Вскоре огромное ледяное озеро осталось далеко за спиной. Перевал Керег-Брим был преодолен, и спустя еще три часа пути по извилистому распадку меж скал, где когда-то протекала горная река, гномы нашли то, что искали – небольшое ущелье, со всех сторон закрытое заснеженными скалами. В одной из стен горы была пробита большая темная пещера. На карте здесь значилось изображение непонятной алой руны, судя по всему, на гоблинском. Их путь – красная пунктирная линия на рыжеватом пергаменте – заканчивался именно в этом месте.
Кладоискатели буквально светились от счастья, с нетерпением потирая руки и уже почти ощущая пальцами груды бесхозного золота. Даже постоянные споры затихли, а распри и недопонимание были надежно спрятаны на самое дно дорожных мешков – до лучших времен. Помимо всего прочего, Ангар перестал замечать откровенно злобные взгляды товарищей.
Отряд разбил лагерь за пределами ущелья Странной Руны, под надежным уступом, преграждавшим путь ветру. Гномы разожгли костер, сделали походный навес для пони. Ангару не терпелось оказаться в желанной пещере, и он ничего не делал для обустройства лагеря, за что и был наказан – Дори не включил его в передовую группу разведчиков, которым предстояло все проверить на подступах, прежде чем туда отправится весь отряд. Разведчиков было трое. Шел Лори, как самый зоркий из всей экспедиции, а также братья Неммеры – как превосходные мастера Тайн Гор.
Ущелье оказалось совершенно пустым и тихим – кажется, даже в зловещих руинах Тревегара было больше жизни. Здесь не росло ни одного деревца, лишь ковер нетронутого снега тянулся на полторы мили вдаль, к самому входу в пещеру. Окружающие скалы нависали над головами путников, точно любопытствующие великаны, отбрасывая настолько угрюмую тень, что казалось, будто царящие здесь сумерки никогда не исчезнут. Если бы гномы стояли на вершине скалы, то ущелье далеко внизу почудилось бы им зловещей резаной раной в теле гор. Снежную гладь на дне провала разрывала россыпь огромных угловатых камней, загромоздившая изломанной цепью все ущелье. Больше здесь не было ничего. Лишь обледенелые камни да покрытые трещинами, будто морщинами, исполинские стены скал.
Братья Неммеры вошли в пещеру. Лори остался ждать у входа и в данный момент вглядывался в пелену снега, должно быть, решившего засыпать отряд с головой. Гном посмотрел на белое небо. Снег посреди лета – такое могло быть только здесь, на волшебном Севере, где погода не любила менять платье с зимнего на весеннее. Подобный снегопад Лори Дарвейгу довелось видеть впервые. Еще на озерах погода заметно ухудшилась, а уж на подходе к ущелью поднялась такая метель, будто сотня снежных духов начала одновременно дуть в лицо путешественникам. Гномам пришлось надеть всю одежду, которая была с собой. Уходя в разведку, Дарвейг и Неммеры закутались в теплые плащи с капюшонами и шерстяные шарфы, отчего стали походить на медведей, вставших на задние лапы.
Лори уже успел порядком замерзнуть, стоя возле пещеры: не помогал даже шарф, натянутый на лицо. Гном время от времени оглядывался и пытался различить хоть что-нибудь во тьме провала, но ему это никак не удавалось – свет фонаря Долдура куда-то пропал: должно быть, товарищи зашли слишком далеко. Он старался не думать о холоде и бродил туда-сюда подле темнеющего входа. В одной руке у Лори был арбалет, другую он держал под теплым кафтаном на груди, крепко сжимая золотую цепочку с двумя ключами: Священным Ключом Дрикха и ключом в виде Красной Шапки, который он подобрал со снега перед отбытием из Тревегара. Лори хмурился, предаваясь мрачным мыслям, и даже позабыл о кладе. Он не собирался возвращаться в Гортен, когда все закончится, – ноги его не будет больше в городе, видевшем его унижение. Помимо всего прочего, у него появилось еще одно дело. Очень важное и вгоняющее в черную тоску с каждым днем откладывания. Перед тем как Лори Неудачник покинул дом Невермора, старик-некромант сказал ему: «Мне жаль тебя, парень. Я не буду желать тебе удачи на твоих дорогах, ведь какой смысл желать то, чего не будет. Я не могу сказать, что тебе делать, но прими совет: если хочешь узнать всю правду о своем… спутнике, ищи ответ в семье». И гном собирался поступить именно так. А когда он выяснит всю правду и избавится, если будет на то воля Дрикха, от Вчера, то возьмет ключ из багрового металла и отворит дверь в Терновые холмы. Где-то там томится его тень, и он не бросит ее, даже если ценой ее свободы станут несколько спригганских жизней…
– Эгей, дружище! – раздался за его спиной веселый окрик Хонира. – Еще не блестишь, как ледышка?
Гномы показались из темноты пещеры и вышли под снег. Долдур был не столь весел, как его брат: хмурясь, он задул свечной фонарь, что нес в руке.
– Наша пещерка! Наша пещерка! – Хонир задорно ткнул локтем брата. – И нет в ней никого!
– Она глубока? – Лори самому не терпелось оказаться внутри и увидеть все своими глазами.
– Да, довольно. Здесь никого не было уже сотни лет, в этом я точно уверен, но это-то и странно… тебе не кажется, что с того самого мгновения, как мы вошли в ущелье, за нами постоянно кто-то наблюдает и, знаешь, что мне… – хмуро проворчал Долдур, но он так и не успел договорить. Вдруг поднялся настолько сильный ветер, что конец его фразы потонул в утробном вое стихии.
Лори что-то ответил, но и его слов не было слышно. Долдур знаками показал, что им следует двигаться обратно в лагерь. Дарвейг кивнул, и, через силу преодолевая сметаемый, точно гигантской метлой, им навстречу снег и встречные воздушные порывы, гномы направились к выходу из ущелья.
– Уонииии, еее аауаааай! – прокричал старший Неммер, обернувшись на миг. Должно быть, это значило нечто вроде «Хонир, не отставай!», поскольку младший брат постоянно оглядывался, любуясь так пришедшейся ему по душе пещерой.
Ветер стих в точности так же, как начался – внезапно. Снег, вздыбленный в воздух, улегся обратно, а тот, что падал с неба, больше не летел в лицо.
– Наблюдают, говоришь? Думаешь, это гоблины? – Лори внимательно поглядел по сторонам, когда ненастье ушло прочь. – Если бы это были они, то хоть как-то бы уже себя выдали…
– Нет, точно не гоблины, – пробормотал Долдур. – Нечто другое. Еще в пещере у меня вдруг возникло такое чувство, что мы совершаем большую ошибку. Я не позволил Хониру идти далеко, а он уже порывался спуститься вниз, на самую глубину. Мы нашли два больших туннеля, уходящих круто на северо-запад и на восток, кроме того…
Гном замолк на середине фразы. За его спиной один из покрытых снегом гигантских валунов, разбросанных тут и там неподалеку от входа в пещеру, вдруг качнулся и, грохоча, откатился в сторону.
– Что это? – недоуменно воскликнул Хонир.
Еще несколько валунов сдвинулось со своих мест, земля под ногами вздрогнула с такой силой, что гномы едва не упали. Со скал в распадок покатились обледенелые камни, предвещая начало лавины.
– Бежим! – закричал Долдур и первым ринулся к выходу из ущелья, Неудачник за ним, а Хонир… Хонир взял и побежал в обратную сторону, к пещере, решив, по-видимому, что там будет безопаснее, чем под открытым небом.
Заметив, что брата рядом нет, старший Неммер остановился.
– Хонир, вернись! Стой, кому говорят!
Казалось, гном внял словам брата, застыв в тот же час как вкопанный, но вовсе не слова старшего были тому причиной. В этот самый момент огромный пласт земли прямо перед ним поднялся. Заснеженные обломки скал начали шевелиться, и округлившимися от ужаса глазами Нор-Тегли увидели, как от земли стало отделяться нечто жуткое и поистине исполинское. Поначалу пораженным гномам показалось, что это Нечто не имеет правильных форм, но вскоре они стали различать детали представшего перед ними.
Кусок скалы принялся трещать и ломаться; лед крошился и кусками отпадал с суставов и мышц, обнажая серебристо-синюю, цвета холодной стали, чешую. Всего за какие-то мгновения кладоискатели распознали в этом гротескном обломке огромную лапу, увенчанную когтями, каждый из которых был не менее пяти футов длиной. В ущелье стоял такой треск, какой был бы в лесу Дерборроу, если бы все деревья начали одновременно ломаться: сперва толстые широкие стволы сосен, а за ними и каждая веточка, до самой кроны, и все это не останавливалось бы, пока весь лес не превратился бы в титаническую груду уродливой щепы.
Повсюду с горных склонов катились громадные камни. Ударяясь о землю, они разлетались, превращаясь в острое ледяное крошево, бьющее во все стороны смертоносными осколками. Гномы, казалось, и вовсе забыли о бегстве, завороженно глядя на разверзшуюся перед ними землю. Да и бежать уже было бессмысленно: буйство окружающей стихии выглядело настолько ужасающим, что оставалось уповать только на самого Дрикха, молясь, чтобы бог-кузнец лично соизволил спуститься в ущелье и приструнил взбесившиеся скалы. А между тем у поднятых в воздух камней, ледяных глыб и треклятого снега было вполне конкретное имя…
Кусок скалы принялся трещать и ломаться; лед крошился и кусками отпадал с суставов и мышц, обнажая серебристо-синюю, цвета холодной стали, чешую. Всего за какие-то мгновения кладоискатели распознали в этом гротескном обломке огромную лапу, увенчанную когтями, каждый из которых был не менее пяти футов длиной. В ущелье стоял такой треск, какой был бы в лесу Дерборроу, если бы все деревья начали одновременно ломаться: сперва толстые широкие стволы сосен, а за ними и каждая веточка, до самой кроны, и все это не останавливалось бы, пока весь лес не превратился бы в титаническую груду уродливой щепы.
Повсюду с горных склонов катились громадные камни. Ударяясь о землю, они разлетались, превращаясь в острое ледяное крошево, бьющее во все стороны смертоносными осколками. Гномы, казалось, и вовсе забыли о бегстве, завороженно глядя на разверзшуюся перед ними землю. Да и бежать уже было бессмысленно: буйство окружающей стихии выглядело настолько ужасающим, что оставалось уповать только на самого Дрикха, молясь, чтобы бог-кузнец лично соизволил спуститься в ущелье и приструнил взбесившиеся скалы. А между тем у поднятых в воздух камней, ледяных глыб и треклятого снега было вполне конкретное имя…
– Аэээрррх… – прозвучало посреди повисшего вокруг белого марева, каменного скрежета и треска, будто тысяча промерзших глоток выдохнула разом воздух. Между тем земля продолжала дыбиться, поднимаясь на глазах. Громадный осколок скалы, лежавший подле самого входа в пещеру, затрещал, изошел длинной извилистой трещиной и начал раскрываться, обнажая черный провал размером не менее самой пещеры, по краям огражденный частоколом белоснежных клыков. В пяти десятках ярдов оттуда, у выхода из долины, начала шевелиться, отделяясь от промерзлой земли, длинная каменная гряда. Гномы слишком поздно догадались, что это хвост жуткой твари, и только сейчас вышли из оцепенения.
– Хонир! Хонир! – заорал Долдур, своим криком перекрывая окружающий грохот. Он все пытался разглядеть погребенного под ледяным крошевом брата. Но тщетно. Младшего Неммера почти сразу заволокло осколками камня и снегом, и, что с ним случилось, можно было только предполагать. Но ни одно из возможных предположений не могло пробудить надежду на то, что брат все еще цел. Сейчас в том самом месте, где он исчез, поднимало огромную голову чудовище, пришедшее, казалось, прямиком из страны кошмаров. Высокий гребень с синеватым оттенком, подобный заледеневшему хрусталю, венчал широкую голову монстра. Чуть ниже заскрежетали покрытые синей чешуей веки, черно-зеленые вертикальные зрачки глядели прямо перед собой, в упор не замечая находящихся внизу Нор-Тегли. Сколько же в этих холодных глазах было злобы, яростной, древней, изголодавшейся…
Но не это сейчас больше всего потрясло гномов. Не близкой смерти и двойного ряда клыков чудовищной пасти они испугались: беспомощной куклой к ногам Лори и Долдура скатилось изломанное, искалеченное, насмерть иссеченное ледяными осколками тело.
– Нет, – прошептал враз поседевший Долдур. Или это снег так выбелил его черную бороду? – Нет…
Слезы потекли из остекленевших глаз. Гном будто не замечал перед собой поднимающегося чудовища. Без сил он опустился на землю, не отрывая взгляда от того, кто уже не в силах был подняться.
– Долдур!!! – закричал первым пришедший в себя Лори. – Беги!!!
Бывший кузнец не слышал товарища. Сейчас в его сознании не было ничего, кроме неподвижного тела брата. Он просто не мог поверить, что Хонир погиб. Ведь он, старший, клялся отцу, что защитит его. Клялся, когда старый гном лежал на смертном одре, отдавая душу Дрикху. И вот теперь он, Долдур Неммер из Грон-Тренна, – проклятый клятвопреступник – позволил брату так глупо сгинуть! Как же он виноват! Как он мог отпустить его, почему не схватил за шиворот и не выволок из этого треклятого ущелья? Почему вовремя не заметил подлую тварь?
Монстр тем временем упер голову в обледенелое основание скалы и дернул плечами. Стены гор снова вздрогнули. За много столетий сна чудовище вросло в дно ущелья и стало с ним единым целым. Хвост дергался, будто у разъяренного пса, он бил по сторонам, отламывая от скал куски гранита, могучие задние лапы погрузились в землю по коленный сустав, а огромные когти походили сейчас на крестьянские плуги. Тварь напрягала все тело и тянулась к небу в попытках освободиться, но плечи сильно вросли в камень и не желали от него отделяться. И пусть казалось, что ледяные оковы тверди ни за что не сломать, чудовище не прекращало попыток вырваться. Оно дергалось, упирало широкий чешуйчатый лоб в землю, и в какой-то миг рванулось так сильно, что в воздух взмыла очередная туча льда и снега. Лори вовремя успел припасть к земле и прикрыть голову руками. Когда же он поднялся, то увидел, что тварь почти полностью освободилась: огромное перепончатое крыло, до этого распластанное по склону и скрытое от глаз пеленой снега, развернулось, накрывая черной тенью половину ущелья, затем сложилось и вновь раскрылось… Монстр согнул плечо и упер локтевой сустав крыла в землю, точно гигантская летучая мышь. Отталкиваясь теперь и локтем, он начал дергаться еще сильнее, пытаясь высвободить второе крыло. Лори не сомневался – чудовищу это вскоре удастся…
Неподвижный Долдур, казалось, вовсе не замечал огромного монстра, нависшего прямо над ним, он просто сидел подле тела Хонира, продолжая негромко стонать и завывать, как безутешный призрак над собственной могилой.
Опомнившись, Неудачник бросился к другу, даже не глядя на чудовище. Рывком поднял Долдура – тот явно до сих пор не понимал, что происходит, двигаясь, словно в вязком тумане. Лори забросил арбалет в чехол за спину, подхватил товарища и поволок его к выходу из ущелья…
Монстр в это время уже полностью высвободил второе крыло, сложил его и, уперев локоть в землю, развернулся и медленно пополз к пещере… С каждым его движением сосульки и снежные комья кусками отпадали от синей чешуи. Малейшее сокращение застывших за века мышц влекло за собой скрипы и грохот, схожие с ледяным треском на реке при весеннем половодье. Да, давно он не двигался… очень давно. Монстр тянул голову к белым небесам, подставляя морду падающему снегу и с наслаждением разминая затекшую от долгого неподвижного сна шею. Пасть его широко раскрылась, будто зверь пытался вдохнуть в себя метель.
– Где мой двор? – голос его был хриплым и громовым. Казалось, что он исходит со всех сторон ущелья одновременно. Будто сами горы ревели вслед Неудачнику, уволакивающему оцепеневшего Долдура; словно вековые камни жутким хохотом провожали незваных гостей. Древняя тварь так и не заметила гномов. – Где мои вассалы? Где тысячи рабов, склоняющих головы? Корона разбита. Ключи растеряны. Сердце – в осколках. Я слишком долго спал. Где ты, Ненфилис, усыпивший меня? Выйди, Ненфилис! Сразись с Лаграоном снова!
Арбалетчик все волочил товарища прочь, и вскоре они оказались у выхода из ущелья, ведущего в широкую заснеженную долину, где остановился их отряд. Здесь уже был почти неразличим рев разбуженного дракона, что холодил кровь, громыхая где-то позади. Лори так и не решился обернуться. Монстр пока не преследовал их – и то ладно…
Дори и оставшиеся в лагере гномы сидели возле костра и готовили ужин. Метель время от времени приносила неразборчивый и отдаленный гул. Казалось, что где-то за много миль от этого места прошла лавина, но кладоискатели не переживали – судя по едва слышному эху, лед и камни рушились далеко от них. Все, кто бывал в Тэрионе, знали, что метель в горах сильно искажает звуки и порой даже меняет их направление настолько, что кажется, будто раскаты доносятся совсем с другой стороны, а наши гномы пусть и назывались горным народом, но большую часть жизни провели на равнине. В лагере было тихо и спокойно, они и подумать не могли, что с ушедшими в ущелье друзьями что-то случилось. Представьте себе их удивление, когда разведчики показались из-за каменного выступа: Долдур повис на плече Лори, Дарвейг тянет его, напрягая все свои силы.
– Где Хонир?! – воскликнул Дори. – Что произошло?!
– Собирай отряд, Рубин! – закричал Неудачник, подтаскивая к огню ошеломленного Долдура. – Быстро!!!
– Да что случилось-то? – Ангар бросился к омертвевшему товарищу, упавшему на землю, словно деревянная кукла, когда Лори его отпустил.
– Дракон, – бросил арбалетчик, забрасывая свои вещи в дорожный мешок. – Вот что случилось! Ты, кажется, забыл нас о нем предупредить, Рубин?!
– Нет… – в ужасе пробормотал глава отряда, – вероятность была очень незначительной… руна «Крис» да и только… Драконы Тэриона перевелись еще тысячу лет назад…
– Какая, к Про́клятому, руна?! Хонир мертв – вот твоя вероятность!
– Живо сворачивайте лагерь! – прикрикнул на застывших гномов Ангар. – Быстрее!
Нор-Тегли спешно повскакивали со своих мест. Кто-то начал, не глядя, швырять вещи в мешки, другие седлали пони, третьи (не кто иной, как Ангар) занимались тем, что мешали другим, постоянно их подгоняя.