Услышав наивный вопрос Егора о сотнике Берды-бее – как, мол, его тут, в таком многолюдстве, искать? – друзья лишь хмыкнули.
– Ничо, Егор! Чай не иголка – сыщется, надо только места рыбные знать.
«Рыбные» места эти крученые мужички знали – сунув коренастому востроглазому молодцу в синем просторном халате – портовому чиновнику – несколько серебрях – тамгу, у него же что-то спросили по-татарски… или, лучше сказать – по-тюркски – язык кыпчаков-половцев был в Орде государственным.
– Туда, туда, – проворно убрав денежки, молодец замахал рукой. – До базара, а там спросите – всякий покажет. Якши!
Приятели переглянулись.
– На базар так на базар. Пошли, Егорий.
– А как же мы найдем его, этот базар? – на ходу выспрашивал Федька, взятый Вожниковым с собой по его же, Федькиным, настоятельным и слезным просьбам.
Вот хотелось парню город посмотреть, пуще неволи хотелось!
– Да найдем, – отмахнулся Окунев. – Чего его искать-то? Вон, куда все люди идут – туда и мы. А там спросим.
– Эй, ты только пасись, Федя, – на полном серьезе предостерег Егор. – Отстанешь от нас, потеряешься, тут тебе и пропасть! Накинут из-за угла на шею аркан, схватят, в неволю уведут – и глазом моргнуть не успеешь!
– Что, правда, что ли? – оглядываясь вокруг, опасливо молвил отрок. – Нее, я от вас никуда… Да и кинжалец при мне, и кистенек… ежели что – уж от души огрею.
– Ишь, молодец – кистенек прихватил.
– А как же!
На просторной базарной площади шумел, колыхался рынок. Сотни людей, гул, запах давно не мытых тел и верблюжьего помета перебивался дымом жаровен, на которых жарили мясо, тут же и продавали, завернув в тоненькие, выпеченные рядом, в глинобитной печи, лепешки.
Бросив торговцу пару медях, ватажники наскоро подкрепились в тени высокого карагача, затем Линь подозвал босоногого мальчишку-водоноса, купил на всех четыре стакана воды. Напились. Окунев что-то спросил… кивнул, обернулся к старшому.
– Тут недалеко, Егорий. Водонос сказал – сразу за мечетью.
За приземистую, с высокой иглой-минаретом – мечеть вела узенькая кривая улочка, залитая нечистотами, впрочем, успевшими уже подсохнуть. Вожников все же брезгливо сморщился, даже заткнул пальцами нос. И все же тут было как-то уютно – тихо, шум рынка остался там, за углом, за мечетью.
– Эвон, кажись, эта корчма, – замедлив шаг, задумчиво молвил Карбасов. – Линь, что татарчонок сказал-то?
– Сказал – там и увидите харчевню рыжего Хаттадина. Ну да – она и есть. Вон, на дворе – рыжий.
Вожников распахнул глаза. Почти весь небольшой, с широкими, гостеприимно распахнутыми воротами дворик занимал невысокий глинобитный помост, застланная коврами площадка под матерчатым навесом от солнца, на которой, прямо на ковре, поджав под себя ноги, степенно сидели седобородые старцы в белых чалмах, неспешно беседовали и что-то пили из больших, белых, с голубыми узорами чашек. Кроме сих аксакалов, в дальнем углу, под платаном, тусовалась компания с полдюжины человек – эти были помоложе, кто-то в чалме, а кто-то и в круглых, расшитых мелким бисером шапочках, несколько похожих на тюбетейки. Рыжий – рыжебородый – мужик в сером тюрбане и таком же сером халате деловито крутился у летней кухни, время от времени по-хозяйски покрикивая на полуголых невольников явно славянского вида.
– Вах! Дабро пажалвать, руси! Захатди гости! – Заметив потенциальных клиентов, рыжебородый сразу же побросал все свои дела, подскочил, изогнулся в поклоне. – Что хатите, уважаемые? Рыжий Хаттадин – это я – исполнит для вас все! Хатите – вкусный еда, питье… тсс! – рыжебородый опасливо оглянулся на аксакалов. – Вино даже! Есть, есть у меня и вино, очень вкусное вино из страны руми… умм! Нектар! А может, вы хотите гурий?
– Нам бы найти кое-ко… – забывшись, начал было Федька, но Окунев Линь осадил его сильным тычком в бок.
– Конечно, мы испробуем твоего вина, уважаемый Хаттадин, – сложив руки на груди, вежливо поклонился ватажник. – Укажи нам место, где бы мы смогли вкусить твоих яств и насладиться неспешной беседой.
Владелец харчевни просиял лицом.
– А вот! Суда прахатдите.
Усадив гостей, Хаттадин убежал к кухне, и Окунев недобро глянул на Федьку.
– Зря его взяли, Егорий! Мельтешит только без толку. А в Орде торопиться не надо – тут только тати торопятся, степенные же люди степенно и разговаривают.
– Понятно, – усмехнулся Егор. – Восток – дело тонкое. А ты, Федя, не сопи и не обижайся – Линь дело говорит, слушай знающего человека, внимай благоговейно.
– Да язм слушаю. Не буду больше перебивать, вот вам крест…
– И не крестись! Забыл, где мы?
Тем временем рыжебородый самолично принес гостям сочных и горячих пирогов с кусочками жареного мяса и риса – этакие вкуснейшие, проглотить язык, беляши, кроме того, подал мясо и просто так, на большом блюде, сваренное кусками. Подмигнув, притащил и пиалы – с вином, не обманул магометанин! – и вкусные медовые шарики-заедки – чак-чак.
Улыбнулся, поклонился, предупредил:
– Вино только пейте тихо. Песен не пойте.
– Хорошо, – кивнул Егор. – И голыми при луне танцевать не будем, нет у нас такого желания. Так что, – молодой человек взглянул на Линя, – мы точно туда, куда надо, пришли?
– Туда. – Окунев смачно облизал жирные после беляша пальцы. – Обождать только немного надо, ага.
– Обождем. – Вожников отпил вина – и в самом деле очень даже неплохого, похожего на то, что он покупал как-то в Париже за два евро – и скосил глаза на Федьку. – Ты что там увидел-то? Гурию?
– Не, – помотал головой парнишка. – Отрок там, у печи, с дровами. Вон, потный весь… на Олексашку, брата моего покойного, младшого, похож. Знаешь, Егорий… а я ведь его как-то на рынке, на Белеозере, видал, да! Два лета назад, может, три… Да! Я как раз уклад для нашего кузнеца покупал, с хозяином, своеземцем Игнатом, и ездили. Так этот парень все у кузнецких рядков крутился, я еще думал – как бы «кошку» с серебрищем не спер, но то хозяйская забота – «кошка»-то у хозяина, не у меня.
Выслушав краем уха, Егор тоже взглянул на юного невольника – лет двенадцати, тощего, в драных штанах, с исполосованной многочисленными шрамами смуглой спиной.
– Да-а, видать, несладко тут парню.
– У каждого своя судьба, – философски заметил Линь. – Мыслю – вот теперь пора и к делу. Как раз и хозяин идет.
Получив расчет, рыжий Хаттадин, однако, не уходил, все стоял над душой и что-то пытался рассказывать, да ведь и рассказывал – пришлось слушать, перебивать казалось невежливым. Наконец Линь таки улучил момент.
– С выкупом приехали? – ничуть не удивился хозяин харчевни. – Я так и паддумал. Сейчас вас с кем надо сведу.
Чуть поклонившись, он быстро отошел в дальний угол, к той самой подозрительной компашке, наклонился, что-то сказал. Один из пирующих, молодой парень лет где-то под тридцать, тотчас встал и, подойдя к ватажникам, без лишних церемоний присел рядом:
– Я – Алим Карзай. Вам, так мыслю, – ко мне.
По виду – типичный русак, правда, в длинном татарском халате с синим шелковым поясом, в шальварах и небольшой бархатной шапочке – среднего роста, с округлыми плечами и круглым, довольно-таки нахальным лицом, он сильно напоминал Вожникову тех вертких молодцов, что крутились когда-то в девяностые на всех людных углах с картонной рукописной табличкой: «Куплю все!»
Такой вот был тип, судя по глазам да речи – скользкий. Ишь ты, Алим. Магометанство принял, ага… теперь подвизается тут с выкупами, выжига!
– Сотник Берды-бей? – переспросив, выжига кивнул. – Конечно же, знаю такого. За скольких невольников вы, уважаемые, привезли выкуп? За кого именно, могу уточнить?
– Да, можешь. – Егор достал из-за пазухи свиток, развернул. – Игнатов Парфен, ярославец, золотых дел мастер…
– Сразу скажу – этот дорого станет, – деловито перебил Алим. – Все мастера дороги. Хватит ли средств? Да вы не обижайтесь, я ж для вашего блага спросил. Кто еще?
Вожников быстро перечислил всех, без указания, кто за кого просил… потом вдруг вспомнил еще:
– Да, чуть не забыл. Кузнец белеозерский за своих просил – за жену да за дочек, да за сына малолетнего, Митрю.
– А что за кузнец?
– Аким. Да, Аким. С Белеозера. Родичи его тоже, похоже, у этого сотника. А может, и нет.
– Знаю я Берды-бея-сотника, как не знать? – ухмыльнулся выжига. – Завтра вас с ним сведу. Давайте сюда список, не то всех не запомнил. Серебро-то сейчас не при вас, поди?
Окунев Линь дернул головой.
– Нет. Мы ж не дурни. Сначала уговор, а уж потом – выкуп.
Алим Карзай покивал:
– То так, так. Не токмо в Орде все пасутся. А я к чему спросил, просто, если б вы сейчас серебришко принесли – можно было б и сегодня с сотником все уладить. Я б полоняников по списку вам и привел, сотник, слыхал, поиздержался, серебришко ему нужно – всех бы за выкуп и продал.
– Что ж. – Егор переглянулся с ватажниками. – Уговоримся – принесем. Где встретимся?
– Что ж. – Егор переглянулся с ватажниками. – Уговоримся – принесем. Где встретимся?
– Можно здесь же. – Посредник ненадолго задумался. – Но лучше у реки, у складов, слева, где камыши да ракитник. – Алим посмотрел на Федьку. – Я парнишке вашему покажу, чтоб всем зазря не таскаться. Вас-то самих четверо? Как всегда, с торговыми гостями явилися?
– Так.
– А с кем?
– Да ммм… – не зная, что и ответить, задумчиво протянул Егор.
– Они все в Булгар ушли, – пришел на выручку Линь. – С товаром. А за нами на обратном пути зайдут – так уж уговорились.
– Ага, ага, понятненько все, – закивал посредник. – Там, на бережку-то, и сотника рядом дом, я полоняников сразу приведу… как, годится?
– Годится.
– Ну, тогда по рукам!
Ударили по рукам… что-то пронзило вдруг Егора, будто молния промеж глаз блеснула, ударила! Вспышка… Гром… Вот оно! Вот то же самое… Предвидение… И – словно повисла, закачалась в зияющем мареве чья-то ухмыляющаяся рожа. Алима? А черт его… Рожа и рожа, не поймешь, чья. А еще – какие-то тени, на конях, с саблями. Ввухх!!! Слетела чья-то голова, покатилась, подпрыгивая.
Кровь!
Зловещий хохот.
И тьма.
Глава 10 «Гарнитур генеральши Поповой»
«А ведь врет он все! – посмотрев в спину удалявшемуся выжиге, подумал Вожников. – Ну, точно – врет!»
Окунев Линь толкнул в плечо:
– Ты что, Егорий? Что главу-то повесил… подумал о чем худом?
– Подумал, – тихо промолвил Егор. – О том, а не подсунул ли нам этот славный парень Алим Карзай гарнитур генеральши Поповой, в котором, надо признаться, ни черта нет!
– Чего-чего? – Не понимая, ватажники удивленно переглянулись.
– Говорю, а не обведет ли нас выжига вокруг пальца? У меня почему-то такое предчувствие есть.
– Да ну, что ты! – замахал руками Линь. – Скажешь тоже! Он же, Алим этот, не сам по себе посредник – ну, одного обманет, другого – а дальше-то кто с ним дело будет иметь? Он что – сам себе враг, что ли? А наших тут с выкупами много – чего серебришко терять? Допустим, наше возьмет – но тут-то доход постоянный, хучь и не особо большой.
– Может, и так. – Вожников упрямо набычился. – Однако на встречу с ним мы не явимся. Другого посредника будем искать!
– Да где другого найти-то? Вон они, – ватажник кивнул на дальний угол, куда – к той своей компашке – только что присоединился Алим. – Все они заодно, вместях.
– И что делать?
– Да не будет он обманывать – невыгодно то! Если только… – Окунев вдруг помрачнел и насупился.
– Что – «если только»? – тотчас переспросил Егор.
– Если только они совсем нас убить не надумали. Всех, тайно! Чтоб никто никому ничего. Эх, – ватажник заметно расстроился. – Еще думал побольше людей взять. И надо бы было… дурак…
– Да ладно вам о плохом думать! – подал голос Карбасов Иван. – Мыслю – все по-хорошему сладим. С чего Алиму нас обмануть? Не особо-то и большая выгода.
– Как сказа-а-ать, – тихо протянул Окунев. – Один златых дел мастер сколько серебрища потянет!
– Вот, угощайтеся на прощаньице, – подбежал с пиалами шербета хозяин, рыжий Хаттадин. – Бэз платы. Просто так.
– Благодарствуем. – Ватажники потянулись к пиалам, а Федька смущенно спросил:
– А где тут это… ну, пописать где можно?
Харчевник махнул рукой:
– А вон, за кухней, у забора. Там.
– Угу.
– Поспешай, парень, тебе еще с Алимом идти, место смотреть. Все там хорошенько запомни!
Допив шербет, ватажники простились с хозяином харчевни и в задумчивости подались обратно на ушкуй, где сразу же устроили совет. Решили на встречу явиться, как и договаривались, но только не вчетвером, а всей ватажкою, причем Егор с Линем, Иваном и Федькой пришли как ни в чем не бывало, а остальные б устроили на бережку засаду, благо, ежели что – к ушкую бежать недолго, а там, на реке – ловите! Ищите ветра в поле. В общем, подстраховались, и ведь не зря, платить-то за невольников никто и не собирался! Отбить силком – за тем и явились. Да, риск, однако, тут, недалече, на Кам-реке, у мыска приметного, другой ушкуй с ватажниками, с самим атаманом во главе, дожидаться будет.
– Это и хорошо, что на берегу встреча, – негромко молвил Егор. – Легче будет отбить всех да уйти.
– Раньше б явиться – посмотреть место.
– Явимся, дружище Линь, явимся, а дальше… Как говорится, свинья не съест!
Вожников даже повеселел – а что, неплохо все складывалось! И местечко оказалось для засады удобным – лучше не придумаешь: по берегам, недалеко от заброшенных амбаров-складов, камыши высоченные да кусты ракиты. В них ушкуй и укрыли. К бережку носом поставили – пушкой.
– Ты, Кольша, только по своим не пали!
– А что я тут, в камышах, что ли, останусь?
– Ты ж кормчий, без тебя мы на реке пропадем.
Егор лично обошел затаившихся в кустах и за амбарами бойцов – все в воинском снаряжении, в бахтерцах, байданах, кольчужках. Жарко, пот с парней тек, ну да ничего, терпели, понимали – в бою-то по-всякому сложиться может. Сулицы приготовили, луки, самострелы, часовых неподалеку выставили – ежели вместе с Алимом оружные люди во множестве явятся, так чтоб первыми – нежданно – напасть!
Правильно все придумали, хорошо, а что до видения… так еще не ясно – чья там срубленная голова катилась.
– А ежели выжига все ж сдержит слово, полоняников приведет? – почесал бороду Карбасов Иван.
Линь, приятель его, ухмыльнулся:
– Тогда ж еще лучше! Полоняникам оружие кинем да крикнем – куда бежать. То-то уж они с татарвой поквитаются!
Вожников махнул рукой:
– Пусть так.
Конечно, не хотелось никого убивать, но – тут уж как придется. За тем ведь и явились – отбить. Конечно, второй ушкуй лучше бы подождать, да ведь некогда.
– Зорче смотрите, – не поленился, еще раз предупредил часовых Егор. – Если увидите много людей оружных…
– Понятно, запоем соловьями.
– Ну а если мало…
– Тогда уткой.
– Егорий… – улучив момент, подошел к вожаку Федька. – Слово к тебе есть, не гневайся.
– Ну, говори. – Молодой человек удивленно посмотрел на подростка. – С чего мне на тебя гневаться-то?
– Так с тобой не посоветовался – все по-своему сладил. – Парень шмыгнул носом. – Так ведь и некогда было советоваться, быстро надо было ответ дать…
– Да кому ответ-то?
– Паренек тот, ну, там, раб, я еще говорил – знакомый… Язм, когда по нужде ходил…
– Ну, не тяни уже, мать ити! – выругался Егор. – Что за манера, нет, чтоб сразу все сказать, так он тянет, тянет…
– Раб тот слова наши услышал, про Акима-кузнеца. Меня за руку ухватил, зашептал – мол, он и есть Митрий, белеозерского кузнеца сын, в полон угнанный. Митрий Акимов! С нами попросился, мол, вечерком убежит, да к ушкую. Я сказал – где. Ну, жалко парня стало, земляк ведь.
– Акимов Митрий, говоришь, кузнеца сын? – молодой человек улыбнулся. – Так это же наш клиент, похоже.
– Чего-чего?
– Правильно ты все сделал, Феденька. Только в следующий раз лучше сперва посоветуйся.
– Так я ж и говорил – некогда было. Вы уж уходили, а я… Митрий сказывал – матушка его в пути еще сгинула – отставала, так сотник зарубил саблей. Его самого на кувшин вина у харчевника обменяли, а сестер, попользовав, продали персидским купцам.
– Да-а-а, – покачал головой Вожников. – Судьба играет человеком, а человек играет на трубе. Жаль кузнеца – бедолага. Ну, хоть сына дождется… если повезет.
Хоть Егор и ждал условного знака, а все ж вздрогнул, услыхав звонкое кряканье уток: часовые сообщали, что Алим Карзай ведет себя честно, без всякого подвоха – ведет указанных в списке пленников.
Махнув рукой своим, чтоб раньше времени не высовывались, молодой вожак в сопровождении Линя, Ивана и Федьки направился навстречу посреднику, еще издали увидав быстро подходивших к амбарам людей, совершенно безоружных. Даже у выжиги Алима ничего типа сабельки или кинжала не просматривалось… может, под халатом прятал?
Посредник явился один – смелый человек, а, впрочем, чего ему здесь, у себя дома, опасаться? – все остальные, как сразу выяснилось, и были искомыми пленниками, коих Алим Карзай тут же принялся честно передавать по списку:
– Парфен Игнатов, златокузнец, за этого, как я и предупреждал, цена особая…
– Запла-атим!
– Заглодов Кувал, гость владимирский…
Пленники – числом с дюжину – почему-то показались ему какими-то странными, молодой человек еще и сам не осознавал – почему. Ну, мужики и мужики, явно славянского облика, хмурые, неразговорчивые – так это понятно, стресс. Имелись и женщины… хоть их вроде и не было в списках… хотя нет, все же упоминались.
– А это вот, – смачно зевнув, Алим Карзай кивнул на дебелую и, видать, сильную бабищу в восточных шальварах и халате, с неприветливым, вытянутым книзу лицом. – А это дщери Акима-кузнеца…
Дщери оказались еще те! Мускулистые, как акробатки. Темные косы по спинам, а глазами – зырк! зырк!