Я запер дверь изнутри и горестно понял, что сегодня придется обходиться не только без кофе, но и без еды. Выходить их номера было крайне опасно, хотя отдельного вида бешеных дятлов не существует, в любой популяции встречаются исключения. Особенно, если городского дятла предварительно разозлить.[5]
Я включил телевизор и максимально приглушил звук. Если будут искать, — меня дома нет.
В гостинице я второй день, и дни эти прошли достаточно удачно. Прибыв с тремя тысячами зелёных в кармане (с жильцами повезло, я легко снял с некоторых из них за чужую квартиру за восемь месяцев вперед), я купил приличный номер в гостинице «Ярославская», что вблизи ВДНХ.
Номер в этой, вполне приличной, гостинице стоил 750 рублей, что для столицы более, чем скромно.
«Моя мама — лучший в мире выдумщик…» — сказал с экрана смазливый карапуз. Такие мальчики, подрастая, обычно приобретают голубой окрас. Правда, если выдумщица мама будет кормить его бульонными кубиками, он может и не вырасти. В состав этих концентратов входит глютаминовая соль, которая при высокой температуре выделяет ядовитую кислоту.
И тут зазвонил телефон. Я помедлил брать трубку. С другой стороны, если это мои любезные оппоненты, то не будут же они ломиться среди бела дня в номер. В «Ярославской» неплохая охрана, защитят если что. А к диалогу я готов. Расскажу им о розовых дятлах, которые водятся в полях и питаются нектаром крапивных цветов. Так как клювы у этой популяции атрофировались, они долбят друг друга морально, а с возрастом преображаются в пеликанов.
— Я вас внимательно слушаю, — поднял я трубку.
— Ну, что там, Владимир? — сказал какой–то картавый голос. — Шеф уже злиться, статья нужна не позже, чем к утру.
Есть у меня привычка подхватывать разговор на любую тему. Когда не знаешь, о чем речь, получается интересно[6].
— Работаю, — сказал я, — тружусь.
— Ты, только учти, — продолжил картавый, — поменьше статистики, побольше жареных фактов. Обязательно укажи, сколько стоит девочка в Москве, — предполагаемая шапка материала: «Сколько стоит семилетняя проститутка?»
— Учту, — сказал я.
Трубку повесили.
Я тоже повесил и озадаченно посмотрел на телефон. И подумал, что я все же — олух. Ведь в гостинице кроме кафе отличный ресторан. И мне никто не мешает заказать там все, что душе угодно. И главное — кофе. В кофейнике. Большой кофейник кофе со всеми причиндалами.
Я представил, как официант вкатывает в мой номер столик с блестящим, пышущим паром кофейником, рядом с которым на белоснежной салфетке стоят густые сливки в фарфоровом молочнике, сахар в сахарнице, сухарики или печенье в кружевной корзиночке… И тотчас позвонил в ресторан.
Второй звонок я сделал на коммутатор гостиницы. В «Ярославской» пользование телефоном платное, как на Западе; минута разговора по Москве стоит два цента. У них там стоит компьютер со специальной программой. И этот компьютер, по моему разумению, должен регистрировать входящие звонки. Так оно и оказалось, телефон, с которого мне звонили, был зарегистрирован. Я записал его и позвонил. Это оказался номер газеты «СПИД и ОПАСНЫЙ СЕКС». Кто–то там перепутал телефон и заказал некому Владимиру статью о малолетних проститутках. И о педофилах, надо думать. Я, вообще–то и сам был Владимиром. И, если не убежденным педофилом, то в некоторой степени склонным к нехорошим связям с несовершеннолетними.
Делать мне пока было совершенно нечего, настроение было непривычно приподнятое, будто я второй день умеренно бухаю, так что я сел и бодро начал статью о детской проституции. Почему бы мне не быть сведущим в этой проблеме? Статистику я мгновенно «изобретал» при помощи собственной фантазии.
Начал я с заголовка. Заголовок — это гвоздь, на котором висит вся картина газетного материала.
Сколько стоит «Лолита»?
… — Дяденька, а вам девочка нужна?
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Я ничего не имею, я спрашиваю, — невозмутимо ответил пацан.
— Что за девочка?
— Знакомая. Она в сквере клиентов снимает, тут недалеко.
— А сколько ей лет?
— Одноклассница. Да вы не думайте, она все умеет.
— Сколько же она берет?
— Четвертак в час, а если на весь день — стольник.
— Забавно. Обычно путаны имеют в виду ночь!
— Она ночью не может, — не понял пацан, — она только до девяти гуляет, у нее мамка строгая.
Я посмотрел на часы. Еще не было 12.
— Ну что ж, — сказал я, вставая, — пойдем к твоей девочке.
— Мне десять рублей, — строго предупредил маленький сводник, — а можно доллар.
Сквер, действительно, оказался недалеко. Напротив памятника Пушкину, только на другой стороне улицы. Соседство с американской «бутербродной» чувствовалось. Я оглядел немногочисленные скамейки и сразу вычислил малолетку: в коротком платье с декольте она выглядела не столько ребенком, сколько лилипуткой — ее нескладная фигурка никак не сочеталась со взрослым нарядом, особенно с туфлями на высоком каблуке. Рядом с ней сидел какой–то сморщенный старичок, блудливо потиравший сухонькие ручки и воровато оглядывавшийся.
— Она уже кого–то сняла, — разочарованно сказал пацан, — вы заплатите вдвое — я ее уведу?
Я кивнул.
— И мне вдвое, — поторопился пацан.
Я снова кивнул.
Он мигом подбежал к лавочке, отозвал девчонку, и вскоре они уже были рядом со мной. Старик невинно смотрел в другую сторону, весь вид его выражал разочарование, смешанное с проходящим испугом.
— Здравствуйте, — кокетливо сказала девчонка, — меня зовут Ляля. А вы с какой страны?
Ей и тринадцати нельзя было дать, так — худышка. Но девчонка была красивенькая, с аккуратной фигуркой и небольшими, с абрикос, выпуклостями на груди. Нелепое декольте обнажало худые ключицы в голубых прожилках вен…
Вы знаете, что чаще всего рисуют дети, подвергнувшиеся сексуальному насилию? Дом–дерево–человек, где дом и дерево имеют своеобразную форму — пенисообразную. Часто на этих рисунках еще бывает радуга — это как бы способ защититься.
По официальной статистике в Москве и области ежегодно регистрируется 7–8 тысяч случаев сексуального насилия над детьми. Но это только те случаи, по которым возбуждены уголовные дела. Работники приюта считают, что цифру надо увеличить в десять раз. Однако, по материалам телефона доверия только одна жертва из ста обращается в милицию.
Какие же сексуальные преступления совершаются в семьях? Официальная статистика на этот счет скромно молчит, выборочные исследования дают следующие данные:
— развратные действия. 71 % детей пострадали от родственников и семейных знакомых;
— мужеложство. 28 % пострадавших — жертвы родителей или опекунов;
— половая связь с детьми. 19 % из общего числа — инцест;
— изнасилование с отягчающими обстоятельствами. 50 % пострадавших — дочери, сестры или внучки.
Ладно, господин (жа) читатель (ца), хватит наводит на вас ужас статистикой. Вы уже четко усвоили, что таинственные незнакомцы — насильники, злодеи в масках, маньяки, пьющие детскую кровь, явление довольно редкое, и почти всегда насилие производит родственник или его знакомый. Вы что же думаете, эти детишки, что тянут нам руки в метро и на улице, они богачи. Чаще всего, если они не арендованы цыганской корпорацией нищих, это дети алкашей, наркоманов, дна. Порой они просят под угрозой побоев, порой — в охотку, с азартом. Все они жертвы насилия пьяного отца, пьяного дедушки, пьяного брата, собутыльников отца, дедушки, брата. Заглянем в статистику еще раз.
Только 5 % родителей приютских детей не злоупотребляли алкоголем. Косвенным показателем тяжести их алкогольной зависимости может служить тот факт, что у 25 % детей один из родителей погиб от злоупотребления алкоголем (отравление суррогатами, убийства в пьяной драке, под транспортом). Почти все семьи нищенствовали, многие жили только за счет пособия на детей.
Результаты исследований, проведенных в Канаде, показывают, что сексуальному насилию подвергаются КАЖДАЯ четвертая девочка и КАЖДЫЙ восьмой мальчик в возрасте до 18 лет. Исследования также показали, что дети–инвалиды подвергаются насилию чаще в 5 раз.
Сексуальное насилие над детьми не знает пределов. Оно случается с мальчиками и девочками, в богатых и бедных семьях, у всех рас и представителей всех культур и религий.
Сексуальное насилие над детьми не знает пределов. Оно случается с мальчиками и девочками, в богатых и бедных семьях, у всех рас и представителей всех культур и религий.
Дети подвержены сексуальному насилию потому, что у них отсутствуют знания и опыт, необходимые для понимания или описания того, что с ними происходит. К ним редко приходится применять физическую силу, поскольку взрослые и так имеют над ними власть в силу своего авторитета. После того как сексуальное насилие случилось, большинство детей начинают испытывать чувства вины, страха, стыда и унижению
Часто из–за того, что их учили любить и уважать тех самых взрослых, которые осуществили насилие, они думают, что, наверное, сами в чем–то провинились и заслуживают насилие. По мере того как дети растут и начинают понимать природу сексуального насилия, они часто испытывают глубокие чувства стыда и вины за то, что это случилось с ними.
В большинстве случаев при сексуальном насилии дети не получают физических повреждений. Однако преступник использует угрозы и подарки для того, чтобы сохранить факт насилия в секрете, что наносит ребенку моральный вред. Преступники часто запугивают детей, говоря им, что если они все расскажут, то пострадают другие члены семьи, что насильника посадят в тюрьму или что за этим последует наказание…
Я поставил подпись и собрался звонить в редакцию. И остро почувствовал нехватку чего–то. Да, где же кофе? Вот так сервиз, мне же в ресторане конкретно сказали, что официант будет через десять минут. Я посмотрел на часы. День незаметно перевалил за вторую половину и близился к завершению. Что ж, закажу заодно и покушать. Нет, сперва надо позвонить в редакцию.
Я набрал номер и спросил к телефону того, кто картавит. На телефоне на мгновение затихли, видно шокированные необычной просьбой, потом я услышал как зовут Ароныча, и потом тот же голосок спросил:
— И кому я так уж нужен?
— Статью о малолетних проститутках заказывали?
— И кто это говорит, хотел бы я знать?
Я объяснил, что он ошибся номером, когда звонил какому–то корреспонденту, а я перевел невинную шутку в реальную статью.
— Так быстро, это настоящее чудо, — сказал Ароныч. — Если статья окажется хорошей, то это будет двойное чудо. Хотя я как–то немного сомневаюсь. Старый журналист может услышать первые абзацы?
Я прочитал ему начало. Он подышал в трубку и спросил:
— Таки, чудеса еще бывают. Скажите, вы не могли бы приехать?
— Нет, — ответил я.
— Это обидно. Продиктуйте машинистке статью, я сейчас переключу вас на диктофонный зал, и оставьте, пожалуйста ваши координаты. Мне кажется, что я могу сделать вам интересное предложение. Вы писали в газеты раньше?
— Да так, по мелочам.
— Ну, не скажите. Журналист не должен быть скромным, это нескромная профессия.
Он переключил меня и я добросовестно надиктовал статью, стараясь четко выговаривать фразы. Потом я позвонил в ресторан, где мне сообщили, что мой заказ давно выполнен.
— Как он может быть выполнен, если я уже битый час жду кофе?
Мне пообещали срочно разобраться.
— Примите уж заодно дополнительный заказ. Пока вы везли мне кофе я успел проголодаться.
— Вы говорите везли. Значит, кофе вам все же везли?
— Я предполагаю, что везли. Но то, что его не привезли, я знаю точно.
— Мне важно знать, куда его в таком случае привезли?
— Откуда я знаю?
— Но вы же сказали, что знаете, что его везли?
— Вы что, издеваетесь?
— Как вы могли так подумать. Мне просто важно знать, что случилось с кофе.
— Выпили его, черт его побери.
— Выпили! И вы знаете кто?
— Да вы что там, с ума все посходили. Если через 10 минут я не получу свой заказ, у вас будут неприятности. Не в советское время живете!
Моя реплика прервала этот идиотский диалог. Очень хотелось пойти и посмотреть на собеседника. В глаза… Но выходить из номера было опасно. Поэтому я нервно прошелся по ковру. (Иду по ковру, идет, пока врет).
В дверь постучали. Ну, наконец.
— Кто? — спросил я на всякий случай.
— Из ресторана. Ваш заказ.
Я открыл дверь. Юноша вкатил столик, уставленный тарелками. Единственное, что я успел, так это с горечью заметить, что никакого блестящего кофейника там нет. А есть маленькая чашка с коричневым напитком. Зато там стояла здоровенная супница, из под крышки которой выбивался пар.
Дятлы из кофе оттеснили лакея. Они вошли в номер, набычив стриженные под ежик головы, на могучих шеях переливались желтые цепи. Я отскочил в самый угол, к телевизору и подумал о том, что пистолет надо всегда носить при себе. Правда, сначала надо этот пистолет заиметь.
Минус на минус дают плюс не только в математике. В моей жизни часто встречаются такие ситуации.
Я был уверен, что «дятлы» меня серьезно покалечат. Уж если у них хватило терпения меня долго выслеживать, перехватить первого официанта (кто, кроме них мог устроить эту мульку с заказом на кофе), и проникнуть в номер, то жалеть меня эти качки не станут. Откупиться попробовать, что ли?
— Эй, — сказал я из–за телевизора, — отступные примите. Штука баксов.
— Качки остановились.
— Бабки при себе? — спросил передний.
— Нет, в банке. Пойдем вместе, банкомат есть в холле гостиницы.
— Обманет? — повернулся вместе с могучей шеей старший «дятел» к коллегам.
— Может, — ответил кто–то из них.
— Сперва поучим, а потом получим, — сострил второй и радостно загигикал.
Я посмотрел в сторону двери. Там стоял столик с едой. Сиротливо стоял. Надеяться, что официант кому–нибудь что–нибудь скажет было бесполезно. Политика невмешательства давно стало для наших людей генетической программой. Прорваться к выходу сквозь такой мощный заслон не смог бы и майор Пронин.
— Две штуки, — сказал я робко, чем опять вынудил палачей остановиться и посовещаться. Похоже, в движении они не мыслить ни разговаривать не умели.
— Не, — наконец сказал редкоусый, — сперва поколотим.
— Ага, — подтвердил напарник. — Надо поучить этого дятла.
Иногда я сам себя не понимаю. Надо было сумму увеличивать, потом, у чекового автомата придумал бы, как бортонуть качков. А я вместо простого словосочетания — три тысячи — почему–то сказал:
— Есть еще розовые дятлы. Я как–то забыл вам про них упомянуть. Они живут в степи и питаются соком сорняков…
Парни были до такой степени ошеломлены, что дали мне договорить всю эту чушь до конца. Я и договорил:
— Клювы у них мягкие и с возрастом вырастают в размерах. Тогда розовых дятлов переименовывают в пеликанов.
Я стоял, зажатый телевизором, смотрел на розовые лица здоровенных оболтусов и розовые пиджаки на могучих торсах. А парни растерялись.
И я уже собрался воспользоваться этой секундной растерянностью: опрокинуть им под ноги телевизор и попытаться выскользнуть из номера, но тут произошло сразу несколько происшествий — драматическое, комическое и трагическое.
1. В открытую дверь номера вошел смуглый мужик из лиц рязанской[7] национальности. Он вынул из за пазухи длинноствольный пистолет и открыл стрельбу. Пули поразили самые яркие мишени — розовые и зеркало рядом с окном.
2. Сзади стрелка появился распорядитель из ресторана, крепко держа за локоть смущенного официанта.
3. Редкоусый качок, падая, задел ресторанный столик, столик резво подкатился к кавказскому снайперу и аккуратно сбросил на него чашечку с моим долгожданным кофеем и супницу.
4. Лицо у лица рязанской национальности сморщилось плаксиво, он инстинктивно рванулся назад, налетел на сладкую ресторанную парочку и они дружно упали.
5. Зазвонил телефон, трубку которого я взял совершенно автоматически.
— Это из редакции говорят, — сказала трубка. — Скажите, вы статистику брали из интернета?
— Ага, — сказал я, наблюдая за множественными телами на полу.
— Так я и думал. Там она несколько занижена. У меня есть более точные цифры. И более страшные. Вы разрешите их поставить.
— Конечно, — сказал я, не успевая удивиться, как орган, отвечающий за удивление, уже зашкаливало, — ставьте.
— И когда я все же вас смогу увидеть?
— Когда–нибудь…
Рязанский стрелок наконец выпутался из груды тел и вскочил на ноги. Вернее попытался вскочить. Суп действительно был очень горячий. И его было много. А гениталии у лиц рязанской национальности физиологически почти идентичны с лицами любой национальности.[8]
Он встал на корточки и посмотрел на меня. Лицо его выражало мужественное страдание. Увидев, что я хладнокровно![9] беседую по телефону, он высвободил правую руку, из которой так и не выпустил пистолет, и несколько раз нажал на спусковую скобу. Выстрел прозвучал всего один. В жизни не бывает неперезаряжаемых голливудских кольтов. Этим выстрелом слабеющий стрелок поразил телевизор.