– Жанна Анатольевна, добрый день, вы уж извините за вторжение, позвольте представить вам нашу с супругой приятельницу… – затараторил Пивоваров, галантно припадая к руке женщины.
– Татьяна, – представилась я. – Извините, нельзя ли задать вам несколько вопросов по поводу вашей машины?
Удивление в глазах женщины не исчезло, но она приветливо улыбнулась и сказала, широко поведя рукой в сторону комнаты:
– Проходите, пожалуйста.
Мы с Пивоваровым, принявшим какой-то нарочито небрежный вид, прошли в комнату. Там на диване перед телевизором сидел довольно молодой мужчина. При нашем появлении он тут же щелкнул пультом и вопросительно посмотрел на всю компанию. Узнав Анатолия, он поднялся и подал ему руку. Из соседней комнаты доносился детский смех.
– Привет, привет, – улыбаясь, говорил Пивоваров, хлопая мужчину по плечу. – Семейный досуг, как это замечательно! Извините, что нарушаем, мы ненадолго, по важному делу…
– Вы садитесь, – пригласила Жанна Анатольевна. – Хотите кофе?
– Мы действительно ненадолго, – остановила ее я. – Вы уж не удивляйтесь, но меня интересует ваша машина, как я уже сказала. И даже не она как таковая, а в чьих руках она находилась двадцать восьмого мая? Я понимаю, что вам трудно вспомнить… Но вы все-таки постарайтесь, это очень важно.
– Крайне важно, – приняв чрезвычайно серьезный вид, кивнул Пивоваров.
Он неловко чувствовал себя в сложившейся обстановке и посему пытался напустить таинственности и придать ситуации максимум значимости.
Коростылева ничего не понимала, и мне пришлось объяснить:
– Дело в том, что я частный детектив, в данный момент расследую одно дело, в котором фигурирует красная «Ланчия». Вот поэтому нас интересуют все красные «Ланчии» в городе. А особенно те, у которых помято крыло. Вы наверняка не имеете к этому делу отношения, правда? Так что не волнуйтесь и скажите, где находилась ваша машина двадцать восьмого мая.
– Но я… Я действительно не помню, – развела руками женщина и обезоруживающе улыбнулась.
– Скажите хотя бы, вы ее даете кому-нибудь, кроме Анатолия Алексеевича?
– Ну… Мужу периодически, – скосила она глаза на супруга. – А больше, пожалуй, никому.
– Ну что ж, – вздохнула я. – Все понятно…
– Так пойдем? – поднялся с дивана Пивоваров.
Мы уже готовы были уйти, как вдруг подал голос муж Жанны Анатольевны, молчавший все это время. Он обратился к своей супруге:
– Может быть, посмотреть в моем ежедневнике?
– Посмотри! – обрадованно проговорила та.
Видимо, ей либо хотелось угодить своему шефу, либо Жанна Анатольевна не лишена авантюрной жилки, и ей приятно было принять хоть какое-то участие в неведомом ей расследовании.
Ее супруг вышел из комнаты и вскоре вернулся с ежедневником в руках. Он начал листать его, сосредоточенно всматриваясь в страницы.
– Вот, – наконец сказал он. – Двадцать восьмое мая, вы говорите? Вот у меня записано: с восьми до двух – дежурство в клинике, потом телемастер, вечером – Жигуновы… Что с Жигуновыми, ты не помнишь?
– Ах, ну конечно, – кивнула Жанна Анатольевна. – Мы же ходили к ним в гости, на день рождения Алены. У нее вообще-то двадцать седьмого, но отмечали они двадцать восьмого, я сейчас вспомнила. Так, мы поехали на машине, за рулем была я… Во время вечеринки она стояла во дворе, а потом мы вышли, я села за руль, и мы поехали домой. Вот и все.
– А во сколько вы поехали домой? – уточнила я.
– Ой, ну точно я, конечно, не помню… – Женщина повернулась к своему супругу, но тот только пожал плечами. – Но я могу сказать, – продолжала она, – что никак не позже одиннадцати. У нас же дети, нам их нужно было еще забрать от моих родителей. Так что где-то в районе одиннадцати мы оттуда вышли.
– А после того как съездили за детьми?
– Поставили машину в гараж до утра. Утром я поехала на работу.
– Что ж, спасибо вам огромное, – поблагодарила я. – И еще раз простите за вторжение.
– Да что вы, мне даже лестно, что из-за моей машины такой переполох.
– К сожалению, это не из-за вашей машины, – вздохнула я и добавила: – Точнее, к счастью.
– А можно узнать, в чем дело? – все-таки полюбопытствовала Жанна Анатольевна.
– В деле, которое расследует Татьяна, – выступил вперед Пивоваров, – тоже фигурирует похожая «Ланчия». Это просто отработка версии, чистая формальность, – важно заявил он. – Так что не волнуйся, Жанна! Спасибо тебе.
И он снова припал к ее руке, а затем увлек меня за собой на лестничную клетку.
– Ну что? – с облегчением переводя дух, обратился он ко мне. – Ты довольна?
– Да, эту «Ланчию» можно отбросить, – вздохнула я. – Что ж, по крайней мере, одна версия отработана до конца…
– Я же тебе говорил! – радостно сказал Пивоваров. – Так что ищи своих преступников в другом месте. Только… – он понизил голос, – ты Галине все-таки ничего не говори, ладно? А то ты же знаешь, какая она резкая, подумает еще бог знает что!
– Ладно, – улыбнулась я. – Вот посмотришь на тебя, Анатолий, и порадуешься, что есть на свете примерные мужья!
– А то! – гордо приосанился Пивоваров. – Галина знала, за кого выходит! А то была бы сейчас женой… непонятно кого!
Самое обидное, что пообедать мне так и не удалось, а теперь уже было некогда: я направлялась к переводчику-разведчику Шумилкину. Он оставался главным свидетелем в этом деле после смерти Тамары.
Звонить мне пришлось долго. Сразу же после того как я нажала на кнопку звонка, свет, горевший у Шумилкина, погас. И вообще внутри словно все вымерло.
«Боится, – подумала я. – Трус несчастный!». И продолжила звонить и стучать в дверь. Наконец, я, приблизив губы к замочной скважине, громко сказала:
– Виталий Георгиевич! Виталий Георгиевич, это я, Татьяна. Вы мне очень нужны.
Некоторое время за дверью не было слышно ни звука. Потом вдруг дверь резко открылась. На пороге стоял переводчик Шумилкин, с трудом держась на ногах. Было видно, что он пьян. В руках у него была какая-то палка.
– Вы защищаться этим думали? – насмешливо спросила его я.
– Нет-нет, – тут же засуетился Шумилкин, на всякий случай вглядевшись в темноту за моей спиной, – не кроется ли там какая-нибудь опасность.
Я прошла внутрь, включила свет, отметив, что в комнате все по-прежнему.
– Это я… Уборку генеральную провожу… Паутину сметаю, – начал объяснять Шумилкин, помахивая дрыном. – Давно не убирался. Вот и решил, так сказать…
– В темноте уборку проводите? – хмыкнула я.
– Так это я… Я уже отмечал, что вы – умная леди, – захихикал Шумилкин. – Садитесь, проходите…
Он снова принял самоуверенный и даже резонерский вид, хорошо знакомый мне по первой встрече с ним.
– Так чего вы боитесь, Виталий Георгиевич? – спросила я, устраиваясь на стуле.
– Ничего, – бодро ответил Шумилкин. – Мне скрывать нечего. Вы пришли, я рассказал… Нормально? Нормально! А что там Тамара, так я тут при чем?
– Вы в курсе того, что случилось с Тамарой? – строго спросила я.
– Йес, май леди! – взмахнул рукой Шумилкин. – Ит-с со бэд… Ит-с вери сэд!
Громко и театрально проговорив эти фразы, Шумилкин покачал головой.
– Что? – не поняла я.
– Вы какой язык изучали? – насмешливо спросил «англичанин».
– Английский, – покраснела я.
– У вас были плохие преподаватели, – категорично заявил Виталий Георгиевич. – Знания – никуда не годятся! Никуда! В общем, так, – сделал он решительный жест. – Садись! Слушай! Пиши!
– Что писать? – не поняла я.
Шумилкин посмотрел на меня снисходительно.
– Начнем с азов! – щелкнул пальцами переводчик. – Вот-с е нэйм?
– Май нэйм из Таня, – чувствуя себя круглой дурой, ответила я, как нерадивая ученица. – И у меня есть к вам пара вопросов. Важных вопросов. Гораздо более важных, чем мое знание английского.
Шумилкин остался глубоко обиженным таким пренебрежительным отношением к его любимому предмету, но возражать не стал, только покосился на мои руки. Увы, в них не было пакета. А в маленькой сумочке бутылка водки не могла уместиться. Это обстоятельство никак не порадовало бывшего разведчика, он сразу потерял интерес к дальнейшему развитию событий.
– Что за вопросы? – спросил он, вяло теребя край скатерти на столе.
– Во-первых, скажите мне, только честно, кому вы рассказали о нашем с вами разговоре?
– Никому! Я вообще не рассказываю… о таких вещах. Я много лет работал в разведке, это школа! Я таких вещей не рассказываю, – кривя губы, бросал Шумилкин.
– Тогда как вы объясните тот факт, что Тамару убили практически сразу после нашего с вами разговора.
– А никак! – спокойно отреагировал Шумилкин. – Это ваше дело – объяснять такие вещи. Вы детектив! А я… уже на пенсии. Я, конечно, помогу… Чем смогу. Если нужно, я позвоню другу, – вскинул он кисть. – Отличный человек, фамилия у него… Лавров.
– Я прекрасно знаю этого человека, – несколько удивленно призналась я. Майор ФСБ Олег Лавров был моим давним приятелем, и мне не раз приходилось обращаться к нему в сложных ситуациях.
– Я прекрасно знаю этого человека, – несколько удивленно призналась я. Майор ФСБ Олег Лавров был моим давним приятелем, и мне не раз приходилось обращаться к нему в сложных ситуациях.
– Ноу проблем! Тэйк ит изи! – Шумилкин заметно повеселел. – Как он? Давно его не видел… Раньше помню, придешь к нему, он мне – Виталь, привет! Проходи! Садись! Сейчас все будет! Хочешь – гриль, хочешь – шашлык! Вино, коньяк, водка – что угодно! Уважал меня! Советовался со мной всегда! Сколько дел с моей помощью раскрыл!
– Все это, конечно, очень интересно, – вздохнула я. – Но о Лаврове мы поговорим в другой раз. Он этим делом заниматься не будет.
– Если я попрошу… – пьяным голосом продолжал бахвалиться Шумилкин, – все сделает! – И он так стремительно выбросил руку вперед, что едва удержался на колченогом стуле.
– Не стоит, я думаю, здесь можно справиться и без него, – остановила я разошедшегося хвастуна. – Значит, вы точно никому не говорили?
– Точно! Ноу проблем! Тэйк ит изи! – заплевал английскими фразами Шумилкин.
– Может быть, к вам приходил кто-то после моего визита? – уточнила я.
– Никто! – коротко бросил Виталий Георгиевич. – Никто. Потом только приходили… Из милиции. Про Тамару спрашивали. Ее отравил кто-то. Я честно все рассказал – выгнал, давно не видел, знать не знаю. Про вас – ни слова! Ни слова! Соседки говорили, правда, болтушки эти… Что вы ко мне приходили. Милиционерам, в смысле. Они спрашивали – кто, что. Я сказал – родственница моя! – Шумилкин с победным видом взмахнул рукой и поджал губы. – Они – к соседкам. Те говорят – дома был! Никуда не ходил! Полное алиби!
И Шумилкин гордо вздернул свой шустрый нос.
– Еще вопросы есть? – подмигнув мне, спросил он, явно рассчитывая на ответ «нет».
– Есть, – разочаровала его я. – Вы в прошлый раз говорили мне про одного клиента. На «Ланчии». И советовали обратиться к Тамаре по этому вопросу. Но Тамары больше нет, поэтому я обращаюсь к вам. Вы должны постараться вспомнить этого человека. Особенно его лицо, как можно четче.
– Так это… Я ведь… Не Ломброзо, – снова захихикал спившийся переводчик. – И потом я… рисовать не умею.
– Этого и не нужно. Мы с вами составим фоторобот. В милиции, – сказала я.
Шумилкин нервно засуетился.
– М-мы так не договаривались! – погрозил он мне пальцем. – Не договаривались! Это насилие! Я… никуда не поеду!
– А чего же вы все-таки боитесь? – холодно спросила я.
– Так это… Тамару-то… Отравили. Могут и меня… чего доброго… Укокошить.
– А вы не предполагаете, кто это мог сделать? – вкрадчиво спросила я.
– Увы, май леди… Увы! – широко развел руками Шумилкин.
– Интуиция разведчика вам ничего не подсказывает? – подстегнула я его.
– Подсказывать, может, и подсказывает… – неопределенно сказал Виталий Георгиевич. – Но зачем вешать тень на плетень? Может, это и не он вовсе?
– Кто – он?
Шумилкин вытянул губы трубочкой.
– Ну, вы ж не зря про того… На «Ланчии» спрашиваете. Вот он, наверное, и догадался.
– Как же он мог догадаться, если вы, по вашим же словам, никому не говорили о нашей беседе?
– Так, может… Следил он. За вами, – сказал Шумилкин.
– А вы что, видели его?
– Ноу, ноу! – замотал головой Шумилкин. – Просто… подумал… как разведчик. Кстати, вы не замечали за собой «хвост»?
– Вроде бы нет, хотя и не заостряла на этом внимание, – призналась я.
– Это очень плохо! Очень плохо! – поджав губы, завертел головой Шумилкин, получивший возможность хоть в чем-то доказать свою значимость. – В нашем деле об этом нельзя забывать! Вам нужно учиться! Я могу… дать вам несколько уроков. Садитесь, пишите… Азы сотрудника наружного наблюдения, – продиктовал он, видимо, заглавие лекции.
– Знаете что, давайте все же теорию оставим на потом, – остановила я его, – а сейчас займемся практикой. Собирайтесь. Мы с вами едем в милицию. Составлять фоторобот. Заодно как опытный разведчик проследите, нет ли за нами «хвоста».
…Через два часа после того, как я привезла Шумилкина в городское управление внутренних дел, фоторобот был составлен. Правда, Виталий Георгиевич измотал все нервы мужиковатой женщине-сержанту, которая сидела за компьютером. У нее, видимо, и так жизнь была не сахар, а здесь еще этот потрепанного вида мужик, строящий из себя умного. Я заслужила скептический взгляд Мельникова, который уже собирался уезжать домой, и тут я его снова напрягла.
– Свидетель, конечно, надежный, нечего сказать, – хмыкнул подполковник, оглядев Шумилкина. – Кстати, почему ты не занимаешься Горобцом?
– А я что, уже в твоем подчинении? – не осталась в долгу я.
– Нет, просто мне кажется, что эта версия наиболее реальна.
– Может, ты и прав, но я буду действовать последовательно. Хотя Горобцом обязательно займусь после отработки нынешней версии. Если она окажется несостоятельной или если дело зайдет в тупик. А ты пока, пожалуйста, дай мне дополнительные сведения об этом Горобце.
– Что ты подразумеваешь под дополнительными сведениями? – сдвинул брови подполковник.
– Его образ жизни, привычки, характер, – стала перечислять я.
– Ну, этого я не знаю. Я сообщил тебе все, что знал.
– А с женой он живет сейчас? И где он вообще живет?
– Живет в районе Соколовой горы, адрес могу достать, если хочешь. Насчет отношений с женой не в курсе.
На этом разговор закончился. На фотороботе, составленном с помощью Шумилкина, лицо выглядело неживым. И вообще ничем не примечательным. Но Виталий Георгиевич, всмотревшись в лист бумаги, безапелляционно заявил, бросая короткие резкие фразы:
– Он! Прямо как живой! Вылитый! Вы не волнуйтесь, у меня все как в разведке! Все чисто! Ноу проблем!
Мне ничего не оставалось делать, как поверить Шумилкину. Конечно, по такому портрету очень трудно найти человека, да и не станут его объявлять в розыск по моему желанию! Возможно, этот портрет и не пригодится, но все же это было хоть что-то конкретное в отношении этого владельца «Ланчии»… Что, если попробовать уговорить Мельникова достать фотографии всех владельцев «Ланчий» и сравнить их с этим фотороботом? Их всего, кажется, около десяти. Не так много. И насколько это может сократить поиск…
Я уже прокручивала в голове этот вариант, когда почувствовала, что кто-то тянет меня за рукав. Обернувшись, увидела Шумилкина, о котором уже почти забыла, а он, оказывается, не спешил уходить домой, дожидался меня. По заискивающему взгляду переводчика-разведчика я поняла, что он хочет попросить денег на выпивку…
– Молодец, Виталий Георгиевич, – улыбнулась ему я, открывая свою сумочку и без лишних слов доставая полтинник.
Шумилкин суетливо поблагодарил и, быстро спрятав полтинник, направился в ближайший магазин.
Было уже слишком поздно для того чтобы предпринимать что-либо еще, поэтому я поехала домой. Наконец-то у меня появилась возможность спокойно поесть. И пусть это был не ужин в «Венеции», но горячая курица-гриль, политая соусом, очень аппетитно выглядела на белой тарелке, и я быстро принялась утолять голод. Выпив две чашки кофе, сытая и довольная, я растянулась на диване и стала обдумывать план на завтра. Я чувствовала, что пока еще не готова приступить к отработке Горобца, поскольку не имела достаточной информации о нем и не знала, с какого боку подступиться. Для этого нужен был кто-то, обладающий такими сведениями. И единственный, кто пришел мне на ум, это упомянутый сегодня Шумилкиным контрразведчик Олег Лавров.
ГЛАВА 6
– Р-разведчик, говоришь? – раскатисто хохотнул майор Лавров. – Знаю его, знаю.
– Он действительно работал в разведке? – улыбнулась я.
– Работал! Полтора года. По-моему, в конце восьмидесятых. К нам его из Москвы перевели, он вообще нездешний… Понизили то есть, – объяснил Лавров. – А потом он пить, понимаешь, начал, ну, и погнали его. Погнали.
Дом свой чуть не пропил, понимаешь… Машину продал. В принципе, жалко мужика, я его встречаю, говорю – Виталь, хватит пить уже! А он мне – ты ничего не понимаешь! Ну, и всякую чушь там… В общем, ничего хорошего, – тяжело вздохнул Лавров. – Но я так понимаю, что ты не по поводу Шумилкина? Он убивать точно никого не будет, это я тебе отвечаю.
– Почему? – спросила я.
– Тррус! – коротко пояснил майор.
– Хорошо, давай оставим в покое этого несчастного неудачника и поговорим о другом человеке. По поводу которого я тебе звонила утром.
О Сергее Станиславовиче Горобце Олег смог сообщить довольно подробные и интересные сведения.
В основном интерес к нему компетентных органов был связан с именем его отца, занимавшего высокий пост в городской администрации. Именно с его помощью сын в свое время и смог заняться бизнесом. У него были автостоянки, магазины и ночной клуб, причем вне контроля криминальных группировок. Собственно говоря, Горобец-младший и был теми самыми криминальными группировками. А от милиции был застрахован своим папашей.