыка, литература, поэзия, живопись. Мы же все это потеряли. Безвозвратно.
Пошта не выдержал:
— Ну вы даете, мужики! Пока вы тут о культуре-литературе рассуждаете, там маленькая щуплая девушка бочки разгружает. А ну-ка отставить дебаты, марш Бандерольке помогать!
— Не такая уж она и щуплая, — прокомментировал Штемпель и тут раздался истошный женский вопль из кузова «Тигра».
Листоноши на миг оцепенели, потом сорвали с плеч автоматы и, взяв их наизготовку, начали обходить грузовик с двух сторон.
«Надеюсь, Бандеролька просто уронила пустую бочку себе на ногу», — подумал Пошта.
Визг оборвался так же внезапно, как начался, а потом сменился другим звуком, больше всего напоминающим хныканье. «Совсем не похоже на Бандерольку», — успел подумать Пошта, прежде чел кувырком выкатиться из-за машины и взять на прицел кузов.
В кузове происходило следующее. Валялась опрокинутая бочка. Стояла Бандеролька. Держала в руке — за ухо — хныкающего и вырывающегося пацаненка, чумазого, как черт, который дергался и причитал:
— Пустите, тетенька, ухо больно!
— Ухо вспухнет, — добавил Кайсанбек Аланович, со вздохом облегчения убирая пистолет в кобуру.
Телеграф и Штемпель чуть ли не хором выматерились и опустили оружие.
— Что тут у нас? — осведомился Пошта, тоже убирая автомат за спину.
— Заяц! — доложила Бандеролька. — В пустой бочке прятался. Напугал меня до... э... дрожи в коленках, вот!
— Я не заяц, я Костя! — возразил пацан, размазывая грязь по лицу. — Я же вам жизнь спас, Пошта, помните?
— Костя? — Пошта прищурился. В чумазом, как негритенок, мальчишке с трудом узнавался племянник Контейнера. Впрочем,верный бумеранг торчал у парня за поясом. — Чего ж ты грязный-то такой, Костя?
—Так это все бочка, — пожаловался Костя. — Она ж оказалась из-под мазута!
—Ну да, ну да, — покивал Кайсанбек Аланович, — а должна была быть из-под яблок. Чтобы ты ехал, так сказать, с комфортом и собственным продовольствием, подслушивая разговоры пиратов.
—Каких еще яблок? — не понял Костя ни черта. — Каких пиратов? Тортуга? Они здесь? За нами следят?!
Профессор разочарованно махнул рукой.
— Проехали. Долго объяснять.
Пошта скрежетнул зубами. Манера профессора давить интеллектом временами раздражала. Вот так живешь себе спокойно, мир спасаешь, а потом перекинешься парой слов с Кайсанбеком Алановичем — и чувствуешь себя неграмотным идиотом. Ведь наверняка профессор опять какую-нибудь книжку имел в виду.
—Что ж с тобой делать, Костя? — задумался Пошта. — Вроде и отъехали от Джанкоя недалеко, а возвращаться неохота — темп потеряем, полдня впустую. Не с собой же тебя тащить. А может, бросить тебя здесь, а?
—Бросайте! — дерзко вскинул мальчонка, чье ухо наконец-то отпустила Бандеролька (и теперь брезгливо вытирала пальцы ветошью). — Все равно я вас догоню! За бампер уцеплюсь — и поеду!
—Дурак ты, Костя, — вздохнул Пошта. — Ну куда тебе в экспедицию? Тебе учиться надо, испытания проходить, нормативы сдавать и ещё много чего другого сделать, прежде чем тебя одного за ворота цитадели выпускать можно будет. Нет, не проси. Не можем мы тебя с собой взять. Да меня Контейнер прибьет!
— А если вернете меня в Джанкой, — парировал хитрый пацан, — дядя Контейнер прибьет меня. Неужели вам не жалко ребенка?
—Ни капельки! — сказал Телеграф. — Я сейчас сам тебя прибью — и дело с концом. Нет мальчишки — нет проблемы.
— Не прогоняйте меня, я вам пригожусь! — взмолился мальчишка.
— Пригодишься, — решил Пошта. — Вылезай из кузова, выкатывай пустые бочки и ставь их возле во-он той колонки. Потом берись за насос и качай соляру. Как всю выкачаешь — подумаем, что с тобой делать дальше.
— Понял, командир! — расцвел Костя и метнулся выполнять задание.
Листоноши с удовлетворением наблюдали, как вкалывает парнишка. Щуплый, он оказался на диво выносливым, качал насос так, что работа споро близилась к финалу.
— И что, — негромко спросил у Пошты Телеграф. — Ты серьезно хочешь тащить пацана с нами?
— Чего я, сдурел? — ответил Пошта. — Сейчас он докачает — и домой отправим, Штемпель на «Мародере» завезет, а потом нас нагонит.
— А зачем тогда работать заставил?
— А чтоб была мальцу наука...
Листоноши негромко захихикали.
— Готово, — отрапортовал Костя, вытянувшись по стойке «смирно».
— Молодец, — оценил его работу Пошта. — А теперь умойся, и дядя Штемпель отвезет тебя в Джанкой.
— Сам ты «дядя», — ругнулся Штемпель и побрел прогревать «Мародера».
— Так нечестно! — лицо у Кости было — как будто лимон съел.
— Зато разумно, — парировал Пошта, понимая, что выглядит в глазах мальчишки последним гадом — но оно и к лучшему, меньше будет творить себе кумиров.
Костя вдруг прищурился, хищно пригнулся и схватился за бумеранг. «С ума он спятил, что ли», — подумал Пошта, судорожно размышляя — педагогично или нет будет поймать сопляка и отходить ремнем, если тот вдруг решит метнуть бумеранг в его, Пошты, голову?
Но Костя круто развернулся, отводя плечо для замаха, и запустил бумеранг по пологой дуге. Раздался тупой удар и почти неслышный, зато пробирающий до костей ультразвуковой вопль.
Остроглазый мальчишка сбил на лету гигантского нетопыря — опаснейшего мутанта, оглушающего жертву ультразвуком, а потом выпивающего из него всю кровь.
Листоноши и профессор собрались возле бьющейся в конвульсиях твари и с отвращением смотрели на кожистые крылья с перепонками (размах этих крыльев был — метра два, не меньше), противной, похожей на свиную, мордой и трубчатыми ушами- локаторами. Клыки у твари были сантиметров по десять длиной.
— Ого! — сказала Бандеролька. — Откуда он днем?
— Ходили слухи, — сообщил Штемпель, — что в Советском этих тварей — целая колония. А нам туда ехать. Ох, чует мое сердце, добром это не кончится. Может, в объезд? Представляешь, сотни две таких гадов, пикирующих с неба?
— Нет, — покачал головой Пошта. — В объезд — время потеряем. Попробуем пробраться через Советский по-тихому, не разбудив нетопырей.
— Это как? Машина — не конь, ей копыта тряпками не обмотаешь. Перебудим мышек — и они нас сожрут.
— А мы их всех убьем! — запальчиво выкрикнул Костя. — Вон как я этого!
— Боюсь, что сделать это будет не так-то просто... — пробормотал Кайсанбек Аланович. — Если они будут драться за потомство и свою территорию, то драться будут до последнего. Законы природы в этом смысле распространяются и на мутантов.
—Пацан-то молодец, — вполголоса сообщил Поште Телеграф. — Не растерялся, не промахнулся. Горяч, конечно, но это нормально в его годы. Может, с собой возьмем? Как талисман экспедиции.
Пошта вздохнул. К черту такие талисманы. Сначала выбраться в экспедицию впопыхах, даже толком не собравшись. Потом потерять пару часов на возврат Кости в любящие руки дяди Контейнера.
Потом — вляпаться в колонию нетопырей в Советском либо потерять часов десять на объезд.
Да что ж это такое! Вот уж, ей-богу, экспедиция не задалась.
— Поехали, — решил Пошта. — Поедем напрямик, через Советский. На малых оборотах, тихонько-тихонько. Костя с нами, но слушаться меня во всем: скажу прыгать, будешь прыгать, скажу падать — сразу падай, понял?
— Понял! — расцвел Костя, подобрал бумеранг и воинственно заткнул его за пояс.
— И не радуйся раньше времени, — сказал ему Пошта. — У нас просто нет времени возвращать тебя в Джанкой. Доберемся до Феодосии, найдем там листонош — и отправлю тебя домой заказным письмом. Или двумя, если будешь плохо себя вести, понял?
Костя кивнул.
— Если разбудим нетопырей, — продолжал инструктаж Пошта, — в бой не вступать, профессор правильно сказал — им отступать некуда, полный газ и идем на прорыв. Главное — не потерять друг друга. Но до заката еще далеко, а летучие мышки — твари ночные, пока крепко спят, есть шанс проскочить. Поэтому — по машинам и в путь!
— Не нравится мне это, — пробурчал Штемпель. — Нехорошее у меня предчувствие.
— Ничего не могу с этим поделать, — пожал плечами Пошта. — Ехать-то надо!
***
Уже на подступах к Советскому начало темнеть.
— Ничего не могу с этим поделать, — пожал плечами Пошта. — Ехать-то надо!
***
Уже на подступах к Советскому начало темнеть.
— Нехорошо, — сказал Пошта. — Ой как нехорошо!
— Погоди причитать, прорвемся, — обнадежил его Телеграф. — Если колония большая, то гнездиться они должны где-то в центре,а мы — огородами, по окраинам, тихонечко-тихонечко.
По машинам листоноши распределились следующим образом: Пошта, Телеграф и заяц-Костя ехали в «Мародере», Штемпель, Бандеролька и Кайсанбек Аланович — в «Тигре». Пошта сидел за рулем, Телеграф — на пулемете, Костя старался не отсвечивать лишний раз и не напоминать о себе, нервно поглаживая бумеранг.
Небо над горизонтом стремительно темнело, наливалось синевой. Черной громадой маячили предгорья — заканчивалась степь, начинались крымские горы с их обманчиво пологими склонами и громадными плоскогорьями-яйлами. В свое время Пошта протоптал не одну сотню километров по горам и тихо их ненавидел.
Дорога вильнула, свернув к Советскому. Даже в лучшие времена этот поселок не насчитывал и десяти тысяч жителей; после Катастрофы его одно время использовали в качестве базы бандиты — уж очень удачно он был расположен на пересечении торговых путей, потом захватили полуразумные мутанты, которых в итоге истребили нетопыри.
Теперь листоношам предстояло проехать сквозь логово гигантских летучих мышей — и в сумерках, после заката, идея уже не представлялась Поште такой удачной. Скорость скоростью, но добровольно соваться в это логово совсем не хотелось.
Впрочем, было уже поздно менять решение.
Пошта заглушил двигатель, выбрался наружу, открыл капот. Поколдовал над движком, переключившись с соляры на уголь, проверил, есть ли уголь в топке. Во-первых, так будет тише, во- вторых, соляру надо экономить.
—Значит так, — сказал он подошедшему Штемпелю. — Ехать за мной, держать дистанцию три метра. На самых малых оборотах. Огонь не открывать, вернее, открывать при самой крайней необходимости. В первую очередь использовать бесшумное оружие — у профессора и Бандерольки есть глушители, вот их пусть и используют. Словом, крадемся и не шумим. Понял?
— Понял, — угрюмо подтвердил Штемпель.
Въезжали в Советский, словно похоронная процессия на кладбище, — степенно, мрачно и неторопливо. Название поселка довольно точно отражало его внешний вид: обшарпанная статуя Ленина на въезде, угрюмые панельные пятиэтажки, невесть почему называемые «хрущобами», разбитый асфальт, разбитые окна, разбитые фонари, пустынные улицы и непонятные белые пятна земле и стенах домой.
— Что это? — шепотом спросил Пошта.
— Очевидно, помет летучих мышей, — вполголоса пояснил Телеграф. — Дерьмо, проще говоря. Главное, в него не вляпаться...
С центральной улицы, носившей, разумеется, название «ул. Ленина» они почти сразу свернули в сторону, в какой-то узенький переулок, потом выехали на дорогу чуть пошире — и опять свернули, уже на грунтовку, тянущуюся среди покосившихся заборов, за которыми виднелись приземистые одноэтажные домики. Заборы были оплетены густыми зарослями дикого винограда, у домиков местами прохудилась и провалилась крыша.
«Мародер», попыхивая угольным котлом, полз неспешно и грузно, как большая черепаха. Похрустывала щебенка под могучими покрышками. Сзади постанывал на низких оборотах движок «Тигра». Пошта, судорожно всматриваясь в темную дорогу (фары он решил не зажигать), периодически поглядывал в зеркало заднего вида.
И не зря! «Тигр» вдруг замер и отчаянно замигал поворотниками.
— Черт, — выругался Пошта. — Неужели заглохли? Только этого не хватало!
Он остановил машину, вылез наружу. Штемпель уже стоял перед «Тигром» с автоматом наперевес и беззвучно матерился.
— Что такое? — спросил Пошта.
— Радиатор закипел. Перегрелся.
— Блин. Ну что поделать, — решил Пошта. — Надо обождать.
— Не нравится мне тут, — поежился Штемпель. — Нехорошее у меня предчувствие, — в который раз повторил он.
Словно поддерживая его разгулявшуюся к ночи интуицию, счерного неба на исходящий струйкой пара «Тигр» спикировала черная же тень размером с крупную птицу.
— Не стреляй! — прошипел Пошта.
Нетопырь — маленький, размах крыльев меньше метра, детеныш, наверное — уселся на крышу грузовика, растопырил свои кожистые крылышки и беззвучно заклекотал.
Мороз прошел по коже, засвербило внутри черепа, заныли зубы. Ультразвук!
«Как бы он не позвал сюда маму и папу, гаденыш маленький», — успел подумать Пошта, с трудом преодолевая желание выстрелить в мерзкую тварь.
Раздалось тихое жужжание — и бумеранг (когда только Костя успел вылезти через люк в крыше «Мародера»?) с чавканьем снес уродливую башку нетопыря. Тушка, судорожно забившись, свалилась с крыши на землю.
Ультразвуковая атака тут же прекратилась.
— Детеныш? — поинтересовался Кайсанбек Аланович.
— Он самый, — подтвердил Пошта. — Молодец, Костя, — добавил он, возвращая мальцу перемазанный кровью бумеранг. Оказывается, пацан успел заточить края метательного снаряда, и теперь бумеранг, ставший еще более смертоносным, следовало брать аккуратно, чтобы не остаться без пальцев.
— Тогда родители его должны быть поблизости, — сказал профессор и оказался прав.
Два нетопыря — взрослые особи, раза в три крупнее детеныша, спикировали с неба, оглашая окрестности беззвучным ультразвуковым воплем. От акустического удара зазвенело в ушах, Пошта испугался было, что полопаются барабанные перепонки, — и экспедиция, начавшаяся славно, погибнет тут же от проклятых нетопырей — но профессор (кто бы мог ожидать от интеллигента!), преодолевая нагнетаемую ультразвуком панику, вытащил «Зиг-Зауэр» с заранее прикрученным глушителем и снял первую мышку, что называется, влет, положив полмагазина экспансивных пуль прямо в отвратительную морду.
А вот Бандеролька подвела. Она, конечно, успела высунуть дуло снайперской винтовки в окно и выстрелить, но промазала — не так-то просто пользоваться оптикой, тем более в сумерках — а потом не смогла быстро передернуть затвор.
«Надо было ей полуавтоматическую винтовку дать», — успел подумать Пошта, уходя кувырком от атакующего нетопыря. Сложнее всего было удержаться и не срезать тварь очередью из автомата.
Профессор выстрелил еще пять раз, звуки выстрелов были похожи на шипение змеи — но промахнулся. У Бандерольки, видимо, заклинило гильзу — девушка судорожно дергала затвор, но безрезультатно. Костя метнул бумеранг, тот пролетел в сантиметре от нетопыря и с жужжанием описал дугу в воздухе, после чего воткнулся в землю. Телеграф выхватил нож — здоровенный тесак с клинком полметра длину и пилой на обухе и приготовился вступить в рукопашную.
И тут у Штемпеля сдали нервы. Листоноша вскинул дробовик и выстрелил.
Грохот двенадцатого калибра разорвал тишину поселка Советский на миллион осколков. Заряд картечи превратил нетопыря (папашу или мамашу невинно убиенного детеныша) в мясной фарш, но ночь уже огласилась хлопаньем кожистых крыльев.
— Заводи! — заорал Пошта. — По машинам! На прорыв!
Телеграф метнулся в «Мародер» и уже через мгновение торчал в пулеметном люке, сжимая рукоятки управления огнем. Бандеролька, отчаянно матерясь, перебралась на водительское сиденье «Тигра» и повернула ключ. Стартер беспомощно заскрежетал. Перегревшийся радиатор пыхнул паром.
Пошта рванул к «Мародеру», открыл капот, вернул кабели зажигания на дизель, после чего вытащил из багажника трос и накинул на задний форкоп.
— Держи! — крикнул он, протягивая буксировочный трос Штемпелю. — Мы вас вытащим!
— Нет, — покачал головой Штемпель. — Езжайте, я прикрою. Это моя вина. Я стрелял. Я их разбудил.
— Кончай фигню нести! — рассвирепел Пошта. — Выберемся все! Привязывай!
Вдвоем с профессором Штемпель закрепили трос на бампере «Тигра» и залезли внутрь.
— Костя, водить умеешь?
— Обижаешь, командир! Меня дядька в прошлом году научил.
— Тогда садись за руль! — скомандовал Пошта. — Телеграф, прикрывай!
Телеграф послушно полоснул по небу с мельтешащими тенями длинной очередью. Звук был похож на треск разрываемой ткани. Каждый пятый патрон в ленте был с трассирующей пулей, от чего небо озарилось сполохами и стало видно, сколько тварей перебудил неосторожный выстрел Штемпеля.
Тысячи их!
«Мародер» натужно взревел, трос натянулся как струна — и могучая машина потащила за собой заглохший «Тигр». «Да, с такой скоростью мы далеко не уйдем», — понял Пошта. Он запрыгнул в кузов «Тигра», схватил ближайшую бочку с бензином и, крякнув от усилия, вышвырнул ее наружу, после чего выскочил сам, выхватил нож и начал дырявить толстую жесть.