Это постройка явно не советского времени. Раз.
Точнее — не совсем современная, на вид этим подвалам лет пятнадцать, если не больше.
Сооружение ее велось не один год, и наполнялись тоннели по мере постройки. Их дорабатывали, укрепляли и расширяли. Это два.
Завозило грузы НКВД. И это три. Почему они, а не армия? А черт его знает… тут тоже не все чисто.
Мины на подходах. Вообще из серии ненаучной фантастики. Не минировали так склады. Могли поставить парочку, но не более. А тут… Подобную схему многослойного минирования я даже и в наше-то время почти не встречал. Ладно уж, подходы заминировать, но чтобы еще и тоннели! Уже четыре.
Тоннели… Электросвет…
Так…
— Демин!
— Я, командир!
— Иди-ка сюда…
* * *Минную сеть мы нашли через час.
При включении света напряжение подавалось и на систему взрывания. Провода, внешне неотличимые от проводов освещения, уходили во все помещения. Часть из них скрывалась в распределительных коробках, некоторые провода вообще были никуда не подключены и висели на изоляторах, выставляя заизолированные концы. И во многих местах к этим проводам были подсоединены небольшие металлические коробки, издали похожие на распределительные. Вскрыв одну из них, мы нашли там три двухсотграммовые тротиловые шашки. Отыскался также и рубильник, который выключал всю эту сеть.
Вот теперь — все! Размыкаю рубильник и устало сажусь на пол. Отходняк… Водки бы тяпнуть…
— Ну, что, командир — включаем? — Лацис вытер руки куском ветоши. — Вроде бы работает все…
— Давай!
Негромко затарахтел движок.
Лацис еще раз осмотрел генератор и решительно перевел рычаг. Движок слегка сбавил обороты. На щитке загорелись лампочки. Поворот выключателя…
Под потолком загорелись тусклые лампы. Двигатель заработал увереннее, и лампы стали понемногу разгораться.
Только теперь мне удается разглядеть весь тоннель, и я еще раз убеждаюсь в мысли, что тут что-то не так.
— О, гляди-ка — телефон! — восклицает Гришанков.
Действительно, в небольшой нише стоит обыкновенный полевой телефон. Раньше сюда падала тень, и аппарат был совершенно незаметен. Это куда же по нему звонить собирались, интересно знать? На посты, что ли?
Не успеваю я додумать эту мысль, как Гришанков берет в руку трубку и крутит ручку на боку телефонного аппарата. Подносит трубку к уху.
— Алло! — важно говорит он.
Бойцы хохочут — уж больно у него несуразный вид. Перепачканный маслом, в затасканной гимнастерке и с закатанными рукавами, Олег менее всего выглядит серьезным персонажем.
— Ладно, хорош хохмить! — говорю ему я. — Положи трубку да гимнастерку себе отыщи получше. Кстати говоря, это всех касается!
Он протягивает руку, чтобы положить трубку на место, и в этот момент мембрана телефона издает какой-то звук. Что-то трещит, и незнакомый голос произносит.
— Да! Кто это говорит?
Глава 9
— Герр гауптман! Прибыл обер-лейтенант Леман.
— Отлично! — Кранц поднял голову от бумаг. — Зовите.
В приоткрывшуюся дверь вошел обер-лейтенант. Его форма выглядела явно не лучшим образом. Камуфлированная куртка была вымазана смолой.
— Иоганн! Ты словно из леса вылез только что! Что с тобой? Сколько я тебя помню — ты даже и там ухитряешься выглядеть аккуратно.
— Извините, герр гауптман, я очень спешил к вам, вот и не успел сменить одежду.
— Ничего страшного, Иоганн. Вилли! — окликнул гауптман своего секретаря. — Примите у обер-лейтенанта его куртку и приведите ее в должный вид. Распорядитесь, чтобы нам накрыли стол, ты не возражаешь, Иоганн?
— Буду очень вам обязан, герр гауптман. С утра во рту ни крошки…
Кранц покачал головой.
— Дружище, я все понимаю! Сам был таким в молодости. Азарт, чувства охотника — все так! Но о себе забывать все же не следует… держите!
Гауптман достал из шкафа бутылку коньяка, две рюмки. Поставил рюмку перед гостем и плеснул в нее коньяка.
— Это французский! Настоящий «Камю»!
— Благодарю вас… — Леман медленно и с видимым наслаждением выпил. — Хорошо… даже на душе потеплело.
— Держите еще. Чуть позже я угощу вас кофе. Но только после того, как вы пообедаете!
— Слушаюсь, герр гауптман.
— Я вижу, что вы прямо вне себя от нетерпения. Так и быть — рассказывайте!
— Мы проверили лес, русские действительно базируются в указанном квадрате. У них есть даже пушки!
— Вот как?
— Не знаю, что там говорил ваш перебежчик, но с вооружением у них все в порядке. Я не видел ни одного безоружного человека.
— Хм… печально… это может стать проблемой. Сколько их там?
— Трудно сказать… но не менее трехсот человек.
— Так. Понятно. А Особый отдел, их вы нашли?
— Там есть один человек в похожей форме. По описанию он похож на этого… старшего лейтенанта-особиста, как его описывал ваш перебежчик.
— Хорошо!
— А вот других людей в аналогичной форме там нет!
— Даже так… Успели уйти? Или они где-то в другом месте?
— Примерно так я и подумал. Мы продолжили наши поиски. И в итоге все-таки отыскали всех остальных!
— И где же они?
— В монастыре.
— Пожалуйста, Иоганн, поподробнее. Этот монастырь был проверен нашими солдатами, и там никого не нашли.
— Ничего удивительного. Мы тоже там никого не нашли. Монастырь пуст.
— То есть?
— В самом монастыре никого нет. Тем не менее, туда регулярно прибывают связные, и оттуда выходят люди. На колокольне располагается наблюдательный пост. Однако, когда мы вошли на территорию монастыря, там не было никаких признаков жизни. Все здания покинуты, и в них давно уже никого не было. Колокольня тоже оказалась пуста, хотя следы сапог мы все же обнаружили.
— Так, где же они там сидят?
— Вот это нам и предстоит установить.
— Хм… — гауптман встал и прошелся по комнате. — Иоганн, то, что вы мне рассказали, чрезвычайно интересно! Я просто нюхом чую крупную рыбу! Тут что-то нечисто в этом вашем монастыре. Мне довелось прочитать рапорт офицера, командовавшего проверкой этого объекта. Так вот, он пишет примерно то же самое. Монастырь пуст и давно заброшен.
— Все так.
— А вот и нет! Его солдаты отыскали там несколько пустых катушек из-под телефонного провода.
— Ну и что? Мало ли их повсюду валяется?
— Возможно. Но согласитесь, Иоганн, что пустые катушки на передовой или в тридцати километрах от ближайшего населенного пункта — это разные вещи.
— Не спорю, герр гауптман. Но их могли и просто выбросить за ненадобностью?
— И для этого поехали за тридцать километров, в густой лес? Другого места не нашлось?
— Да… — задумчиво повертел в руках пустую рюмку обер-лейтенант. — Жаль, что я про это не знал…
— Отчего же?
— Мы бы там перевернули все вверх дном!
— И я не имел бы удовольствия с вами беседовать…
— Отчего же?
— А вы забыли про триста русских солдат между вами и мной? При необходимости они быстро блокируют дорогу, и ваш взвод будет отрезан. Это единственная дорога к монастырю. Обитатели этого загадочного места связали бы вас боем, а подоспевшие солдаты ударили вам в спину. Вот отчего они и стоят именно в этом месте!
— Боевое охранение?
— Из трехсот человек? Вы хоть представляете, что же они там охраняют?
— Сложно сказать…
— Там есть нечто, очень для них важное. К сожалению, нам пока мало что об этом известно. Но, тем не менее, работу надо делать, и времени у нас с вами немного. Сколько вам нужно на подготовку к следующему выходу в лес?
— Сутки. Это минимальный срок, герр гауптман.
— Даю двое суток. Достаточно?
— Более чем, герр гауптман!
— Очень хорошо. Я сообщу руководству о начале операции. Ваша задача — перехватить одного из курьеров, которые идут в монастырь. Полагаю, у вас имеются специалисты, способные развязать ему язык?
— Разумеется!
— И помните, Иоганн, сейчас, — Кранц особо подчеркнул это слово, — мне нужно знать только одно — где скрываются русские чекисты. Не пытайтесь их штурмовать, они могут снова уйти в лес. Для этого мы подготовим роту гауптмана Крамера, у них есть опыт взятия зданий и укреплений. Усилю ее огнеметчиками. Они будут находиться в полной боевой готовности и выступят вам на помощь по первому же сигналу. Одновременно я передам данные о местонахождении русских солдат в комендатуру. В конечном итоге — это не дело военной разведки. Гонять окруженцев должны подразделения охраны тыла. Вот пусть они и занимаются своими прямыми обязанностями. Заодно скуют боем этих русских, чтобы они не ударили вам в спину.
— А отчего бы не накрыть их лагерь авиацией? Мы могли бы обеспечить наводку…
— Увы, но полной гарантии уничтожения это не даст! Хотя, безусловно, мысль правильная, подумаю и над этим…
* * *Радиограмма
Оперуполномоченному Особого отдела… стрелковой дивизии капитану Таврову.
С получением сего, приказываю немедленно прибыть в Особый отдел армии. Все материалы, касающиеся выхода из вражеского тыла капитана Майбороды, доложить мне лично.
Начальник Особого отдела… армии полковник Ляхов. * * *— Товарищ полковник, прибыл капитан Тавров.
— Добро! Заберите эти документы и передайте их в канцелярию. А вот это дело — на доработку, мне непонятно, как Марков пришел к таким выводам. Пусть обоснует — и ко мне на доклад! Давайте сюда капитана.
Прикрыв за собою дверь, Тавров сделал несколько шагов вперед.
— Товарищ полковник, оперуполномоченный Особого отдела…
— Вольно, капитан! Присаживайся. Вот сюда, сбоку. Материалы привез?
— Так точно, — Тавров положил на стол тонкую папку.
— Так… — хозяин кабинета развязал завязки. — Посмотрим… что тут у нас. Рапорт твой, копия — ну, это я читал уже. Рапорт лейтенанта Никулина. Кто это такой? А, разведчик… Рапорт военврача… так… угу… Список вещей… Понятно! Сам что можешь сказать по этому поводу?
— На следующую ночь, по моему приказу, разведчики принесли с нейтральной полосы тела еще трех бойцов, из числа сопровождавших капитана. Вот их документы, — капитан выложил на стол несколько красноармейских книжек. Более ничего интересного нами не обнаружено.
— Угу… ты разговаривал с Майбородой наедине. Какое впечатление сложилось лично у тебя?
— Он боялся не успеть. Потому так и торопился все мне рассказать. Мне показалось, что он… как бы это сказать… оглядывается.
— То есть?
— Ну… вроде, как подсказывал ему кто-то… как вам это объяснить. Возможно, что он сам не был полностью уверен в некоторых вещах. Наверняка. У него были какие-то свои соображения по этому поводу. Я так понимаю, что они столкнулись с чем-то, что и сами понять не смогли.
— Интересно… — полковник оторвал взгляд от документов и внимательно посмотрел на Таврова. — И кто же, по-твоему, мог ему подсказывать?
— Ну… я, возможно, неверно выразился, не подсказывал, конечно. Капитан изложил мне ту версию событий, которую ему было приказано передать руководству. Но, кажется мне, что у него было и свое мнение по данному вопросу.
— Да… знать бы нам, какое… Это все? Больше ничего не заметил?
— Нет, товарищ полковник. Больше ничего такого не заметил.
— Добро, капитан. Можешь быть свободным. О разговоре нашем никому не слова…
Москва. Два дня спустя.
— Разрешите войти, товарищ комиссар?
— Входите, Игорь Николаевич, присаживайтесь! Давно вас жду!
— Прошу меня простить, но самолет совершал промежуточную посадку. Туман… Москва не принимала. Пришлось проторчать на том аэродроме около двух часов. Да и потом не сразу добро на вылет дали — немцы были в воздухе.
— Да, я уже в курсе ваших приключений. Ладно, проехали. Рассказывайте, что удалось выяснить по интересующему нас вопросу.
— В архивах моя группа ничего не нашла. Впрочем, это и неудивительно — их просто не успели целиком вывезти, поэтому вынуждены были уничтожить.
— Так!
— Нам удалось разыскать и опросить троих сотрудников районного управления НКВД, которые работали там в это время. Они рассказывают любопытные вещи!
— А именно?
— Приблизительно в тридцать пятом-тридцать восьмом году в окрестностях указанного монастыря действительно проводились обширные работы. Для этой цели там был организован временный лагпункт. Его курировал кто-то из сотрудников центрального аппарата. Он же отвечал и за производство работ.
— Кто именно?
— Неизвестно… Никто из них с этим сотрудником не пересекался и в лицо его не видел. Доступ в это место тщательно контролировался, местное население знало только то, что в лагере содержат особо опасных преступников. Так что желающих посмотреть на них поближе не было. В тридцать восьмом году работы были завершены, лагпункт расформирован, и его персонал был куда-то вывезен. Примерно полгода ничего не происходило.
— А потом?
— Потом… мы не знаем, когда именно, но в это место было направлено несколько автоколонн со снаряжением.
— С каким?
— Тут проще. Удалось найти часть документов на груз. Это продовольствие и боеприпасы.
— Кто подписывал эти бумаги?
— Старший майор Фрумкин, Яков Валентинович.
— Так-так-так… Фрумкин, вы говорите? А ведь я его помню! Высокий такой, с залысинами… Да, точно, это он! И где он сейчас?
— Осужден в сороковом году за шпионаж. Приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение.
— Вот черт! Вы связи его проверили?
— За два дня? Он отвечал за формирование складов длительного заложения. И по роду своей деятельности общался просто-таки с громадным количеством людей. Как вы понимаете, товарищ комиссар, я просто физически не мог их проверить за это время…
— Досадно… Что еще удалось установить?
— По документам следует, что на некий объект в лесу была направлена рота связи. Для его оборудования и оснащения. Мы нашли документы об отпуске им продпайка. Из расчета на два месяца работы.
— Кто подписывал документы со стороны связистов?
— Старший лейтенант Кавгородний, Виктор Петрович. Командир отдельной роты связи Новгородского гарнизона.
— И где он сейчас?
— По имеющимся сведениям, рота была разгромлена три месяца назад. Сведениями о судьбе командира роты мы не располагаем…
— Час от часу не легче! То есть, если я вас правильно понял, мы даже толком и не знаем, где именно сидит майор Осадчий со своими людьми?
— Так точно, товарищ комиссар, не знаем. Известно, что это какой-то скрытый объект, но мы не знаем что это, и для чего он был предназначен. Есть сведения, что на нем имеются запасы снаряжения, но опять же — неясно, где именно они расположены.
— Хм… Значит, помочь Осадчему…
— Мы не можем.
— Пессимистично… Однако не будем торопиться. Вот что… приготовьте группу для выброски в тыл противника. Их задачей будет установление связи с Осадчим. Для этого включите в ее состав радиста. Согласуем действия по их прорыву, а заодно и выясним, что же такое там они отыскали…
— Все настолько серьезно?
— Более чем, Игорь Николаевич! Мы проверили номер, который сообщил в своем донесении Майборода.
— Номер сопроводительного документа на…
— На металлический ящик. Да, именно на него. Капитан ошибся всего на одну цифру. Там не семерка, а единица. Такой документ действительно был.
— Был?
— Да. И подписан именно Меркуловым. Содержимое пакета относится к секретным сведениям государственной важности. Это касается разработок в военной области. Причем настолько секретных, что даже я не знаю, о чем таком там написано… Сами понимаете, что идти т у д а, — палец комиссара указал на потолок, — с подобными известиями, не имея данного пакета на руках…
* * *Не успеваю я хоть что-то сказать, как Лацис с размаху бьет заводной рукояткой от генератора по телефонному аппарату.
Хрясь!
И осколки эбонита разлетаются во все стороны…
— Ты что?!
Он растерянно оглядывается по сторонам. Его сильные руки дрожат мелкой дрожью.
— Я… это… испугался я, командир… Как-то неожиданно все вышло… вот и…
Ребята переминаются с ноги на ногу. Они тоже сильно озадачены. Да и мне немного не по себе, честно говоря. «Пришел лесник и послал нас всех…» А что? Может быть, на том конце провода как раз «лесник» и сидит. За складом этим приглядывает. И ему наши здешние художества могут сильно не понравиться…
Присаживаюсь на корточки и рассматриваю осколки телефонного аппарата. Да… этот вертолет не полетит…
— Осмотрите склад. Может быть, тут есть еще один телефон?
Поиски результата не принесли. Телефонов тут больше не было.
— Ладно… черт с ним. Давайте-ка делом займемся.
Насколько я помню, сегодня второй день поисков. То есть завтра к нам может прибыть подкрепление. Придут ли они пешим ходом, или их тоже подвезут? Если командование и в этот раз выделит автомобиль, то у нас есть, чем его загрузить.
До наступления темноты таскаем к дороге ящики с тушенкой и консервами. Вскрыв бочку, вытаскиваем оттуда мешки с мукой и тоже уволакиваем это туда же. Ходим через нижнюю грузовую дверь по дну оврага, там удалось найти удобный выход наверх.
Часа через три командую отбой, и мы все валимся на землю. Снова хочется есть. После перекуса выставляю у дороги пост (заодно и за добром присмотрит) и гоню всех к складу. Задраиваем двери, сажаю у амбразуры Асановича и проваливаюсь в глубокий сон…