Он сел в машину, поехал в Верхний Неттлфолд, остановился у вокзала купить газету. Пока стоял у киоска, из Лондона в десять тридцать прибыл поезд, и Эмберли обернулся посмотреть на пассажиров, выходивших из вагонов.
Откуда-то из последнего или предпоследнего вагона появился худощавый средних лет мужчина с двумя чемоданами. Одет пристойно и скромно, как подобает слуге из приличного дома. Он сразу же обратил внимание на мистера Эмберли и, пока искал в кармане жилета билет, исподтишка рассматривал его.
Взгляд Фрэнка, до сих пор рассеянно блуждавший по платформе, остановился на приезжем и сразу стал настороженным. Мужчина снова поднял свои чемоданы и зашагал по платформе к турникетам. Уже на выходе, почти поравнявшись с Эмберли, он метнул в его сторону подозрительный взгляд. Но Фрэнк раскрыл газету, и его лица приезжему разглядеть не удалось.
Глава восьмая
Увидев нового дворецкого Фонтейна, Эмберли решил, что он вполне вписывается в обстановку особняка. То был весьма услужливый мужчина с застенчивыми карими глазами и лысиной на макушке. Энтони Кокрейн говорил, что на своем месте он неплох, вот только, пожалуй, слишком усердствует – на него постоянно натыкаешься, куда бы ни пошел. Нельзя, конечно, упрекать человека в том, что он так старается ладить с другими слугами, но, на взгляд Энтони, новый дворецкий явно перебарщивал, добиваясь расположения Коллинза.
Возможно, именно эта фраза Кокрейна заставила Эмберли, пришедшего в гости к Фонтейнам, окинуть Бейкера долгим пристальным взглядом. В ответ новый дворецкий вежливо улыбнулся и двинулся к двери в гостиную, объявить о прибытии гостя.
Но был тут же остановлен.
– Я Эмберли, – мягко заметил Фрэнк.
Бейкер извиняющимся тоном произнес:
– Благодарю вас, сэр.
– Я подумал, что вы наверняка не знаете моего имени, – еще мягче добавил Эмберли.
– Нет, сэр. Простите, забыл спросить.
Фрэнк проследовал за Бейкером в гостиную.
Фонтейн, в отличие от Кокрейна, оказался просто в восторге от нового дворецкого. Этот человек знал свое дело, был невероятно усерден и, что очень важно, отлично ладил со всей остальной прислугой. Даже у Коллинза, похоже, складывались с ним неплохие отношения, а уж Коллинз, заверил Фонтейн Фрэнка, далеко не из тех, кому легко угодить. Возможно, Бейкер немного глуповат, но ведь людей без недостатков не бывает.
Затем Бэзил спросил, есть ли у Эмберли к нему какое дело. Ничего особенного, сказал Фрэнк, задал хозяину дома пару пустяшных вопросов и собрался уходить. Тогда Фонтейн поинтересовался, продвинулся ли он в своем расследовании.
В ответ гость заявил:
– Я попросил Фрейзера приставить к Марку Брауну человека, проследить за ним.
Бэзил, похоже, тотчас потерял интерес к визиту Эмберли. Было ясно, что он не слишком высокого мнения об этой новой линии в расследовании преступления.
Мистер Эмберли улыбнулся:
– Ваша вера в меня пошатнулась, да, Фонтейн?
Хозяин дома пустился в объяснения. Наверное, у Эмберли имеются веские причины на то, чтобы установить слежку за Брауном, но, похоже, это лишь напрасная трата времени. Ведь нельзя же всерьез предполагать, что юноша имеет какое-то отношение к убийству Доусона. Рассчитывать на это, по мнению Фонтейна, просто глупо.
Эмберли снова улыбнулся и заметил, что Бэзил не первый, кто разочарован его первым ходом в большой игре.
С этими словами он вышел, и Фонтейн проводил гостя взглядом, в котором читалось сомнение.
Эмберли сел в машину и поехал в Верхний Неттлфолд, повидаться со своим другом сержантом Губбинсом.
Фрейзер и Фонтейн были явно разочарованы Фрэнком, зато сержант встретил его с распростертыми объятиями и сказал, что всегда знал: мистеру Эмберли можно доверять.
– А как иначе… – мечтательным тоном протянул он, на него нахлынули воспоминания. – Ведь я знаю вас, сэр, года три, если не больше. Дважды выписывал вам предупреждение за опасное вождение, трижды штрафовал за неправильную парковку машины, однажды даже работал с вами по делу. Так что уж кому, как не мне, знать и понимать вас. И я со всей ответственностью заявляю: мистер Эмберли – тот человек, которому можно и должно доверять.
– Вы просто смущаете меня, сержант, ей-богу.
Сержант заговорщицки подмигнул ему:
– Так, значит, Марк Браун, да, сэр? Ведь нам двоим кое-что известно, верно? Инспектор не в восторге от всего этого, да, прямо скажем, далеко не в восторге. Много чего тут наговорил о разных любителях, которые вмешиваются в расследование, путаются под ногами у полиции и все такое прочее, просто не решаюсь повторить. Но ведь он-то не видел, как Альберт Коллинз выходил из коттеджа «Плющ». – Губбинс почесал в затылке. – Чем больше думаю об этом, тем меньше понимаю. Но вы-то, сэр, вы все понимаете, и этого для меня достаточно.
Фрэнк спросил, рассказал ли он все же Фрейзеру о визите Коллинза в коттедж «Плющ».
Сержант снова заговорщицки подмигнул:
– Нет, сэр, не сказал ни слова. Как-то не подумал; может, просто позабыл.
Эмберли улыбнулся:
– Что ж, память у вас устроена отлично. Ничего ему не говорите.
– Кто угодно, только не я, сэр. Вот если б я действительно видел это, тогда совсем другое дело. Но не нахожу причин докладывать инспектору о том, чего не видел сам.
– Действительно, причин никаких. За парнем наблюдают?
– Еще как наблюдают, в оба глаза, сэр. Но, если хотите знать мое мнение, с тем же успехом можно было приставить к нему не молодого Такера, а слона. Только дурак или слепой не заметит слежки.
– Лично меня это вполне устраивает. Пусть продолжает наблюдение.
Сержант откашлялся.
– И разумеется, на то у вас есть свои причины, верно, сэр? – с любопытством спросил он.
– Нет, – со всей искренностью ответил Эмберли. – Пока у меня одни лишь подозрения, и они вполне могут оказаться беспочвенными. Наблюдение за Брауном – всего лишь мера предосторожности.
– Сдается мне, сэр, дельце вырисовывается далеко не простое. Можно даже сказать, забавное.
– Согласен с вами, сержант. Именно что забавное.
– Но все же не возьму в толк, каким боком молодой пьянчужка может иметь отношение к убийству дворецкого. Он же именно пьянчужка, сэр, иначе не назовешь. Ну и скандалист к тому же, и это в его-то возрасте! Вечер за вечером одна и та же история. Заваливается в «Синий дракон», напивается там до чертиков, и его выставляют вон, когда приходит время закрытия. Конечно, жаль молодую леди, уж она-то от него натерпелась. Но почему тогда не сдала его в один из тех домов, о которых пишут, будто там вылечивают людей, пристрастившихся к бутылке? Нет, конечно, жестоко так поступать с родным братом, однако другого выхода нет! Как можно исправить молодого пьяницу? И если она думает, что как-то справится с ним, то ошибается. Миссис Джоунс, которая приходит прибираться у них в коттедже, говорит, что, когда он рвется выпить, его и полк солдат не удержит.
– Так говорите, ходит в «Синий дракон» каждый вечер? – задумчиво переспросил его Эмберли.
– Как часы. Все об этом знают. Даже старик Уэгги, попадавший за решетку за пьяный дебош уж и не помню, сколько раз, просто в шоке от того, что такой молодой парнишка настолько пристрастился к бутылке.
– А Марк там с кем-то общается?
– Ну, не знаю, не слышал. Но думаю, что если кто и задаст ему какой вопрос, ну, хотя бы ради поддержания разговора, парень поведет себя самым дурацким образом и ответит: мол, никому и никогда еще не удавалось что-то вытянуть из него. Я знал немало таких пьяниц, им достаточно раза четыре приложиться к бутылке, и они начинают выпендриваться и делать вид, будто знают целое море секретов, которые все только и мечтают выудить из них.
– Но сам Марк так не говорил?
– Нет. Он вообще немногословен, а если и начинает говорить, то несет полную чушь. Но в основном просто сидит и пьет. Тихо так сидит, смотрит перед собой в полном отупении. Страшно так смотрит, прямо мороз по коже – как люди говорят. И не поручусь, что в подобные моменты ему не хочется пойти и прихлопнуть кого-то, ну это когда он уже пьян в стельку. Но лично я был бы очень удивлен, если б наш молодой Браун сотворил такое. Очень даже удивлен, точно вам говорю. Как он вообще в подобном состоянии умудряется добраться до дома и при том не попасть под машину, это выше моего понимания. А уж чтоб еще и в кого-то там стрелять!.. Когда же он трезв, то не производит впечатления парня с яйцами – вы уж извините меня за выражение, мистер Эмберли, – и тем более способного на убийство. По крайней мере на меня лично. Однако, смею заметить, вы свое дело знаете, сэр, и уж в любом случае не повредит, чтобы за ним немного последили.
– Надеюсь, это поможет предотвратить… э-э… какой-нибудь несчастный случай. Ради его же безопасности, – заметил Фрэнк и вскоре удалился.
Он сел в машину и проехал через Рыночную площадь. Однако не суждено ему было сразу же вернуться в Грейторн. Стоявшая на тротуаре Ширли Браун помахала ему рукой. Он послушно притормозил. Девушка дрожащим от возмущения голосом сказала, что хотела бы с ним переговорить.
– Какой приятный сюрприз! – улыбнулся Эмберли.
Она не обратила внимания на эту ремарку. Злость сверкала в ее темных глазах, Ширли даже заикалась немного. Да как он только посмел установить слежку за ее братом! И пусть Эмберли даже не пытается это отрицать. Совершенно очевидно, что человек в штатском, который повсюду ходит за Марком, – полицейский. Эмберли ведет недостойную двойную игру. Сам недавно просил ее довериться ему, а теперь подослал шпиона к Марку? Все это просто возмутительно, и она больше не желает видеть Эмберли никогда, до конца своей жизни! После чего Ширли выскочила из машины и зашагала прочь, вся кипя от ярости еще и потому, что Эмберли во время ее монолога только молча улыбался.
На следующий день Фрэнку пришлось вытерпеть второй визит начальника полиции, который проявлял крайнее беспокойство – ему кажется, что-то должно случиться, вот он и решил проведать Эмберли. Тот сухо заметил, что полковник должен быть благодарен ему за то, что пока ничего не случилось. Уотсон совсем уже разнервничался и спросил, что Эмберли имеет в виду.
– Пока не получу ответ на отправленную мной телеграмму, я не смогу вам дать никакой информации, – отрезал Фрэнк.
Ответ пришел вечером, незадолго до десяти. Принес его дворецкий в гостиную, где в тот момент сидел Эмберли и выслушивал рассуждения сэра Хамфри об охране заповедных мест. Хозяина Грейторна совершенно не интересовали убийства, произошедшие по соседству, зато крайне волновали браконьеры, чье появление было замечено в этих краях: здесь он сослался на слова своего лесничего. Затем сэр Хамфри пустился в рассуждения о том, какие меры должен предпринять старина Клитерой-Уильямс, и вдруг сообщил, что накануне в пять утра сам слышал выстрел.
Эмберли во время его речи раскладывал сложный пасьянс и время от времени отделывался односложными и невнятными ответами. И вот, когда сэр Хамфри объявил о своем намерении переговорить с Фонтейном о его лесничем, которого считал некомпетентным и ленивым придурком, как раз и принесли телеграмму.
Эмберли сгреб игральные карты в кучку, поднялся и, не дослушав до конца монолог сэра Хамфри, отправился к себе, прочесть сообщение.
Фелисити, сгорающая от любопытства, тоже встала, извинилась перед отцом и проследовала за кузеном в кабинет. Ей страшно хотелось знать, имеет ли эта телеграмма отношение к убийству Доусона, но Эмберли, не глядя на кузину, ответил, что нет, не имеет.
Фелисити была разочарована.
– Однако ты вроде бы доволен тем, что в ней сказано, – заметила она.
– Я всегда доволен, когда мои теории находят подтверждение. – Эмберли взглянул на наручные часы. – А сейчас должен оставить тебя, милая. Скоро вернусь.
Он пошел к гаражу, сел в машину, выехал и во второй раз за день отправился в Верхний Неттлфолд, в полицейский участок.
Сержант уже уходил с дежурства, когда появился мистер Эмберли, но при виде его выразил готовность вернуться и провел гостя в свой маленький кабинет.
– Речь идет о Марке Брауне. – Фрэнк не стал тратить время на предисловия. – Инспектор не видит необходимости вести за ним слежку, и, сдается мне, его отношение к этому вопросу передалось и констеблю Такеру. Поймите, сержант! Жизненно важно не выпускать Брауна из поля зрения полиции. Найдите человека, пусть заменит Такера сегодня вечером. Всю ответственность беру на себя.
– У меня нет ни одного свободного человека, сэр, но, раз вы так настаиваете, прослежу за ним сам, именно так и поступим. Еще какие-нибудь пожелания имеются?
Тут в кабинет ворвался констебль, дежуривший в участке.
– Это все Такер, сержант! Ну не то, чтобы он, но от него поступило срочное сообщение. Хочет, чтобы вы прибыли, и немедленно. Все произошло на дороге в Коллингхерст.
– Что именно произошло? Давай выкладывай!
– Тот молодой парень, за кем Такер следил… Он упал в реку!
– Нашел, из-за чего поднимать шум, – сердито произнес Губбинс. – И дураку понятно, что с этим пьяницей такое могло случиться в любой день. Ну а Такер, конечно, тоже болван, что не уследил.
– Он мертв, сержант!
– Мертв?! – У сержанта даже челюсть отвалилась; тупо моргая, он посмотрел на Эмберли.
Тот с минуту стоял совершенно неподвижно, глядя на констебля. Затем нарочито медленно стал набивать трубку. Встретился глазами с сержантом и полез в карман за спичками.
Губбинс продолжал тупо, не мигая, смотреть на Эмберли. Тот прикурил, бросил сгоревшую спичку в камин, глубоко затянулся, потом взглянул на констебля.
– Сам Такер сообщил о происшествии?
– Нет, сэр. Какой-то джентльмен. Имени не знаю. Он сказал, что его остановил Такер и попросил сообщить нам о случившемся.
– Ясно. Едем туда, сержант.
Губбинс встал со стула:
– Хорошо, сэр. А ты, Хармер, свяжись с Мейсоном и Филпотсом, пусть вызывают туда «скорую». – Констебль тут же вышел. Сержант перевел взгляд на Эмберли: – Бог ты мой, сэр! Так, значит, именно поэтому вы хотели, чтоб за ним наблюдали? Вы решили, что с ним может такое случиться?
– Да, этого я и боялся. Черт бы побрал идиота Такера!
Губбинс понизил голос:
– Считаете, произошло убийство, мистер Эмберли?
Тот мрачно усмехнулся:
– А вы, смотрю, научились соображать. Но вот увидите, жюри вместе с коронером вынесут вердикт: несчастный случай. Ну что, едем?
Усевшись в машину рядом с Эмберли, сержант спросил:
– Если это и вправду убийство, вы им займетесь, сэр?
– Посмотрим.
Огромный «бентли» промчался через город, но немного замедлил скорость на окраине. Далее дорога шла под уклон, и они въехали в густую пелену тумана, которая становилась все плотнее по мере приближения к реке.
– Вы бы потише, сэр! – взмолился сержант. – В это время года у нас тут всегда туман. И дорога жуть до чего скользкая, глина.
– Да. При въезде в полосу тумана может и занести, верно?
И вот впереди у края дороги они разглядели сквозь туман человеческую фигуру – мужчина размахивал руками. Эмберли свернул к обочине и остановился. В свете фар туман плавал густыми рваными полосами, однако им все же удалось рассмотреть смутные очертания второго мужчины и фигуру лежавшего на земле лицом вниз человека.
Сержант быстро вылез из машины.
– Ну рассказывай, Такер, как все произошло.
Эмберли включил подвижную фару. Луч света метнулся влево и остановился на втором мужчине. Это был Коллинз, насквозь промокший, в рубашке с короткими рукавами.
– Надо же, как интересно! – пробормотал Фрэнк и тоже вылез из машины.
Сержант подошел к Коллинзу:
– А вы чем тут занимались, позвольте узнать?
Лицо слуги было серым, как пепел, на лбу выступили капельки пота, камердинер выглядел изнуренным до последней степени.
– Это он вытащил Брауна, – нехотя признался Такер. – Когда я… когда я подошел, он пытался привести парня в чувство. Мы оба старались откачать его, но куда там, все без толку, сержант. Браун был уже мертв.
– Придется тебе объясняться по этому поводу в участке, – строго сказал сержант. Потом взглянул на Коллинза. – Что же касается вас, вы тоже поедете с нами в участок для дачи показаний. Глаз с него не спускать, Такер! – Он развернулся и подошел к Эмберли, тот стоял на коленях рядом с телом Марка.
Голова погибшего была повернута набок, руки вытянуты вперед.
Не оборачиваясь, Эмберли бросил:
– Фонарик, сержант.
Губбинс достал из кармана фонарик. Эмберли взял его, осветил голову Марка, всмотрелся.
– Помогите мне перевернуть тело, будьте добры.
Глаза у Марка были закрыты, челюсть слегка отвисла. Эмберли осторожно откинул темные пряди волос со лба и поднес фонарик еще ближе. А затем выключил его и повернулся к сержанту.
– Ни следа удара. Несчастный случай.
– И это при том, что рядом находился Коллинз? Нет, с ним надо разобраться!
– Да, боюсь, что придется, – вздохнул Эмберли. И зашагал к своей машине. – Садитесь, Коллинз, можете накинуть на себя вот это покрывало. – Он распахнул дверцу и расположился на водительском месте с озабоченным выражением на лице.
Сержант прикрыл тело Марка курткой, которую пожертвовал Такер, и стоял рядом в ожидании «скорой». Констебль начал было что-то бормотать в свое оправдание, но Губбинс его осадил:
– Все объяснения дашь в участке!
На дороге, по которой расползался туман, было очень холодно и сыро. Коллинз дрожал всем телом на заднем сиденье, не сводя блекло-голубых глаз с покойника.
Лишь на секунду он перевел их на Губбинса, когда тот обратился к Эмберли:
– Можете говорить что угодно, но этот человек выглядит как настоящий убийца. Как же, нырнул он в реку спасать парня! Да, нырнул, но только для того, чтобы окончательно его утопить. Точно говорю вам, сэр, даже по глазам видно – самый настоящий злодей.
Но вот наконец прибыла «скорая», тело Марка положили на носилки и прикрыли простыней. Затем погрузили в машину, и двое полицейских, прибывших вместе с медиками, отправились сопровождать покойного в морг. Сержант снова уселся в машину Эмберли.