Сан-Франциско известен историями о человеческой алчности. Он стал городом на фоне золотой лихорадки, и даже сильнейшее землетрясение не смогло надолго поубавить его жажду наживы. Не позволяйте «зеленым» и «левым» одурачить вас. Цикл, состоящий из экономических бумов и спадов, — вот ритм этого места, его гармония и его мелодия. В 2000 году Сан-Франциско переживал бум всех бумов и упивался безумством потребления. Это было замечательное время, когда все вокруг едва ли не поголовно предавались фантазиям о быстром обогащении и помешались на Интернете. Импульсы энергии этих бредовых идей, пользовавшихся всеобщей популярностью, ощущались почти физически: город гудел и вибрировал. В то время я жил в самой порочной и развращенной части Сан-Франциско, наблюдая взлеты и падения людей, снедаемых излишествами.
Истории о безумстве бизнеса в те времена хорошо известны. Чтобы создать бурно развивающуюся компанию, вам больше не нужно было производить нечто, что другие люди захотят купить. Достаточно было иметь некую интернет-идею и объявить об этом всему миру для того, чтобы жаждущие инвесторы финансировали ваш мысленный эксперимент. Общей целью было сделать как можно больше денег в кратчайшие сроки, поскольку все знали или хотя бы чувствовали на подсознательном уровне, что реальность в конце концов заявит о своих правах.
Жители Долины слишком буквально восприняли крылатую фразу «Работай по полной, отрывайся по полной». Все — от 20 до 60 лет — принялись работать заполночь. Рабочие места превратились во временное жилище, личная гигиена была забыта. Как ни странно, НЕ ПРОИЗВОДЯ НИЧЕГО, приходится очень много работать. Зато когда приходило время расслабиться, многие пускались во все тяжкие. Компании и средства массовой информации того времени, казалось, зациклились на стремлении превзойти друг друга хоть в чем-то — порой в каких-то диковатых причудах. Давно известные фирмы, не желая прослыть «отсталыми», регулярно арендовали концертные площадки, заказывали танцовщиц, акробатов, бесплатные бары и рок-группу Barenaked Ladies. Молодые инженеры отрывались с проститутками и нюхали кокаин в туалетах. Жажда наживы и своекорыстие — кажется, это все, что оставалось здесь от человеческих ценностей.
Если в хорошие времена обычно ведется подробная хроника событий, то следующие за ними плохие — что неудивительно — игнорируются. Вспоминать о безрассудном поведении и невообразимом изобилии приятнее, чем лицезреть разброд и хаос, в которые все это вылилось.
Ради справедливости следует, однако, отметить, что разгул интернет-фантазий о быстром обогащении (с последующим крушением таковых) оставил Сан-Франциско и Кремниевую долину в глубокой депрессии. Тусовки сошли на нет. Проститутки больше не появлялись на улицах в шесть утра, чтобы предложить утреннюю любовь («Пойдем со мной, сладкий. Это лучше, чем кофе»). Вместо Barenaked Ladies — исполнители песен Нила Даймонда на торговых ярмарках, несколько бесплатных футболок и комок в горле.
Представители высоких технологий не имели ни малейшего представления о том, что со всем этим теперь делать. Венчурные компании, которые вложились в лопнувший пузырь, не хотели окончательно разориться, поэтому прекратили финансирование новых предприятий. Грандиозные идеи предпринимателей сменились самыми скромными намерениями. Все выглядело так, будто у обитателей Кремниевой долины наступило массовое отрезвление. Звучит, конечно, в духе мелодрамы, зато правдиво. Не успела целая популяция, включающая миллионы умных людей, возомнить, что создает светлое будущее, как все кончилось пшиком. Вдруг вошло в моду совсем другое поведение: все стали осторожничать, избегать риска.
Это изменение можно проследить на примере компаний и идей, появившихся в то время. Google вышла на арену и стала успешной где-то к 2002 году, но это совершенно нетипично. Между появлением Google и выпуском Apple iPhone в 2007 году — серая масса абсолютно посредственных, незаметных компаний. И даже удачные начинания — Facebook и Twitter — в корне отличаются от их знаменитых предшественников вроде Hewlett-Packard, Intel или Sun Microsystems, которые производили настоящий товар и вовлекали в процесс его создания десятки тысяч работников. В последующие годы цели предпринимателей претерпели изменения: от принятия на себя огромных рисков во имя создания новых отраслей промышленности и выдвижения грандиозных новых идей компании перешли к погоне за легкими деньгами, получаемыми за счет потребительских развлечений и нещадной эксплуатации рекламы. «Лучшие умы моего поколения заняты тем, как заставить людей кликать мышью по рекламным объявлениям, — сказал мне Джефф Хаммербахер, ранее инженер Facebook. — Ужас…» Кремниевая долина стала до жути напоминать Голливуд. Между тем потребители, которых она обслуживает, зациклились на виртуальной жизни.
Одним из первых людей, высказавшим предположение, что это затишье в инновационной сфере может сигнализировать о гораздо более серьезной проблеме, был Джонатан Хюбнер, физик, работающий в пентагоновском Научно-исследовательском центре боевого применения морской авиации, расположенном в Чайна-лейк, штат Калифорния. Хюбнер является версией торговца смертью из сериала «Leave it to Beaver» («Предоставьте это Биверу»). Среднего возраста, худощавый и лысеющий, он обычно одет в грязноватые брюки цвета хаки с таким же пиджаком и коричнево-полосатую рубашку. Он разрабатывает системы вооружения с 1985 года, всегда используя последние, самые совершенные технологии во всем, что касается материалов, энергии и программного обеспечения. После доткомовского краха он стал с заметным раздражением относиться к инновационным предложениям, ложащимся к нему на стол. В 2005 году Хюбнер написал статью «Возможная тенденция к снижению инноваций во всем мире», которая стала если не обвинительным заключением по Кремниевой долине, то по меньшей мере зловещим предупреждением.
Чтобы описать положение дел с инновациями, Хюбнер использует метафору дерева технического прогресса. Человек уже вскарабкался на ствол, обжил основные ветви, осуществив большую часть действительно важных, прорывных изобретений — колесо, электричество, самолет, телефон, транзистор. Сейчас мы болтаемся где-то на верхушке дерева и в основном просто уточняем и дорабатываем то, что уже сделано до нас. Опираясь на эту точку зрения, Хюбнер показывает, что частота меняющих жизнь крупных изобретений уменьшается. Он также приводит данные, показывающие, что число технических инноваций на душу населения со временем снижается. «Я думаю, вероятность того, что мы сделаем еще 100 крупных изобретений, становится все меньше и меньше, — сказал мне Хюбнер в интервью. — Инновации — ресурс ограниченный».
Хюбнер заявил, что людям понадобится пять лет, чтобы понять его мышление, и прогноз оказался почти точным. Около 2010 года Питер Тиль, сооснователь PayPal и первый внешний инвестор Facebook, начал продвигать идею о том, что индустрия высоких технологий идет на спад, а полет мысли снижается. «Мы мечтали о летающих автомобилях, а вместо этого получили 140 символов», — эта фраза стала слоганом его венчурной компании Founders Fund. В эссе под названием «Что случилось с будущим» Тиль и его сторонники утверждают, что Twitter с его 140 символами, отпущенными на выражение мысли, и подобные изобретения — это ложный прогресс. Тиль говорит, что научная фантастика перестала воспевать будущее человечества и стала антиутопической, потому что у людей больше нет оптимистических ожиданий относительно способности технологий изменить мир к лучшему.
Я разделял многие из этих представлений до визита в Страну Маска. В то время как Маск отнюдь не стеснялся того, что он намеревается сделать, мало кто, кроме сотрудников его компаний, видел заводы, научно-исследовательские центры, машинные цеха и понимал размах его намерений. Маск взял многое из этики Кремниевой долины — быстрое движение вперед, свободу от бюрократической иерархии — и применил все это к совершенствованию больших, фантастических аппаратов и развитию вещей, которые могли привести к реальному прорыву, нами упущенному.
Вообще-то Маск не миновал общей «болезни». В 1995 году он оказался в самом центре доткомовской мании, когда, едва закончив колледж, основал компанию под названием Zip2 — подобие карт Google Maps в сочетании с каталогом Yelp. Первое предприятие закончилось большим быстрым успехом: в 1999 году Compaq купил Zip2 за 307 млн долларов. Маск получил 22 млн долларов от сделки и почти все вложил в свое следующее предприятие — стартап, который позднее будет преобразован в PayPal. Как крупнейший акционер PayPal, Маск стал фантастически богат, когда в 2002 году eBay приобрела компанию за 1,5 млрд долларов.
Однако вместо того чтобы слоняться вокруг Кремниевой долины в хандре и депрессии, подобно его сверстникам, Маск переместился в Лос-Анджелес. Житейская мудрость того времени требовала сделать глубокий вдох и ждать следующего удачного случая, чтобы воспользоваться им. Маск отверг эту мудрость, вложив 100 млн долларов в SpaceX, 70 млн долларов в Tesla и 30 млн долларов в SolarCity. Кажется, невозможно было выбрать более быстрый способ потерять свое состояние. Он стал высокорисковым венчурным фондом в своем собственном лице и пошел ва-банк, начав производить суперсложные физические товары в двух самых дорогих местах мира — Лос-Анджелесе и Кремниевой долине. Там, где и когда возможно компании Маска пытались делать вещи с нуля и стремились переосмыслить то, что в аэрокосмической отрасли, машиностроении и солнечной энергетике считалось общепринятым.
Однако вместо того чтобы слоняться вокруг Кремниевой долины в хандре и депрессии, подобно его сверстникам, Маск переместился в Лос-Анджелес. Житейская мудрость того времени требовала сделать глубокий вдох и ждать следующего удачного случая, чтобы воспользоваться им. Маск отверг эту мудрость, вложив 100 млн долларов в SpaceX, 70 млн долларов в Tesla и 30 млн долларов в SolarCity. Кажется, невозможно было выбрать более быстрый способ потерять свое состояние. Он стал высокорисковым венчурным фондом в своем собственном лице и пошел ва-банк, начав производить суперсложные физические товары в двух самых дорогих местах мира — Лос-Анджелесе и Кремниевой долине. Там, где и когда возможно компании Маска пытались делать вещи с нуля и стремились переосмыслить то, что в аэрокосмической отрасли, машиностроении и солнечной энергетике считалось общепринятым.
SpaceX позволяет Маску вступить в борьбу с гигантами военно-промышленного комплекса США, в том числе Lockheed Martin и Boeing. А также с целыми странами — в основном это касается России и Китая. SpaceX сделала себе имя как низкозатратный поставщик в своей отрасли. Но самого по себе этого еще недостаточно для успеха. В космическом бизнесе приходится играть в политику, подлизываться к нужным людям и заниматься протекционизмом, а это подрывает сами основы капитализма. Стив Джобс столкнулся с подобными факторами, когда пошел против индустрии звукозаписи, чтобы вывести на рынок iPod и iTunes. Но капризные луддиты музыкальной индустрии — это еще цветочки по сравнению с противниками Маска, работа которых — создание вооружений и целых государств. SpaceX ведет испытания многоразовых ракет, которые могут доставлять грузы в космосе и возвращаться на Землю, точно на стартовую площадку. Если компания сумеет усовершенствовать эту технологию, будет нанесен сокрушительный удар по ее конкурентам, что почти наверняка выбросит некоторых представителей ракетной индустрии из бизнеса и сделает США мировым лидером по отправке грузов и людей в космос. Это угроза, которая, как считает Маск, создала ему множество непримиримых врагов. «Список лиц, которые не станут по мне плакать, растет, — отмечает Маск. — Моя семья опасается, что русские физически устранят меня».
При помощи Tesla Motors Маск пытается изменить способ производства и продажи автомобилей, одновременно достраивая всемирную сеть дистрибуции топлива. Вместо гибридов, которые на жаргоне Маска называются «условно оптимальным компромиссом», Tesla стремится создать полностью электрические автомобили (электромобили), которые очень нужны людям, и раздвинуть таким образом границы технологии. Tesla не продает эти автомобили через дилеров, она продает их в Интернете и в элитных торговых центрах — в магазинах-галереях, похожих на магазины Apple. Tesla также не ожидает больших денег от обслуживания своих автомобилей, поскольку электромобили не требуют замены масла в двигателе и других процедур, как обычные автомобили. Модель непосредственных продаж, принятая компанией Tesla, бросает прямой вызов автодилерам, привыкшим торговаться с клиентами и получать прибыль от непомерных сборов за техобслуживание. Зарядные станции Tesla в настоящее время располагаются неподалеку от множества основных магистралей в США, Европе и Азии и могут добавить машине сотни миль пробега за 20 минут. Эти так называемые суперзарядные станции работают на солнечной энергии, и владельцам Tesla подзарядка ничего не стоит. В то время как большая часть инфраструктуры в Америке приходит в расстройство, Маск создает футуристическую непрерывную транспортную систему, которая позволит США легко обогнать весь мир. Видение Маска, а в последнее время и его действия, похоже, объединяют все лучшее, что мы унаследовали от Генри Форда и Джона Д. Рокфеллера.
Что касается SolarCity, то Маск вложил деньги в компанию — крупнейшего поставщика солнечных батареи для потребителей и предприятий. Изначальная концепция SolarCity принадлежит Маску, который стал председателем совета директоров, управляют бизнесом его двоюродные братья Линдон и Питер Рив. SolarCity удалось опередить десятки энергетических компаний и занять их место. В то время как компании, связанные с альтернативной энергетикой, с пугающей регулярностью становились банкротами, Маск создал две самые успешные компании в мире, основанные на «чистых» источниках энергии. Бизнес-империя Маска с ее заводами, десятками тысяч рабочих и специалистов в самых разных областях превратила Маска в одного из самых богатых людей в мире с чистой стоимостью активов 11,7 млрд долларов.
Посещение Страны Маска помогло мне немного понять, как ему удается нести такую непостижимую ношу. В то время как выражение «отправить человека на Марс» кому-то кажется безумием, для компаний Маска оно стало боевым кличем, долгосрочной целью и главным источником вдохновения. Сотрудники всех трех компаний хорошо понимают это и осознают, что день за днем они посвящают свое время достижению невозможного. Когда Маск устанавливает нереалистичные цели, ругает сотрудников, требуя от них гореть на работе, это воспринимается — до определенной степени — как часть движения к поставленной цели. Некоторые сотрудники любят его за это. Другие ненавидят его, но остаются на удивление лояльными из уважения к его устремленности и его миссии. Чего так не хватало большинству предпринимателей в Кремниевой долине и что создано Маском — так это соответствующее мировоззрение, в котором присутствует важная цель и деятельность имеет смысл. Маск гениален своей одержимостью, вечным стремлением, бесконечным поиском. Он менее всего — генеральный директор компании, озабоченный прибылью, скорее он — генерал, ведущий войска к великой победе. В то время как Марк Цукерберг хочет помочь вам поделиться с другими своими детскими фотографиями, Маск хочет… как бы это сформулировать… спасти род человеческий от добровольного или случайного уничтожения.
Жизнь Маска, в которой все подчинено осуществлению его дерзких замыслов, экстравагантна и порой противоречит здравому смыслу. Ти-пичная для него рабочая неделя начинается в его особняке в Бель-Эйр. В понедельник он работает в SpaceX. Во вторник он начинает рабочий день в SpaceX, потом садится на свой самолет и летит в Кремниевую долину. Пару дней он занят в Tesla, которая имеет офисы в Пало-Альто и завод во Фримонте. В Северной Калифорнии у Маска нет своего жилья, поэтому он останавливается в роскошном отеле Rosewood или у друзей. Чтобы организовать остановку у друзей, его помощник отправляет по электронной почте письмо с вопросом: «Найдется место для человека?» Если друг отвечает утвердительно, Маск звонит ему в дверь поздно ночью. Чаще всего ему отводят комнату для гостей, но случалось и так, что он ночевал на диванчике, поиграв для расслабления в какие-то видеоигры. А в четверг — опять в Лос-Анджелес и SpaceX.
Он опекает пятерых маленьких сыновей — близнецов и тройняшек вместе со своей бывшей женой Джастин и видит их четыре раза в неделю. Каждый год Маск вычисляет, сколько часов в неделю у него уходит на полеты ради того, чтобы понять, насколько ситуация вышла из-под контроля. Отвечая на вопрос, как можно жить с таким графиком, Маск сказал: «У меня было трудное детство, возможно это помогло».
В одно из моих посещений Страны Маска ему пришлось максимально сократить нашу беседу, поскольку он запланировал вылазку на природу — на озеро Крейтер в Национальном парке штата Орегон. Дело было в пятницу, около восьми часов вечера, вскоре Маску пришлось усаживать своих сыновей и их нянь в свой частный самолет, а потом встречать летчиков, которые доставят его к друзьям в палаточный городок. Друзья помогут выгрузить вещи и расположиться — будет уже темно. На выходные запланированы несколько пеших прогулок. И на этом отдых закончится. Во второй половине дня в воскресенье Маск с мальчиками улетят обратно в Лос-Анджелес. А сам он тем же вечером отправится в Нью-Йорк. Ночной сон. В понедельник утром он дает интервью. Встречи. Проверка электронной почты. Сон. Во вторник утром — обратный полет в Лос-Анджелес. Работа на SpaceX. Во вторник днем — перелет в Сан-Хосе, посещение завода Tesla Motors. Вечером перелет в Вашингтон, округ Колумбия, встреча с президентом Обамой. В среду вечером — перелет обратно в Лос-Анджелес. Несколько дней работы в SpaceX. В конце недели — посещение конференции, проводимой председателем совета директоров компании Google Эриком Шмидтом в Йеллоустоне. Тогда Маск как раз развелся со своей второй женой, актрисой Талулой Райли, и пытался вычислить, куда в его плотном графике вставить личную жизнь. «Я думаю, что работе и детям я уделяю достаточно времени, — говорил Маск. — Но есть еще проблема. Мне нужно найти подругу. Вот на это нужно выкроить еще сколько-то. Может быть, даже 5—10 часов… сколько времени нужно женщине в неделю? Может быть, 10 часов? Какой вообще минимум? Я не знаю».
Маск редко находит время на отдых, но когда он делает это, развлечения его так же драматичны и нестандартны, как и вся его жизнь. На свое тридцатилетие Маск арендовал замок в Англии для 20 человек.