– Послушайте, господин, эээ…
– Митлонд.
– Господин Митлонд. Таких, как вы, здесь каждый день тридцать три десятка. И у каждого… у каждого, представляете, непременно оказывается дело исключительной важности, и чуть ли не к самому королю. Уж не считаете ли вы, что такие люди, как граф де Нот, станут лично беседовать с каждым? Тем более сейчас, когда это просто невозможно в сложившейся ситуации.
– В какой еще ситуации? Что здесь происходит?! – Гонец угрожающе упер ладони в край стола, наклонившись вперед. На миг из-под капюшона показалось его лицо – жуткие рубцы, пересекающие щеки и нос; блеснули ярко-синие глаза. Господин старший камергер невольно отпрянул, откинувшись на спинку своего кресла, – упаси Хранн увидеть подобное еще раз!
– О, я и так сказал вам больше, чем это возможно. – Похоже, страшный облик незнакомца все же поспособствовал повороту беседы в нужном для того ключе. – Смею заверить, граф де Нот сейчас в несколько… эээ… щекотливой ситуации. Просто так вам к нему на прием не попасть, да и, поверьте, ни к чему это.
– Может, золото поможет открыть тайные двери? – В обтянутых черной атласной перчаткой пальцах блеснула пара увесистых монет. Здесь срочный гонец допустил большую ошибку – сиди перед ним некто поумнее господина королевского камергера, его вмиг бы раскрыли. Но сегодня, должно быть, ему очень везло, и толстяк, затаив дыхание и ни о чем не задумываясь, глядел на то, как желтые кругляши покатились по столу, закружившись в столь привлекательном танце. До сей поры этот метод действовал безотказно, позволив страннику проделать безостановочный путь до самого Гортена.
– Нет, нет… Прошу вас! – Было видно, как алчно заблестели глаза и даже выступил пот на лбу у сидящего за столом человека, но взять золото он не посмел – чего-то боялся. – Я ничем не могу вам помочь. Вы ведь приезжий, да? Ну, так снимите комнату на постоялом дворе, вроде… скажем «Меча и Короны». Пересидите день-два, скоро все само разрешится. Потом еще благодарить меня будете! И… деньги ваши. Заберите. Очень прошу.
Пребывая в полном недоумении и едва сдерживая бушующую внутри ярость, королевский посланец вышел из кабинета и, так и не получив желаемого, покинул Асхиитар. Брошенное золото осталось сиротливо лежать на столе, и только это обстоятельство спасло странного гонца от немедленного ареста – господин старший камергер действительно очень боялся. Боялся, что у него найдут это треклятое золото и тем самым обвинят в соучастии. Хуже того – могут уличить в тайных связях с графом де Нотом. Он так и не решился позвать специально для такого случая карауливших в смежной комнате людей Тимоса Бланта и указать им на подозрительного «гонца», но при этом в точности выполнил поручение, данное ему человеком, с которым лучше никогда не спорить.
* * *Как ни странно, человек в синем плаще все же принял решение последовать полученному при столь странных обстоятельствах совету. Разъезжать и дальше по улицам города в броском наряде гонца означало привлекать к себе излишнее внимание и вызывать ненужные подозрения, что отнюдь не входило в его планы. Следовало где-то оставить коня, вещи, переодеться и привести себя в порядок с дороги. Проделав извилистый путь по городским улицам, внимательно осматриваясь по сторонам, он наконец нашел то, что искал.
Большая таверна называлась «Меч и Корона» и располагалась в двух кварталах от внутренней стены. На деревянной табличке значилось: «Лоссоу, 9. Старый город. Привяжи своих коней, есть перины – для костей». Оставив лошадь в местной конюшне, чужак вошел в общий зал. В помещении было относительно чисто (если не считать залитых элем столов и валяющихся обглоданных костей на полу) и, по местным меркам, наверное, даже уютно. В отличие от тех постоялых дворов, где странник останавливался по пути в Гортен, здесь, к счастью, не наблюдалось нетрезвых менестрелей, что режут слух неумелой игрой на расстроенных инструментах и скрипят пропитыми голосами нескладные песни. Любителей подраться и поломать мебель здесь тоже не жаловали – судя по целым столам и крепко стоящим на своих ногах лавкам и табуретам. Словом, вполне тихое и спокойное место, заключил путник, что, в общем-то, ему и требовалось, чтобы снять комнату и узнать местные новости, не привлекая к своей персоне излишнего внимания.
Владелец «Меча и Короны» окинул королевского гонца заинтересованным, но в то же время подозрительным взглядом: мол, знаем мы вас, разных проходимцев на государственной службе, желающих поесть да поспать забесплатно. Пусть сначала деньги покажет.
– Рад видеть вас в «Мече и Короне», господин, – прищурился трактирщик. – Надолго к нам?
– Еще не знаю. Я только прибыл в Гортен. – Путник положил на стойку пять золотых – гораздо больше, чем платил за ночлег на тракте. – На сколько этого хватит?
– Седмицу смело можете жить у нас, – просиял хозяин, шустро сгребая со стола деньги. – Комната номер шесть ваша, это на втором этаже. Будет желание – спускайтесь сюда, подадим обед. Кстати, наш эль самый знатный из всех, что можно встречать…
– Не люблю эль, – коротко ответил посетитель. – И настоятельно рекомендую меня не беспокоить.
– Как тебя записать, странник? – спросил трактирщик, передавая новому постояльцу ключ. Из-под стойки появилась толстая засаленная книга учета расходов, навара и постояльцев.
– Митлонд, – коротко представился незнакомец чужим именем и, не сказав более ничего, повернулся и пошел к лестнице. От пытливого взгляда хозяина не ускользнул длинный меч, обернутый лазурной тканью. Его край торчал из большого дорожного мешка гостя.
– Странность и прибыльность, – проворчал себе под нос старик свое любимое выражение. – Всегда полагал, что скороходы обитают под кровом королевской службы «Крестов», но уж коли золотые сами просятся в руки…
А незнакомец тем временем поднялся наверх и не появлялся около часа, а потом вновь спустился в общий зал, где под вечер уже начинал собираться веселый народ. Желто-синие королевские цвета – облачение гонца – странник успел сменить на красивый длинный камзол черного бархата с высоким воротником и широкими рукавами; на оторочке манжет вился вышитый серебряной нитью ветвистый орнамент; такой же узор был и на черных штанах, которые странник заправил в высокие кожаные сапоги. Наряд довершал темно-зеленый дорожный плащ, в котором удобно чувствовать себя в любую погоду. К тому же он должен был скрыть меч. Новоявленный постоялец, не решившись оставить верное оружие в комнате, взял его с собой, закрепив на перевязи. Лица мнимый гонец так и не показал, пряча его под капюшоном.
Митлонд устроился в самом дальнем от входа углу трактира, после чего позвал хозяина и заказал себе жареной оленины и полкувшина воды – качество местного вина новый постоялец испытывать не желал. Затем он задул свечи, стоявшие на столе, словно их огоньки были слишком яркими для его глаз. Трактирщик лишь пожал плечами от недоумения – и то верно, кто ж пьет воду, когда есть эль, да и оленина намного преснее тех же ароматных кабанчиков с трюфелями (сегодняшнего главного блюда), но заказ выполнил.
Странный постоялец так и сидел в темном углу, ни с кем не общаясь, пока его внимание не привлек один из вошедших посетителей.
– Здрав будь, Наин! – воскликнул трактирщик, едва завидев в дверях низкорослую бородатую фигуру; его добродушный смех эхом разлетелся по залу. – Как же это старый Глойн тебя отпустил? Он-то, помнится, грозился спалить «мою треклятую дыру» до основания!
– И тебе привет, Холл. Неужто никого из наших еще нет? – К дубовой стойке подошел коренастый гном в богатом красном плаще, каштановая борода покоилась на широкой груди. Большой живот свидетельствовал о том, что туда может много чего поместиться.
– Их сегодня не будет, слышал же, что в городе творится…
– А что? – простодушно улыбнулся гном.
– Как это что? А то ты не знаешь…
– Да не знаю я! Со вчерашнего дня в голове эль шумит.
– Да ну… – ухмыльнулся трактирщик. – Это куда ж Глойн-то смотрит… Хе-хе…
– Смотри не сболтни, – пригрозил гном, – и вообще, выкладывай уже, в какую там штольню наши запропастились и что там такое в городе происходит?
– Так об этом весь Гортен судачит! Проклятый душегуб Ильдиар убил девять человек этой ночью. Никого не пощадил, даже детей! А еще граф и военный министр, зверюга! Эх, распоясались знатные лорды, управы на них нет, коли у короля в друзьях. Но ничего… Тайная стража скоро повесит его на первом же фонарном столбе, что на углу, – туда ему и дорога! Недолго-то ему бегать от петли-сестрицы, душегубу!
– А… так ты про это… – нахмурился гном – всю его веселость как рукой сняло. – Тоже мне, новость – борода до пят. При чем тут мой старик Глойн и все мои друзья?
– Да при том! Шепчутся, мол, Высокий Орденский Трибунал созывают для душегуба проклятущего. А заказ на отделку кресел для их зала во дворце, угадай, кто получил?
– А… так ты про это… – нахмурился гном – всю его веселость как рукой сняло. – Тоже мне, новость – борода до пят. При чем тут мой старик Глойн и все мои друзья?
– Да при том! Шепчутся, мол, Высокий Орденский Трибунал созывают для душегуба проклятущего. А заказ на отделку кресел для их зала во дворце, угадай, кто получил?
– Эх, и редкостный же мерзавец мой батюшка! – Гном яростно стукнул кулаком по стойке. – Нигде выгоды не упустит – умеет блох подковывать. Все ж хорошо, что меня там не будет, вот, веришь ли, не поднимется у меня рука супротив сэра Ильдиара…
Чужак молча сидел в противоположном углу зала и внимательно слушал. Нужно сказать, слух у него был отменный, куда как лучше, чем у остальных посетителей. Услышав, что разговор зашел об Ильдиаре де Ноте, Митлонд слегка тронул капюшон, натянув его еще ниже. Это не могло быть простым стечением обстоятельств! Как подобное могло совпасть с его появлением здесь? А ведь до этого момента все, казалось, шло по плану.
В самом начале своего пути постоялец, сидящий сейчас в темном углу общего зала «Меча и Короны», понимал, что ни за что на свете не должен быть узнанным в чужом краю, иначе вся его миссия окажется под угрозой. Если бы он рискнул представиться собственным именем, то все двери тут же закрылись бы перед его носом, а его жизнь перестала бы стоить и ломаного гроша. Ему требовалась личина: облик, имя и жизнь того, чья внешность не вызовет подозрений, кто неотличим от других в толпе и кого ни разу не окрикнут.
Когда человек с черным мечом только появился на восточной границе Ронстрада, он выжидал и следил. Крепости северо-восточной оборонной цепи (уцелевшие после атаки эльфов) жили своей жизнью, и ему пришлось понять эту жизнь. Прошло около трех дней, прежде чем он смог разобраться в происходящем и придумать план.
Вскоре он решился действовать. Из одной крепостной башни, шпоря коня, выехал человек в синем плаще с вышитой желтой лилией на спине. На лентах его скакуна чернели странные знаки, назначения которых чужак не знал. И все же ему уже приходилось видеть людей в подобном облачении, он замечал, как перед их лошадьми расступаются все: и солдаты, и стражники, и простые жители, уступая дорогу. Это было как раз то, что нужно. Срочный посланец. В родном краю чужака послания передавали птицы-мартлеты, но в этом хмуром небе они, кажется, были редкими гостями. Что ж, так даже лучше. Оставалось только подкараулить этого королевского гонца и поймать его, что путник с черным мечом и сделал. Новоявленного пленника звали Уейломом Митлондом, и он оказался весьма недалеким и жутко болтливым типом. После первой же минуты разговора с ним чужак сильно пожалел о том, что слепой безжалостный случай предоставил ему подобное знакомство. Пленник отчего-то недооценивал серьезности ситуации, в которой оказался, и принялся беспечно болтать, болтать и еще раз болтать… Когда гонец отошел от страха за свою жизнь – на это он потратил не более минуты, то тут же пустился в жалостливое сетование на собственную неудачу, перемежающееся подробным, до последней нитки, рассказом о своей горемычной жизни, весьма утомительными историями обо всех своих родственниках, о глухой (как ей, однако, посчастливилось) бедняжке-невесте, о своей тяжелой службе, когда зад от жесткого седла и беспрерывного конского галопа превращается в нечто походящее на деревянный чурбан.
Впервые в жизни у владельца черного меча началась мигрень. И это не от какого-либо ранения, не по причине возможного удара чем-то тяжелым – голова взяла и просто разболелась. И что самое ужасное – чужак ничем не мог заткнуть своего пленника. Из всего того нагромождения слов, историй и жалоб он понял, что кресты на лентах коня гонца показывают срочность послания. Что плащ с лилией – это символ королевской службы, из-за него гонца и пропускают всюду, не смея задержать. То письмо, которое он вез, предназначалось Военному Совету в Гортене, столице королевства. Управляет Военным Советом военный министр Ильдиар де Нот. Но самым важным было то, что Ильдиар де Нот обладает сведениями обо всех солдатах (действительных и в отставке), об их перемещениях и месте нахождения – а это чужаку и требовалось. Несмотря на свою ужасную, как дыхание Про́клятого, любовь поболтать, королевский гонец оказался весьма полезен. На основе его слов человек с черным мечом теперь знал, что ему предпринять дальше. Закрепив на упряжи своего коня белые ленты с «тремя крестами», переодевшись в синий плащ с желтой лилией, взяв письмо и связав как следует излишне разговорчивого пленника (и как только ему доверяли доставку писем, благо, что он вез их запечатанными), чужак сам превратился в королевского гонца, и даже имя пришлось впору – Митлонд. С того дня он стал точно покрашенным в алый цвет куском стекла, затерянным среди россыпи рубинов – ни за что не отличишь. Перед ним лежала дорога…
Соблюдая всевозможные меры предосторожности, мнимый Митлонд преодолел половину королевства, и все лишь для того, чтобы встретиться с этим человеком – министром де Нотом – единственной личностью, если верить давешней болтовне гонца, способной предоставить ему нужные сведения. И что в результате? Запечатанное магической печатью письмо с «тремя крестами» оказывается никому не нужным, аудиенцию он не получает, а тут еще выясняется, что кто-то в Гортене плетет интриги и пытается устранить нужного ему человека. Словно специально для того, чтобы не допустить их встречи. Но кто? Кто из врагов мог вызнать о его миссии, кто был настолько влиятелен, чтобы протянуть свои руки до самой столицы Ронстрада? Нет, не может такого быть, если только… Нет. Должно быть другое объяснение. Кто-то обвиняет де Нота в зверском убийстве. Пусть. Митлонд непременно выяснит правду, прежде всего чтобы убедиться в отсутствии собственного следа за всем происходящим. Нет сомнений, что это все какой-то обман. Он видел этого человека, Ильдиара. Видел, как тот сражается. Странник мог с легкостью определить, что собой представляет воин, лишь по тому, как тот ведет себя в бою – война всегда открывает истинную сущность любого, кто сжимает в руках оружие. В тот день граф де Нот, Белый Рыцарь, показался ему благороднейшим человеком из всех, кого он знал. А знал он многих людей. Проклятие, как же это все некстати! И здесь интриги, ложь и предательство, а правды не больше, чем в его родном краю. В Гортене странник не собирался без лишнего на то повода общаться с горожанами, он рассчитывал просто найти графа де Нота, узнать все, что нужно, и без промедления продолжить путь – не тут-то было…
Тем временем гном и трактирщик уже закончили обсуждать произошедшее со злокозненным графом.
– Так что сегодня тебе придется посидеть в компании… лишь эля и кабанчиков, – заметил хозяин. – Но постой-ка… – Он вдруг обернулся и шумно потянул носом в сторону приоткрытой кухонной двери. – Ты чувствуешь, чувствуешь это?! Да, это он – превосходный запах жаренных в масле трюфелей, твоих любимых!
– Моих любимых… – словно зачарованный, протянул гном. – Но ты знаешь, дорогой Холл, кушать трюфели стоя – как-то неправильно! – Гном потрясенно достал из-за пояса два серебряных тенрия. – Все места заняты, и мне придется идти к «Хайму» или в «Три Ножа». Все понимаю, канун праздника и прочее… Но жалко-то как!
Трактирщик усмехнулся, не отводя взгляда от монет.
– Тебе повезло, дружище, – заняты не все. – Он кивнул в сторону арки, в самый темный и дальний угол. – Вон одно место осталось.
– Где? Рядом с тем дворнягой непутевым? – Гном имел в виду высокого незнакомца в темно-зеленом плаще. В ответ трактирщик лишь кивнул.
– Эх, звать-то его хоть как?
– Митлондом прозывают, – ответил старик и добавил: – Неразговорчивый мрачный парень, но что тут поделаешь… Хлое сейчас принесет твой ужин, даже заскучать не успеешь.
– Эх, совсем не ценишь ты дорогих посетителей, Холл, – проворчал Наин и, расталкивая остальных завсегдатаев локтями, направился к арке под лестницей.
Добравшись туда, гном плюхнулся на свободную лавку напротив незнакомца в капюшоне.
– Здоров. – Низкорослый протянул руку. – Ты Митлонд будешь, верно?
Незнакомец никак не отреагировал на приветствие. Наин удивленно уставился сперва на него, затем на свою руку, нелепо висящую в воздухе. Бородач посчитал, что опустить ее поскорей будет наиболее уместно.
– Да чего ты? Эля хочешь? Я плачу… А может, в «кости»? – На широченной ладони гнома появились пять костяных кубиков с черными точками. – Вообще, вне ярмарочных дней «кости» запрещены, но Холл позволяет, тем более мне…
– Гном, оставь меня, – сурово бросил Митлонд. – Я не хочу ни эля, ни глупых игр в «кости».
– Эх, странный ты человек… Ну ладно, расскажи мне хоть что-то новенькое, ты, я вижу, издалека прибыл, а я из Гортена не вылезал со времен путешествия к Ахану с Ильдиаром.
Едва он это сказал, как незнакомец весь встрепенулся и подался вперед.