– Заходите, товарищ полковник, – пригласил Веклемишева Добрыня, распахивая перед ним дверку микроавтобуса «Форд», в которую перед этим, постучав, заглянул сам.
– Вдвоем? – кивнул на Стоянова Вадим.
– Капитан пока подождет снаружи, – отрицательно качнул головой Добрыня.
– Как скажете, – пожал плечами Веклемишев и шагнул на ступеньку «Форда».
– Скажем, добро пожаловать, Вадим Александрович! – послышался из салона знакомый голос.
Веклемишев был готов к встрече с кем угодно – с другом и недругом, с ангелом и чертом, настолько за последние несколько суток ему обрыдла жизнь Иванушки-дурачка: «иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Со всеми вытекающими сказочными, а более – реальными неприятностями и персонажами. И куда там Кощею и Горынычу…
Исходя из данной ситуации Вадим совершенно не удивился поднявшемуся навстречу ему с сиденья в глубине микроавтобуса непосредственному начальнику, который в данный момент, согласно своему статусу и положению, не должен был здесь находиться.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! – спокойно и устало поздоровался Вадим с Ветлугиным.
– И тебе здравия! – пожелал ему генерал. – Устал? Хотя, чего я идиотские вопросы задаю? И так понятно, что устал. Пять суток на ногах…
– На рогах! – хмуро уточнил Веклемишев.
– Вот и я говорю, как не устать, не вымотаться. Постоянное напряжение, нервы. Помню, в восемьдесят пятом в Афганистане дивизию, которую я курировал, отправили в рейд. Мы тогда заблокировали восемь кишлаков и четыре дня и три ночи без сна и отдыха выковыривали из-за дувалов душманов…
Ветлугин еще некоторое время рассказывал о том, как трудно было в Афгане, но Веклемишев его не слушал. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и бездумно смотрел в окно, за которым уже начали сгущаться сумерки. Только теперь он понял, как вымотался за эти пять суток. Ничего не хотелось, ни кофе, ни минералки, которые ему предложил Ветлугин. Даже спать не тянуло, хотя последняя ночь вышла бессонной.
– В общем, извини, Вадим Александрович, – неожиданно прервал свой рассказ генерал. – Я тебя мог вытащить раньше, но так было нужно для дела. Мы даже не ожидали, что из-за Дагаева поднимется подобная суматоха. А ты у него эстафету принял… Обнажились такие подводные камни, что последние волосы на голове дыбом встали и до сих пор никак на лысину не улягутся. Мы могли, конечно, постараться и эвакуировать тебя еще из Чечни, но обстоятельства… Надо было время выждать, чтобы все «кроты» из своих норок повылазили.
– То есть я исполнял роль приманки. На живца, значит, ловили, – спокойно, без эмоций констатировал Веклемишев. – И как улов?
– Только по Москве около полусотни оборотней выявили, – доложил Ветлугин. – Из них примерно треть при больших звездах и чинах. По Южному федеральному округу уже трое суток идут аресты. Здесь счет пособникам сепаратистов идет от двух сотен и далее – до бесконечности. Я, Вадим Александрович, конечно, понимаю, что мы не совсем честно поступили по отношению к тебе, однако были вынуждены так сделать. Угроза твоей жизни была серьезной, но ведь какой гнилой пласт подняли. Ты уж не обижайся, полковник.
– Этот полустанок проехали, товарищ генерал, – остановил Ветлугина Веклемишев. – Я, кстати, догадывался, что именно так и обстоят дела, что на меня вытягивают всю эту сволочь. Обиды не держу, не впервые приходится подобным делом заниматься, хотя каждый раз хочется, чтобы такое не повторялось. Но вот в курс дела вы все же могли меня ввести.
– Не могли, – удрученно покачал головой Ветлугин. – Линия связи с тобой по спутнику была на прослушке. Одно слово – и операция могла пройти менее эффективно. Но мы следили за твоим передвижением, подстраховывали, в целом контролировали ситуацию, и при крайне неприятном раскладе имели возможность вмешаться…
– Имел возможность, но не имел желания, – подвел итог Веклемишев и уточнил: – Маячок вмонтирован в спутниковый телефон?
– Точно так, – усмехнулся Ветлугин.
– И как насчет «кротиной» прослушки? Они же могли меня засечь?
– Те, кто слушал эфир, ведать не ведали, что на частоте средних волн от аппарата идет сигнал.
– Понятно. А зачем было устраивать это шоу со взятием Измаила? – кивнул Вадим на окошко. – Пассажиров до смерти перепугали.
– На всякий случай, – посерьезнел генерал-майор. – Не исключалась возможность, что вам с капитаном все же кто-то сел на хвост. Не хотелось, чтобы на заключительной стадии игры случился срыв. Как говорил пламенный пролетарский писатель, чтобы не было обидно больно… Ну и еще хотелось ребят в деле проверить. Им по Южному округу работать и работать.
– Кто такие? – поинтересовался Веклемишев. – Парни явно не из провинции.
– Спецназ ГРУ, – доложил Ветлугин. – Операция настолько широкомасштабна, что своими силами не справляемся. Подняли все федеральные силовые структуры, в том числе и армейцев, и подразделения наркоконтроля… На местных спецов надежд не возлагаем. Князек на князьке. Вон в Ингушетии брали начальника райотдела милиции, так этот кадр орал, что он здесь хозяин, и пытался поднять в ружье своих подчиненных. И, самое интересное, объявил тревогу по Отделу и едва драку кровавую не устроил с операми из Главного управления уголовного розыска. Хорошо, омоновцы московские подоспели…
– Так вас, товарищ генерал, я смотрю, не слишком сильно интересуют сведения, которые я получил от Дагаева, – перебив собеседника, хмуро спросил Веклемишев.
– В целом я в курсе, интересуют подробности, – сказал Ветлугин и, встретив удивленный взгляд Вадима, уточнил: – Мне Тамбовцев доложил. Не удивляйся. Не только ты, высунув язык, бегал. Я успел и в Чечню смотаться, и в Ингушетию и Карачаево-Черкессию… А ты мне в деталях все расскажешь во время перелета в Москву. В Ростове в аэропорту нас самолет ждет. Завтра на десять утра назначено расширенное заседание Национального антитеррористического комитета. Ты докладчик. Приглашено столичное руководство, председатель комитета Госдумы по безопасности, будут из правительства…
– Понял, – коротко сказал Веклемишев и скривился, словно от зубной боли. – Именно об этом я мечтал последние пять суток.
Можно было очередной раз обидеться по поводу того, что информация от Дагаева пришла к Ветлугину не от него. Вадим выкладывался из последних сил, подставлял голову, метался, как загнанный зверь… Но разве Иван Тамбовцев не рисковал и не выкладывался? Главное, дело сделано, а что касается признания – не та профессия, чтобы почивать на лаврах.
Веклемишева больше беспокоило завтрашнее заседание. Было у него предчувствие, что именно завтра он получит по заслугам – и не венок на голову… Начальство любит ясность и конкретику, а не предположения и догадки.
Вадим представил, что завтра будет. Какой-то непонятный и мутный Халиф с дюжиной боевиков хочет уничтожить Москву? Маразм и провокация! Когда? Как? Почему нет точных данных?
Товарищ полковник! Товарищ генерал! Вы ответите за бездеятельность! Работайте день и ночь! Под личную ответственность! Вам погоны плечи не жмут! Исполнить и доложить!
И никто не вспомнит о Мусе Дагаеве, о ребятах-пограничниках, полегших на горных склонах, отбивая атаки озверевших боевиков. Событие, можно сказать, обыденное, не государственного масштаба, потери личного состава общую статистику не портят. И кресло ни под кем не зашатается, и звезды большие с погон не полетят. А что матери и жены зарыдают, забьются в горе, так это дело привычное. И Россия велика, бабы еще солдат нарожают…
Перед глазами Вадима встало лицо Мусы и его запекшиеся губы, с трудом выталкивающие слова: «Спа-си… де-тей… со-хра-ни…»
Часть вторая. В желтой жаркой Африке
Глава 1. Дан приказ: ему на Запад…
Перелет был долгим и утомительным, полуторасуточным, с двумя пересадками в Риме и Лагосе. Подтверждая народную мудрость, что солдат спит, а служба идет, Веклемишев за время путешествия успел всласть выспаться, наверстывая упущенное за бессонные ночи, которыми изобиловали последние три недели. Кресло самолета, конечно, не лучшее место для сна, но ему не привыкать, главное, никто не беспокоит. И сейчас, когда до Йоханнесбурга оставалось не более двух часов полета, несмотря на позднюю ночь, а точнее – очень раннее утро, Вадим бодрствовал.
Он был почти прав, представляя себе реакцию участников заседания антитеррористического комитета на доклад о теракте, который готовил Халиф. Крупного разноса не случилось, не тот был уровень руководителей, не снизошли они до какого-то скромного полковника, так, походя, попинали Вадима для порядка и отправились в свои кабинеты далее кровью и потом служить трудовому народу.
Веклемишев помнил саркастическую, едва не брезгливую усмешку заместителя столичного мэра, выслушивающего доклад и слова чиновника о том, что многомиллионная Москва не Урюпинск и ее не под силу уничтожить какому-то мифическому отпетому негодяю с компанией отморозков. И вообще, он не понимает, зачем его пригласили выслушивать голливудские фантазии о глобальной катастрофе. Заместитель мэра искренне сомневался, что информация, представленная Вадимом, имеет под собой реальную почву, и это понятно даже ему, человеку сугубо гражданскому.
Веклемишев помнил саркастическую, едва не брезгливую усмешку заместителя столичного мэра, выслушивающего доклад и слова чиновника о том, что многомиллионная Москва не Урюпинск и ее не под силу уничтожить какому-то мифическому отпетому негодяю с компанией отморозков. И вообще, он не понимает, зачем его пригласили выслушивать голливудские фантазии о глобальной катастрофе. Заместитель мэра искренне сомневался, что информация, представленная Вадимом, имеет под собой реальную почву, и это понятно даже ему, человеку сугубо гражданскому.
Относительно дипломатично прозвучало выступление главы думского комитета по безопасности. Он не отмел возможности совершения в столице крупного террористического акта, однако термин «уничтожение» по отношению к Москве посчитал некорректным. Далее пошел набор стандартных фраз, что необходимо усилить бдительность на всех уровнях и принять все возможные меры для предотвращения теракта, а также провести мониторинг и глубоко проанализировать ситуацию, ну и так далее по списку.
Слова сомнения сквозили в выступлениях и остальных участников большого сбора. Потому и решение заседания НАКа получилось донельзя аморфным: принять, провести, усилить… Исключение составлял один-единственный конкретный пункт. Создавалась оперативная группа во главе с генерал-майором Ветлугиным, имеющая целью предотвратить готовящийся Халифом террористический акт. Заместителем Ветлугина назначался полковник Веклемишев. На определение состава самой группы, подразделений взаимодействия и боевого резерва, необходимых технических средств, а также составление плана мероприятий им отводилось трое суток.
После заседания, когда разъехались функционеры, собрался более тесный и профессиональный круг антитеррористического комитета. Все, в том числе и сам Веклемишев, понимали, что информации о готовящемся теракте слишком мало, чтобы делать определенные выводы и принимать конкретные меры. Еще раз специалисты внимательно выслушали Вадима, обговорили, обсосали, словно куриную косточку, каждое слово Мусы Дагаева, обсудили возможные версии теракта, выдвигая самые смелые предположения, но до уровня «уничтожения Москвы» дотянуться так и не сумели.
Несколько раз звучала тема ядерной безопасности, однако она уже не единожды обсуждалась на всех уровнях. Объектов, использующих ядерные материалы, таких, как реактор Курчатовского института, по Москве насчитывалось не менее шести. В последние годы в связи с террористической угрозой их охрана была значительно усилена. Халифу со своими горными орлами к этим объектам не подобраться. А даже если и доберутся, максимум, что они смогут совершить, так это устроить «грязный» взрыв, грозящий радиоактивным заражением относительно небольшого по московским меркам участка территории. Правда, можно просчитать взрыв под соответствующие направление и силу ветра, чтобы расширить «грязный» сектор, но это не уровень Халифа с компанией.
Так же обстоят дела и с ближайшими к Москве атомными станциями. Вероятность второго Чернобыля полностью исключить нельзя, однако трагическое развитие событий маловероятно.
Хотя опять же, если учесть погодные условия и розу ветров, радиоактивное облако может пойти на Москву. Однако и в этом случае урон будет более моральный, правда, с неприятными последствиями: паника населения, шум в российских и мировых СМИ. Столица в целом сильно пострадать не должна, слишком велика ее территория, направление ветра по высотам в разных районах города не даст сплошного поражения. Но это все из области теории, а на практике проведение теракта на атомной станции силами отдельной группы боевиков сведено если не к нулю, то к нему стремится.
Вопрос о применении террористами зарядов как малой мощности, так называемых «ядерных дипломатов», так и большой не обсуждался. Кому, как не специалистам антитеррора, не знать, что измышления желтой прессы по поводу исчезновения ядерных зарядов во время распада Советского Союза не более чем блеф и бред дилетантов. Все ядерные боевые части в то время находились под строжайшим контролем как эксплуатирующих, так и специальных служб и были эвакуированы с территорий новых независимых государств еще до того, как взявшие власть князьки пришли в себя после эйфории легкой победы над «большим братом». А похищение ядерного боеприпаса из хранилища или арсенала, так это действительно голливудская тема.
Народу известно о «ядерном чемоданчике» Президента и большой красной кнопке, на которую надо жать, чтобы взорвать ядерный боеприпас. Все примерно так и обстоит, но только на деле процесс намного сложнее и технологичнее. Для того чтобы задействовать головную часть баллистической ракеты или ядерную авиационную бомбу, требуется не один десяток специалистов и куча различной аппаратуры. Необходимо снять блокировки КБУ, шифры которых хранятся именно в том пресловутом чемоданчике Президента, и заставить сработать ступени предохранения, замыкающие цепи на определенной высоте, ввести данные цели и характер взрыва… И все это возможно произвести только обученным специалистам при наличии соответствующих приборов и устройств. Не менее сложно подготовить к применению и ядерный фугас.
История с отравлением Литвиненко полонием-210 заставила поднять данные по пропажам радиоактивных материалов. За последние годы подобных случаев в мире насчитывалось сто три. Пропадали изотопы не оружейного типа различных наименований и, как правило, в небольших объемах. Теоретически создать ядерное устройство из похищенного было возможно, вот только поверить, что все эти материалы стекались к Халифу – из Индии и Китая, России и Пакистана, стран Ближнего и Среднего Востока, Европы и Северной Америки, – реальным не представлялось. Это не уровень Мадаева.
Рассуждениям «специалиста», что десятью граммами полония-210 можно отравить сотни тысяч человек, обыватель внимает с ужасом. Вот только, чтобы наработать десять граммов этого изотопа, необходим год работы реактора, подобного курчатовскому. В реалиях счет идет на миллиграммы, а это не тема уничтожения Москвы. Максимум – «грязная» бомба ограниченного радиуса воздействия.
В общем, ядерную тему приняли к сведению и внесли в план будущих мероприятий в раздел «усилить» в смысле контроля, охраны и обороны.
Вопрос применения группой Халифа боевых отравляющих веществ проходил по той же графе. Государства, в настоящее время обладающие ОВ, а их можно пересчитать по пальцам, строго следили за сохранностью своих запасов. Плюс к этому – мониторинг хранилищ контролерами, действующими под эгидой ООН. Сигналы о пропаже со складов боевых отравляющих веществ в последние годы не проходили ни по российским, ни по мировым каналам.
Версия, что террористы могут поднять со дна Белого или Балтийского моря снаряды с ОВ, которые были захоронены в сороковые-пятидесятые годы, отвергли с большой долей вероятности. Спускаться к проржавевшим боеприпасам, поднимать их на поверхность, приводить в состояние, годное к применению, может прийти в голову или откровенному идиоту, или самоубийце.
С биологическим оружием было сложнее. Лабораторий по работе с опасными вирусами по миру разбросано немало, и не все они находятся под неусыпным оком государств и спецслужб. Проследить утечку и организацию производства штаммов сибирской язвы, лихорадки Эбола или бубонной чумы в какой-нибудь подпольной баклаборатории весьма сложно, хотя в принципе возможно. На совещании было принято решение данное направление разрабатывать особенно тщательно.
Активно обсуждалась тема безопасности Московского метрополитена. Веклемишев помнил историю с радиоактивным таллием-189, «зеленой веткой», легким изотопом, который террористы планировали распылить в берлинском метро. Расчеты, правда, показали, что, если бы данный план осуществился, людские потери были бы сведены к минимуму, а вот материальный ущерб исчислялся миллиардами евро в связи с тем, что метрополитен на несколько месяцев, если не лет должен был встать на дезактивацию. Это не считая паники, парализовавшей бы Берлин на долгие недели. Подземка – идеальное место для проведения подобных акций.
А если распылить в часы пик в Московском метрополитене не таллий, а споры сибирской язвы или этой африканской гадости Эбола? Последствия будут ужасные, с многочисленными жертвами. Эпидемия в считаные дни, если не часы поразит москвичей. Тут уж действительно можно вести речь об уничтожении значительной части многомиллионного населения столицы. И для осуществления такой акции вполне хватит дюжины боевиков, которые находятся в подчинении Халифа. На каждого – по ветке метро…
Это были лишь предположения специалистов, но все их требовалось проверить, просчитать и попытаться обнаружить предпосылки к осуществлению террористического акта. Естественно, работа в этом плане в подразделениях Национального антитеррористического комитета велась постоянно, аналитический отдел ежедневно набирал материал и тщательно его обрабатывал. Мониторинг осуществлялся по информации, поступающей как из-за рубежа, так и с родных российских просторов. Сейчас, когда угроза приобрела реальные черты, по крайней мере, стал известен организатор и координатор акции Халиф, приданные к группе Ветлугина аналитики помимо проработки версий самого террористического акта сосредоточились на сборе информации о жизни и деятельности Мадаева в последние годы. Опыт показывает, что даже небольшой эпизод, штрих к портрету террориста может помочь в раскрытии готовящегося преступления. Параллельно шла работа по идентификации личности Нино Арселиани, о которой упомянул Муса Дагаев.