Ронин посмотрел на нее с раскаянием.
- Мир погрузился в хаос, - ответил он. - Не то, что бы мы тебе не доверяем. Просто это необходимо сделать для… ну…
- Обещаю, что не буду открывать Темные порталы, - сказала Джайна, поднимая руку в знак шутливой присяги.
Он рассмеялся, но затем вновь стал серьезным. Положив свою ладонь на ее руку, он приблизился.
- Ты же понимаешь, не так ли?
- Да, - сказала Джайна чистую правду. Прежде времени не хватало ни на что – только на выживание. Любой маг, где бы он не находился, если не сотрудничал с Малигосом, расценивался последним как угроза. Теперь, с расколом мира распались и старые союзы. А Джайна была и могущественным магом, и уважаемым дипломатом.
Мысли об Антонидасе, который взял ее в ученицы после долгих уговоров - казалось, это было так давно – нахлынули на нее. Он был мудрым и добрым человеком, хорошо чувствовавшим добро и зло, готовым умереть, чтобы защитить других. Он вдохновил и воспитал ее. Внезапно Джайна захотела дать миру то же, что учитель дал ей. Она хорошо осознавала, что она – достаточно одаренный маг, и теперь, когда была затронута такая тема, она решила, что неплохо бы поделиться с кем-нибудь своими знаниями. Джайна не могла воссоединиться с Кирин-Тором, чтобы помогать другим понимать магию и учить работать с ней так, как работала она. В эти дни жизнь была непредсказуема как никогда. Кроме того, она поняла, что скучает по редким визитам Андуина. Очевидно, юноша привносил оживление в ее сырую старую башню.
- Знаешь, - сказала она, - я вспоминаю некую юную девицу, пристававшую к Антонидасу с просьбой взять ее в ученицы.
- И, насколько я помню, она оказалась весьма одаренной. Некоторые говорят, что она – лучший маг в Азероте.
- Некоторые преувеличивают.
- Пожалуйста, скажи, что будешь ее обучать, - попросил Ронин без лишних обиняков, со всей возможной искренностью.
- Думаю, это хорошая идея, - уверенно заявила Джайна.
- Она тебе понравится, - сказал Ронин. Выражение его лица сменилось на озорное. - Она станет своеобразным испытанием для тебя.
Джайне вспомнилось, что Кинди стала испытанием и для Страдалицы. Подумав о ее реакции на гномку, она подавила улыбку. Страдалица была ночной эльфийкой-воительницей, оставшейся с Джайной с тех пор, как была прикомандирована к ней во время Битвы за Хиджал. Она была бессменным телохранителем Джайны, независимо от того, нуждалась в ней леди или нет, если только Джайна не посылала ее на более важную миссию. Джайна часто говорила, что Страдалица может вернуться к своим в любой момент. Та обычно пожимала плечами, повторяла: «официально леди Тиранда еще не отменила мои обязанности», и ничего больше не говорила. Джайна не совсем понимала упрямство и необъяснимую преданность ночной эльфийки, но была ей за это благодарна.
Как-то раз Кинди занималась, а Джайна систематически проходила по кабинету с реагентами: переписывала истершиеся ярлыки и отсортировывала вещества, лишившиеся своих полезных свойств. Стулья в Тераморе были сделаны для людей, поэтому ноги Кинди не доставали до пола. Она рассеяно болтала ими, попивая чай и просматривая тома, которые были размером почти с нее саму. Страдалица была занята чисткой своего меча. Краем глаза Джайна заметила, что эльфийка раздражается каждый раз, когда глядит на Кинди.
Наконец у Страдалицы вырвалось:
- Кинди, тебе нравится быть такой веселой?
Кинди закрыла книгу, заложив ее своим маленьким пальчиком, и обдумала вопрос. Через некоторое время она ответила:
- Некоторые не воспринимают меня всерьез. Из-за этого я часто лишена возможности быть полезной. Я нахожу это довольно разочаровывающим. Так что… нет. Мне не нравится быть веселой.
Страдалица кивнула.
- А, ну тогда все в порядке, - сказала она и вернулась к своей работе. Джайне стоило немалых усилий удержаться от смеха.
Несмотря на естественную жизнерадостность, Кинди действительно стала для Джайны испытанием. В гномке было больше энергии, чем в ком-либо из всех, встреченных Джайной. Она бесконечно задавала вопросы. Сначала вопросы были забавными, затем слегка раздражающими. А однажды Джайна проснулась и поняла, что действительно стала наставницей. Мастером, наставляющим ученика, который вырастет и однажды заставит ее гордиться. Ронин не преувеличивал – скорее всего, он действительно дал ей лучшую ученицу из всех, кого мог предложить Кирин-Тор.
Джайна интересовала Кинди и как лидер, и как маг. Джайна хотела рассказать Кинди о своих тайных встречах с Го’Элем – гномка, казалось, была личностью, которая поняла бы рассуждения Джайны, – но, конечно же, не могла. Любя девушку, она понимала, что для Кинди, в конце концов, докладывать Кирин-Тору все, что она знает – дело чести. Промах Джайны с Андуином научил ее действовать еще осторожнее, и пока она была уверенной, что Кинди ничего не подозревает о встречах.
- Как поживает мастер Ронин? - спросила Джайна.
- О, он в порядке. Желает вам всего наилучшего, - ответила Кинди. - Он казался немного рассеянным, - продолжила она, прервавшись, чтоб отломить еще кусочек печенья.
- Мы маги, Кинди, - сухо сказала Джайна. - Мы всегда чем-то отвлечены.
- Это правда! - сказала та весело и сгребла несколько крошек. – Но все же мой визит оказался кратким.
- Удалось повидаться с родителями? - На отца Кинди, Виндла, была возложена важная обязанность: зажигать по вечерам волшебной палочкой все уличные фонари Даларана. По словам Кинди, он получал такое удовольствие от своей работы палочкой, что позволил другим испытать то же самое раз или два. Ее мать, Джакси, часто поставляла хлебобулочные изделия на продажу в лавку высшей эльфийки Айми, и гномские красные бархатистые кексы пользовались большим спросом. Эта наследственность отчасти служила причиной расстройства Кинди по поводу своей – как ей казалось – бездарности в приготовлении выпечки.
- Да!
- И, тем не менее, ты все еще хочешь печенья? - поддразнила Джайна.
Кинди пожала плечами.
- Ну что я могу сказать? Каждый мой зуб просит сладкого, - ответила она, как и ожидала Джайна, с веселым видом, но было ясно, что нечто продолжает беспокоить гномку. Джайна поставила тарелку на стол.
- Кинди, я знаю, что ты должна отчитываться перед Кирин-Тором. Это было частью соглашения. Но все же ты - моя ученица. Если у тебя возникли проблемы со мной как с наставником…
Голубые глаза широко распахнулись.
- О, Леди Джайна, вы здесь совершенно ни при чем! Все проще – я почувствовала, будто в Даларане что-то пропало. Вы и сами могли ощутить это в воздухе. И поведение мастера Ронина никак не прибавило мне спокойствия.
Джайна была впечатлена. Не у всех магов было развито шестое чувство – то самое, которое подсказало Кинди, что что-то «пропало». У самой Джайны оно было развито до некоторой степени. Она не всегда чувствовала магические аномалии, но когда чутье посылало ей сигнал, она ни в коем случае не игнорировала его. А ведь Кинди было всего двадцать два…
Джайна, как показалось, с некоторой грустью улыбнулась.
- Мастер Ронин был прав насчет тебя, - произнесла она. - Он сказал, что ты весьма одарена.
Кинди слегка покраснела.
- Ну, я уверена в том, что если случится что-то неладное, мы достаточно скоро об этом услышим, - сказала Джайна. - Между прочим, ты дочитала книгу, которую я дала тебе с собой?
Кинди вздохнула.
- Углубленный анализ временных эффектов сотворения продуктов питания?
- С тобой была только одна книга; да, с ней.
- Я дочитала. Правда… - Кинди колебалась и не решалась встретиться взглядом с Джайной.
- Что случилось?
- Мне кажется, что на странице сорок три теперь появилось пятно глазури.
***На Оргриммар опустилась ночь. Жара спала, но не полностью ушла; грубый песок, на котором ничего не росло, за день сильно нагрелся, так же как и огромные, недавно возведенные металлические здания. Оргриммар, как и весь Дуротар, вряд ли мог считаться приятным местом с точки зрения климата. Он не был таковым никогда, а сейчас особенно.
Малкороку это очень нравилось.
Зной Дуротара показался таким же неуютным, как и жар в Черной горе. И это было хорошо. Самое лучшее, что могло произойти с оркским народом – исход из мест с мягким климатом, вроде Награнда в их родном мире Дреноре. Это было то место, что испытывало характер, укрепляло и закаляло его. Нехорошо, когда слишком уютно. И часть работы Малкорока как раз и состояла в том, чтобы оркам не было слишком уютно.
Некоторые на последнем собрании чувствовали себя слишком вольготно. Они были чересчур уверены в своей правоте. И даже открыто выражали свое несогласие с тем, кто был не только военным вождем, но и предводителем их народа. Лидером орков! Это чрезмерное высокомерие заставило Малкорока стиснуть зубы от гнева. Однако он заставил себя молчать во время прогулок по улицам.
Он сказал Гаррошу, что все они заслуживают внимания. Гаррошу сперва показалось, Малкорок имел в виду, что лидеры всех рас, составляющих Орду, должны быть под присмотром. Орков клана Черной горы было много, достаточно, чтобы обеспечить достойное наблюдение. Но когда Малкорок сказал «они заслуживают внимания», он подразумевал всю Орду.
Каждого члена Орды.
Сейчас он отправил кое-кого из своих лучших орков наблюдать за несколькими недовольными, осмелившимися промолчать во время всеобщего ликования. Конечно, Эйтригг был любим и уважаем; советником Гарроша, назначенным самим Траллом, он мог слушать и говорить безнаказанно.
Пока что.
Но другие, поддерживавшие старого орка, должны были поплатиться за то, что Малкорок – и Гаррош – рассматривали как открытое и беззастенчивое предательство. Его мысли вернулись на несколько лет назад, когда он был на службе у Ренда Чернорука. Он с удовлетворением вспоминал участь безумцев, рискнувших вступить в сердце горы и бросить вызов Ренду. Но еще более ярким воспоминанием было то, что он сам сделал для своих собратьев орков, устраивавших заговоры против Чернорука и считавших, что они находятся в безопасности в тенях.
Он преследовал их, олицетворяя собой непримиримое правосудие. Ренд поинтересовался его работой лишь однажды, когда один из предателей пропал без вести. Малкорок тогда просто пожал плечами, на что Ренд ответил утвердительным насмешливым оскалом. После чего об этом случае даже не вспоминали.
Теперь все было иначе. Но отличия были несущественными. Теперь Малкорок не ходил в одиночку в тенях. Четыре кор’крона, специально назначенные Гарошем и подчинявшиеся приказам Малкорока столь беспрекословно, будто они были его личными воинами, сопровождали его, двигаясь так тихо, словно были тенями.
Кор’хус жил в Расселине Теней, одной из наиболее сомнительных частей Оргриммара. Можно было бы предположить, что при таком месте жительства он участвует в теневом бизнесе. Тем не менее, в названии его магазина, «Темноземье», не было ничего более зловещего, чем описание почвы, необходимой для его урожая – грибов. В то время как Кор’хус был, насколько знал Малкорок, законопослушным гражданином, то, что он жил здесь, существенно облегчило исполнение орком Черной горы своего долга. С подмигиванием и несколькими золотыми монетами потенциальный свидетель кивал и отворачивался.
Кор’хус, стоя на коленях, при помощи острого ножа собирал грибы для завтрашней продажи. Он быстро срезал гриб у основания, бросал его в мешок и переходил к следующему. Он стоял спиной к двери, частично скрытой занавесом, на которой висел знак «закрыто». Хотя Кор’хус не увидел посетителей, он почувствовал их присутствие и замер. Затем медленно встал и развернулся - его глаза сузились при виде Малкорока и его товарищей, стоявших у входа.
- Читайте знак, - проворчал он. - Магазин не работает до завтра.
Малкорок с изумлением заметил, что грибник-фермер крепче сжал свой маленький клинок. Как будто это чем-то могло ему помочь.
- Мы пришли не за грибами, - сказал Малкорок; его голос был мягким. Он со своей свитой зашел в магазин. Один из них закрыл занавес. - Мы пришли за тобой.
Глава 5
Солнечный свет мягко, но настойчиво пробивался сквозь щели между занавесками в спальне Джайны. Решив, что пора вставать, она моргнула и, сонно улыбнувшись, потянулась. Затем свесила ноги, встала, накинула халат и раздвинула темно-синие шторы.
Утро было великолепным, полным розовых, золотых и лавандовых оттенков – солнце еще боролось с тенями ночи. Она открыла окно и глубоко вдохнула соленого воздуха, позволив ему еще больше растрепать и без того взъерошенные после сна волосы. Море, бескрайнее море… Она была дочерью Лорда Адмирала, и ее брат однажды с иронией подметил, что у всех Праудмуров в жилах течет морская вода. При мыслях об отце и брате на ее лице проявилась легкая грусть. Джайна задержалась на мгновение дольше, поглощенная воспоминаниями, а затем отвернулась от окна.
Она откинула волосы и уселась за маленький столик. Пребывая в раздумьях, Джайна зажгла свечу и пристально уставилась на трепещущий огонек. Подобным образом она начинала каждый свой день, который хотела распланировать заранее. Данное действо помогало ей сосредоточить внимание на том, что необходимо сделать.
Ее голубые глаза расширились, и она мгновенно насторожилась. Что-то должно было произойти. Она вспомнила вчерашний разговор с Кинди - вне всяких сомнений, гномка еще спала; со своей любовью так поздно ложиться она могла бы родиться ночным эльфом - о ее визите в Даларан.
- Я почувствовала, будто нечто пропало из Даларана, - сказала она. - Вы и сами могли ощутить это в воздухе.
Теперь Джайна чувствовала себя как старый моряк, ощутивший приближение шторма своими костями. Ее утреннему ритуалу придется подождать. Она быстро искупалась и оделась; когда она уже сидела внизу и пила чай, один из ее доверенных советников, верховный маг Тервош, постучал в дверь. В отличие от Кинди, он не поддерживал официальных связей с Кирин-Тором. Ему нравилось жить самому по себе, как и Джайне, и за время жизни в Тераморе между этими двумя индивидуалистами возникла большая и крепкая дружба.
- Леди Джайна, - сказал он, - кое-кто хочет видеть тебя. - Тервош выглядел несчастным. - Он не назвал своего имени, но принес символ безопасного прохода от Ронина. Я проверил, он подлинный.
И протянул ей скрученный свиток, запечатанный всем известным символом - глазом Кирин-Тора. Вскрыв и развернув его, Джайна мгновенно узнала почерк автора – Ронина.
«Дорогая леди Джайна!
Прошу тебя предоставить этому гостю всю возможную помощь. Он появился по причине весьма пугающей угрозы, и нуждается во всех, кто занимается магией.
Р.»
Дыхание Джайны сбилось. Что же такого произошло, отчего Ронин обратился к ней с подобным посланием?
- Пригласи его, - сказала она. Наблюдавший за встревоженной Джайной Тервош кивнул и удалился. В ожидании гостя Джайна налила себе чашку чая и пила его, размышляя.
Спустя несколько мгновений в кабинет вошел мужчина в накинутом на голову капюшоне. Он носил простую дорожную одежду, не имевшую, однако, ни следа столь длительного путешествия. Он двигался быстро, но с грацией; за его спиной развивался синий плащ из дорогой ткани. Он низко поклонился и выпрямился.
- Леди Джайна, - сказал он приятным голосом, - Прошу прощения за свой ранний и незапланированный визит. Не при таких обстоятельствах я хотел бы быть вашим гостем.
С этими словами он сбросил капюшон, скрывавший лицо, и послал ей смущенную улыбку. У него были лучшие человеческие и эльфийские черты, иссиня-черные волосы, спадавшие на плечи, и голубые глаза, в которых ясно читалась целеустремленность.
Она узнала его сразу. Ее глаза расширились, чашка с чаем упала на пол.
- О, это моя вина, - сказал Калесгос, бывший Аспект синих драконов. Он взмахнул рукой, и пролитый чай исчез, появившись в пустой чашке, вспорхнувшей в руку Джайны.
- Спасибо, - поблагодарила Джайна. Она послала ему немного кривую улыбку. - Вы также не дали мне шанса поприветствовать вас как следует. Но, по крайней мере, я могу предложить вам чаю.
Он улыбнулся в ответ, но улыбка не коснулась его глаз.
- Спасибо, я не прочь немного позавтракать. И мне жаль, что у нас нет времени на формальности и любезности. Все же приятно видеть вас снова, даже при таких обстоятельствах.
Джайна налила чаю им обоим уже не дрожащей к тому моменту рукой. Она пришла в себя почти сразу. Она видела Калесгоса на церемонии бракосочетания Го’эла и Аггры, и он ей сразу понравился, хотя тогда не было времени, чтобы побеседовать. Она протянула ему чашку и со всей искренностью и сказала: "Господин Калесгос из рода синих драконов, я наслышана о ваших благородных делах и добром сердце. Мы рады приветствовать вас в Тераморе. В письме мне было рекомендовано предоставить вам всю возможную помощь, и я постараюсь сделать это."
Она уселась на маленький диванчик и жестом показала, что он может присоединиться к ней. К ее удивлению, это столь могущественное и древнее существо казалось почти… смущенным в своем поведении, в частности, в том, как он принял чай.
- Для меня большая честь работать с вами, Леди, - промолвил он, - Ваша хорошая репутация – одно из тех качеств, которые давно восхищают меня. Ваше понимание магии и вся серьезность в управлении вашей силой – как и в более мирских делах дипломатии и руководства, скажем так – не могут не вызывать уважения.
- О, - вырвалось у Джайны, - Благодарю вас. Но как бы ни было приятно, я не думаю, что вы проделали свой путь из Нордскола для того, чтобы сказать мне комплименты.
Он вздохнул и сделал глоток чая.
- К сожалению, вы правы, Леди…