– А придется! – начальник обвел подчиненных взглядом и проговорил, с трудом скрывая зевоту: – Все, по домам! И чтобы завтра у меня уже были какие-то подозреваемые!
Домой Марина вернулась после полуночи. В прихожей она столкнулась с мужем. Антон стоял серый, с перекошенным лицом и надевал ботинки. Увидев Марину, еще больше перекосился, как будто ожидал увидеть кого-то другого.
– Куда это ты собрался посреди ночи?
Антон отшатнулся, посмотрел на нее, как на привидение, и проговорил чужим срывающимся голосом:
– Ты… ты… ты еще спрашиваешь? Да ты хоть знаешь, что сегодня случилось?
– Еще бы мне не знать! Ты не забыл, что я работаю на студии? А вот ты откуда узнал?
– Из новостей…
– Ах, ну да… – Марина поняла, что телевизионщики никак не могли пропустить такую сенсацию. Слетелись на запах крови и смерти, как мясные мухи…
– А куда это ты собрался посреди ночи?
– Не твое дело… – Антон покачнулся, с трудом удержав равновесие. Марина принюхалась и почувствовала, что от него сильно пахнет спиртным.
– Как это – не мое? Ты не забыл – мы с тобой пока что женаты!
– Да уж, забудешь об этом!
– Так куда ты собрался, да еще в пьяном виде?
– Я не пьян… – Антон отодвинул ее с пути, протиснулся к двери. – Ты что – не понимаешь? Я должен был снять стресс… я потерял подругу… друга… близкого друга…
Марина хотела сказать ему, кого он на самом деле потерял, но с большим трудом удержалась.
Антон вышел из квартиры, хлопнув дверью, раздался звук подъехавшего лифта.
Марина посмотрела ему вслед и поняла, что ей на самом деле наплевать, куда он отправился и что с ним будет. Хотя и так все ясно – небось к Женьке Плавунцу намылился, будут они пить до утра и завивать свое горе веревочкой. Остались одни, сиротинушки горькие, погорельцы несчастные!
Тут Марина вспомнила, как пожарные вытащили из сгоревшей машины что-то жуткое, обугленное, не похожее на человека, и невольно содрогнулась.
Она приняла душ, легла спать и, к собственному удивлению, заснула. Ей даже приснился сон – длинный, удивительно яркий. В этом сне она поднималась по широким каменным ступеням к огромному золотому храму, перед входом в который стояли две статуи фантастических животных – драконы с львиными головами…
На следующее утро Марина встала по будильнику.
Мужа рядом с ней не было, но он обнаружился на диване в гостиной – спал одетый, с опухшим красным лицом.
Марина посмотрела на него с каким-то странным брезгливым безразличием.
«Ни за что не стану его будить!» – подумала она и отправилась на работу.
Там царило мрачное оживление.
Камиллу на студии никто не любил, но теперь все считали своим долгом продемонстрировать скорбь, говорили громкими фальшивыми голосами, какая она была талантливая, какая замечательная, какие большие надежды подавала. Кто-то уже повесил на стену в холле большую фотографию в траурной рамке, рядом с фотографией стояли темно-красные розы.
Марина пыталась работать, но у нее все валилось из рук. Впрочем, в такой день это никого не удивляло, все слонялись по студии и бесконечно обсуждали вчерашнюю трагедию, начальство безуспешно пыталось бороться с таким настроением. Перед обедом к ней забежала Саша, сказала, что сотрудники собирают деньги на венок. Марина деньги дала, но спросила:
– А что, с похоронами уже определились? Назначили день?
– Какое там! – Саша сделала круглые глаза. – Но мы решили заранее собрать, а там как получится…
Оставшись одна, Марина прислушалась к себе, попыталась разобраться в собственных чувствах. И не нашла в своей душе ничего, кроме растерянности и опустошения.
Она в который раз подумала, что вовсе не желала Камилле смерти. Марина хотела, чтобы Камилла пережила то, что сама она испытала, увидев их с Антоном, хотела увидеть ее посрамленной, униженной, сломленной – но не мертвой…
День пролетел незаметно среди суеты и бесконечных пустых разговоров.
В седьмом часу Марина собралась, вышла на улицу, побрела к метро. Она шла медленно – ей вовсе не хотелось домой, не хотелось видеть Антона, разговаривать с ним…
Люди вокруг нее спешили по своим делам, обтекали ее, как река обтекает застрявшую на отмели корягу, некоторые недовольно на нее косились.
Вдруг в сумке у нее зазвонил мобильный телефон. Марина остановилась, достала его, взглянула на дисплей. Номер на нем был незнакомый. Она нажала кнопку, поднесла телефон к уху, но ничего не услышала.
– Кто это? – спросила настороженно.
В это время рядом с ней раздался оглушительный рев мотора. Из-за угла вылетел мотоциклист в закрывающем лицо зеркальном шлеме, делающем его похожим на инопланетянина, на полном ходу пронесся мимо Марины и вырвал у нее сумку.
Марина опешила от неожиданности, покачнулась, с трудом удержалась на ногах, выронила мобильный телефон. Мобильник ударился об асфальт и разлетелся на несколько частей. Вокруг Марины столпились люди, кто-то смотрел на нее с сочувствием, кто-то – с любопытством, все громко обсуждали происшествие.
– До чего дожили! – говорила худенькая старушка с голубыми завитыми волосами. – Прямо на улице сумки отнимают! А все потому, что понаехали всякие…
Крупная женщина с огненно-рыжими волосами и громким уверенным голосом допытывалась у Марины, как она себя чувствует и не кружится ли у нее голова, коренастый лысый дядька спрашивал, не заметила ли она номер мотоцикла.
Молодой парень в черной кожаной куртке поднял телефон, собрал его, вставил аккумулятор, протянул Марине:
– Кажется, работает!
Марина машинально поблагодарила его, огляделась, пытаясь понять, где она находится. Рыжая тетка взяла ее за руку, стала считать пульс. Марина вырвала руку, пробормотала:
– Я в порядке, в порядке…
Сквозь толпу к ней протиснулся долговязый парень.
– Ваша сумка? Он ее выбросил за углом!
Марина схватила сумку, заглянула в нее.
В сумочке осталась ее косметика, пропуск, проездной и кое-какие мелочи, пропал кошелек, банковская карточка, самое главное – ключи от дома.
Зеваки постепенно утратили к ней интерес и разошлись. Последней ушла рыжая тетка, напоследок взяв с Марины слово, что та сегодня же сходит к врачу. Самое позднее – завтра.
Марина доплелась до метро, доехала до дому, сунулась в сумку за ключами, но тут же опомнилась и позвонила в дверь.
Антон открыл почти сразу, как будто ждал ее звонка. Однако увидев его, Марина поняла, что он не ждал ее, а снова собрался куда-то уходить. При виде жены лицо Антона вытянулось.
– Это ты? – протянул он недовольно. – Ты что звонишь? У тебя же есть ключи!
– У меня вырвали сумку, – мрачно проговорила Марина, – ключи украли…
– Я поеду к Жуку, помянем Камиллу. Марина поняла, что муж не слушает ее, и повторила:
– Ты понял? У меня на улице вырвали сумку, украли ключи. Придется поменять замки.
– Сумку? – Антон уставился на нее. – Что ты несешь? Вот же твоя сумка!
Марина постаралась взять себя в руки. С удивительным терпением она проговорила:
– Он почти сразу выкинул сумку, взял из нее кошелек, карточку и ключи. Сумку нашли поблизости. Карточку я, конечно, заблокирую, а замки придется поменять. Я была бы тебе очень признательна, если бы ты этим занялся…
– Вот еще! – Антон побагровел. – Нет у меня времени! Растяпа! Как тебя угораздило?
– Говорю же тебе – у меня на улице вырвали сумку! Я ничего не могла поделать!
– Ты будешь терять ключи, а я должен тратить свое время… ты вообще понимаешь, что я сейчас чувствую? Я потерял близкого человека, а ты вяжешься ко мне со своей ерундой!
– Близкого человека? – повторила Марина его слова. – Да уж, я знаю, насколько близкого!
– Да что ты знаешь! – крикнул Антон. – Что ты можешь знать? Ты – пустое место, ноль без палочки! Ты не представляешь, какой она была! В ней было столько жизни… Вам всем до нее – как до неба! Ты лучше заткнись, ничего не говори, а то…
– А то – что? – не выдержала наконец Марина. – Что ты сделаешь? Что еще ты можешь мне сделать? Ты это не тронь, – передразнила она мужа, – я с ней с самого детства знаком, сто лет почти… Знаю я, какое это знак…
Марина остановилась на полуслове, потому что муж залепил ей здоровенную пощечину. Так, что клацнули зубы и голова едва не отвалилась.
Марина отлетела от двери и сползла по стене на пол. Не взглянув на нее, муж выскочил из квартиры, как пробка из бутылки.
Марина с трудом поднялась, опустилась на пуфик в прихожей и мрачно уставилась в стену перед собой.
И с этим человеком она прожила семь лет! Больше того – с этим человеком она собиралась прожить всю жизнь! Как она раньше не замечала в нем этих качеств – грубости, лживости, душевной черствости…
Хотя, конечно, не стоило с ним заедаться сегодня. Хамил он всегда, но ни разу не поднимал на нее руку. Ладно, сейчас нужно успокоиться и приложить к щеке лед, а потом уж она подумает, что делать дальше.
Решив больше не вступать с мужем ни в какие разговоры, она сунулась на кухню за льдом, потом посмотрела на себя в зеркало. Щека распухала на глазах, какая же скотина Антон!
Вдруг, непонятно почему, она вспомнила Георгия – и странным образом на душе у нее стало светлее.
Как же так, подумала Марина, она даже не вспомнила о нем за эти сутки, ей даже не пришло в голову позвонить ему, выразить сочувствие, поддержать… ведь Камилла была его женой, это так просто не зачеркнешь, какие бы сложные отношения их ни связывали…
Она достала свой мобильный телефон, порадовалась, что он не достался вору, и хотела набрать номер Георгия, но тут телефон зазвонил. Отчего-то Марина вообразила, что это Георгий сам позвонил ей. Номер был незнакомый, но ведь раньше они никогда не перезванивались. Марина почувствовала неожиданное волнение. Она нажала кнопку, поднесла телефон к уху и проговорила:
– Я сама хотела тебе позвонить…
– Вот как? – раздался в трубке незнакомый насмешливый голос. – Это интересно…
– Кто это? – опомнилась Марина.
– Но ты же хотела мне позвонить, значит, знаешь, кто я… – Из трубки донесся хриплый надтреснутый смех.
– Я ошиблась. Кто вы? Что вам нужно?
– Мне нужно то, что ты взяла у Камиллы! – резко проговорил незнакомец. – Ты поняла? Если не отдашь – тебе придется об этом серьезно пожалеть!
Марина хотела что-то ответить, но из трубки уже неслись короткие сигналы отбоя.
Марина сидела в прихожей, тупо глядя в стену и пытаясь разобраться в происходящем.
Кто это звонил и что этому человеку нужно? Ясно, что он не ошибся номером, хотя она готова поклясться, что никогда раньше не слышала этот голос.
Он хочет, чтобы она отдала ему то, что взяла у Камиллы. То есть ту флешку, которая лежала в синей косметичке…
Только тут Марина вспомнила, что оставила косметичку Камиллы в кадке с тем самым уродливым волосатым растением, которое так невзлюбил шеф.
Но откуда этот человек может знать, что она стащила флешку у Камиллы?
Он – кто-то из своих, кто-то из сотрудников студии? Он видел, как Марина вытащила косметичку из сумки, но не заметил, как она спрятала ее в кадку?
Вдруг Марина вспомнила подозрительного пожарного…
Перед ее внутренним взором снова встала та сцена – человек в защитном комбинезоне, с обгорелой сумкой в руках. Марине тогда еще показалось, что он смотрит на нее…
Тут до нее дошла еще одна очевидная мысль.
Тот мотоциклист, который вырвал у нее сумку… наверняка он не случайно выбрал именно ее из сотен прохожих. Конечно, ему был нужен не ее тощий кошелек, не ее банковская карточка, на которой денег кот наплакал. Ему была нужна флешка Камиллы! Он думал, что найдет ее у нее в сумке.
И еще Марина поняла, что этот мотоциклист только что звонил ей. Или сам, или кто-то, на кого он работает.
Однако этому человеку очень нужна флешка Камиллы! Настолько нужна, что он не остановился перед ограблением…
И вдруг ее словно окатили ледяной водой.
Не только перед ограблением!
Этот человек не остановился даже перед убийством, перед убийством двух человек – ведь наверняка это он заминировал черную машину, в которую вчера села Камилла!
Но вот странно: если бы флешка действительно была в сумке Камиллы, она была бы безнадежно испорчена огнем… Что-то тут не то… что-то не так…
Тут она спохватилась, что если немедленно не приложить к щеке лед, то завтра можно на работу не ходить, ее на проходной просто не узнают.
До трех часов она делала примочки и встала с больной головой, зато опухоль на щеке спала и синяка вроде бы не должно быть. Муж ночевать не явился, да и черт с ним.
Марина пришла на работу одна из первых и сразу же направилась в холл, где два дня назад проходил корпоратив. По холлу медленно двигалась уборщица Зульфия с пылесосом. Казалось, что она выгуливает большую, утробно ворчащую собаку.
Марина остановилась, бросила взгляд на кадку, в которой спрятала косметичку Камиллы. Взять косметичку на глазах уборщицы она не решалась и сделала вид, что изучает доску объявлений.
Зульфия ходила кругами и недовольно бормотала себе под нос:
– И ходят, и ходят… и мусорят, и мусорят… а убирать все мне… после этого… после ко-ператива столько грязи осталось, как будто здесь не теле-виденье, а базар…
К счастью, в это время в холл заглянула Саша и позвала Зульфию в кабинет шефа. Уборщица снова недовольно забормотала, но взяла пылесос под уздцы и покатила прочь.
Едва холл опустел, Марина коршуном бросилась к кадке.
К счастью, косметичка была на месте. Сунув ее в заранее приготовленный пластиковый пакет, Марина вернулась в свою комнатку, там стояли весьма обшарпанный стол и шкаф, где хранились микрофоны и разные мелочи.
Здесь она закрыла дверь изнутри и только тогда заглянула в косметичку.
Внутри, кроме золотистого тюбика помады, пудреницы и туши для ресниц, оказалась та самая флешка. Марина вставила ее в свой компьютер. Ей не терпелось узнать, из-за чего погибла Камилла.
Однако ее ожидало разочарование: флешка не пожелала открываться, она потребовала ввести пароль.
Марина попыталась догадаться, какой пароль могла выбрать Камилла.
Многие люди выбирают в качестве пароля имена своих собак и кошек, дни рождения детей, но у Камиллы не было ни детей, ни домашних животных. Марина попробовала ввести дату рождения самой Камиллы (благо, она ее хорошо знала), но компьютер сказал ей, что пароль неверный, и дал еще две попытки.
Марина задумалась.
Кто ее знает, что Камилла могла использовать в качестве пароля…
Собственную девичью фамилию? Но она под ней и живет, так что в качестве пароля фамилия не годится… Какую-нибудь важную дату из своей биографии? Но ее можно забыть, можно ошибиться с цифрами…
И тут Марина вспомнила, как Камилла, слегка выпив, хвасталась, что носит одежду самых разных марок, но вот белье – только итальянской фирмы «Бинетти».
– Это мой маленький женский секрет! – проговорила она со смехом.
Марина тогда еще удивлялась, отчего мужики – Жук с Антоном – так ржут, что тут смешного? Поздно до нее все дошло…
Она набрала на клавиатуре слово «Бинетти» – и компьютер сообщил, что пароль принят.
На экране компьютера появились ярлыки текстовых и видеофайлов. Они были подписаны какими-то сокращениями, на нескольких файлах стояли даты: 1986 и 1987.
Марина была удивлена: не такой Камилла человек, чтобы интересоваться событиями тридцатилетней давности. Она часто повторяла, что жить нужно не прошлым, а будущим. С другой стороны, чтобы сделать какие-то выводы, надо посмотреть на эти файлы…
И она открыла первый из видеофайлов, помеченных восемьдесят шестым годом прошлого века.
На экране появились выцветшие и дрожащие кадры: какой-то южный городок, пыльная площадь, смуглые люди в длинных арабских рубахах и поношенных халатах, верблюды, ослы, разбитые, видавшие виды машины. На какое-то время камера остановилась на задумчивой морде верблюда – печальные глаза старого философа смотрели на мир с выражением разочарования и скорби, губы двигались, что-то пережевывая. Потом в кадре появился грузовичок с брезентовой крышей, возле кабины – молодая женщина с веселым веснушчатым лицом и забранными в хвост светлыми, выгоревшими на южном солнце волосами. Она показала язык, рассмеялась и полезла в кабину.
Наверняка это была старая любительская съемка, сделанная пленочным киноаппаратом. Но сейчас такую старую пленку можно запросто перевести в цифровой формат и записать в компьютерный файл.
Тем временем изображение на экране сменилось.
Перед камерой стремительно проносились невысокие, выжженные солнцем холмы, бесконечная равнина, поросшая низким колючим кустарником, время от времени попадались пересохшие ручьи. Вдалеке, на горизонте, виднелись пальмы – то ли настоящие, то ли порожденный жарой мираж.
Изображение дергалось и подпрыгивало: должно быть, снимали из машины, едущей по бездорожью.
Скоро эти кадры закончились. Теперь на экране был пологий каменистый склон. У основания холма стоял уже знакомый грузовичок, рядом двое людей восточного вида разбивали палатку. Потом в кадре снова появилась уже знакомая Марине веснушчатая женщина. На ней была выгоревшая брезентовая куртка, голова повязана платком. Она улыбалась, показывала какой-то каменный обломок. Лицо ее светилось от счастья, и внезапно Марина поняла, что эта женщина смотрит в глаза любимого человека.
Марина подумала, что сейчас этой женщине должно быть лет шестьдесят или чуть больше. Интересно, как сложилась ее жизнь? Прожила ли она ее с тем, на кого с такой радостью, с такой любовью смотрит на этой старой пленке?
И еще Марина подумала: зачем понадобились Камилле эти старые любительские кадры? Уж чем-чем, а сентиментальностью она никогда не отличалась, вряд ли ее могли заинтересовать воспоминания тридцатилетней давности, тем более – чужие воспоминания…