– Нет, спасибо, мне совсем не хочется находиться под вашим присмотром.
– Знаю, что не хочется. Тогда поедем в Грейторн, там переночуете, а завтра прямо с утра я отвезу вас в гостиницу, хорошо?
– Нет, спасибо. Сегодня останусь здесь. Со мной все будет в порядке, честное слово! – Она поднялась, протянула ему руку. – Я… простите, что была так груба с вами. Спасибо за все, что вы для меня сделали. А теперь… не могли бы вы уйти?..
Эмберли вернулся в Грейторн, когда его тетя и кузина уже поднимались наверх, собираясь лечь спать. Фелисити осведомилась, уж не случилось ли что. Ответ совершенно потряс ее. Эмберли вкратце рассказал, как погиб Марк Браун.
Леди Мэттьюз заметила, что все это, конечно, страшно интересно, но кто такой Марк Браун? Она никогда о нем не слышала.
Фелисити торопливо объяснила и пристала к кузену с расспросами. Ей хотелось знать, кто убийца.
– Марк упал в реку и утонул, никто его не убивал.
Фелисити тут же забеспокоилась о Ширли: как же так, бедняжка осталась совсем одна в этом коттедже на отшибе. А леди Мэттьюз, только теперь вспомнив, что Ширли – та самая славная девушка, что буквально вчера любезно помогла ей сделать покупки в «Ходжсонс»[10], объявила, что бедное дитя никак нельзя оставлять в одиночестве.
Эмберли сказал, что настойчиво приглашал девушку поехать вместе с ним, но та отказалась.
Леди Мэттьюз кивнула:
– Ах да, понимаю, дорогой. Ничего страшного. Так, где мое пальто? Страшно неловко снова вытаскивать тебя на улицу, но ведь и Лудлоу просить просто невозможно. Фелисити, дорогая, та маленькая свободная комнатка наверху… И еще, надо бы предупредить отца. Ах, не получится, он уже лег спать.
У леди Мэттьюз сформировалось твердое намерение самой спасти Ширли Браун.
Когда «бентли» вновь остановился у маленькой белой калитки, леди Мэттьюз вышла из машины и вежливо отказалась от предложения племянника сопровождать ее. Эмберли предупредил тетю, что Ширли Браун весьма упрямая молодая женщина.
– Бедняжка, – вздохнула леди Мэттьюз.
В коттедже она пробыла недолго, и, когда снова вышла, к немалому удивлению Эмберли, ее сопровождала Ширли с маленьким чемоданчиком и трусившим за ней по пятам преданным Биллом. Девушка выглядела покорной и застенчивой, что было совсем на нее не похоже, и избегала смотреть Эмберли в глаза.
Обе дамы расположились на заднем сиденье; Билла и чемоданчик разместили на переднем, рядом с водителем. Билл, страшно довольный тем, что его взяли на прогулку, высунул морду из полуоткрытого окна и наслаждался встречным ветерком, а потом повернулся и благодарно лизнул Эмберли в щеку.
– Остается надеяться, – пробормотал Фрэнк, снимая широкую лапу с груди, – что Волк на привязи или заперт.
Билл из вежливости прижал уши, но, похоже, не разделял надежды Эмберли. По его мнению, хорошая маленькая драчка была бы весьма удачным завершением дня.
И бультерьеру повезло. Когда машина подкатила к входу в дом, шофер как раз вел Волка с прогулки и пес рванулся вперед, поприветствовать новоприбывших. Билл не стал дожидаться, когда распахнут дверцу. Не успел Эмберли ухватить его за шкирку, как он выпрыгнул в окно. Бультерьер вполне отдавал себе отчет в том, что находится на территории Волка. И, если б не случилось недавнего уличного столкновения с овчаркой, собачий этикет удержал бы его в рамках. Но Билл был не из тех, кто оставляет дела незавершенными.
Шум битвы привлек внимание сэра Хамфри, и вскоре он появился на месте событий. В этот момент шофер оттаскивал рычащего Волка от бультерьера за ошейник. Сэр Хамфри распорядился тотчас запереть эту чертову псину и потребовал у жены объяснений: что она собирается делать со вторым чудовищем?
Ширли, крепко удерживающая Билла, принялась извиняться, но сэр Хамфри, вспомнив о священных обязанностях хозяина дома, взвалил всю вину на Волка.
Девушка робко заметила, что предпочла бы держать Билла при себе.
Взгляды сэра Хамфри на содержание крупных собак в доме были всем хорошо известны. И он уже собрался донести их до гостьи, когда его жена вдруг сказала:
– Ну конечно, дорогая. И пусть кто-нибудь найдет для собачки коврик. Фрэнк, тебе поиски удаются лучше всего. Пожалуйста, посмотри в дубовом комоде.
Она повела Ширли наверх, а возмущенному мужу ничего не осталось, кроме как промолчать. Когда жена вернулась, сэр Хамфри выразил неудовольствие всей этой ситуацией. Все оказались виноваты, в особенности Фрэнк, который вечно вмешивается в то, что его совершенно не касается. И вот, что в результате получается – собаки ночуют в спальнях. И потом, разве с ним хоть кто-нибудь посоветовался перед тем, как привозить эту молодую особу в дом? Вот если б посоветовались, он бы категорически возражал. Никто ничего толком не знает об этой девице, и, хотя ему, конечно, искренне ее жаль, он не понимает, с чего вдруг жене понадобилось вмешиваться в чужие дела.
Леди Мэттьюз ничуть не смутила столь суровая выволочка.
– Все это просто ужасно, дорогой, – сказала она, похлопав супруга по руке. – Но ведь нельзя же было оставлять ее в коттедже одну на всю ночь.
– Не понимаю, какое нам до этого дело, – сердито пробурчал сэр Хамфри.
– Конечно, никакого, дорогой. Но, видишь ли, у нее никого нет, даже друзей. И это ужасно. И потом, она такая славная девушка. Напоминает мне кого-то, вот только никак не могу вспомнить, кого именно.
– Еще ни разу не встречал человека, который бы кого-то тебе не напомнил, Мэрион. Что ж, я ложусь спать. И будь любезна, проследи за тем, чтобы собака не погрызла мебель.
На следующее утро учтивость вернулась к сэру Хамфри. Он настолько оттаял, что пригласил Ширли пожить в Грейторне вплоть до слушаний и только после их окончания вернуться в Лондон. Сэр Хамфри даже сказал, что бультерьер, похоже, очень воспитанная собака, и угостил его кусочком печенки со своей тарелки, который Билл проглотил без колебаний.
Но Ширли отказалась от этого приглашения. Под глазами у нее залегли темные круги, говорившие о том, что она провела бессонную ночь, и за столом девушка была тиха и молчалива.
Леди Мэттьюз не стала уговаривать ее остаться и остановила сэра Хамфри, который продолжал настаивать:
– Знаешь, всегда лучше позволять людям делать то, что они хотят. – Потом обратилась к Ширли: – Тогда, моя дорогая, я попрошу кого-нибудь позвонить и забронировать вам номер в «Голове вепря».
Едва они поднялись из-за стола после завтрака, как вошел Дженкинс и доложил, что прибыл мистер Фонтейн. Ждет в библиотеке, хочет переговорить с мистером Эмберли.
Настроение у сэра Хамфри сразу же испортилось. Он нелестно отозвался о людях, которые являются в самый неурочный час, а потом вспомнил, что вечером в Грейторне состоится званый обед.
– С учетом того, что Фонтейны и тот глупый молодой человек, который постоянно торчит у них, тоже приглашены, хоть убейте меня, не понимаю, что это за необходимость такая, приходить в гости в десять утра. Неужели никак нельзя подождать до вечера? – проворчал он, недовольно, даже укоризненно уставившись на племянника.
Фрэнк с усмешкой заметил:
– Понимаю, дядя, понимаю. Кругом я виноват. Даже в том, что обед назначен именно на сегодня.
И, не дав возможности сэру Хамфри хоть что-то на это возразить, он поднялся из-за стола и пошел в библиотеку.
Фонтейн стоял у окна, смотрел во двор. Услышав, что Эмберли вошел, направился к нему. Лицо его выражало глубокую озабоченность, даже тревогу. Он заговорил без всяких предисловий:
– Пришел повидаться с вами по поводу этого трагического происшествия прошлой ночью. Узнал страшную новость, как только вернулся из города.
– Вы о падении Марка Брауна в реку? Да половина местных обитателей предполагала, что нечто подобное непременно должно было случиться.
– Но ведь вы приставили к нему человека, не так ли?
– Да, верно. Но, как выяснилось, следил он за Брауном не слишком внимательно.
Фонтейн с любопытством уставился на него:
– Что ж, теперь, раз бедняга все равно мертв, любопытно узнать, почему вы хотели, чтобы за ним следили. Честно сказать, я этого не понимаю. Вы считаете, он имел какое-то отношение к убийству Доусона?
– Когда человек, пусть даже и в стельку пьяный, врывается в чужой дом и спускает курок, за ним всегда стоит проследить.
– Понимаю. – Фонтейн усмехнулся. – А я уж было подумал, вы уличили его в каких-то черных замыслах. – Он снова помрачнел. – На самом деле я пришел сюда спросить вас о Коллинзе и о том, почему он оказался замешан в этом деле. Мой слуга просто места себе не находит, вбил в голову, будто полиция подозревает его в том, что он столкнул Брауна в реку.
– О нет, не думаю!
– Что ж, рад слышать, потому как сама идея кажется мне совершенно абсурдной. Зачем ему сталкивать мальчишку в реку? Коллинз сказал, что просто шел за ним, а потом бросился в воду спасать. Полагаю, это правда?
– Меня там не было. Но выглядит достаточно правдиво, по крайней мере на первый взгляд.
– Хотелось бы, чтобы вы были со мной откровенны, – произнес Бэзил с оттенком раздражения в голосе. – Коллинз – слуга у меня в доме; думаю, я имею право знать, замешал ли он в чем-нибудь. Что, черт возьми, вообще происходит? Сперва убивают моего дворецкого, затем другого моего слугу подозревают в том, что он столкнул в воду совершенно незнакомого человека. Но разве Коллинз не пытался спасти его? Нет, конечно, я понимаю, вы никогда не верите в то, что говорят вам слуги, но вряд ли он способен сочинить такую сказку.
– Вряд ли способен. И никто не отрицает, что Коллинз вытащил тело на берег и пытался сделать искусственное дыхание.
– Что ж, рад это слышать, – с облегчением произнес Фонтейн. – Должен признаться, я сыт по горло всеми этими таинственными преступлениями, связанными с моим домом. Чертовски неприятно. И, боюсь, не далек тот день, когда я узнаю, что вся моя прислуга разбежалась. С чего Коллинз вообразил, что полиция его подозревает? Кто подкинул ему такую идею? Полный идиотизм. Ведь у него не было никакого мотива убивать этого несчастного Брауна, или я не прав?
– Ну во всяком случае, мне ни о чем таком неизвестно. Возможно, полиция считает, что Коллинзу не удалось достаточно убедительно объяснить свое присутствие на месте гибели Брауна.
Похоже, эта мысль прежде в голову Фонтейну не приходила.
– Да… Действительно, если вдуматься, почему он оказался там? Забыл спросить его об этом.
Тогда, не вдаваясь в комментарии, Эмберли пересказал ему версию Коллинза. Фонтейн слушал его, хмурясь, и заключил: все это выглядит настолько несуразно, что, по всей видимости, является правдой.
– Но лично я думаю, что Коллинз рассказал не все. Вы ведь знаете, каковы они, эти слуги: вечно что-то утаивают. Но все же я считаю, что Коллинз не виноват в смерти этого юноши. Полагаю, мой слуга просто повздорил как-то с Брауном в «Синем драконе», но не хочет в том признаваться. А когда Браун заявился в особняк рассчитаться с ним, Коллинз понял, чем это пахнет, вот и решил помириться с парнем.
– Да, – задумчиво произнес Эмберли, – не столь уж и плохая версия.
Фонтейн, похоже, был доволен собой.
– Ну во всяком случае, вполне вероятная, на мой взгляд. А вот почему полиция решила, что именно Коллинз столкнул Брауна в реку, когда их человек видел, как он вытаскивает парнишку оттуда и пытается откачать, – это выше моего понимания.
– Знаете, – заметил Эмберли после паузы, – человек может сделать и то, и другое. Если он, конечно, достаточно умен.
– Боже милостивый! Что за дикая мысль! Нет, ей-богу, Эмберли, это уж слишком! Да от ваших слов просто кровь стынет в жилах!
Фрэнк приподнял брови.
– Простите, что оскорбил ваши чувства. Но именно так я спланировал бы убийство, будь я на месте Коллинза.
– Просто чудовищно! – воскликнул Фонтейн. Затем взглянул на часы. – О, боюсь, мне пора. Да, кстати, как там его сестра? Ужасно жаль бедняжку.
– В данный момент она у нас. Тетя привезла ее сюда прошлой ночью.
– Ах, леди Мэттьюз добрая душа! Вот, что такое настоящая самаритянка. Полагаю, она останется вашей гостьей до конца слушаний?
– Тетушка с радостью оставила бы ее здесь, но Ширли, к сожалению, не хочет. Очень независимая молодая особа. Надеюсь, мы скоро увидимся на обеде, не так ли?
– Да, конечно. С нетерпением жду встречи. – И Фонтейн ретировался.
Глава десятая
Фрэнк забронировал номер для Ширли в гостинице «Голова вепря» и вызвался отвезти ее туда. Она предпочла бы услуги Лудлоу, но не решилась отказать Эмберли в присутствии леди Мэттьюз и Фелисити. Ее уговорили остаться в «Грейторне» на ленч и уехать сразу после него.
Когда Ширли выражала признательность леди Мэттьюз за доброту и гостеприимство, Фрэнку показалось, что он видит перед собой совсем другого, полностью преобразившегося человека. Впервые за все время знакомства с этой девушкой в голосе ее звучала неподдельная теплота, а на глаза навернулись слезы благодарности.
Но стоило ей усесться рядом с ним в машину, она снова замкнулась в себе, снова неохотно и односложно отвечала на его вопросы.
Тогда Фрэнк завел с ней пустой и ни к чему не обязывающий светский разговор – так обычно беседуют с малознакомыми людьми. И с оттенком некоторого удовольствия отметил, что вызвал у Ширли определенную растерянность. Впрочем, девушка все равно продолжала относиться к нему с подозрением.
Сначала он отвез ее в коттедж, чтобы она могла забрать свои пожитки. Вещи Марка Ширли трогать не стала, решила забрать их позже, просто не нашла в себе сил прикоснуться к ним сейчас.
Девушка думала, что Эмберли останется в машине, пока она будет собираться, но он вошел в коттедж вместе с ней. Сказал, что пока Ширли будет собирать чемодан наверху, он постарается навести порядок на первом этаже. Девушка в недоумении уставилась на него – она никак не ожидала такой хозяйственности от этого человека.
Поскольку Ширли покидала коттедж в спешке, сделать надо было многое, и она пробыла наверху не менее получаса. А когда спустилась, с удивлением увидела, что Эмберли вполне справился со своей ролью. В гостиной и кухне ей делать почти ничего не пришлось. Он даже в кладовке навел порядок – вынес и выбросил все не подлежащие долгому хранению продукты через живую изгородь в поле, и теперь пара белых уток торопливо расправлялась с неожиданной добычей.
Ширли закрыла заднюю дверь на цепочку, потом заперла на засов и повернула ключ в замке. Мистер Эмберли поднялся наверх за ее чемоданом, потом спустился и положил его в багажник «бентли». Ширли последний раз огляделась, затем вышла и заперла входную дверь. Уселась рядом с Эмберли в машину.
Он завел мотор, «бентли» плавно тронулся с места, но Фрэнк внезапно притормозил:
– Черт!
– Что такое?
Он озабоченно шарил по карманам.
– Кажется, я оставил кисет в коттедже. Да, так и есть.
Ширли уже собралась выйти.
– Где именно оставили?
– Точно не помню. Нет, не беспокойтесь, я сам схожу. Скорее всего на кухне. Там я раскуривал трубку. Можно мне ключ? Я буквально на минутку.
Она открыла сумочку, протянула ему ключ от двери. Эмберли толкнул калитку, зашагал по тропинке к крыльцу, потом отпер дверь и вошел в дом.
Затем он торопливо прошел через кухню к задней двери. Осторожно отодвинул засов, снял цепочку, вынул ключ, который оставила в замке Ширли, и положил его себе в карман. А потом вернулся к машине.
– Ну что, нашли? – спросила девушка.
Он протянул ей ключ от входной двери.
– Да, кисет лежал на кухонном столе. Извините за задержку.
Оставив Ширли в гостинице «Голова вепря», Эмберли поехал в полицейский участок, но выяснилось, что у сержанта сегодня выходной. Дежурил тот же молодой констебль, с которым беседовал Фрэнк, когда принес известие об убийстве Доусона. Полицейский сказал, что понятия не имеет, где находится сержант в данный момент, но может передать ему, что нужно, на словах.
Эмберли смерил его задумчивым взглядом и после довольно продолжительной паузы ответил:
– Спасибо, но, пожалуй, не стоит.
Две минуты спустя молодой констебль уведомил коллегу, что приходил этот тип Эмберли и снова валял дурака.
Добравшись до Грейторна, Фрэнк направился к телефону.
Фелисити, войдя в библиотеку, успела услышать:
– И дайте мне знать, сразу же. Ясно?.. Ну хорошо, это все.
– Милая у тебя манера болтать по телефону, – язвительно заметила Фелисити. – Можно узнать, с кем ты так вежливо разговаривал, а?
– С одним моим человеком, – весьма уклончиво ответил Эмберли.
Званый обед, вопреки опасениям леди Мэттьюз, прошел хорошо, и, к удовольствию сэра Хамфри, никто из гостей не стал засиживаться допоздна. Он придерживался твердого убеждения: «чем скорее закончится вечеринка, тем лучше». Проводив последнего гостя, сэр Хамфри заметил, что дело сделано, теперь можно и на боковую.
Но тут его ненадолго задержал племянник:
– Дядя, не удивляйтесь, если услышите шум машины. Мне нужно ненадолго отлучиться. Вот я и подумал, что лучше уж заранее предупредить вас. Если услышите ночью крадущиеся шаги, не подумайте, что это вор. Это я.
– Отлучиться? В такой поздний час?
– Я вообще-то еще не знаю, когда поеду. Сперва должен дождаться телефонного звонка. Как только переговорю, сразу же заведу мотор. Просто не хотелось бы, чтобы вы беспокоились, сэр.
– А меня очень даже беспокоит, что ты снова начал валять дурака, – строго произнес сэр Хамфри. – Я был бы куда лучшего мнения о тебе, если б ты перестал лезть в дела, которые тебя никоим образом не касаются. – Он последовал за женой к двери, затем остановился и обернулся: – И не вздумай наступать на пятую ступеньку, когда придешь, иначе весь дом перебудишь.
– Не на пятую, дорогой. На четвертую, – поправила его леди Мэттьюз.