– Пойдем, – согласился полковник.
Сейчас на крыльце не было лишних. Отряд, хотя и поднятый по тревоге, хотя и готовый к любому действию, напряженно сидел в казарме, словно спортсмен на старте, дожидаясь приказа.
– Ночь хорошая... – сказал Макаров. – Теплая...
– Шумная очень, – не согласился Раскатов, кивая в сторону казармы мотострелков.
Площадку перед казармой за кустами видно не было, но оттуда слышались голоса. В отличие от солдат-спецназовцев, солдаты-мотострелки ни к чему, как обычно, не готовились, только, похоже, вывалили из казармы, чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Георгий идет, – первым услышал шаги майор. – Только почему оттуда?
Полковник повернулся.
Старший лейтенант Рубашкин с отделением солдат только что свернул на дорожку, ведущую к казарме спецназа. Но шел он не от ворот, а со стороны штаба батальона. И остановился около старших офицеров, сделав знак солдатам, чтобы они не задерживались на крыльце и проходили в казарму.
– Разрешите доложить? – обратился старший лейтенант к полковнику, но ответил ему майор, причем ответил вопросом:
– Ну?..
– Три трупа... Старший прапорщик и два прапорщика... Все с оружейных складов... «Кладовщики»... Старший прапорщик убит ударом по голове, – протянул Рубашкин подобранный на месте Лонг Гиан. – Прапорщики просто расстреляны... Тяжело ранен Умар Атагиев. Врач говорит, нужна срочная операция, которую он провести не в состоянии. У него даже инструментов для такой операции нет. Пробита артерия на бедре... Наложили жгут, ввели что-то для кровесвертывания, но надежды практически никакой. Истечет кровью...
– Вертолет, – сразу сориентировался Макаров. – Наш вертолет... Поднимай пилотов... Отправим в госпиталь.
Пилотов, как уже знал Раскатов, устроили на проживание в одной из комнат штабного корпуса, и Рубашкин хотел уже туда отправиться, когда Василий Константинович остановил его новым вопросом:
– А Астамир Атагиев?
– Не видел, – старший лейтенант развел руками. – Караул стрелял в какого-то убегающего человека... В «камуфляжке», но военный или боевик, сказать никто не может. Далеко было. Я не преследовал, потому что не видел беглеца. Я вообще сразу Умаром занялся. Приказал отнести его в санчасть.
– Поторопись, – подогнал Макаров своего командира взвода и показал полковнику Лонг Гиан. – Этой штукой убить можно любого... Только я всегда думал, что нунчаки бывают только деревянными...
– Это не нунчаки, – сказал полковник. – Это вьетнамский аналог. Называется Лонг Гиан. Иногда может иметь три окончания, иногда усиливается острыми ребрами.
– Приходилось встречаться?
– Знакомые показывали... Встречались с этим чаще американцы, еще во вьетнамскую войну, которую твой отец, кстати, прошел. Вьетнамцы этой штукой часовым шейный позвонок перерубали... С одного удара...
– А здесь как такое оказалось?
Полковник повертел Лонг Гиан в руках.
– Где-то я такую веревку видел...
Теперь и майор посмотрел на веревку.
– У нас у каждого такая есть...
– Вспомнил... Руки Умару связывали... Тихонов связывал... Когда развязали, Умар веревку прихватил... И сделал Лонг Гиан...
– Где он наконечники нашел?
– Обгоревшие... С какого-то кабеля... Скорее всего, от сварочного трансформатора... В комнате, где их закрыли, какой-то строительный хлам был свален. Там и подобрал...
– Тихонов идет... Тоже из штаба...
Старший лейтенант Тихонов с солдатами шел с той же стороны, откуда минутой раньше пришел старший лейтенант Рубашкин. Солдаты были отправлены в казармы, а сам Тихонов остановился около полковника и майора.
– И что? – спросил Раскатов.
– Теперь меня точно местное начальство съест, – сказал старший лейтенант.
– С водкой или без? – поинтересовался майор. – Что опять?
– Преследовали тех, кто гранаты в окно бросал. Одного удалось застрелить. Солдат из караульного взвода... Из отдыхающей смены... Остальные, как в воздухе растворились... Или в казарму спрятались... Казарму я обыскивать, конечно, не стал. Не увидел смысла.
– Да уж... – тяжело вздохнул майор. – Теперь нас точно «с квартиры» погонят... А Тихонову пожизненный срок обеспечен... Что там с пленными произошло?
– Мы еще подойти не успели, когда звон стекол послышался. И сразу за этим взрывы. Они стекла выбили и забросали помещение гранатами.
– Не смотрел, что там?
– Дежурный по батальону сбил замок... Всех там, понятно, в клочья – четыре-то гранаты для такого пространства... Похоже, даже «Ф-1»... Даже стены разворотило... Осматривать было нечего... Но сразу поняли, что двоих не хватает... Потом только часового нашли. Ничего не помнит. Ходил на посту, как положено, по периметру.
– Курил в неположенном месте, – поправил полковник.
– Откуда вы, товарищ полковник, можете об этом знать!.. – удивился Тихонов. – Он говорит, что ходил по периметру и потерял сознание. Очнулся, хотел выстрелить в воздух, в автомате не оказалось затвора... Телефон прямой связи с «караулкой» оказался без ручки «динамо»... Сообщить не мог... А тут подошли свои, из «караулки» подняли его, посадили, побежали за начальником караула. А тут – взрывы... Кто с часовым разобрался – загадка... А с гранатометателем – ясно, и теперь на меня опять все шишки посыпятся...
– Каску носить надо, – заметил Раскатов. – От шишек спасает.
– Рубашкин возвращается...
– Что у него? – поинтересовался Тихонов.
– Три трупа «кладовщиков» с оружейных складов. И раненый Умар Атагиев...
– А сын?
– Ушел...
– Бросил отца, значит...
– Выполнил приказ отца... – поправил полковник.
* * *– Вертолет уже «заводят», – сообщил старший лейтенант Рубашкин. – Я тоже полечу... Дежурный хотел своих отправить, из конвойного взвода, я сказал, что сам полечу со своими... Возьму двух человек.
– Правильно, лучше не рисковать и не доверять жизнь Умара местным... – согласился Макаров.
– Он в сознании? – спросил полковник. – Разговаривать может?
– В полном. Только на вопросы не отвечает... Даже лежа смотрит свысока...
– Где вертолет стоит? Я хочу с Умаром проститься.
– Минутку, товарищ полковник, – попросил Рубашкин. – Я взводу пару приказаний отдам и провожу вас. Здесь недалеко, на стадионе... Больше площадки поблизости не нашлось. Пришлось специальный пост выставлять... Но пост там мы свой ставим, поскольку командование батальона взять вертолет под охрану не пожелало. У них и так охранная территория из-за полковых складов норму превышает.
– Я жду.
Вернулся старший лейтенант в самом деле быстро, уже облаченный и в бронежилет, и в «разгрузку», вооруженный полностью, готовый к любым неожиданностям во время полета.
– Можно через всю часть пройти. Там калитка есть, можно через КПП. Через КПП ближе.
– Идем как ближе.
В сопровождении солдат они прошли к стадиону, примыкающему к территории части с северной стороны. В вертолете был зажжен свет, но винты еще не вертелись. Рядом суетилось множество людей, кто-то стоймя держал санитарные носилки, из чего можно было сделать вывод, что Умара Атагиева отправляют просто лежа на металлическом полу, как, часто случалось, отправляли раненых боевиков, да и не только боевиков. Впрочем, лежа на полу лететь удобнее, чем на носилках с выдвижными ножками. Ножки могут и сложиться, вертолет может где-то в крен лечь, и тогда Умару трудно будет удержаться. Но Раскатов сразу решил проверить, на что уложили раненого, желал обеспечить ему максимальное спокойствие. Заглянул в салон, пока Рубашкин беседовал с пилотами. Оказалось, санитары принесли матрац. Или, скорее, самого Умара вместе с окровавленным матрацем принесли, потому что кровью он матрац залил наверняка не здесь. Погрузкой командовал какой-то совсем молоденький лейтенантик, что задержался в салоне вертолета рядом с Атагиевым и при скверном свете тусклой салонной лампочки осматривался кругом с таким видом, словно искал, каким образом сможет раненый боевик убежать из вертолета во время полета.
Полковник забрался в люк.
– Свободен, лейтенант.
Тот козырнул и быстро покинул салон.
Умар, услышав знакомый голос, открыл глаза. Василий Константинович присел перед ним на корточки, положил свою руку на руку боевика.
– Ты вертолет послал? – спросил Умар.
– Нет. Это сразу решил майор Макаров. Вертолет в его подчинении. Я здесь вообще не распоряжаюсь. Я приехал в качестве миротворца в местном конфликте. Наш старший лейтенант избил двух старших офицеров, «кладовщиков»...
Как ни странно, Раскатову вдруг показалось, что ему нечего сказать Умару. Утешать такого опытного воина, говорить банальные прописные истины не хотелось. Когда там, в Афгане, старший лейтенант Раскатов сам был ранен, майор ВДВ Атагиев тоже не утешал его. Правда, там раны не были настолько опасными... Тем не менее...
– Я не знаю, дотяну ли до госпиталя... – сказал Умар. – Я сильный... Я постараюсь...
– Я не знаю, дотяну ли до госпиталя... – сказал Умар. – Я сильный... Я постараюсь...
– Ты постарайся, – повторил вслед за ним Раскатов. – Ты сильный...
– Умирать почему-то не хочется... Никогда не думал, что могу жизнью дорожить... А сейчас не хочется... Я ведь ни разу внуков не видел... А у меня их в Москве пятеро... Все внуки... Внучек нет... Как дочерей – тоже нет... Хотел бы с внуками заниматься, их воспитывать... И Астамира...
Зафыркал двигатель вертолета, потом винты зашумели и по металлическому телу машины пошла дрожь. Говорить стало сложнее, приходилось голос повышать.
– Как все случилось? – спросил все-таки Раскатов. – Кто там был?
– «Кладовщики»...
– Как они узнали?
– Это я у тебя хотел спросить... Я думаю, они ждали всех нас... А мы вышли только вдвоем... И потому не сразу стреляли... Пауза была слишком долгой... Нас должны были бы послать именно туда... «Кладовщики» тоже знают, что там нет часового...
– Да, – согласился Раскатов. – Это вариант...
Говорить громко Умару было трудно, и Раскатов, уловив движение пальцев Атагиева, наклонился ниже, чтобы слышать слова.
– К тебе Астамир должен прийти... Если меня похоронят, покажи ему могилу... Он перенесет меня к жене... И Астамиру помоги...
На языке вертелись слова о том, что рано думать о похоронах, что все обойдется, но Василий Константинович не захотел говорить это. Он только кивнул, давая Умару обещание.
– Позаботься о нем, если понадобится... Помоги, чем сможешь... Ему трудно будет... Он не жил мирной жизнью...
– Я помогу, – пообещал Раскатов.
– Кто со мной полетит?
– Старший лейтенант Рубашкин.
– Тот, что меня у пещеры «вырубил»?
– Нет, тот – Тихонов. Этот – второй, который высокий...
– Скажи ему, что я готов дать показания на «кладовщиков»... Пусть он запишет, я подпишу... Если я не доживу, показания останутся... Пусть свидетелей возьмет... И свидетель пусть подпишет... Так вернее будет...
– Хорошо, Умар. Мне хочется верить, что ты доживешь... Но я не буду утешать мужчину... Рана в самом деле очень опасная. Я пошел, меня зовут.
Старший лейтенант Рубашкин уже дважды звал полковника с улицы.
– Прощай... – тихо прошептал Умар, и слова его можно было понять только по движению губ. – Прощай, мне кажется, я совсем уже ухожу... Глаза закрываются, не вижу ничего, только белый-белый свет вокруг...
– Прощай... Отдохни... Во сне будет легче...
Раскатов сжал кисть Умара и вышел из вертолета.
– Товарищ полковник, – сразу встретил его старший лейтенант. – Пилоты говорят, что в два раза ближе лететь до госпиталя МВД в Дагестане, чем до Ханкалы... Но в Ханкале нас будут встречать сотрудники прокуратуры... Жаждут допросить Умара...
– В прокуратуру я сам позвоню. Если хотят, пусть в дагестанскую прокуратуру обращаются. Хотят, пусть сами туда летят... Допрашивать его будешь ты... Летите в Дагестан... Есть бумага, карандаш?
– И бумага, и карандаш, и ручка есть...
– Умар обещал все рассказать о «кладовщиках». Запишешь с его слов в присутствии свидетелей... Возьми свидетелей... Своих солдат, и для разнообразия механика вертолета, что ли... Запишешь. Умар подпишет... Пока у нас это единственная возможность получить показания. Астамир неизвестно где, и неизвестно, объявится ли...
– Сделаю...
– Все, не теряйте время... Номер моей трубки знаешь?
– Нет... Я и своей не знаю... – старший лейтенант вытащил одну из трофейных трубок, презентованных полковником офицерам.
– Набирай мой номер... – Раскатов продиктовал и вытащил собственную трубку, принявшую вызов. – Все, номера у нас в памяти... Как только доставишь Умара в госпиталь, звони... Сообщи... Все понял?
– Вроде бы, товарищ полковник, без проблем...
– С богом...
Лейтенант, командовавший погрузкой, и вне вертолета вертел по сторонам головой, кого-то отыскивая. Полковник проводил взглядом Рубашкина с парой бойцов, посмотрел, как закрылся люк, и спросил лейтенанта:
– Кого потерял?
– Тут какой-то человек был... Не из наших... Сейчас пропал...
– Не из ваших, значит, из наших, – ответил полковник. – Других я не видел... Отходим, машина взлетает.
Раскатов первым побежал в сторону, придерживая рукой косынку. Косынку придерживать не надо было, это не фуражка и не берет, – ветром не сорвет, но сработала привычка.
* * *Раскатов проводил поднимающийся вертолет взглядом и вместе с санитарами вернулся в военный городок. Дежурный по КПП остановил его:
– Товарищ полковник, по поводу сегодняшних событий с вами хотел поговорить подполковник Расько. Он уже дважды звонил. И начальник штаба просил вас к нему зайти, как только освободитесь. Командир батальона, кстати, начальнику штаба звонит. У нас нет других телефонов, только внутренние.
– Какой у комбата номер? – спросил Василий Константинович.
– Я не знаю... Телефон в штабе у дежурного.
– Ладно. Я свяжусь... А начальник штаба...
– В штабе. На месте сидит.
В штабе дежурный капитан козырнул лихо, почти по-гусарски, даже каблуками звонко щелкнул и сразу повел полковника в кабинет начальника штаба майора Захватова.
– Капитан, ты открывал помещение с пленниками?
– Так точно. Все вдрызг, но двоих не хватает... Я сразу предположил, что эти двое своих же... Но кто-то им помог... Кто-то их выпустил...
– Когда были взрывы, один из этих двоих уже был застрелен за забором, второй там же уходил из-под обстрела... По времени не совпадает... А что с часовым?
– В санчасть доставили... Удар по голове – возможно, сотрясение мозга.
– А кто часового нашел?
– Солдаты караульного взвода.
– Где эти солдаты?
Капитан пожал плечами и распахнул перед полковником дверь кабинета начальника штаба.
Майор Захватов при появлении Раскатова встал.
Василий Константинович махнул рукой, прерывая уставные фразы, пожал майору руку и сел за стол. Сел на свое место и начальник штаба. Сел и ждал настороженно.
– Фамилии у нас с вами созвучные, – сказал Раскатов достаточно прохладно. – Надеюсь, и понимать друг друга мы будем созвучно. Это в ваших же интересах.
– Я не совсем понял вас сразу, не знаю, как потом будет, – сказал не менее холодно круглолицый и румяный майор. – Вы нам пытаетесь обвинения предъявить или мы тоже имеем право заявить о своих претензиях?.. Я не говорю сейчас о побеге бандитов, которых вы нам навязали под охрану, я сейчас говорю только о гибели караульного солдата, застреленного вашим офицером. Тем самым офицером, который накануне избил двух наших старших офицеров. Это что, открытый террор против нашего батальона?
– Вот как вы дело поворачиваете? А мы на это смотрим с другой стороны...
– Рад буду, товарищ полковник, выслушать ваше мнение.
– Наше мнение такое. Мало того, что ваши «кладовщики» – так мы зовем и начальника тыла полка, и начальника складов, и всех служащих складов – постоянно торговали и продуктами, и вооружением со складов. Продавали и местным жителям, и боевикам, в том числе и боевикам из джамаата Мовсара Байсарова...
– Такое обвинение надо доказать! – сразу побагровел круглолицый и румяный майор.
– Это доказано множественными свидетельскими показаниями. Показания запротоколированы и переданы в военную прокуратуру.
Показания, конечно, не были еще переданы, поскольку представитель военной прокуратуры пока не добрался до батальонного городка. Но этой маленькой неточности майору Захватову можно было и не знать. Так он будет более сговорчивым.
– У меня нет оснований подозревать командование батальона в соучастии, но я могу обвинить вас в том, что вы закрывали на это глаза...
– Это полковые склады, и нам они не подконтрольны, – возразил Захватов.
– Тем не менее караул выставляет именно ваш батальон. И наверняка солдаты или начальник караула не могли не видеть, что имущество со складов отпускается гражданским лицам... Но я даже не об этом хотел сейчас сказать. Мое обвинение гораздо более серьезно... Я готов утверждать, что ваши «кладовщики», чтобы скрыть факты хищения со своих складов, «заказали» джамаату Мовсара Байсарова уничтожение автомобильной колонны с продуктами. В результате погибли военнослужащие и была повреждена материальная часть.
– Что?! – майор встал и из багрового стал черным.
– Можете сидеть, – разрешил Раскатов. – Вот в расследовании этого инцидента я и надеюсь найти с вами полное взаимопонимание. А все последующие события, это только попытки убрать свидетелей «заказа». То есть боевиков Байсарова. И убирал свидетелей, кстати, солдат караульного взвода, которого потом застрелил лейтенант Тихонов. Этот солдат, вместе с двумя другими, бросал в окно гранаты...
– А кто тогда выпустил Атагиевых – отца с сыном? Кто на нашего часового напал?
– Это вы у меня спрашиваете?
– Там был какой-то человек в черном. Не в «камуфляже», а в черном. И в маске «ночь». Его видел капитан Прядунько, когда этот человек выпускал пленников. И сразу выслал своих подчиненных за забор, чтобы перекрыть пути отхода.