— Ничего она не заподозрит. Просто будь умницей, cara. И смотри не взорви кухню.
Мэгги схватила фотоаппарат, метнула на Майкла недобрый взгляд и, нарочито топая, направилась к двери. Сзади донеслось негромкое мяуканье, но она притворилась, будто ничего не слышала. От парадоксального положения, в котором она оказалась, впору было свихнуться. Казалось, на каждом шагу ей как нарочно подворачивается именно то, с чем она дома, в Штатах, решительно не желала иметь дела. Не говоря уж о том, что Мэгги чувствовала себя ответственной за Карину и ее нынешнюю жизнь, ей пришлось возиться с четырьмя мальчишками и при этом обойтись без смертоубийства, терпеть выходки чокнутых котов, а теперь еще нужно будет ублажить мамочку Майкла, не отравив семейную трапезу. Недовольно бурча себе под нос, Мэгги положила фотоаппарат на стол.
Матушка Конте уже расставила на длинном широком столе набор разнообразных мисок и мерных стаканчиков. Тут же блистали великолепием выложенные в ряд румяные яблоки. Такими не постыдилась бы воспользоваться и злая королева из сказки про Белоснежку. Посреди стола высилось что-то вроде блендера с колесиками, а рядом выстроились банки с сыпучими продуктами — по всей вероятности, с сахаром, мукой и содой.
Мэгги попыталась изобразить воодушевление при мысли о предстоящем занятии. Боже, как хочется хлебнуть вина… но ведь сейчас только девять утра. Надо было плеснуть спиртного в кофе. Итальянцы такое любят.
Она растянула губы в фальшиво бодрой улыбке:
— Итак, что сегодня будем готовить?
Матушка Конте выложила перед ней на стол изрядно потертый клочок бумаги и ткнула в него пальцем:
— Вот наш рецепт.
— Хм, я думала, вы так много знаете о готовке, что обходитесь без рецептов.
Мать Майкла фыркнула:
— Я — да, но тебе, Маргерита, нужно научиться следовать инструкциям. Это рецепт одного из фирменных десертов нашей пекарни. Мы начнем с того, что попроще, — torta di mele, яблочный пирог. Прекрасно подойдет к нашему послеобеденному кофе.
Мэгги окинула взглядом длинный перечень действий и на третьем пункте безнадежно потеряла ориентацию. Она как-то стряпала шоколадный кекс из готовой смеси — просто потому, что захотелось это попробовать. Проба вышла неудачной, поскольку Мэгги понятия не имела, что тесто нужно так долго размешивать, и в нем остались комья сухого порошка. Ее тогдашний приятель чуть не лопнул от смеха, и Мэгги в тот же вечер с ним порвала.
— Я буду наблюдать за твоей работой. Вот твои мерные стаканчики. Приступай.
Когда в последний раз ею командовала женщина постарше? Да никогда. Разве что мать Алексы, да и то лишь потому, что Мэгги, еще будучи девчонкой, часто бывала у них дома.
Мэгги не спеша отмерила сухие ингредиенты и высыпала их в огромную миску. Что ж, ладно, если ей предстоит подвергнуться кухонным пыткам, она вполне может заодно кое-что поразнюхать.
— Майкл говорит, что вы научили его готовить еще в раннем возрасте. Неужели он всегда хотел управлять «Ла дольче фамилиа»?
— Майкл очень долго не желал иметь ничего общего с семейным бизнесом, — ответила пожилая женщина. — Он твердо решил стать автогонщиком.
У Мэгги отвисла челюсть.
— Что?!
— Si. Он был очень хорошим гонщиком, хотя у меня сердце замирало всякий раз, когда он выезжал на трассу. Сколько бы отец и я ни пытались его урезонить, он неизменно возвращался к гонкам. К тому времени наша пекарня уже начала приобретать популярность, и мы открыли вторую в Милане. Отец часто ссорился с Майклом, твердя о его ответственности перед семьей и семейным бизнесом.
— Майкл никогда не рассказывал мне, что был гонщиком, — пробормотала Мэгги… и тотчас прикусила язык. Вот черт! Как это она может ничего не знать о прошлом собственного мужа? — То есть… я хочу сказать, он мало что говорил о своем прежнем занятии.
— Меня это не удивляет. Майкл теперь почти не вспоминает об этой части своей жизни. Нет, Маргерита, яйца надо разбивать вот так.
И синьора Конте, одним четким ударом разломив яйцо пополам, ловко вытряхнула его содержимое в миску.
Мэгги попыталась скопировать ее движения — и скорлупа яйца лопнула, разлетевшись на мелкие кусочки. Она вздрогнула, как от удара, но мать Майкла пододвинула к ней горку яиц и велела разбивать их одно за другим. Мэгги постаралась сосредоточиться на этом занятии, но в мыслях ее неотступно маячил образ юного Майкла Конте, который, презрев волю родителей, несется в машине по гоночной трассе.
— И что же произошло?
— Все осложнилось, — вздохнула синьора Конте. — Один из друзей Майкла попал в аварию, и этот случай прибавил нам расстройства. К тому времени мы уже знали, что Венеция не желает заниматься пекарней, и наши мечты о семейном бизнесе начали увядать. Конечно, мы могли бы принять и другие решения. Мой муж стремился к расширению дела; я любила готовить и хотела остановиться на двух пекарнях. Кто знает, к чему бы мы пришли? Вмешался Господь, и Майкл сделал свой выбор.
Мэгги ударила яйцом по краю миски. Желток и белок аккуратно выскользнули в миску, не прихватив с собой ни единого кусочка скорлупы, и она испытала странное удовлетворение. Должно быть, «семь» и вправду ее счастливое число.
— Он решил бросить гонки?
Синьора Конте покачала головой, и на ее лице промелькнуло сожаление.
— Нет. Он объявил, что решил стать профессиональным гонщиком.
— Не понимаю… — шумно втянула воздух Мэгги.
— Майкл ушел из дома и целый год ездил в кольцевых гонках. Он был молод, но одарен и мечтал когда-нибудь принять участие в Гран-при. А потом у моего мужа случился сердечный приступ.
Образ, стоявший за этими словами, потряс Мэгги до основания. Она смотрела на мать Майкла и не могла отвести глаз. Казалось, еще мгновение — и ей откроется ужасная правда. Мэгги напряглась всем телом, охваченная неодолимым желанием: бежать без оглядки, зажав для верности уши. Голос ее дрогнул, сорвавшись на единственном слове, которое только она и сумела выговорить:
— Расскажите.
Синьора Конте кивнула и вытерла руки о фартук.
— Si, тебе следует это знать. Узнав, что у отца произошел сердечный приступ, Майкл тотчас вернулся домой. Сутками не выходил из больницы, неотлучно дежурил у его постели. Думаю, мы все тогда верили, что отец в конце концов оправится, но случился второй приступ… и он нас покинул. Выйдя из его палаты, Майкл сообщил мне, что бросил гонки и берет в свои руки семейный бизнес.
Она помолчала, и Мэгги тоже не произнесла ни слова, пока ее пожилая собеседница размышляла о давно минувших событиях и во взгляде ее мелькали призраки прошлого.
— Тот день, когда я потеряла мужа, принес мне еще одну потерю. Мой сын лишился того, что всегда ярко пылало в нем: необузданности, неукротимой свободы от всех и всяческих запретов. Он стал идеальным сыном, идеальным братом, идеальным бизнесменом — словом, всем, что нам было от него нужно… но при этом отрекся от части себя.
Горло ее перехватило от избытка чувств. Мэгги стиснула ложку с такой силой, что удивилась, как это из-под ее пальцев не брызнули осколки. Теперь понятно, почему Майкл кажется таким безупречным. Он отказался от своей сокровенной мечты и стал всем, в чем нуждались его родные. Стал, не думая о себе, ни на что не сетуя. И ни разу даже смутным намеком не показал, что живет не той жизнью, о которой мечтал.
Матушка Конте тряхнула головой, обретая прежнее самообладание:
— Вот и вся история. Можешь сделать с ней, что твоей душе угодно, но я хотела, чтобы ты знала об этом, потому что ты жена Майкла.
Мэгги попыталась что-то сказать, но лишь безмолвно кивнула. И пока они чистили яблоки, образ мужчины, которого она, казалось, хорошо узнала, разлетелся в ее воображении на мельчайшие кусочки. Под внешней непринужденной беззаботностью скрывался человек, достаточно сильный, чтобы принимать решения ради блага других. Ради блага тех, кого он любит.
— Маргерита, расскажи мне о своих родителях, — нарушил этот момент истины повелительный голос матушки Конте. — Почему твоя мать не научила тебя готовить?
Мэгги сосредоточенно снимала кожуру с яблока.
— Моя мать не любит возиться с домашним хозяйством. Она снималась в кино и считала, что ее детям будет лучше расти под присмотром нянек и кухарок. Так что я ни в чем не нуждалась и получала разнообразное питание.
Довольная таким спокойным и рассудительным тоном, мать Майкла подняла взгляд на Мэгги. Аккуратно отложив яблоко, она прищурилась, словно изучала все потаенные оттенки выражения на лице невестки.
— А сейчас у тебя близкие отношения с родителями?
Мэгги вздернула подбородок и, не дрогнув, выдержала ее пристальный взгляд.
Мэгги вздернула подбородок и, не дрогнув, выдержала ее пристальный взгляд.
— Нет. Отец живет с новой женой, а мать предпочитает, чтобы мы лишь изредка вместе завтракали.
— А есть у тебя бабушка и дедушка? Дяди и тети? Двоюродные братья или сестры?
— Нет, никого, только родной брат. На самом деле все было не так уж и страшно. Мы ни в чем не знали отказа, и жилось нам легко.
— Чушь!
У Мэгги по-детски приоткрылся рот.
— Что?
— То, что ты услышала, Маргерита. Твоя жизнь не была легкой. Некому было направлять тебя на верный путь, наставлять тебя, заботиться о тебе. Дом не только то место, где кормят, одевают и дарят игрушки. Впрочем, ты здесь не виновата. Твои родители — настоящие глупцы, потому что лишили себя радости гордиться такой прекрасной, такой замечательной дочерью. — Синьора Конте презрительно фыркнула. — Ну да неважно. Ты научилась быть сильной и прочно стоять на ногах. Вот почему ты так хорошо подходишь моему сыну.
— Это вряд ли, — рассмеялась Мэгги. — Мы слишком разные. — И поперхнулась, тут же сообразив, чт о ляпнула. Черт, опять напортачила! — Ммм… то есть я хотела сказать, сначала мы думали, что у нас ничего не получится, но потом влюбились друг в друга.
— Хм… понимаю, — произнесла синьора Конте. Мэгги сделала неловкое движение — и шлепок жидкого месива взлетел к самому потолку. — Маргерита, когда вы поженились?
Мэгги внутренне сжалась, лихорадочно припоминая все те случаи, когда ей требовалось качественно соврать и избежать разоблачения. «Молю тебя, Сатана, хоть сейчас меня не подведи!»
— Две недели назад.
— А день?
— Ммм… — Она на миг запнулась, но тут же уверенно продолжила: — Вторник. Двадцатое мая.
Пожилая женщина помолчала, потом произнесла:
— Хороший день для свадьбы, верно?
— Да.
— Ты любишь моего сына?
Мэгги выронила ложку и уставилась на матушку Конте:
— Что?!
— Ты любишь моего сына?
— Ну да, конечно, конечно же я люблю его! Я бы ни за что не вышла замуж за того, кого не люблю! — Мэгги выдавила смешок, мысленно молясь, чтобы он не прозвучал чересчур фальшиво.
Будь ты проклят, Майкл Конте! Будь ты проклят, проклят, проклят…
Внезапно пара сильных морщинистых рук обхватила ее ладони и крепко сжала. Мэгги вздрогнула. Испытующий взгляд матери Майкла проник в самые потаенные уголки ее души. Она затаила дыхание. Как же не хочется, чтобы их обман разоблачили именно тогда, когда осталось продержаться всего пару дней! В сознании Мэгги промелькнул добрый десяток ответов, которые могли бы убедить пожилую итальянку, что они с Майклом действительно женаты… но тут гроза, как будто уже нависшая над ее головой, развеялась, лицо матушки Конте просветлело и смягчилось: она поняла что-то, для Мэгги оставшееся загадкой.
— Si, вы идеальная пара. Ты возвращаешь ему утраченную свободу. Ты сама убедишься в этом еще до того, как вы уедете отсюда.
И прежде чем Мэгги успела хоть что-то ответить, мать Майкла подтащила поближе к ней громадный миксер.
— А теперь, — сказала она, — я покажу тебе, как пользоваться этой штукой. И будь осторожна, не то можешь лишиться пальца.
Мэгги судорожно сглотнула. Вновь пробудился настырный демон, который обитал в глубине ее души и вечно нашептывал, какая она никудышная.
— Зачем вы это делаете? Я все равно не люблю готовить. Когда мы вернемся в Штаты, я не буду стряпать Майклу лакомые десерты и угождать его прихотям. — Ей почти хотелось услышать от матери Майкла что-нибудь холодное и резкое. — Я работаю допоздна и заказываю ужин с доставкой на дом, а ему говорю, чтобы сам взял себе пива. Из меня никогда не выйдет идеальная жена.
Тень улыбки тронула губы синьоры Конте.
— Майкл много раз пытался полюбить женщину, которая стала бы ему подходящей женой. Или по крайней мере такой, какова, по его мнению, должна быть подходящая жена.
В душе Мэгги родилась и стремительно обрела силу глубокая страстная тоска. Но Мэгги поборола порыв, старательно притворяясь, будто не слышит ее безмолвного зова. В конце концов, она уже много раз справлялась с этим чувством. Точно Рокки из одноименного фильма, она выдерживала на ринге раунд за раундом, зная, что если позволит себе упасть, то ей это дорого обойдется.
Словно прочитав ее мысли, матушка Конте коснулась ее щеки ласковым жестом, который напомнил Мэгги Майкла.
— Что касается стряпни, я учу тебя готовить только по одной причине. Каждая женщина должна освоить хотя бы один фирменный десерт. Не для других, но ради себя самой. А теперь запускай миксер.
Когда несколько десятков яблок были очищены от кожуры, а пирог благополучно помещен в духовку, Мэгги, радуясь тому, что все ее десять пальцев остались невредимы, схватила со столика фотоаппарат и обернулась к матушке Конте, чтобы поблагодарить ее за урок. И тут же вскинула фотоаппарат, всецело захваченная представшим перед ней зрелищем. Дрожа всем телом, она выдвинула объектив и принялась нажимать затвор. Раз за разом.
Синьора Конте смотрела в кухонное окно, и казалось, что она видит там нечто, недоступное другим. Обеими руками она прижимала к груди чашу миксера — бережно, почти любовно. Голову она чуть заметно склонила к плечу, на губах играла слабая улыбка, и взгляд был завороженным, мечтательным, словно она погрузилась мыслями в далекое прошлое. Прядки волос, выбившиеся из прически, прильнули к ее щеке, и лицо, согретое солнечным светом, который сеялся из окна, дышало внутренней силой и красотой, которые лишь подчеркивала сеть глубоких морщин. То был кадр, исполненный такой эмоциональной силы, что сердце Мэгги едва не выпрыгивало из груди. То было мгновение, выхваченное из потока времени, неподвластное ни прошлому, ни настоящему, ни будущему. То была чистая суть человеческого бытия.
И сейчас в кухне матушки Конте Мэгги на краткий миг ощутила, что вернулась домой. Мимолетный проблеск того, каким может быть настоящий дом, искушал и манил ее… но она твердой рукой загнала это ощущение на место и захлопнула тяжелую крышку.
Не сказав ни слова, Мэгги покинула кухню. Оставила матушку Конте наедине с воспоминаниями. И смутно дивилась тому, что ей вдруг захотелось расплакаться.
* * *— Нет! Категорически — нет!
Майкл подавил стон. Сестры, стоявшие в дальнем конце комнаты для переговоров, сверлили его гневными взглядами. Майкл почувствовал, как в нем всколыхнулось раздражение, но призвал на помощь самообладание и властность, к которым прибегал всякий раз, когда доводилось участвовать в семейной сцене. Двое менеджеров по рекламе осторожно поглядывали то на Майкла, то на Джульетту и Венецию, словно решая для себя, чью сторону принять.
Изобразив заученную улыбку, Майкл обратил свое внимание на рекламщиков:
— Как скоро вы сможете организовать для нас новую кампанию?
Менеджеры переглянулись, и глаза их загорелись алчным блеском.
— Дайте нам неделю. Ручаюсь, мы сразим вас наповал.
— Отлично. Я продолжу обсуждение этого вопроса с сестрами, а потом снова вызову вас.
— Si. Grazie, синьор Конте.
Дверь захлопнулась, и Майкл стойко выдержал убийственный залп двух разъяренных взглядов.
— Я бы попросил тебя, Джульетта, не выносить семейные разногласия на публику.
— Ты даже не соизволил выслушать меня. — В голосе Джульетты отчетливо прозвучала горечь. — И это не впервые. Майкл, я много месяцев помогала разрабатывать эту кампанию и считаю, что ты выбрал неверное направление.
Майкл взмахом руки указал на фотографии, которые были разложены на сделанном из вишневого дерева столе для заседаний.
— Я видел отчеты, а покупатели хотят острых ощущений. Простенькая, в домашнем духе реклама пекарни не пробьется в Нью-Йорке, да и здесь уже пора освежить устоявшиеся методы. Я хочу придать нашей рекламе совершенно новый облик. Нанять сексапильную фотомодель, быть может такую, что не чурается кондитерских изделий, и запустить броскую серию, обыгрывая общее сравнение хорошей еды с сексом.
— Что-что? — ахнула Джульетта. — Ты спятил? Это мамин бизнес, и я не желаю видеть, как ты спекулируешь им ради собственной выгоды! — Она с грохотом шлепнула на стол увесистую папку. — Я здесь главная, и мне наша новая реклама нравится. Прибыль стабильна, и нет основания выбрасывать на свалку то, что хорошо работает.
— Не согласен. — Майкл в упор глянул на сестру, и голос его похолодел. — Пускай ты, Джульетта, исполнительный директор, но львиная доля компании пока еще принадлежит мне. И я считаю, что с открытием нового филиала в Нью-Йорке нам необходимо пойти на риск. Мне понадобятся новые печатные материалы, рекламное место на телевидении, новые рекламные щиты, и мы двинемся в этом новом направлении!