Он слушал, но не слышал - слова не доходили до мозга, уходя куда-то мимо.
Потом Владимир как не старался, не мог вспомнить, как он добрался до поликлиники.
*****
В три часа ночи, когда шум улегся, они решились высунуться. Один за другим четыре десятка человек, заляпанных грязью, в крысином кале, клочках паутины, опавших листья и другом соре вылезли из-под земли в восточной части Подгорного. Теплотрасса, проложенная от котельной, была узкой и с трудом вместила их всех. Им приходилось сидеть друг у друга на головах, рядом с еще горячими трубами.
- Хорошо хоть не канализация, - ворчал Дед. Без своей шляпы и изрядно запачканный он потерял всю харизму и выглядел обычным спившимся пенсионером.
Большой отряд ополченцев, закрепившийся около котельной, заметил их, но слишком поздно, чтоб остановить.
Они разделились. Всех, кого Бурый считал расходным материалом, он оставил прикрывать отход, послав отходить в заведомо проигрышные стороны. Там их и прижали, но это дало возможность ядру шайки, сорока двум головорезам со стажем, вырваться к границе негостеприимного города.
*****
Они находились в эпицентре работ по восстановлению мирной жизни, когда через им радировали с села Карпысак. Крохотная деревня у шоссе подверглась нападению "неустановленных лиц". По описанию - это были остатки той же банды.
Жители многим были обязаны Подгорному, и они сделали все, чтобы остановить их, но машины прорвались через их кордон, оставив на дороге два сгоревших автомобиля и восемь трупов защитников.
Богданов злился и на них тоже, рвал и метал, хотя понимал, что не надо было требовать от селян невозможного.
- Как относитесь к идее использовать вертолеты? - резко спросил он, вылезая из "Тигра". Раньше его всегда забавляло, что машина получила такое же название, как фашистский танк, но сейчас им всем было не до улыбок.
- А нужно ли? - взялся увещевать его Масленников. - Стремно на каких-то обезьян топливо и патроны тратить... Да и не забывай про риск просто поднимать машину в воздух. У нас материальная база и кадры все-таки не как у авиаполка. Один пилот нормальный... трезвый... и один техник, и запчастей почти никаких.
В его словах была доля истины. Вертолеты и в довоенное время падали. А их Ми-8 почти не покидал аэродром. Для разведки было гораздо дешевле и безопаснее использовать легкомоторные самолеты, которых было аж восемь. А если дерябнется - кукурузник не так жалко, как вертолет, с которого они разве что пылинки не сдували.
- Да ты что мне втираешь! Нельзя их отпускать! - истерично заорал Богданов, что ему было совсем не свойственно.
И добавил уже спокойнее:
- Во-первых, надо опробовать геликоптеры и экипаж в боевых условиях. А во-вторых, отстрел этих засранцев послужит уроком для всех остальных.
- А как же то, о чем говорил Сергей Борисович?
- Ты про орбитальные спутники? Да нет их. Храбрый майор, при всем уважении, боится тут собственной тени.
Он поднял рацию и что-то быстро обсудил с начальником аэродрома, по совместительству старшим пилотом.
- Вертушки готовы, - с удовлетворением объявил Богданов после окончания разговора.
Словно в подтверждение до них донесся стрекот винтов. Вертолетная площадка находилась в двух километрах к югу, в противоположном конце города.
- Долго-то как, блин. Сказано же было держать их в постоянной готовности. Впрочем, мы их все равно догоним. Я лечу сам. С ней мне все равно находиться не разрешают, даже под окном.
- Никуда ты не летишь, - неожиданно встал со своего места Колесников. Ему недавно сменили повязку, но он никак не хотел слышать про постельный режим. - Ты в таком состоянии можешь дров наломать.
- А кто? Ты ранен, мент здесь нужен, - Владимир указал на Масленникова.
Блуждающий взгляд Богданова остановился на Караваеве. Тот сидел рядом со своей супругой чуть поодаль, на скамейке у дверей Горсовета и что-то ей нашептывал, позволив себе пять минут отдыха. Должно быть, видеть, как они воркуют, было для него как острый нож в сердце, когда его супруга лежит в палате, неподвижная как труп, под трубками и капельницами.
- Тоша! Ты у меня в долгу, не забывай. Достань этих уродов и привези мне их бошки.
Мобилизацию никто еще не отменял, и город еще не вернулся к мирной жизни. Вряд ли хоть кто-то спал в эти часы. Взрослые растаскивали сгоревшие дома, хоронили убитых, чинили поврежденные коммуникации, дети тоже едва ли спали после такой кошмарной ночи.
Поисковик поднялся со своего места и внимательно посмотрел на Богданова. В нем боролись противоречивые чувства. С одной стороны, ему было жаль товарища, который, к тому же спас его любимую. С другой, он был несказанно счастлив, что это не его сейчас утешают. А с третьей, ему очень хотелось побыть с женой, которая за этот вечер и ночь пережила не меньше, чем они. На лице же Анастасии читался один вопрос: "Неужели ты меня опять покинешь?".
- Все ясно, господа, - Караваев склонил голову, - Я их проворонил, значит, мне и разгребать? А больше никого нет кроме нас четверых, одни чурки с глазами.
В его голосе сквозил сарказм. Терпение этого анархичного от природы человека было исчерпано.
- Есть, - покачал головой Богданов, - Но я хочу, чтоб ты проконтролировал.
Он уперся лбом, и не собирался отступать.
- Лети с ними, Антон, - неожиданно для всех прозвучал голос Насти, взявшей мужа за руку. - Убейте их там всех, ради меня.
Они с Машей никогда не были подругами. Просто она явно хорошо понимала, почему Владимир хочет крови.
- Что будем делать с иудами? - осторожно спросил Масленников, когда угрюмый Караваев удалился. Настя провожала его до вертолетной площадки.
- У меня есть одна идея, - понизившийся голос Богданова не предвещал ничего хорошего. - Понадобится два трактора и один трос. Можно шесть тракторов и три троса.
- Нефиг технику гонять. Мы же не звери, не надо всякой швали уподобляться. Сергей Борисыч нас не похвалит. Давай просто повесим их.
- Добрый ты... - Владимир тяжело вздохнул. - Ну так уж и быть, повесим. Только без мыла. Мыло надо экономить, брат. И осторожненько, чтоб позвонки не повредить.
*****
Раннее утро маленькая эскадрилья встретила в небе. Резали воздух лопасти вертолетов, собранных еще в Советском Союза, краешек солнца освещал горизонт. На фюзеляжах символика спасательного центра соседствовала с кое-как намалеванной эмблемой Подгорного.
А где-то внизу по тонкой ленте дороги скользили черные точки: большие и поменьше. Несколько грузовиков и десяток джипов. Все, что осталось от некогда грозной банды.
Бурый думал о поражении. Хорошо же их макнули... Да был ли вообще шанс, блин? Их было всего триста человек, а против них укрепленный пятитысячный город, настоящая крепость.
Еще он жалел о том, что в ночном бою выжил Волосатый. Тот вернулся один, все его люди сгинули в атаке на мэрию. Теперь этот гад явно попытался у него лидерство над тем огрызком банды, который у него остался. Ведь это он, Бурый, планировал налет. Это его "молниеносный рейд и уход с хабаром" оказался пшиком.
С другой стороны, подумал он, банда сбросила балласт, который и так ей только мешал бы в голодное время. По крайней мере, теперь в лагере еды хватит на всех. Добраться бы еще до него.
Атака с воздуха началась внезапно. На равнине они увидели бы их издалека, но здесь в предгорьях вертолеты настигли их так неожиданно, что они не усели только ударить по тормозам, когда первый из них показался из-за ближайшего холма.
Раций у банды теперь не было, поэтому каждый водитель поступал, как считал нужным. Кто-то прибавил газу, кто-то попытался свернуть в сторону, двое ударили по тормозам.
Бурый был среди последних, поэтому самым первым выскочил из своего джипа, где он ехал в гордом одиночестве. По другую сторону дороги остановился один из грузовиков, братва посыпалась из кузова, главарь заметил Волосатого и махнул ему рукой.
- Пошли за мной! Но не кучкуйтесь! И головы ниже.
Бурый поймал себя на мысли, что не знает, зачем помогает заклятому другу и этим безмозглым шлангам. Может, не хотел превратиться в одинокого бродягу.
Пригибаясь к самой ботве, они побежали в сторону густой запущенной рощи, несмотря на лежащий кое-где снег еще сохранившей пожухлую листву.
Первый заход смел с дороги всех, кто пытался уехать от приближающейся с воздуха смерти. Стрелки в обоих МИ-8 патронов не жалели, поливая огнем все и вся. Возможно, они делали так от неопытности, в первый раз в своей жизни нажимая на гашетку вертолетного пулемета. Но, сколько бы боеприпасов они не истратили, у них получилось. Машины буквально распиливало пополам и сносило с шоссе, как кегли.
Свернувшие в сторону УАЗ и "Pathfinder" один из них тоже накрыл, те не успели доехать до рощи полсотни метров. В импортном джипе как раз ехали Дед с Леркой. Он был изрешечен пулями, и, хотя не горел, но Бурый мог себе представить мешанину внутри. Пахан стиснул зубы.
"Продразверстка пришла, отворяйте ворота", - вспомнил он, как еще час назад пьяная в дымину Лерка кричала, пока они грабили соседнюю деревню, отнимая те крохи, которые там оставались. Нескольких человек она там зарезала, отвела душу. Бурый даже не наказал ее за пьянство и беспредел. Он сам хотел как можно скорее нажраться.
До этого они не трогали поселения, относящиеся к сфере влияния Подгорного, чтоб не вспугнуть главную дичь раньше времени, но это соображение больше не ограничивало их. Почти все деревенские мужики, как оказалось, были мобилизованы на помощь городу, поэтому так легко удалось победить.
Так же без проблем они прорвали кордон, выставленный в горах возле крохотной деревушки. И вот теперь неизвестно откуда вынырнувшие винтокрылые машины поставили в истории банды Бурого жирную точку, а заодно и в жизни Алексея Валерьяновича Путного по кличке "Дед", "коронованного" воровской сходкой в Кемеровском СИЗО в 1988 году.
Тянуло гарью и бензином. Горели подожженные легковушки, пылал, как хороший факел, прихваченный ими бензовоз. Внутри одного перевернувшегося УАЗа бился и истошно вопил кто-то живой, но никак не мог открыть заклинившую дверцу, а пламя уже приближалось к бензобаку.
Второй заход был нужен только чтоб добить разбегающихся. Но те к этому времени уже успели разделиться, поэтому машинам пришлось спуститься, чтоб высадить десант, который уже начал охоту.
Над черным прямоугольником картофельного поля, перерезанного надвое ниткой дороги, стояла адская какофония. Дикий вой и злобный мат перекрывались грохотом выстрелов и взрывов, стрекотом винтов.
На высоте примерно ста метров барражировал бывший транспортник, а нынче, на безрыбье, грозное оружие. Вертолет заходил на второй круг, и его крупнокалиберный пулемет рвал людей в клочья. Тяжелые пули с огромной кинетической энергией отрывали конечности и выпростали сизые внутренности из животов. Те уголовники, кто сидел в автомобилях к моменту авиа-налета, были мертвы все до единого.
Но и среди успевших убежать повезло не всем. После того, как урки бросились врассыпную, подальше от дорожного полотна, они не перестали быть удобными мишенями для стрелков, которые превращали их в груды татуированного мяса.
Не раз и не два вожак разбойничьей ватаги попытался криками остановить своих людей. В этом аду его никто не слышал. Людей остановил не он, а химические процессы в их собственных организмах. Первый испуг уже прошел, и у тех, кто в детстве чаще бил сам, чем получал на орехи, гормон паники адреналин сменился гормоном ярости норадреналином. Настроение уцелевших бандитов переменилось, когда бегущие поняли, что те, кто ложатся, больше уже не встают. Просто вжаться в голую землю не уберегало от пуль, ведь травы уже не было, а снег еще не выпал.
К тому же бегущих начали теснить высадившиеся на другой стороне дороги десантники.
Тех, кто засиживался за кочкой или бугром и пытался вести ответный огонь, снимали снайперы, несколько раз ухал станковый гранатомет, со свистом проносились и взрывались, находя свою цель за простыми укрытиями, гранаты.
Загнанные в угол, уголовники, не сговариваясь, решили стоять насмерть. Они тоже оказались не лыком шиты. хоть и не знали, что такое дисциплина. По примеру Бурого семеро залегли в бетонированной канаве для ливневого стока, и, как из-за бруствера, начали прицельно стрелять по приближающемуся вертолету, не обращая внимание на высадившегося врага. Остальные засели, кто где смог, стреляя по приближающейся пехоте.
И кому-то из них улыбнулась удача. Винтокрылую машину тряхнуло, она начала крениться на левый борт и рыскать, по небу ней потянулся длинный хвост дыма.
Спустя минуту, чудом избежав новых попаданий, пилоту удалось выровнять аппарат и изменить курс, но теперь он мог мечтать лишь о том, как дотянуть до ровной площадки подальше от вражеского огня. О продолжении боя и речи не было.
Пользуясь тем, что наземные силы горожан тоже сбавили темп наступления, жалкие охвостья разбитой банды быстро отходили к лесу. Их было всего семеро. Среди мерзлой картофельной ботвы остались тела тринадцати человек. Еще двадцать два трупа догорали в остовах джипов на дороге. Остальные остались в этом проклятом Подгорном. Несмотря на запоздалое везение, банда Бурого перестала существовать. Чудом оставшиеся в живых семеро спешно отходили на юг, в сторону Алтая.
Глава 7. Дележ трофеев
За неделю тяжелая работа по погрузке трофеев была закончена. Все было тщательно упаковано и уложено. Грузовики ждали на самой южной станции подземной дороги, которая для этого подходила идеально. Похоже, она предназначалась создателями Ямантау под еще один гараж, но не была достроена.
Свою долю, которая уместилась в шести "Уралах", генерал хотел забрать сразу же, чтоб отбыть как можно скорее.
Демьянов понимал, что сам он не может так рисковать. Пятьдесят с лишним машин - это не шесть. Когда они устраивали свой исход из Убежища, они многого не знали. Сейчас он, может, и не решился бы на такое, помня о спутниках и крылатых ракетах. Вывести все это за раз - подставить себя под удар тех "марсиан", кто мог до сих пор наблюдать за ними из космоса. Поэтому везти придется малыми партиями, по четыре-пять машин, с неравными интервалами, и разными дорогами. А значит, возвращение самых последних участников экспедиции затянется на пару месяцев.
- Я могу понять, зачем вам противотанковые гранатометы, - произнес Савельев, когда они закрыли и застегнули герметичный тент на последнем грузовике. Все грузы они осмотрели лично. - Но зачем вся номенклатура мин отечественного производства? За каким хреном гексоген и боеприпасы объемного взрыва?
- В хозяйстве пригодится. Мы бы взяли и бронетехнику, если бы она уцелела, - вместо ответа сказал Демьянов. - Вы мне лучше скажите, что дальше. Разойдемся?
- Рассеемся как сыны Израиля, - подтвердил генерал. - Вы будете строить жизнь в своем городе.
- А вы в своем? - Демьянов видел, что генерал отнюдь не разделяет его радости. Даже наоборот.
- Нет у нас пока своего угла. Только временное пристанище. Но теперь мы его обязательно заведем. Спасибо вам за помощь. Теперь смешно вспоминать, но... мы отводили Яманату еще одну роль. Хотели бы видеть здесь координационный центр, штаб, вокруг которого начнется кристаллизация страны. Но теперь и слабовидящему понятно, что и этому не бывать. Остается вывезти отсюда все, что транспортабельно, и забыть.
- Даже это лучше, чем ничего.
- Лучше. Но ненамного.
На секунду Сергею Борисовичу показалось, что генерал дал слабину. Что огонь во взгляде поутих, плечи чуть опустились, а по лицу разливается нехорошая бледность. Наверно тот слишком сильно верил в свою "Волшебную гору". А в жизни так всегда - стоит связать все надежды с чем-нибудь одним, как оно обязательно их не оправдает.
Но тот сумел взять себя в руки очень быстро, так что другие не успели ничего заметить. Настолько быстро, что Демьянов позавидовал. Самому ему это иногда давалось нелегко, и он тяготился необходимостью постоянно быть невозмутимым как скала. Хотя бы внешне, для окружающих.
Будущее мрачно, подумал майор. Будущего, каким они его ждали, не будет.
А генерал как назло высказал его же мысли другими словами, подтвердив его опасения:
- Восстановление России в прежнем виде... утопия. По крайней мере, не на нашей жизни. Даже наши внуки этого могут не увидеть. Наша надежда - это точки роста. Вроде вашего Подгорного.
Да, он был прав. Как ни больно, но придется пройти через эпоху княжеств, прежде чем страна снова будет единой. Может, возникнут независимые Сибирская, Уральская республика и еще черт знает что. А также куча городов-государств, сельских сообществ. В некоторых вообще не будут знать, как называлась эта страна раньше. А где-то будут думать, что земля плоская, и стоит она на трех китах, а они на черепахе. Как объединишь эти разбросанные острова? По-другому как силой их не заставить, а силы такой ни у кого пока нет. Купить? Но нечего им предложить. Даже всех сокровищ Ямантау вкупе с хранилищами Росрезерва не хватило бы на всю страну. Даже на тех, кто остался. Это дело многих поколений.
- А если соседние народы оправятся раньше? Через сто лет наши дети не докажут, что это были русские земли. Археологические находки в пепле это недостаточно веский аргумент.
- Зато пулеметы и автоматы - достаточно весомый, - ответил Савельев. - Но для себя я решил, что тех, кто пришел бы с миром, я бы сам поселил здесь жить. Если бы вели себя как люди. Вот так становятся толерастами. Только на один народ моя доброта не распространяется.
- Немцев вон простили. Когда-нибудь через много лет и этих простим.
- А что плохого сделали немцы? - горько усмехнулся генерал. - Так... пошалили малость. Оставьте эту достоевщину, Сергей Борисович. Дело не в их вине. Да и не месть это, а справедливость. Они начали это все, убили миллиарды людей. Ну да ладно, можно сказать, хрен с ними! Люди всегда мрут как мухи - от болезней, от голода, от старости. Но есть такое маленькое дело: зло не должно остаться безнаказанным. У них есть родина, а у нас, благодаря им, теперь нету. И если они построят будущее, это будет их мир, уже на сто процентов их. Нашим правнукам в нем достанется место рабов, а то и зверей из заповедника. И они боятся. Утюжат нашу и без того мертвую страну, потому что понимают - окончательная расплата придет отсюда. Не от китайцев, которые сами живоглоты еще те, не от арабов, не от персов и даже не из Южной Америки, где сейчас в муках рождается новый центр силы. А от нас, которых они уже давно считали покойниками. И правильно боятся. У них может быть какой угодно зонтик ПРО, какие угодно радиолокационные станции. Но до них доберутся. Если не мы, то те, кто придут после нас.