Ответом на ее реплики прозвучал дружный покаянный вздох прокатившийся волной вдоль строя. Дальнейшая речь «майорши» изобиловала уничижительными эпитетами и крайне язвительными замечаниями, красочно описывавшими предполагаемое будущее отряда СОБР, их вкусовые пристрастия и сексуальные привычки. Усиливая эффект речи, на юбке майора сбоку отворился вырез, из которого выполз змеиный хвост. В такт речи хозяйки, хвост то принимал вид перста указующего, которым майор гневно размахивала перед носом у эльфов, а в секунды ее задумчивости, хвост изгибался в виде подпорки под подбородком хозяйки.
Далее Мишка слушать не стал — наги были суровыми ребятами, которых гораздо вернее было встретить на посту федерального судьи, чем на должности милицейского майора.
Не дожидаясь окончания выволочки, Мишка бочком прокрался за спиной майора и попятился к двери лестничного марша, ведущего на второй этаж. Продолжая пятиться, Мишка спиной наткнулся на какого-то сержанта, опасливо взиравшего на разнос из-за дверного косяка.
— Слушайте, уважаемый, а вы не подскажете, что за эта майор такая, что ее даже темные эльфы боятся? — вместо извинений за оттоптанные ноги Мишка поспешил удовлетворить свое любопытство.
— Это майор Кобрина, начальник по тыловому обеспечению, — уважительно прошептал сержант, не отрывая восхищенно-испуганного взгляда от разгневанного начальства. — Сегодня ночью эльфам на патрулирование серебряные пули выдали, на неделю вперед, а они их зараз все и истратили… Строгая, но справедли-и-вая…
— А кабинет начальника где? — Мишка чувствовал, что его путешествие близится к концу.
— На втором этаже, по коридору налево, — не глядя, отмахнулся рукой сержант и заворожено уставился на сцену экзекуции.
Не желая отрывать сержанта от столь занимавшего его зрелища, Мишка поднялся на второй этаж и завертел головой, высматривая нужный ему кабинет. Из-за одной из приоткрытых дверей по коридору разносилась зычная речь:
— «Злодей зловеще рассмеялся: „Ха-ха-ха, вам ни за что не одолеть меня, земляные черви!“. Собрав остатки последних сил, мы с другом ринулись в атаку. Земля дрожала под нашими ногами, и страшная ярость плескалась через край наших истерзанных невыносимым унижением душ. Кровь из наших ран лилась наземь и расцветала там заревом яростных пожаров. Но в тот момент, когда наш гнев готов был сокрушить мерзавца подобно тому, как слон сокрушает башню вражеского замка, в руке негодяя сверкнул подлый и убийственный кинжал…» — запнувшись на полуслове, голос замолчал.
— Коляныч! Да ты никак книжки писать стал? Тебе что, протоколов мало, решил на досуге писаниной заняться? — насмешливо прозвучал еще один голос в том же кабинете.
— Не, Петро. Помнишь, позавчера гоблины подрались? Ага, помнишь. Так вот сей опус — это объяснительная одного из них, Карачуна, по-моему… Прикинь, он книжки пишет.
— Ах-х-хренеть! — прокомментировал первый голос. — Слышь, а может его объяснения собрать да в редакцию двинуть?
— Побьют… — меланхолично отозвался второй.
Неопределенно хмыкнув, Мишка прошел еще несколько шагов и уперся носом в дверь, на которой блестела табличка с гордой надписью: «Начальник отдела внутренних дел Города полковник милиции Васильев Н.П.». Набравшись решимости, Мишка шумно выдохнул и решительно постучал в дверь.
Открыв дверь, Мишка оказался в большой и светлой приемной, перегороженной пополам массивным столом, на поверхности которого антрацитово-черным порталом в иные измерения сиял новенький ЖК-монитор. На первый взгляд казалось, что приемная пуста, но стоило Мишке сделать шаг по направлению к двери начальника, как из-за монитора раздался скрежещущий голос, скомандовавший с интонацией заправского старшины: «На месте стой! Р-р-раз-два!». Монитор слегка развернулся, открыв Мишкиному взгляду источник звука. За столом сидела личность в форменной рубашке с погонами сержанта. Широкие плечи, окладистая борода, характерная лязгающая манера разговора, и небольшой рост прямо указывали, что перед Мишкой находится гном. Хозяин приемной подвинул к себе клавиатуру и стал выпытывать Мишкины анкетные данные с таким тщанием, словно само его появление в здании Городского отдела было странно и подозрительно. Каждый вопрос гнома сопровождался таким пронзительным взглядом из-под мохнатых бровей, что Мишка вздрагивал и пятился от стола на несколько сантиметров. Казалось, что секретарь собрался внести в анкету не только всю Мишкину жизнь, но и жизнеописание всех его родственников не менее чем до седьмого колена. Лишь полчаса спустя, когда у гнома то ли иссякли вопросы, то ли шевельнулась жалость к полуобморочному новому сотруднику, он пролязгал в селектор: «Никифор Палыч! Прибыл новый следователь для прохождения службы. Я пропускаю?». Получив положительный ответ, гном нажал невидимую Мишке кнопку, отворяя дверь в кабинет руководства. Двигаясь словно робот, Мишка проследовал в открывшийся проход, на каждом шаге затравленно оборачиваясь в сторону гнома. Так он пятился до тех пор, пока его не остановил веселый, еще не старый голос предложивший Мишке смотреть вперед, посетовав, что опасается как за Мишкину целостность вообще, так и за целостность мебели в кабинете в частности. Развернувшись, Мишка вытянулся в строевую стойку и четко доложил о своем прибытии. Окончив фразу, он не удержался, и еще раз бросил взгляд через плечо в направлении приемной, чем вызвал довольный смешок начальника отдела.
— Понимаете, товарищ полковник, очень уж у Вас секретарь любопытный, — попытался оправдаться Мишка, — ему бы в контрразведке работать.
— Абсолютно с Вами согласен, молодой человек, — расплылся в широкой улыбке начальника отдела, — Храфнхильд Гримсдоттировна — девушка, хотя еще очень юная, но дотошная и основательная. По правде говоря, я и сам ее иной раз побаиваюсь. Дальнейший разговор был краток и деловит. Получив от руководства пожелание служить не за страх, а за совесть и короткое дружелюбное напутствие, Мишка направил свои стопы к непосредственному месту службы. На выходе из приемной его вновь остановил грозный рык секретаря, однако в этот раз общение оказалось кратким. Получив предписание для коменданта общежития, Мишка был отпущен восвояси, сопровождаемый кривым оскалом, означавшим, судя по всему, дружелюбную улыбку.
На удивление скоро и без всяких дополнительных приключений Мишка добрался до следственного отдела, располагавшегося в невзрачном двухэтажном домике, стоявшего особняком в метрах двухстах от общего здания отдела. Мишка почти что счастливо улыбнулся окончанию своих бед, и бодро забежал внутрь двухэтажки. Из-за дверей кабинетов слышался монотонный гул голосов, сопровождаемый непрекращающимся пулеметным треском клавиатур. Сквозь размеренную разноголосицу иногда прорывались возмущенные крики и жалобные вопли. Непрестанно крутя головой, Мишка поднялся на второй этаж здания, нашел дверь с лаконичной надписью: «Майор юстиции Шаманский И.В. Начальник», облегченно вздохнул, перекрестился наудачу и решительно шагнул через порог.
За дверями кабинета от его решительности не осталось и следа. Полумрак помещения подсвечивался алым огнем, лившимся из пустых глазниц черепа, вольготно расположившегося на краю письменного стола. Откуда-то из сумрака, затопившего углы кабинета, доносился противный тягучий кошачий мяв и вроде бы даже из-за угла мелькнул облезлый кошачий хвост. За столом восседал седой, коротко стриженый мужчина среднего возраста с невыразительным лицом. Он был облачен в средней потрепанности серый вязаный свитер, на груди которого расплылось бурое пятно. Поверх свитера красовалась короткая черная накидка с алым подкладом. По высокому стоячему вороту плаща неторопливо пробегали искры. С тоскливой обреченностью мужчина поглядывал на трубку телефона, которую он удерживал в руке, расположив ее подальше от уха. По ту сторону трубки явно бушевала буря: доносившиеся до Мишки громы и молнии были почти что осязаемы, а смысл всего этого урагана сводился к тому, что И.В. Шаманскому следовало в кратчайшие сроки достать кого-то из-под земли, проверить все явки и обеспечить отлов.
Мишка забился в ближайший угол, жалея, что не обладает свойствами хамелеона и не может слиться с обоями. Однако его желание вроде бы все же исполнилось, потому как по окончании телефонной бури, мужчина аккуратно положил трубку на место, невидящим взглядом обвел кабинет, сложил ладони рупором и заорал:
— Витиш! Где тебя черти носят?! Бегом сюда!
Не прошло и минуты, как в кабинет вихрем влетел еще один незнакомый Мишке мужчина, внешне похожий на помесь цапли с ястребом. Это была примечательная личность! Высокий и тощий, мужчина был одет в пиджак некогда строгого серого, а ныне неопределенно-мутного цвета, болтающийся на нем словно на вешалке. При всем том, внешность мужчины, которая в любом другом случае казалась бы нелепой, ни в коем разе не располагала к юмору, настолько проницательными были глаза вошедшего. Ну а если он неторопливо поворачивался к собеседнику, направляя на него свой длинный и хищный нос, это движение выглядело столь же угрожающе-завораживающим, словно плавное перемещение орудийных стволов главного калибра дредноута.
Мишка забился в ближайший угол, жалея, что не обладает свойствами хамелеона и не может слиться с обоями. Однако его желание вроде бы все же исполнилось, потому как по окончании телефонной бури, мужчина аккуратно положил трубку на место, невидящим взглядом обвел кабинет, сложил ладони рупором и заорал:
— Витиш! Где тебя черти носят?! Бегом сюда!
Не прошло и минуты, как в кабинет вихрем влетел еще один незнакомый Мишке мужчина, внешне похожий на помесь цапли с ястребом. Это была примечательная личность! Высокий и тощий, мужчина был одет в пиджак некогда строгого серого, а ныне неопределенно-мутного цвета, болтающийся на нем словно на вешалке. При всем том, внешность мужчины, которая в любом другом случае казалась бы нелепой, ни в коем разе не располагала к юмору, настолько проницательными были глаза вошедшего. Ну а если он неторопливо поворачивался к собеседнику, направляя на него свой длинный и хищный нос, это движение выглядело столь же угрожающе-завораживающим, словно плавное перемещение орудийных стволов главного калибра дредноута.
Пожевывая мундштук тлеющей «беломорины», Витиш выпустил облако дыма и скучно спросил:
— Ну и чему орем? Ну, конец месяца, ну — паника как всегда, ну опять цифры в отчетах не сошлись. А чего орать-то? Первый раз что ли? А то ведь перепутаю сумму похищенного с количеством эпизодов… Вот тут и похохочем.
— Игорек, статистический ты наш, в жисть бы тебя без нужды не потревожил, однако, умудренный ты наш, тут вот какая беда. Дело в отношении Воробья ты ведь Хреничеву в прокуратуру на утверждение направлял, оперативный ты наш? Ты. Дело хорошее, придраться не к чему, процессуально-озабоченный ты наш. И Хреничев, придирчивый он наш, обвинительное заключение подписал. Воробья он сегодня к себе вызвал, копию обвинительного вручить, законопочитательный он наш. Воробей же, вороватый он наш, пока обвинительное заключение получал, из приемной Хреничева серебряные часы с дарственной надписью от областного прокурора, того-с. Спер! Полпуда весом, кстати, те часики. Теперь Их Величество Хреничев, потерпевший он наш, требует поднимать все силы на крыло, но Воробья до вечера сыскать и пред его светлы очи доставить. Займись.
— Всем от меня чего-то надо! Начальникам — работы и раскрытия преступлений, коллегам — чтобы в начале месяца я дал денег в долг, а в конце месяца заболел склерозом, жене — цветов по праздникам и оргазмов по воскресеньям… Как жить? Воробья из гнезда достать! — Опять Витиш! Да что, на мне свет клином сошелся?!
— Ты, главное, не перепутай, кому чего должен, — ответил начальник хмуро. — А то выходные-то не за горами… — Видя, что Витиш остается крайне недовольным развитием событий, Шаманский ненадолго задумался, но видимо не найдя достойных аргументов, призвал себе в помощь классику.
— Ты мне лучше не перечь, а поди и обеспечь! Надо, Игорь, надо! А не то я тебе живо припомню, как ты тотализатор на соревнованиях по рукопашке устроил!
— Всем всегда все надо, — не сдавался Витиш, — мне вот тоже надо срочно попасть в СМЭ, экспертизу забрать, мне она край, как нужна.
— Игорек! Ответственный ты наш, ты пока Воробьем займись, а с экспертизой твоей я что-нибудь придумаю. — Начальник посмотрел в потолок и, не обнаружив на нем нужного ему ответа, вновь обвел взглядом кабинет, в авральном порядке принимая решение.
— Любезный! А Вы — кто такой? — Ищущий взгляд Шаманского остановился на Мишке.
— Следователь я. Лейтенант юстиции Канашенков Михаил Викторович. Прибыл для прохождения службы, — тихо и совсем не по уставу прошептал Мишка.
— Новенький! — нараспев произнес начальник прямо-таки плотоядным тоном. — Очень-очень вовремя. Игорь! Ты со всем прилежанием ищешь Воробья, а за твоей экспертизой юноша съездит. Парнишке сегодня все равно делать нечего. А чемодан свой у меня пока оставит. А теперь оба! Смирно! Кругом, шагом марш!
Чемодан, оставшийся возле стенки, проводил Мишку с таким неподдельным немым укором, словно всерьез опасался, что хозяин его предал.
Выполняя приказ начальника, мужчины развернулись: Витиш небрежно, а Мишка строго по уставу, после чего, совмещая небрежно-неторопливую походку одного с печатано-чеканным вышагиванием другого, покинули кабинет руководителя.
— Будем знакомы! Игорь Витиш! Старший следователь и пионер, — оказавшись на лестничной площадке, цаплеподобный мужчина протянул руку Мишке.
— Канашенков. Миша. — Пожал протянутую руку Мишка. — А почему пионер?
— Да потому что я в ответе за все, — усмехнулся Витиш, — лозунг помнишь из счастливого детства: «Пионер! Ты в ответе за все!», — ну так это про меня.
— А начальник наш, Шаманский, он и вправду маг? Ох, и суров же он. Да еще и кровь пьет… Он вампир, да? — осенила Мишку догадка.
— Кто суров? Оська? — Зашелся в смехе Витиш. — Да он мухи не обидит! Ну, уморил! Тоже мне, нашел вампира…
— А как же кровавые пятна у него на свитере, а плащ этот, с искрами… Череп, опять же, кошки орут…
— Кровь, говоришь? — смех Витиша плавно перетекал в откровенное ржание. — Да это он чай с вишневым вареньем пил, когда Хреничев позвонил, вот бутерброд с вареньем со страху на себя и опрокинул. А Хреничев, мой юный друг, это заместитель нашего прокурора. Вот он тоже не вампир, хотя все настоящие вампиры работают в прокуратуре, но кровь пить умеет — любой вомпер обзавидуется. Еще и мозг на раз выносит. А плащ этот Оська сыну купил, для спектакля, да видно померить решил. Череп с кошками — это у него так сигнал на телефонной линии с прокуратурой устроен. Типа сигнализация — спасайся, кто может! Ладно, поживешь, освоишься, сам все поймешь. А сейчас, друг мой Мишка, быстренько слетай в Бюро СМЭ* и притащи мне оттуда экспертизку от Ерофеича. Так ему и скажешь, хрычу старому, мол, Витиш помирает, ухи просит. Тьфу, ты, черт, — экспертизу по Майданенко. Где СМЭ находится, знаешь?
— Нет еще, я в Городе первый день, сюда прямо с вокзала, — растерянно протянул Мишка, — но я найду, ты не сомневайся. А Воробей, он кто? Рецидивист? Маньяк?
— Да нет, там все проще. Воробей — крадун мелкий, но тащит все с завидной регулярностью. Мозги от наркоты ссохлись, да там и мозгов было, меньше чем у гоблина. В общем — постоянный клиент нашей конторы, осталось только, как постоянному клиенту скидки ему назначить. Ты сейчас бери ноги в руки и дуй на автобусную остановку, маршрут Љ 2, доедешь до конечной, там увидишь. Не увидишь — спросишь. Следователь ты или где?
— А машину мне не дадут? — робко поинтересовался Мишка.
— Может Вам, юноша, и ковер-самолет выделить прикажите? — усмехнулся Витиш. — Беги на автобус и скажи спасибо, что общественный транспорт ментов бесплатно возит.
Окрыленный напутствием Витиша не менее, чем дАртаньян — напутствием отца, Мишка помчался на автобусную остановку. Нужный ему автобус пришел довольно-таки быстро, Мишка вошел в прожаренный солнцем салон. Автобус тронулся с места и не спеша покатил по наезженному маршруту. Казалось даже, что водитель подремывает за рулем, в то время как автобус находит дорогу сам. Проехав пяток остановок, Мишка услышал долгожданный хрип мембраны: «Конечная. Дальше не катаемся» и выскочил на улицу. Метрах в тридцати слева от остановки, на вершине небольшого холма скромно притулилось невзрачное одноэтажное здание. Стены домика были покрыты белой, местами осыпавшейся штукатуркой, окна оснащены металлическими решетками.
— Интересно, — подумал Мишка, — для чего здесь нужны решетки? Чтобы покойники не разбежались, или чтобы эксперты с санитарами в окна от такого соседства не повыпрыгивали?
Подойдя поближе к зданию, Мишка озадаченно почесал в затылке. Каждая из торцевых стен здания имела крыльцо. И над тем, и над другим крыльцом висели одинаковые вывески «Вход», других пояснительных надписей-стрелочек не было. Отсутствовал даже примитивно-каменный рекламный постер с предложением выбрать путь налево-направо-прямо. Мишка немного подумал и направился к входу расположенному справа. Выбранная им дверь оказалась запертой, а на его стук изнутри раздался женский смех и чей-то недовольный голос прокомментировал: «Похоже опять менты приперлись. Не менты, а прям кайфоломы какие-то!» Мишка смутился и направился к другому входу. Вторая дверь тоже была заперта, но к ее косяку был прикреплен звонок. Мишка увлеченно надавил на кнопку звонка. Раз-другой-третий. Тщетно. Звонок не работал. Не желая сдаваться, Мишка начал долбить по двери кулаками и ногами. Оставаясь незыблемой, она не только устояла под неистовым натиском Мишки, но даже пыталась сопротивляться и отбила нападающему все кулаки.
На пороге возник человек в белом халате заляпанном бурыми пятнами. Из дверного проема, словно из врат преисподней, пахнуло смертью. Мишка даже не понял, что больше всего напугало его — запах тлена, приглушенного формалином, или выражение лица у санитара — человека, который знает, насколько неприглядна смерть, и который ни разу за все время своей работы не обнаружил во время вскрытия такого органа, как «душа». В руках мужик держал пинцет, в котором была зажата сигарета. Глаза человека были мутными и бездонными. Впрочем, Мишка почти сразу же отвел взгляд — казалось, что если долго смотреть работнику морга в глаза, он точно назовет день и час твоей смерти.