Стоявший рядом с мастером внезапно расхохотался. Смех был хриплый, словно у пьяного.
– Какая встреча! Что, не ждали, вояки?
– Гархибл, ты, что ли? – Пандольф был неподдельно удивлен. – Ты как в это вляпался?
– Это ты вляпался. – Человек, названный Гархиблом, оскалился. На лице, вымазанном глиной и освещенном костром, зубы казались белыми и острыми, хотя, вероятно, в действительности были совсем не таковы. – И приятель твой тоже.
– Знаешь его? – спросил Сигвард у Пандольфа.
– Начальник охраны у Куаллайда. – Пандольф прищурился. – Эй вы, рожи немытые! Против кого попереть решили? Твой хозяин что, свихнулся?
– Значит, охранники. Не рудокопы, – сказал Сигвард. – Прохлопала Дорога такие дела.
Гархибл не обратил на него внимания.
– Дурак ты, Пандольф, дураком был и помрешь таким. И ты, Ингоз, как ни хитри, такой же дурак.
– А не заигрался ли ты, приятель? – огрызнулся Ингоз. – Думаешь, хозяину твоему это так сойдет?
Гархибл захохотал, его смех подхватили другие.
– Это ты про Куаллайда, что ли? Нет, братец, здесь другое…
– Ага, кобольдов гоняли. И людей гробили между делом.
Гархибл отсмеялся.
– Умный, да? Все знаешь? Только главного не знаешь…
Старший мастер – черт его знает, принимал ли он участие в ночной охоте или все время был во дворе – возвысил голос:
– Этот год плохой. Обвалы. Скрепы рушатся. Люди гибнут. Это кобольды. Они голодные. Нужно накормить их. Полить землю кровью.
– Слышал, что мастер сказал? – снова вмешался Гархибл. – Нежить злобствует и не уйдет, покуда не нажрется. И не так, как в прежние года!
– Много накормить, сытно. Чтоб ушли, – подтвердил мастер. – Чужая кровь спасет нашу.
– Да вы тут язычество развели! – сообразил Ингоз. – Святого Трибунала на вас нет!
– А вот нет его и не будет… Все, хватит, поболтали. Кончайте их, парни, – приказ Гархибла в качестве завершающей ноты перешел в пронзительный крик.
Пока длился дуэт начальника охраны и мастера, Сигвард подобрался к костру, выхватил оттуда головню и швырнул в лицо Гархиблу. Швырнул удачно – Гархибл взвыл, зажимая обоженные глаза руками. Один из рудничных охранников выстрелил, но Сигвард этого ожидал, и болт прошел над его головой. Пандольф с Ингозом, отнюдь не собираясь удобрять землю своей кровью, действовали быстрей и слаженней, чем их противники. Пандольф выхватил шест из ограды, перехватил его за середину и принялся серьезно гвоздить всех, кто не успевал увернуться. Ингоз, не отличавшийся подобной силой, прибег к привычному оружию, в том числе к столь вовремя починенной даге. Сигвард тоже решил, что сражаться с вооруженными охранниками – совсем не то, что участвовать в драке крестьян и рудокопов. Теперь он старался не выбить оружие у противника, а прикончить его. Если кобольдам требовалась кровь на земле, они могли быть довольны.
Полоснув противника дагой, Ингоз отступил, зацепился за что-то ногой и упал. Рядом с ним на земле валялся конюх. Должно быть, он не ушел с остальными мужчинами. Теперь его белые волосы казались черными из-за пропитавшей их крови.
Падение и уберегло Ингоза. Гархибл, озверев от боли, вытащил из-за пояса пистоль. Должно быть, определенные правила запрещали пускать огнестрельное оружие в ход, но ему было уже не до правил. Из-за ожога он не видел, в кого целился, а может, Гархиблу было все равно, кого убивать.
Разозленный Пандольф, урча, как медведь, бросился на него и едва не нарвался на чей-то палаш. Сигвард успел упредить удар, отрубив руку вместе с палашом.
– Убейте! Убейте всех! Так говорю я! – кричал старший мастер, воздевая руки. И так, с воздетыми руками, рухнул головой в костер.
– Неужто старого козла удар хватил? – пробормотал Ингоз.
Однако Сигварду показалось, что он различает в дверях темный силуэт. Перегрин. Но у него не было никакого оружия. Да и в спине мастера не торчало ни стрелы, ни клинка.
Но и Гархибл в схватке с Пандольфом решающего удара избежал. Хрустнула под ударом шеста челюсть, но то была челюсть сотоварища начальника охраны, не его самого. А Гархибл завопил:
– Отомстим за мастера! Палите здесь все к чертовой матери!
Послушные приказу, соратники Гархибла принялись раскурочивать костер, явно намереваясь забросить пламя на соломенную крышу.
– Святая Айге! – в отчаянии крикнул поднявшийся с земли Ингоз. – Там же Кружевница со своим мешком! Рванет так, что весь поселок снесет…
И словно в ответ – на крыше постоялого двора появилась фигура – как черт из ярмарочного вертепа. Раздалось пронзительное:
– Наши – от костра!
Времени на подробные разъяснения не было, но Ингоз с Пандольфом, хорошо знавшие Кружевницу, сразу поняли, что она собирается делать. А Сигвард не знал, но догадался. Поэтому никто из них не увидел, как Сайль швырнула гранату в костер, поскольку все трое рванули за конюшню. Зато грохот, воспоследовавший за этим, был слышен не только им, но и всем жителям Орешины. А может, и тем, кто оставался на рудниках. И полыхнуло, казалось, до самого неба. Таким образом было соблюдено еще одно условие ритуала – высокий костер. Грохот еще не утих, когда сопроводился криками и стонами, перекрываемыми бранью. Любопытный Ингоз опять попробовал было высунуться – посмотреть, сколько врагов пало, но Пандольф на него прицыкнул. Сигвард, задрав голову, пытался разглядеть на крыше Сайль, однако ничего не увидел. Как в том же балагане, когда ярмарочный черт, отыграв свою роль, проваливается под сцену.
Кто-то тронул его за плечо. Сигвард резко обернулся. Это был Перегрин.
– Помогите мне вывести лошадей, пока сюда еще не добрался огонь.
– Но… – заикнулся возникший рядом Пандольф.
– Мы уже все вынесли из клети и погрузили. И ваше оружие – тоже. Сайль – очень благоразумная девушка.
– Где она? – спросил Сигвард. Маг на пару с Кружевницей вполне могли измыслить какой-нибудь фокус.
– Сейчас подойдет. Скорее же!
Перегрин был прав. Разметанный костер мог подпалить конюшню и постоялый двор. Лошади уже начали беситься, и потребовалось немало сил, чтоб успокоить их и вывести наружу. Впрочем, у Сигварда был опыт, да и Перегрин, похоже, при случае мог вести себя как заправский конокрад.
Ингоз и Пандольф, убедившись, что маг не солгал, бросились к своим лошадям и своему оружию.
Тут же вынырнула неведомо откуда Кружевница – физиономия еще грязнее, чем обычно, и украшена свежими царапинами, на волосы и безрукавку налипла солома.
– Что так долго? – рявкнул Пандольф, успевший нацепить перевязь с петриналем. – Ползком ты по крыше ползла, что ли?
– Да, а что? Я тебе не попрыгунчик, с верхотуры прыгать…
Сигвард пресек очередное препирательство. Он был уже в седле и протягивал руку Кружевнице.
– Хватит разговоров! Дом уже занялся.
– И здешние не станут разбираться, кто прав, кто виноват, – подхватил Перегрин.
Его правота была очевидна. Кружевница даже не стала отстаивать преимущества пешего хода. Пыхтя, она подтянулась и уселась позади Сигварда, вцепившись в его поясной ремень.
Так они покинули Орешину, еще недавно столь гостеприимную. Как раз вовремя – ибо местные жители, позабыв про запреты, правила и ритуалы, устремились тушить пожар, пока он не перекинулся на соседние дома, а заодно добивать деморализованных рудничных.
Путники не хотели уезжать вечером, а пришлось убегать ночью. Правда, не в полной темноте. Зарево освещало путь.
– Ничего себе, сходили на праздничек! – пробормотал, оглянувшись, Ингоз.
Никто ему не ответил, да и не нужен был ответ.
Глава 6 Вода и камень
Когда они снова удалились в лес и стало ясно, что погони нет, остановились передохнуть. Кружевница сползла на землю и тут же завалилась спать. Остальных подобная наглость скорее порадовала. Не пришлось выслушивать рассуждений на тему: «Говорила же я!» Но прочим, прежде чем спать, нужно было решить, что делать.
– Худо у вас разведка поставлена, – укорил Сигвард представителей Дороги.
Возразить было трудно, но Ингоз все же возразил:
– Да не было у них прежде ничего подобного! Иначе мы бы знали!
– Возможно, и не было, – сказал Перегрин. – Я слышал, как этот… мастер говорил о плохом годе и что жертвы нужны не такие, как раньше… Или что-то в этом духе. Не исключено, что прежде они обходились мордобоем и возжиганием костров.
– Вот, и мэтр подтверждает…
Но Сигвард не дал себя сбить:
– Если раньше Куаллайд не был, согласно вашим утверждениям, врагом Дороги, то теперь врага мы нажили. Даже если владелец рудника во всю эту хрень с кобольдами не верит, мы лишили его старшего мастера.
– Да старый козел сам сдох!
– Это ты Куаллайду будешь доказывать. Или охранникам его.
– Наплевать! Что они без Гархибла смогут!
– А ты уверен, что Гархибл погиб? Я этого не видел.
Ингоз промедлил с ответом, придумывая, как получше уесть Сигварда, чем дал возможность высказаться Пандольфу:
– А ты уверен, что Гархибл погиб? Я этого не видел.
Ингоз промедлил с ответом, придумывая, как получше уесть Сигварда, чем дал возможность высказаться Пандольфу:
– Помер Гархибл, не помер, разницы нет. Помер – так парни его еще злее будут. Это вот все она виновата! – Пандольф ткнул пальцем в сторону мирно спящей Кружевницы. – На кой черт ей понадобилось гранату бросать?
– Вообще-то она спасала вам жизнь, – уточнил Перегрин, но для Пандольфа это прозвучало неубедительно.
– С какой стати? Без нее бы справились. Нечего было лезть, только хуже все сделала. Говорю я – все зло от баб!.. Так о чем бишь я? В общем, сядут они нам на хвост, как пить дать.
– Нечего каркать! – укорил напарника Ингоз.
– Я не каркаю. А сдается мне, пришла пора, ради которой я с вами и потащился.
– Идти за помощью?
– Верно. Может повернуться так, что придется вас прикрывать. А то и отбивать.
– Мы тебе не мяса шматы, чтоб нас отбивать, – не сдержался Ингоз.
– Пока еще. Но будете, если вовремя не подоспеть. А кроме того, ежели здесь такая пакость творится со смертоубийствами, надобно, чтоб Воллер об этом знал.
– И то, – на сей раз Ингоз согласился. – Пожалуй, надо ему сообщить.
– Что ж, поезжай, – сказал Сигвард. – Поскольку сейчас мы будем продвигаться лесом и путать следы, искать ты будешь не нас, а наших преследователей – если они будут.
– В точку. Вы пойдете тихо, а вот они наверняка двинутся с шумом и треском. Если, конечно, Кружевница допрежь ничего такого не учинит. Ладно, устал я, наутро ехать надо, а до утра всего ничего…
– А то другие не устали! Меньше оглоблей надо было махать!
– Это не оглобля была, слепота карнионская!
– Спите! – приказал Сигвард. Именно приказал, а не предложил. Перебранки Ингоза и Пандольфа утомляли его больше драк и погонь. – Я посторожу.
– А я сменю вас, – предложил Перегрин. – Все равно ведь не засну.
Спустя несколько минут Ингоз и Пандольф уже дрыхли. Перегрин тоже улегся, завернувшись в плащ, а Сигвард остался сидеть. Но усталость брала свое, и через некоторое время он почувствовал, что глаза начали слипаться. Чтоб стряхнуть сонливость, он встал и прошелся кругом, прислушался и осмотрелся. Ничего не было слышно, кроме фырканья лошадей и храпа сотоварищей. У Пандольфа получалось густо и басовито, а у Ингоза с присвистом. Спящая Кружевница не казалась порождением преисподней, несмотря на сажу на лице. Может, как раз из-за этого вид у нее был совсем беззащитный. Сигвард почему-то вспомнил младшего брата. Но брат сейчас был на вражеской стороне, и он прогнал эти воспоминания.
А вот Перегрин, как и грозился, не спал – глаза у него были открыты. Когда он заметил взгляд Сигварда, то приподнялся и сел.
– Отдыхайте, капитан. Вы это заслужили. Вам нынче пришлось приложить немало сил, чтобы спасти наши жизни.
– Не мне одному. – Сигвард сел рядом с Перегрином. – И прежде, чем я передам вам стражу… Я не верю, что старший мастер загнулся сам в такой подходящий момент. В убийство посредством волшебства я тоже не верю. У меня не было времени разглядывать покойника, но все же – чем вы таким в него запульнули?
– Откуда в вас такая недоверчивость, капитан? Вроде бы молодой еще человек…
– Просто я буду спокойней спать, зная, что на часах – человек не безоружный. А никакого оружия при вас я прежде не примечал.
– Ну, если взглянуть с этой точки зрения… – Перегрин вытащил из-за пазухи предмет, который большинство людей приняли бы за флейту. Но Сигвард к большинству не принадлежал.
– Не знал, господин Перегрин, что вы разделяете развлечения тримейнских придворных щеголей.
– Вам известно, что это такое?
– Сарбакана, бласрор или граватана. Духовая трубка, одним словом. Бьет мелкими стрелками.
– …а в Италии ее называют сербоната. Удивлен вашими познаниями, капитан. На войне – по крайней мере в европейских войнах – это оружие совершенно бесполезно, а к придворным развлечениям вы вряд ли причастны.
– У меня был друг, которому приходилось путешествовать по Италии и Испании, а также бывать при дворе. Он и рассказал.
– Да, вероятно, в Тримейн эти игрушки завезли из Италии либо Франции. Но придумали сербонату не утонченные синьоры, а заморские дикари. У них это – настоящее оружие.
– Вы бывали в Дальних Колониях?
– Вы бы удивились, узнав, где я бывал… И как много жестокосердных людей пытались ограбить беззащитного старика.
– Стрелы, надо думать, отравлены?
– Вообще-то я использую шипы акации. В крайнем случае терновника. Но – да, отравлены. Пробовать стрелять самому не советую: дело требует определенных навыков.
– Как всякое оружие. И подозреваю, оно у вас не единственное.
– Случай покажет.
На рассвете Пандольф уехал. Все было обговорено ночью, поэтому церемоний прощания разводить не стали. Он забрал лошадь, на которой приехал, и даже Сигвард, обычно защищавший интересы Кружевницы, возражать не стал, хотя изначально лошадь предназначалась ей. Сайль тоже не возражала, ибо продолжала спать, а продрав глаза после отъезда Пандольфа, возмущения не выразила.
Нужно было определиться с продолжением пути, но Ингоза с утра интересовало иное.
– Ах ты, черт! Мы же в эту проклятущую Орешину за жратвой потащились. А купить-то ничего не успели. Надо пропитание добывать.
– Сегодня – не надо. – Кружевница вытащила на обозрение кожаный мешок, который ночью служил ей подушкой. – Пока вы вчера в поселке дурью маялись, а колдун сказал, чтоб я вещички собирала, то я заодно и на кухню заглянула. Хозяин-то перетрухнул, в погребе спрятался. Вот я и думаю – чего добру пропадать? На, лопай. И вы, господа, милости прошу.
– Кружевница! – несмотря на то что вчера Ингозу удалось наесться досыта, наличие припасов исполнило его ликованием. – Ты, конечно, жуткая стерва и вообще полоумная, но временами я тебя люблю!
– А я тебя – нет, – без тени шутки ответила она, запуская руку в мешок. – Вы вчера жрали-пили до упада, а мне ни вот столько не принесли.
– Нам некогда было! – Ингоз оторвал зубами полоску мяса с ребра. – Ты-то ведь, когда заваруха началась, в доме пряталась, а мы тот дом защищали!
– И много вы там назащищали? – осведомилась Кружевница, но Ингоз пропустил эту реплику мимо ушей.
– И нечего жаловаться! Ты себя не обидела. Могла бы, между прочим, раньше сказать! Пандольф вон голодный уехал!
– А нечего было говорить, что я во всем виновата и вы бы без меня обошлись! Пусть и обходится.
– Так ты не спала! Ты притворялась!
– Вот в следующий раз, когда кости мне перемалывать будете, хорошенько подумайте – сплю я или нет?
Настояв на своем, она взялась за лепешку, еще вчера бывшую свежей, и принялась за еду. При ее манерах можно было ожидать, что Сайль станет жадно, давясь, заглатывать пищу, но нет – она ела весьма деликатно, даже с некоторым изяществом. Возможно, сказывались остатки полученного некогда воспитания. Хотя некоторым животным в данных обстоятельствах также свойственно определенное изящество.
Перегрин и Сигвард присоединились к трапезе. Перегрина, правда, еда не слишком интересовала, он был погружен в свои мысли.
– Изгнание злых духов посредством кровопролития… человеческие жертвы в нынешних цивилизованных Открытых Землях… а ведь такого не было никогда. Даже в те времена, когда заклятие еще не было снято.
– Мэтр, да откуда вам знать, что творилось в те времена! – возразил Ингоз. – Может, как раз тогда язычество самое мерзкое здесь и развели.
– Что ж, во времена язычества, наверное, что-то подобное было. Достоверно известно, что эрды приносили людей в жертву… такая смерть считалась почетной… а владычество эрдов простиралось как раз до здешних гор. Но это было слишком давно. Сохраниться такие обычаи не могли, поскольку их просто некому было сохранять. Ведь нынешние поселения сравнительно новые, им пара десятков лет, а то и меньше.
– Стало быть, вы угадали, что все дело в суевериях рудокопов, – сказал Сигвард.
– Вот! – подхватил Ингоз. – Нагнали хозяева, понимаешь ли, иностранцев, а мы потом мучайся. Старый хрен этот, мастер, всем мозги замутил, втравил в свои ритуалы сатанинские и рудокопов, и охранников, и деревенских. Хорошо, что конец ему пришел.
– Это верно. Но важнее другое. Что он со своими доморощенными ритуалами успел натворить?
– Вы про убийства? – уточнил Сигвард.
– И про них тоже. Наши друзья высказали предположение, что прежде их не было. Я не согласен. Вряд ли те, кто желает умилостивить злых духов, удовлетворились бы кровью из разбитых носов. Но убийства были редки.
– И жители поселка на это соглашались?
– Полагаю, их убедили в том, что это необходимо. Чтоб земля лучше родила, чтоб скот плодился. Цель жертвоприношений обычно в этом и состоит, и сельские жители могут в это поверить. К тому же в деревнях обычно народ скрытный, посторонних в свои дела не посвящает, поэтому на Дороге ничего не знали. Лишь в нынешнем году решено было снять человеческую жатву побольше – без ведома тех, кто должен был пасть. Похоже, сама судьба привела нас вчера в Орешину.