На подходе ко входу я немного потопал, постучал по трубам, короче, пошумел, привлекая внимание. Потом помигал фонарем ранее обговоренное число раз, дождался ответных вспышек и подошел.
– Что у вас там за войнушка? – Сержант встревоженно смотрел на меня. – И где «ботаники»?
– Они хотели кровососа – они получили кровососа. Дай пару бойцов, гансиков сюда притранспортировать надо. Один я их сюда не выпру, откормленные больно.
– Сам с тобой пойду, только наверх сообщу. – Сержант подозвал к себе бойца и начал вполголоса отдавать ему распоряжения.
– Слышь, командир, некогда ждать, пока у тебя боец наверх сбегает. А капэкашка тут даже у меня толком не берет, с «разеровской» начинкой и прибамбасами. Отсылай его и пошли. Мне Сахаров гринписовцев по запчастям приносить не велел, только полным комплектом.
– Да угомонись ты, сталкер. Мы же не американская армия, которая без туалетной бумаги воевать не станет. Все просто, как апельсин. Веревку видишь? – Долговец указал на свисающий из отверстия люка шнур с привязанной пустой консервной банкой.
– Я вижу, что вы тушенку тут без меня жрали, пока некоторые в поте лица вкалывали, понимаешь. И что это за перпертуймобиль? – Увиденная конструкция меня не впечатлила.
– Телефон это, деревня! – заулыбался Сержант.
– Ой, вот не надо джаза! Чукча телефону знает. Телефон – он маленький и сотовый. А эта ваша фиговина телефон напоминает так же, как я – телеграфный столб. Если такой, как в детстве из спичечных коробков или двух консервных банок делали, то веревочка должна через дырочку в днище баночки протягиваться, а не за крышку привязываться. И должна быть свободной, а не захлестнутой вокруг лестницы.
– Ну, тогда это телеграф. А банка – это звонок. А столб телеграфный ты один в один напоминаешь. По материалу изготовления. – Долговцы довольно заржали.
– Ну, звони давай в свою «Мотороллу». Да пошли уже, хватит ржать. – Долгая болтовня в мои планы не входила, нужно было забирать немчиков и делать отсюда ноги.
Боец-долговец обмотал ладонь веревкой, подергал, подождал, потом стал подергивать шнур короткими рывками.
– Морзянка, что ли? – Я посмотрел на Сержанта.
– Ну. А ты чего ожидал? Интернета с оптоволоконной связью?
– Я ж те сказал – чукча телефону знает. А это телеграф. Ладно, заканчивай быстрее, идти пора.
Выслушав доклад бойца, Сержант отдал распоряжение, двое оставались около входа, мы с ним, прихватив здоровенного долговца по кличке Петя Паровоз, двинулись за потерянной экспедицией.
– Петя, а ты мультик про крокодила Гену смотрел?
Петя искоса посмотрел на меня, ожидая подвоха, и буркнул:
– Это где еще про Чебурашку и старушку Шапокляк? Ну, в детстве смотрел.
– Вот и чудненько, долго объяснять не надо будет. Петь, давай я понесу твой автомат, Сержант – твой рюкзак, а ты понесешь нас с Сержантом? Мы так быстрее дойдем.
Сержант хрюкнул, потом согнал улыбку с лица и велел Паровозу не обращать внимания на всяких балаболов, а следить за обстановкой.
Вышли мы к месту проведения фестиваля дружбы с кровососами. Два тела в оранжевых комбезах лежали на полу. Комбезы на спине прочеркивали параллельные разрезы, в районе пятой точки куски комбеза были просто выдраны. Поперек белеющих полужопок прошлись красными полосами кончики когтей.
– Ничего себе! Первый раз такое вижу! Это чего же с ними делали? – Сержант ошарашенно смотрел на гринписовцев. – Это их точно кровосос так уделал? Обоих насмерть, что ли?
– Нет, ну... пациент скорее жив, чем мертв. Сомлели просто хлопчики. И очухиваться категорически не хотят. Кровосос их помял маленько. Зверушка тут за углом лежит, отхватив количество свинца, несовместимое с жизнедеятельностью организма. – Я, сама скромность, как заправский гид-экскурсовод, провел долговцев по местам своей боевой славы.
– Что-то как-то странно их кровосос подрал... – Сержант подозрительно посмотрел на меня.
– Тут, понимаешь, какое дело, – я запнулся, пытаясь сообразить, как лучше объяснить, – вас ведь толком друг другу не представили. Это – представители организации «Гринпис». Они сюда приехали подружиться с кровососами, записать их в Красную книгу и ваще напредоставлять им всяких-разных правов. Вот и целью этой экспедиции было подружение с кровососом. Тока он их, видать, слегка превратно понял, ну, дикая скотинка, европейским обхождениям не научена. Мож, из-за оранжевых комбезов за самок их принял?
– Так они гомики, что ли?! – взревел Сержант, скидывая предохранитель и направляя ствол автомата на валяющихся в отключке гансов.
Я едва успел вцепиться в ствол и отвести его в сторону.
– Стой, стой, стой!!! Непосредственно акта не было! Поэтому не факт, что «ботаники» – гомики. К тому же я Сахарову их живыми назад вернуть обещал. Так что забираем их отсюда, тащим к «ботаникам» – и пусть там сами между собой разбираются. Тебе Воронин приказал их охранять? Вот и охраняй, а не устраивай тут суд Линча. Нет, Сержант, с такими, как ты, нас никогда в дерьмократическую Европу не возьмуть. И не видать нам ихних благ вместе с америкосовскими культурными ценностями. А так хочется гамбургер с колой в Припяти прикупить!
Сержант утихомирился, четко и внятно объяснил, где и в каком виде он наблюдал «Гринпис», ихних гомиков, все европейское сообщество с пиндосовским вкупе, ихние гамбургеры и Воронина с такими заданиями. После чего категорически отказался нести немцев, все еще находившихся в состоянии грогги. Я на камеру Питера заснял всю панораму вместе с мертвым кровососом, в назидание потомкам, после чего флегматично на все это взирающему и что-то жующему Паровозу была дана команда на транспортировку тел. Здоровяк-долговец невозмутимо закинул за спину автомат, подхватил под одну руку Гюнтера, под другую – Питера и неторопливо тронулся к выходу. Ноги Гюнтера болтались, не доставая пары сантиметров до земли, Питера – волочились по бетонному полу. Кровожадный Сержант предложил тащить их за ноги до самого Бара.
– Да у них шлемофоны попадают, – я усмехнулся, представив себе эту картину.
– Ничё, гвоздиками прибьем. А по лестнице пару раз протащим, для проверки. Чтобы убедиться, что шлемофоны держатся.
По дороге, видимо, от тряски и задевания разными частями тела стен и косяков, Питер пришел в себя, и Паровоз дальше потащил одного только Гюнтера. А я нежно прихватил Питера под локоток и сопровождал его, как старушку через улицу. Гринписовец смотрел вокруг ошалевшими глазами, смутно осознавая, где он находится, и восклицал «О, майн Гот!» при каждом ощупывании головы и пятой точки. Шедший сзади Сержант что-то бубнил себе под нос и периодически начинал плеваться.
Долговцы потихоньку скалились и вполголоса переговаривались, поглядывая на «членов европейской научной экспедиции». Гюнтера привели в чувство, обоим вкололи антидепрессанты из армейских аптечек, после чего первая совместная зоно-европейская научная экспедиция по изучению кровососов поднялась на поверхность.
Стоящие на охране входа долговцы во главе с Регулом в наше отсутствие развлекали себя отстрелом всего мимо проходящего и пробегающего. На тот момент в их коллекции присутствовало пяток бандитов, переоценивших свои силы, стайка слепышей и один псевдопес. Долговцы оставались верны своим постулатам, методично уничтожая Зону во всех ее проявлениях.
– А вороны где? Прямо явно их тут для коллекции не хватает.
– Да пусть себе летают. Они вроде не мутанты. – Регул довольно улыбнулся. – А что у вас там произошло? Что с этими-то случилось? Чего у них задницы голые?
– Да кровосос их маленько помял. Комбезы вот подрал им. Еще легко, можно сказать, отделались. Обделались, можно сказать, легким испугом. Нет, кровососа добивать спускаться не надо, он мертвый уже. – Объяснение, конечно, не совсем подробное, но до Бара хватит. Это в Баре тот же Регул может зажать где-нибудь между столиками и не отпустит, пока не получит полного и всеобъемлющего объяснения. И будет его добиваться, ласково и неназойливо потыкивая по ребрам. А на задании лишнего любопытствовать не будут, только минимально необходимая информация.
Из спальника Питера я выдрал подкладку, разорвал ее по длине на две полосы. А потом этими полосами немцев обвязали. Долговцы им раны обработали. Поорали болезные маленько, окрестных ворон поразогнали. Зато, на радость долговцам, на их крики из-за ближайшего холмика псевдопес выскочил. И сразу принял участие в игре «попади в псевдопса, а если не попал сразу из автомата, то кто больше раз стрельнет из подствольника». Короче, от псины такие мелкие клочки остались – «карусель» позавидует. Пока бойцы резвились, я намотал полоски на немцев на манер подгузников, специально оставленный длинный конец протянул по спине и концы завязал на шее. Вид получился – оранжевые мачо в памперсах и в майке – это со спины. А спереди – те же мачо, только в памперсах и шейном платке. Пока бойцы обсуждали внешний вид горе-ученых и особенности охоты на псевдопсов из подствольного гранатомета, я подошел к Регулу.
– Слышь, командир, вы трофеи обдирать будете?
– Бандюков мы уже ошмонали. Если ствол нужен – дешево отдадим. Только у них ничего путного не было. «Калаши»-раскладушки да «пээмы». – Регул указал на сброшенное кучкой трофейное оружие. – Если надо, выбирай.
– Нужны мне такие стволы, как рыбе зонтик. Шкуры с собак драть будете?
– А чего там драть-то? – Регул в голос засмеялся, стоявшие рядом бойцы, слышавшие разговор, заржали – жеребцы в конюшне позавидуют. – Если чего тебе с них надо – зубы там на амулеты или еще чего, забирай по-быстрому. Только не борзей, сталкер, мы тут экспедицию сопровождаем, а не тебя на охоте. Дорогу до Бара сам знаешь. Если что – ученых сами уведем, а ты можешь тут оставаться, шкурки снимать. Только смотри, чтобы с тебя самого шкуру не содрали.
Осмотр собачьих тушек разъяснил причину веселости квада. Шкуры только на дуршлаги годились, так качественно песики были уработаны. Посрезал я с собак хвосты – все равно на Янтарь идти, ученым сдам, да с псевдопса хвост срезал – бармену загоню, на обед с ужином хватит. На меня в «Долге» пайка не выписана, самому о пропитании заботиться надо.
До блокпоста на Свалке дошли без эксцессов. Сержант только меня озаботил – шел в сторонке мрачнее тучи, ни с кем не разговаривал, с Регулом парой фраз перекинулся – и все. Я на всякий случай между ним и гринписовцами вклинился. А те шагали, как куклы заводные. Так их приплющило.
Подходим к блокпосту, а там шум, стрельба. Сержант Регулу крикнул что-то, типа, что теперь его очередь повоевать, и со своим квадом сорвался. Оставшиеся привычно заняли оборону, оранжевокомбинезонных бесцеремонно уронили в какую-то ямку. Регул подсел ко мне.
– Объясняй давай, бродяга, что там произошло? Эти там точно только кровососа видели? Идут – будто контролером зомбированные.
– Слышь, командир, я тебе не медик. Но это называется, по-моему, посттравматическим шоком, вызванным сильным нервным стрессом, происходящим на фоне сильного абстинентного синдрома. Сами их водовкой накачали.
– Ты, сталкер, мне зубы не заговаривай, – Регул ухмыльнулся, – их не водка драла, их кровосос драл. Только как-то странно он их драл. С жопы в основном. Он обычно в горло метит и в голову.
– Ну, а от меня-то ты чего хочешь? У кровососа и спрашивай! Он животина хитрая, его не обманешь. Кто чем думает, того туда и бьет. – По выражению лица долговца было видно, что объяснение его не удовлетворило. Только, на мой взгляд, нельзя было ему рассказывать про все, что в подземелье происходило. «Ботаников» мне живыми Сахарову сдать надо. Без шальных пуль. – Куда дотянулся, там и рвал комбез.
– А Сержант чего такой? Будто тушенки просроченной наелся. Молчит, не разговаривает. А?
– Командир, ну чего ты ко мне привязался? У Сержанта и спрашивай! – Я уже начал слегка заводиться. Врать не хотелось, но долговец со своими расспросами не отставал. – Он же расстроенный, а не я! Я, как видишь, просто безмерно счастлив находиться посреди открытого поля на лоне матушки-природы в такой расчудесной молчаливой компании, наслаждаясь окрестной пасторалью и чудными звуками певчих птиц на фоне лучей заходящего солнца. Сержант, может, просто расстроился, что без него кровососа завалили.
На мое счастье, вернулся квад Сержанта, оказалось – гон от Темной долины выскочил на блокпост, а вслед за ним бандиты попытались к Бару прорваться. В общем, обыденная ситуация. К моему удивлению, Сержант свой квад оставил на усиление блокпоста, а сам вместе с нами отправился в Бар.
Пока немцам в штабе оказывали квалифицированную медицинскую помощь и подыскивали комбезы на замену, я присел около входа на улице и связался с Сахаровым. Объяснил ему всю ситуацию, рассказал, что европейская научная экспедиция подверглась нападению кровососа и в настоящий момент находится в сильнейшем стрессовом состоянии. Высказал мысль о нецелесообразности их транспортировки на Янтарь. И вообще – что им лучше вернуться в свой Франкфурт, или как его там. А если от них чего надо на Янтарь доставить – так я все равно завтра-послезавтра подойду.
В это время перебинтованных, уколотых и напоенных водкой ученых, держащих под мышками свернутые драные оранжевые комбезы, повели мимо меня из штаба на склад к Петренко – переодеваться. А в штаб зашел Сержант.
Я раньше думал, что у долговцев в штабе звукоизоляция хорошая. Ошибался. В принципе, ничего нового я не услышал, все те же фразы, что и в подземелье, про то, что долговцы должны своим делом заниматься, а не всяких гомиков по Зоне прогуливать. Стандартный военно-боцманский репертуар. За исключением пары описаний поз из Камасутры, в которых Воронину, ученым и европейскому сообществу предлагалось поуестествляться. И, как я понял, в Зоне одним свободным сталкером стало больше.
Гюнтера и Питера оставили в штабе. Я им объяснил, что вся их экспедиция, вернее, последствия встречи с кровососом засняты на камеру, а кровососа, к моему величайшему сожалению, пришлось убить, чтобы спасти их драгоценные жизни. Они по этому поводу особо возражать не стали, потрясли мне руку, покивали: «Данке, данке шен» – и ушли рассматривать заснятое на камеру. А я в бар отправился, за псевдопсячий хвост договорился с барменом на ужин и завтрак, с народом пообщался. Там как раз Игрек из рейда пришел, притащил какой-то новый артефакт. Так до ночи всем баром пытались разгадать, что с ним делать можно и к чему приспособить. Единственное свойство, которое сумели определить, – то, что эта немного фонящая фиговина, брошенная в стакан, водку превращает в воду. Народ расстроился, сразу посыпались предложения выкинуть его подальше. Игреку стали дружно сочувствовать – мол, если бы наоборот – то больше и по Зоне мотаться не надо, сиди – камешек в ведра макай. А можно было бы и на Большую землю податься. А так только в диверсанты идти. Конкурентам водку портить.
К вечеру следующего дня я сидел в бункере на Янтаре и пил с Кругловым чай. Он мне рассказал, что немцы уже добрались до своего «Гринписа» и, на удивление, сразу же решили вопрос с грантом. Правда, почему-то не на цели изучения и дружбы с кровососами, а на сугубо медицинские, по изучению ихних брылей, в свете применения в современной медицине. В Красную книгу их решили не вносить, наоборот, дали дополнительный грант на разработку средств для их уничтожения. Так что Сахаров, донельзя довольный, умчался бумаги оформлять. Напоследок мне предложили переночевать в бункере, в гостевой комнатке.
– Нет, спасибо. К сталкерам в лагерь пойду, за дорогу. Слушай, тут еще половина куска «пленки» моей с прошлого раза осталась, ну, когда мне комбез обрабатывали... Вернешь?
– Конечно, верну. Только не половину, целую отдам. Сахаров велел. И просил передать, что всегда будет рад тебя видеть. Так что заходи, не стесняйся.
– Ой, я завсегда такой стеснительный! Прямо по полчаса стою и краснею, прежде чем ручку поверну.
Выйдя из бункера, я огляделся. Неожиданно беззвучно из-за сложенных бетонных блоков поднялась и шагнула ко мне фигура в длинном кожаном плаще, матово блеснул ствол. Рука дернулась за оружием, и тут же я ее опустил.
– Леший! Черт ты лесной! Ты как-нибудь по-нормальному подходить к людям научишься? Так ведь и кондратий прихватить может. Или пальнут в тебя.
– Ну, чать я смотрю, как к кому подходить. Ну че, как там оно?
– Нормально все. Не остались «ботаники» без буржуйских денюжек. Проняло гансиков. Можешь дальше безбоязненно кровососов отстреливать. Вот, держи, – и я шлепнул в протянутую из широкого рукава плаща руку «пленку». – Тут даже больше, чем обещал. Так что можешь не только комбез, но и плащ свой замечательный обработать.
– А чем тебе мой плащ не нравится? – пробурчал Леший, пряча артефакт в карман. – Вон, немчура сразу купилась, за кровососа в нем приняли.
– За бандюка тебя в нем кто-нибудь примет. Особенно если к людям так тихо подкрадываться будешь. И завалят. – Я усмехнулся. Завалить Лешего – это кому-то придется очень постараться. Он не только умел гукать по-лешачьи и подражать голосу любой твари Зоны, но еще мог беззвучно передвигаться, появляясь и пропадая в самых неожиданных местах. Все это с лихвой компенсировало не самые его лучшие снайперские качества. – Ты вот мне скажи: зачем и, главное, для чего немцам портки на заднице продрал? Мы ж только немного им комбезы попортить собирались? На мальчиков, что ли, потянуло?
– Тю на тебя! Я просто вот чего подумал, ежели гансы нормальные мужики, то по гроб жизни обидятся, что на них с заду кто-то покушался. А если ненормальные, ну, эти... – то разобидятся, что им там все когтями разодрали. А что, вроде сработало... – Леший смущенно шмыгнул носом.
– Еще как сработало! Они вдобавок денег на отстрел кровососов дали! Вот только с Сержантом нехорошо получилось. Он с Ворониным из-за всего этого разругался, из «Долга» ушел...
– Да нормально все получилось. Это мы с тобой знаем, что да как. И что кровососа этого еще третьего дня мы завалили, когда от Выброса на Агропроме прятались. Сержант не пропадет, зато он теперь никому ниче не должен, – Леший хохотнул собственной шутке. – А может, и взаправду немчикам нужно было настоящего кровососа показать?