Свой первый крупный завоевательный поход во Францию Эдуард начал в 1346 г. С 10-тысячной армией он дошел до стен Парижа. Но эти стены оказались неприступными для английских стрел, а английское войско косила дизентерия. Эдуард отступил к реке Сомма, где у местечка Креси его встретила французская армия. В битве при Креси цвет французской кавалерии при поддержке арбалетчиков столкнулся с отрядами английских лучников. Фруассар пишет, что англичане осыпали французов градом стрел, «таким густым, что он казался снегом».
Пятнадцать раз французская кавалерия бросалась в атаку, но кони были так же уязвимы для стрел, как и пехота. Рыцари и знать полегли за считаные минуты, причем Эдуард пожалел, что с их смертью пропадают деньги, которые можно было получить за выкуп пленных. В те времена финансирование войны за счет денег от выкупа пленных было обычной практикой. Говорили, что в битве при Креси пали десять тысяч французских воинов против всего ста с английской стороны. Военные историки считают, что до изобретения орудия Гатлинга армия не применяла такой массированной стрельбы на поле боя. В бою при Креси погиб союзник французского короля, слепой король Богемии. Это так потрясло 16-летнего старшего сына Эдуарда, будущего Черного принца, что он использовал черный герб со страусовыми перьями богемского короля как элемент собственного герба вместе с немецким девизом «Ich dien» («Я служу»). И герб, и девиз до сих пор можно видеть на личном гербе принца Уэльского.
Эдуард осадил Кале. Именно из этого портового города французы совершали пиратские нападения на английские корабли, перевозившие шерсть. Осада продолжалась целый год, прежде чем в августе 1347 г. Кале наконец был готов сдаться. Кульминацией стал эпизод, когда, по требованию Эдуарда, шестеро знатнейших горожан пришли в лагерь англичан нагими и с веревками на шее и принесли ключи от города, чтобы спасти остальных жителей. Король принял их предложение, но жена Эдуарда, Филиппа, опустилась на колени и умоляла пощадить парламентеров в награду за их мужество. Город пощадили, а шестерых смельчаков забрали в Англию в качестве заложников. В 1889 г. эта история послужила сюжетом для скульптуры Родена. Одна из ее копий стоит в саду на берегу Темзы возле Вестминстерского дворца. Кале и его важнейший рынок, где заключались оптовые сделки, в течение двухсот лет, до правления королевы Марии, находились под властью английской короны.
Король вернулся домой триумфатором, «прекрасным рыцарем без страха и упрека», как писал Жан Фруассар, автор знаменитых хроник о Столетней войне. «Со времен короля Артура страна не знала такого доблестного правителя», – добавил Фруассар сравнение, которое в то время звучало уже почти как клише. Эдуард подумывал даже созвать Круглый стол рыцарей и превратил старинный замок в нормандском стиле в Виндзоре в точную копию Камелота с башнями, ощетинившимися зубцами и бойницами. За постройку башен отвечал молодой придворный по имени Джеффри Чосер. Через два года после битвы при Креси, в 1348 г., Эдуард учредил рыцарский орден в честь подвязки, которая соскользнула с ножки придворной красавицы графини Солсбери. Дама была в смущении, но король выручил ее. Он надел ее подвязку себе на ногу, заметив: «Honi soit qui mal y pense» («Пусть устыдится тот, кто подумает дурное»). Покровителем ордена Подвязки стал покровитель крестоносцев и всей Англии святой Георгий. А графиня Солсбери, также известная как Джоанна, Прекрасная дева Кента, позже стала женой Черного принца.
Несмотря на победу при Креси, Эдуард никак не мог довести войну до победного конца. Он нанес поражение конным рыцарям, но не смог покорить всю страну. Даже сегодня, пересекая северо-восток Франции, поражаешься ее бескрайним просторам. Английским войскам нужно было перемещаться по разоренной и разграбленной стране, им приходилось полагаться на военную добычу и выкуп пленников, чтобы оплачивать каждую кампанию. Вскоре источники дохода просто иссякли. Уже этой причины достаточно, чтобы понять, почему англичанам не удавалось одержать окончательную победу в Столетней войне. Стремление воевать стало скорее профессиональной пагубной привычкой, заменив собой реальную стратегию.
Но в 1348 г. эта пагубная привычка была побеждена страшной болезнью. Эпидемия чумы неслыханной силы вспыхнула жарким летом того года. Болезнь попала в Европу с Дальнего Востока вместе с крысами в трюмах торговых кораблей. Первыми пострадали портовые города. За несколько недель Бристоль потерял около 40 % населения, так же как и Уэймут. Моровое поветрие распространялось по Англии, опустошая поселения и деревни. Население, по некоторым оценкам, уменьшилось с 5,5 миллиона до 4 миллионов человек, по отношению к общей численности это было самое значительное сокращение населения в истории страны. Черная смерть очень скоро отразилась на экономике страны. Недостаток рабочей силы привел к увеличению заработной платы почти вдвое и одновременно к сокращению цены на землю и арендной платы. В 1351 г. парламент, оказавшись в отчаянном положении, принимает статут, запрещающий работникам переходить с места на место. Закреплялись феодальные договоры, а оплата труда наемных рабочих фиксировалась на уровне, существовавшем до эпидемии. Эти меры принесли кратковременный успех, только в Эссексе каждый восьмой взрослый был оштрафован. Но вскоре закон пал жертвой рыночных отношений. Наличие свободных земель при отсутствии необходимости кормить лишние рты привело к сокращению цен на продовольствие, и многим землевладельцам пришлось продать свои фермы арендаторам.
Историки спорят, повлияла ли Черная смерть на расстановку политических сил в Англии, возможно ускорив падение феодализма и серьезно пошатнув веру в церковные догматы. Эпидемия, несомненно, повлияла на появление двух сословий – йоменов, владеющих собственными наделами земли, и ремесленников-специалистов. Работники отказывались повиноваться своим лордам и перебирались в новые места в поисках более высоких заработков, трудоемкое пахотное земледелие сменялось овцеводством. Шерсть стала для средневековой Англии тем же, чем нефть для современной Аравии. Она превратилась в главную статью английского экспорта и основу процветания страны. С тех пор лорд-канцлер в палате лордов сидит на мешке с шерстью, чтобы не забывали, на чем зиждется его власть. Что касается религии, то трудно найти свидетельства тому, что в этот период вера серьезно ослабела. Вскоре после того, как Черная смерть отступила, снова начали строить церкви, часовни и колледжи, средства на которые жертвовали разбогатевшие торговцы. А вот люди, критично настроенные по отношению к церкви, действительно появились именно в середине XIV в. Речь идет о Джоне Уиклифе и его последователях, известных как лолларды (от голландского «бормочущие»). Уиклиф бросил вызов Римско-католической церкви и призывал к неповиновению других священников. Паства толпами стекалась в церкви, чтобы послушать новые идеи, заполняя просторные нефы новых готических церквей. Окна храмов украшали витражи с изображениями сцен из Библии, щедрых жертвователей и членов их семей. В 1390-х гг. говорили, что в Англии «каждый второй был лоллардом». Уиклиф сделал первый перевод Библии на английский язык, и уже за одно это его следовало бы назвать «утренней звездой Реформации». Английским монархам всегда была близка идея, что Римско-католическая церковь, вопреки ее собственному вероучению, чересчур богата.
Ни чума, ни религиозный скептицизм не уменьшили воинственность Эдуарда, он по-прежнему рвался в бой. Король не прекращал устраивать рыцарские турниры даже в разгар эпидемии, его гости лишь скрывали лица под плотными масками. В 1355 г. он позволил своим сыновьям, Черному принцу и Джону Гонту, снова начать боевые действия во Франции. Принцы занимались грабежом и мародерством в Бретани, Гаскони, Арманьяке, проникли в самое сердце Лангедока, где сожгли прекрасный город Каркасон. Только в 1356 г., когда новый французский король Иоанн II сразился с Черным принцем у Пуатье, уже значительно поредевшая английская армия впервые оказалась лицом к лицу с регулярным французским войском. И снова несколько тысяч английских воинов нанесли французам поражение, еще более впечатляющее, чем при Креси. В этой битве тоже доминировали английские лучники, но при этом талант Черного принца в маневрировании пехотой и кавалерией совершенно обескуражил французов. Французский король был захвачен в плен и отправлен в лондонский Тауэр, где присоединился к другому пленнику, королю Шотландии Давиду, сыну Роберта I Брюса. Пленники наглядно свидетельствовали о военных успехах Англии.
Эдуард был на пике славы, но теперь он «откусил больше, чем мог прожевать». Штурм стен Парижа истощил силы его армии, а захваченные им французские провинции были начисто разорены войной и не могли снабжать провиантом армию захватчиков. Эпидемия в армии вынудила короля отступить и согласиться на мирный договор, который и был подписан в 1360 г. возле французской деревни Бретиньи. Короля Иоанна выкупили, а Англия получила значительную часть территории Франции к югу от Пуату – бывшее герцогство Аквитания, которое когда-то принадлежало Генриху II. Со своей стороны, Эдуард отказался от Анжу, Бретани, Нормандии, а также от претензий на французский трон. В 1362 г. был принят указ, согласно которому языком судопроизводства становился английский язык, а не французский, как прежде. А годом позже заседание парламента открылось уже на английском языке, хотя, как ни парадоксально, сам закон был написан на французском языке и на французском же по-прежнему произносились парламентские речи.
Эдуард был на пике славы, но теперь он «откусил больше, чем мог прожевать». Штурм стен Парижа истощил силы его армии, а захваченные им французские провинции были начисто разорены войной и не могли снабжать провиантом армию захватчиков. Эпидемия в армии вынудила короля отступить и согласиться на мирный договор, который и был подписан в 1360 г. возле французской деревни Бретиньи. Короля Иоанна выкупили, а Англия получила значительную часть территории Франции к югу от Пуату – бывшее герцогство Аквитания, которое когда-то принадлежало Генриху II. Со своей стороны, Эдуард отказался от Анжу, Бретани, Нормандии, а также от претензий на французский трон. В 1362 г. был принят указ, согласно которому языком судопроизводства становился английский язык, а не французский, как прежде. А годом позже заседание парламента открылось уже на английском языке, хотя, как ни парадоксально, сам закон был написан на французском языке и на французском же по-прежнему произносились парламентские речи.
В 1369 г. умирает жена Эдуарда Филиппа, и стареющий король попадает под влияние своей любовницы Алисы Перрерс. Вскоре Эдуард снова заявляет свои права на французский престол и посылает сыновей в очередную военную кампанию в Аквитанию. Их деяния воистину ужасны. В 1370 г. Черный принц жестоко расправился с жителями Лиможа, убив всех до последнего человека, что окончательно лишило его репутации благородного рыцаря, если только она у него была. Но удача отвернулась от англичан. Французы использовали размеры территории и отсутствие запасов продовольствия, чтобы измотать англичан, и голодающие солдаты постепенно превращались в настоящих бандитов. К 1375 г. из-за болезней и голода Джон Гонт, один из сыновей короля, потерял половину своей армии, а с ней – и бо́льшую часть Аквитании. Принцы вернулись в Англию. Там они столкнулись с мощной оппозицией в лице баронов и купцов, которые требовали отчета за бессмысленную и разорительную войну, длящуюся уже почти полстолетия.
Эдуарду приходилось регулярно созывать парламенты, чтобы те выделяли деньги на военные нужды. Но парламент, который собрался в Вестминстере в 1376 г., так называемый «хороший парламент», категорически воспротивился войне во Франции. Этот парламент избрал первого спикера палаты общин и предъявил обвинения сторонникам Джона Гонта, которые ратовали за продолжение войны. Парламент потребовал удалить от двора расточительную Алису Перрерс, которая, по слухам, получала от казначейства огромные суммы – до 2000 фунтов в год. Но едва парламент заявил о своих требованиях, как его заседания были прерваны сообщением о смерти Эдуарда Черного принца. Престарелого Эдуарда хватил удар, и власть могла перейти к 9-летнему сыну Черного принца, Ричарду, а его дядя Джон Гонт стал бы законным регентом при племяннике.
Гонт был настоящим исполином Средних веков. Он был лишен харизмы воина, присущей отцу и старшему брату, но благодаря своей первой жене, Бланш, возглавил могущественный дом Ланкастеров, владевший тридцатью замками и имевший в своем распоряжении почти 4000 воинов. Овдовев, Гонт женился на дочери короля Кастилии и требовал, чтобы к нему обращались «ваше величество король Испании», хотя он так и не смог доказать свое право на такой титул и завоевать эту страну. В то же время у него было четверо детей от любовницы, англичанки Кэтрин Суинфорд, все четверо получили фамилию Бофорт. После того как в 1394 г. испанская супруга принца умерла, Гонт женился на Суинфорд и убедил парламент признать своих детей законнорожденными. Все последующие английские монархи были потомками Джона Гонта и его жен.
И все же Гонт, как и почти все представители династии Плантагенетов, был начисто лишен таланта политика. Спустя год после роспуска «хорошего парламента», созванного покойным Черным принцем, Гонт собирает так называемый «плохой парламент», в котором участвуют его сторонники. Этот парламент разрешил вернуться Алисе Перрерс, выдвинул обвинение спикеру и отправил в ссылку лорд-канцлера, могущественного и богатого Уильяма Уикема. Чтобы собрать средства и возобновить войну с Францией, вводится также подушный налог. Налог составлял четыре пенса с каждого англичанина старше четырнадцати лет.
В июне 1377 г. немощный Эдуард наконец умирает. Он оставляет страну, которую привел к пику воинской славы, но при этом загнал в западню: безнадежная война, обременительные долги – все это предвестники внутренней смуты. Кроме того, достижения даже самого великого из средневековых королей не имели значения без надежного преемника и структуры управления, способной обеспечить продолжение его политики. Сын Черного принца, 10-летний Ричард, не мог гарантировать ни того ни другого.
От крестьянского восстания до потери Франции 1377–1453 гг
Ричарда II (1377–1399) часто сравнивают с Эдуардом II, и не только потому, что оба, как полагают, были гомосексуалистами. Оба они были не самыми подходящими кандидатурами для средневековой монархии. На коронации Ричарда всем заправлял его дядя Джон Гонт. Ребенок так устал от этой церемонии, что заснул, и его несли на пир, устроенный в честь нового короля. Личность Гонта вызывала столь сильные подозрения, что совет отказал ему в официальном регентстве. Чтобы противостоять угрозе всенародного восстания против единовременного подушного налога, был назначен совет двенадцати, в который Гонт не вошел.
В 1381 г. размер подушного налога увеличили до одного шиллинга, и это вызвало крестьянское восстание, первый спонтанный бунт против нормандских хозяев, охвативший бо́льшую часть англосаксонской Англии. Бунтовщиками стали не крестьяне, а разрозненные группы ремесленников, которые уже ранее, после эпидемии чумы, восставали против закона о работниках – закона, в котором закреплялась рабская зависимость от феодала. Согласованности в действиях восставших практически не было. На Лондон они шли из разных графств на юго-востоке страны под руководством предводителей, имена которых стали легендой левых партий: Уот Тайлер, Джон Болл, Джек Строу. Ироническое рифмованное двустишие Болла дошло до нас через века: «When Adam delved and Eve span, who was then the gentleman?» («Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто тогда был дворянином?») В течение двух дней в июне 1381 г. в Лондоне царили анархия и жестокость. Власть в городе отсутствовала. Толпа захватила Тауэр, убила архиепископа Кентерберийского, а Савойский дворец Гонта на Стрэнде сожгла дотла.
Ричард, которому тогда было всего четырнадцать лет, продемонстрировал удивительное мужество. Вопреки рекомендациям королевского совета, он практически в одиночку встретился с восставшими. Король пообещал удовлетворить их требования, в частности освободить от подушного налога и отменить крепостное право. Мятежники успокоились и договорились о встрече на следующий день на поле Смитфилд. Но, когда Тайлер подошел к королю, завязалась перепалка с мэром Лондона. Тайлер попытался его заколоть, но мэр убил бунтовщика. В последовавшем смятении король снова показал себя с лучшей стороны. Он вышел к толпе как «ваш командир и ваш король». В результате, хотя в провинциях продолжались отдельные вспышки недовольства по поводу подушного налога, мнимая готовность Ричарда идти на компромиссы помогла сохранить относительный порядок. Когда удалось усмирить народные волнения, бунтовщики были наказаны, а все договоренности отменены как заключенные «по принуждению». Позже в своей речи в парламенте король провозгласил: «Крепостными вы были, крепостными и останетесь. Отныне ваша рабская зависимость будет несравненно более суровой. Ибо, пока мы живы, мы постараемся всеми силами и способами примерно наказать вас». Эти слова не были рассчитаны на то, чтобы задобрить общественное мнение.
Когда Ричард повзрослел, стало понятно, что он начисто лишен качеств, необходимых воину. Он вырос утонченным эстетом. Лицо его, как описывают, «круглое и женоподобное, иногда заливал яркий румянец», говорил он «отрывисто, часто запинаясь». Король обладал замечательными способностями к искусству и архитектуре, однако в решающие моменты своего правления иногда проявлял фатальную некомпетентность. В 1382 г. в возрасте пятнадцати лет он женился на Анне Чешской, но гораздо больше внимания уделял молодому придворному Роберту де Веру, маркизу Оксфорду. Этот юноша и Майкл де Ла Поль, сын купца, которому был пожалован титул графа Саффолка, стали постоянными товарищами короля, доминируя в сообществе, которое больше походило на нынешнее студенческое братство, чем на королевский двор. Джон Гонт находился в Испании, и при дворе довольно быстро сформировалась оппозиция, которую возглавили другой дядя короля, герцог Глостер, а также сын Гонта от первого брака Генрих Болингброк Ланкастер. Эти аристократы всячески высмеивали друзей короля, называя их «скорее рыцарями Венеры», чем рыцарями-воинами. Оппозиционеры вступили с монархом в борьбу, в конце концов завершившуюся падением и Оксфорда, и Саффолка. Фавориты короля отправились в ссылку, униженный король оказался не в состоянии их защитить.