Хуже того, муллы добились, чтобы это их мнение возвели в ранг закона. То, что замышлял Абдель, было одним из самых тяжких преступлений, предусмотренных уголовным кодексом, и наказывалось самым тяжким из существовавших в ту эпоху наказаний: выбором между сумасшествием и самоубийством. Приговоренным к высшей мере давали коробочку с капсулой цианида и запирали пожизненно в камеру с постоянно включенным телевизором, по которому двадцать четыре часа в сутки крутили древние видеозаписи выступлений Джоули Фаллоу. Почти все приговоренные принимали цианид в первый же год заключения.
Муллы хотели, чтобы люди использовали временные тоннели как телевизоры, настроенные на показ величайших моментов истории. От одной этой мысли у Абделя сводило зубы. Во всем Лос-Анджелесе — от потонувшей в роскоши Санта-Барбары на севере, до неприглядного Феникса на востоке — проживало больше исламских ученых, чем существовало на свете за все время предыдущего существования ислама. И никто из них так и не отважился пренебречь повелениями мул, войти в гипервременной переход и изменить прошлое. Прошлое не может, не должно и не будет изменено, — утверждали муллы, — ибо так повелел Сам Аллах.
Религиозные консерваторы всегда и повсюду одинаковы. Никто из них не в силах понять, что Аллах достаточно мудр, для того чтобы иметь в запасе несколько жестких дисков с бэкапом. И ему не занимать умения в работе с Отделом переписывания истории.
Возможно, что некоторые события ему даже удается отправлять в контору "Чего не было, того не было".
Абдель был готов: он окончательно решился. Он больше не мучился сомнениями. Он войдет в тоннель, вернется в прошлое в тот момент, когда история пошла неверным путем, убьет Джоули Фаллоу — этого Большого Шайтана, который во всем виноват — и вернется в мир, который в соответствии с железной логикой следствий и причин будет другим, будет намного лучшим, чем тот мир, который Абдель покинул.
Он фликнул на позитронный электрофраммис, проверил кварковый компактор на нейрофранце еще один раз, раскрыл субпространство в узле Финагля и смело вошел в гипервременной тоннель.
Первым, что он увидел, выйдя из перехода, был гигантский черный муравей, размером с взрослого самца носорога.
Муравей тоже увидел Абделя и обратился к нему на рафинированном классическом арабском со следующими словами:
— О презренная и ничтожная пылинка верблюжьего помета, что ты делаешь в моем гипервременном переходе?
Седьмое условие перспективы
— Я — телемит, — объяснял Мавис Селин. — В полночь для меня начнется новый, девяносто седьмой год ЭГ.
— ЭГ — это эра Гора, правильно? — вежливо переспросил Саймон.
— Гора-пар-Краата или, иначе, Гарпократа, — сказал Мавис Селин. — Я придерживаюсь учения реформированного телемитства.
Вечеринка анти-миллениализма была в полном разгаре. Часовая стрелка только что миновала цифру «одиннадцать», и поэтому все с нетерпением ожидали не-миллениума, который должен был наступить через час. Саймон ради такого случая даже наклеил поверх фотообоев с морским пейзажем репродукцию картины Сальвадора Дали "Упрямство памяти". Плавящиеся часы, изображенные на этом гениальном полотне, наводили на мысль о бессмысленности любой временной шкалы.
— Для нас, — рассказывал Хуан Тутригро на другом конце комнаты Марвину Гардензу, — новый год наступает 31 октября. Семьдесят девятый год закончился 30 октября, а 31 октября начался новый, восьмидесятый год psU, — заметив удивление Марвина, он быстро прибавил. — Мы добавляем к номеру года psU, что означает post scriptum Ulysses[!(латин.) после написания "Улисса"!], поскольку Джойс написал последнюю фразу в своем Евангелии 30 октября 1921 года, завершив тем самым христианское летоисчисление.
Китовая туша Блейка Уильямса нависла над ними обоими:
— Так что, вам еще 920 лет ждать первого миллениума? — спросил он, делая пометки в записной книжке (он изобрел нейросемантическую топологию и постоянно вел исследования в этой области). — Дольше ждать придется только патафизикам, календарь которых начинается с 1873 года э. в.
Стоя у двери в патио, маленький человечек по фамилии Гинзберг рассказывал Кэрол Кристмас.
— Я пришел на эту вечеринку только потому, что тоже не верю, что сегодня наступает миллениум. Я не ожидал встретить здесь такое количество странных типов…
— А через сколько лет наступает ваш миллениум? — заботливо спросила Кэрол, которая старалась быть гостеприимной. Ее голова заботливо склонилась к гостю.
— Ну, следующий миллениум это будет год 6000 от сотворения мира, который для правоверного, вроде меня, наступит только через 239 лет, — сказал Гинзберг, несколько обеспокоенный тесной близостью великолепного образца самки млекопитающего.
— Для правоверного иудея, — поспешил добавить он на тот случай, если Кэрол его не поняла.
Саймон Короткое Замыкание в это время занимался тем, что раздавал промокашки с кислотой всем желающим.
— Даты? Фэйт, мне наплевать на даты! Я уверен, что сейчас у Вселенной нет никаких Больших Часов, которые управляют всем. Верно? Меня гораздо больше интересует, что я обнаружу на Марсе, когда применю компьютерный анализ к Лицу.
Саймон сразу узнал голос — это был профессор Тимоти Эф. Икс. Финнеган, который обратил его сначала в патапсихологию, а затем в патафизику[!* Профессор Финнеган. в дополнение к основанию патапсихологии (занимающейся изучением занятных, но малопонятных ментальных феноменов, которые не возможно точно воспроизвести или даже просто вспомнить к шести часам утра следующего дня) создал также КСИПН (Комитет сюрреалистических исследований пределов нормального). КСИПН утверждает, что ни один человек, событие или место никогда не являлись нормальными во всех отношениях, или даже в среднем, и что те, кто верит в нормальность, пали жертвой абстракции. "Не существует таких вещей, как нормальный европеец, нормальная собака, средний закат солнца или даже обыкновенная симфония Бетховена", — писал Финнеган в своей книге "Жизнь после жизни".!].
— Вы имеете в виду изображение лица, которое видится на поверхности Марса? — скептически переспросил Марвин Селин. — Но разве анализ не показал уже, что это всего лишь скалы и тени, ими отбрасываемые?
— Ха! — вскричал Финнеган, передавая дальше кокаин. — При помощи холистического компьютерного анализа я убедительно доказал, что это — лицо Мозеса Хорвица[!Мозес Хорвитц (Моу Ховард) (1897–1975) — знаменитый американский комик, киноактер. В комическом киносериале "Three Stooges", снимавшемся при его участии с тридцатых по пятидесятые годы, участие принимали также его братья Джером и Самуэль Хорвитц (Ховард), а также Ларри Файнберг.!], который, тем самым, является единственным человеком, прославившимся сразу на двух планетах! Разрази меня гром, если теперь весь научный истеблишмент не заерзает своими жопами передо мной!
— Мозес кто? — воскликнули хором, по меньшей мере, пять голосов, но в тот же момент Мами ван Дорен довольно отчетливо произнесла:
— Грязные носки и дурной запах изо рта.
"Какого черта она это сказала, — обеспокоено подумал Саймон, — и о чем это она вообще говорит?"[!* Насчет Мозеса Хорвитца в связи с этим замечанием ничего нельзя утверждать точно (издатели будут крайне благодарны за любую информацию на эту тему), так что, скорее всего, замечание миссис ван Дорен относится к ее роману с Киссинджером. Именно после этого приключения она сказала: "все, чем он мне запомнился — это грязные носки и дурной запах изо рта".!]
Он был удивлен, но улицы Сэндикоува в тысяча девятьсот четвертом году удивили его еще больше. Уличное движение, представленное различными видами конных экипажей и, время от времени, допотопной "самодвижущейся повозкой", вполне соответствовали исходным пространственно-временным данным, но вот прохожие нимало не напоминали ирландцев. В основном это были мальчики-проститутки с арабской внешностью, которые раз двадцать пытались к нему привязаться, прежде чем он вскочил на трамвай, шедший в центр Дублина.
"…со своим братом Джеромом, понимаешь, и их дружком по имени Лоренс Файнстайн…"
"…Сублиминальный Синдикат выглядел бледнее его рубашки… грязные носки для наших ирландских поэтов…"
Обрывки разговоров заглушались доносящимися откуда-то рядом звуками флейт и свирелей… запах полыни, необычно жаркое солнце…
Трамвай влекла огромная черная сороконожка. На кондукторском месте восседала барышня, похожая на Мадонну в одном из ее прикидов — бюстгальтер с остроконечными чашечками и балетная пачка. В руке Мадонна сжимала огнемет, который она иногда приводила в действие, производя предупредительные выстрелы над головой сороконожки, когда та с нескрываемой алчностью тянулась жвалами в сторону пробегавших по тротуарам иезуитов и опричников.
— Терпеть не могу эвфемизмов, — грустно пробормотал Саймон, — но какого протуберанца меня сюда занесло?
Он знал, что недавно принял кислоту, но окружавшая его действительность отнюдь не походила на трип.
— Позволь, я тебе объясню, — сказал огромный рыжий муравей. Действительно огромный — размером с междугородний автобус.
— Мы протащили тебе через переход. Ты и твои друзья-дискордисты хотите сорвать величайший поворотный момент в истории и, тем самым, сыграть на руку гнусным черным муравьям. Я раскрою тебе ужасную правду на английском, твоем родном языке.
(Это была очевидная ошибка: Саймон считал своим родным языком гэльский, а английский — языком саксонских оккупантов.)
— Ну и? — переспросил Саймон.
Муравей задумчиво зевнул (насколько мог понять Саймон, не искушенный в физиогномике насекомых) и продолжил на ломаном диалекте гэльского, принятом в Западных Графствах:
— А я тогда еще совсем малой был — да славится Господь Бог, Мария, Патрик и Бриджет — ("Мысли читает!" — изумился Саймон.) — как проведал, что муравей — не первый и не последний хозяин бела света. И мы про вас все знаем, про вашу дурацкую двуполую расу. Мы изучили вас посредством нашего мощного, бесстрастного и беспристрастного разума. Мы знаем вас, как носа знает роза и роза знает носа.
("Трудности гэльского синтаксиса одинаковы для всех, кто не впитал язык с молоком матери", — подумал Саймон.)
— Из-за вашего эридианского[!от Эриды — древнегреческой богини раздора и хаоса. Течение, проповедующее жестко альтернативную позицию по отношению ко всем проявлениям "общественного мнения", а также произвольное обращение с формальной логикой и сочетаемостью различных элементов в речи. То же самое, что "дискордисты".!] вмешательства в веер линий судьбы, — продолжал гнуть свою линию муравей, — возникла Тотально Неправильная Вселенная, населенная злобными черными муравьями, которыми предводительствует безумная царица, обладающая диктаторской жаждой власти. Это — существа суеверные, нелогичные и отсталые, a chara[!(ирл.) дружище!]. Говоря по-нашему, по-ирландски, они — полные засранцы. Я построил гипервременной переход, для того чтобы создать Вселенную, в которой появление этих недоносков полностью исключается. А ты путаешься у меня под ногами — ты и твои шуты-патафизики.
— Я шутее всех моих шутов, — заносчиво парировал Саймон.
Внезапно здоровенная черная лапа проломила пол и схватила Ингрид Бергман, стоявшую между Хемфри Богартом и Хенрайдом. На короткое время в отверстии показалась голова гориллоподобного существа, которая уставилась на Саймона и воскликнула:
— Ты только погляди, на что ты меня заставил пойти!
Произнеся эту реплику, голова вновь скрылась
Толпившиеся по соседству опричники не нашлись, что на это ответить. Они расхаживали по улицам Берлина нагишом, кожа их была такого цвета, какого бывает кожа на пенисе. На ходу они отхлебывал влагалищные выделения из лабораторных колб. Некоторые из них при этом мастурбировали, но лица их оставались совершенно бесстрастными.
— Джером был всегда популярнее, чем Мозес, но Мозес не имел ничего против такого положения дел. Знаете древнюю землянскую пословицу: "От добра добра не ищут"? А затем Джером умер, и все синергетика системы пошла прахом…
В это время профессор Юбю зачитывал результаты своего последнего социологического исследования по телевизору:
— Семнадцать процентов малолетних преступников и двадцать три процента преступников-сенаторов полагают, что Ингрид Бергман, а не Фэй Рэй была невестой Кинг-Конга. Клинические параноики во время теста Рошбаха часто заявляют, что показанные чернильные пятна напоминают им майора Штрассе, растирающего шоколадный сироп по выпуклостям и округлостям Ингрид Бергман. В подавляющем большинстве снов (в восьмидесяти процентах случаев) на Скалл-айленд спешит, чтобы остановить разбушевавшуюся гориллу, не Роберт Армстронг, а Джордж Вашингтон. Из всего этого можно заключить, что мечта о двухметровом пенисе, которым, согласно мифологии, обладает Кинг-Конг, превращается в навязчивый бред у лиц старше семидесяти лет. Именно это и является истинной причиной бомбардировок Ирака и других случаев агрессии против наций Третьего Мира.
После этого профессор забубнил нечто нечленораздельное.
— Крысы в лимонаде… дурной запах изо рта… короли из династии Меровингов окружают подозреваемых… земляничная мышь… запоры перестали его мучить…
Блейка Уильямса больше тревожила телеграмма, врученная ему костоправом в костюме гориллы. Он зачитал ее вслух и Джоули Фаллоу в ужасе выпрыгнул из окна.
ДОРОГОЙ ФОРТИНБРАС УЖАСНЫЕ НОВОСТИ ТЧК СТАРЫЙ КОРОЛЬ НОВЫЙ КОРОЛЬ КОРОЛЕВА И ПРИНЦ ВСЕ УМЕРЛИ ТЧК ПРЕМЬЕР МИНИСТР ЕГО СЫН И ЕГО ДОЧЬ ТОЖЕ ТЧК ЕЩЕ ПОГИБЛИ ДВА СТУДЕНТА ИМЕН НИКТО НЕ ПОМНИТ ТЧК ТАКЖЕ ЭКСГУМИРОВАН ОДИН ШУТ ТЧК ВЫСЫЛАЙТЕ ЛОПАТЫ ТЧК ПОДПИСЬ ГОРАЦИО
— Знаете, — задумчиво сказал Мавис, — похоже, кто-то подмешал в кислоту средство для чистки унитазов. По-моему, Джоули не падает, а наоборот, взлетает вверх…
— Если бы он один, — в ужасе воскликнул Блейк Уильямс. — Смотрите, тысячи людей отрываются от земли и взлетают…
Восьмое условие перспективы
Утром седьмого абсолюта сто двадцать четвертого года патафизической эры Саймон собрал достаточно данных, для того чтобы понять, что произошло на самом деле. Он созвал собрание "Общества Незримой Руки", чтобы обсудить увиденное.
— Итак, готовы ли мы к обсуждению опознанных летающих объектов? — спросил он радостно.
— Несомненно, мы имели дело со случаем левитации, сказал доктор Харрис Нейсмит. — Имеются миллионы свидетелей, не говоря уже о том, что с поверхности Земли исчезли миллионы людей.
— Не просто случайные миллионы людей, — заметил Саймон. — Они были отобраны по определенному принципу.
— Вы тоже обратили на это внимание? — воскликнул У. Клаймент Котекс. — Да, это смахивает на сегрегационные вихри старика Форта[!Чарльз Хой Форт (1874–1932) — американский писатель и журналист, основатель уфологии как дисциплины.!]. Только отбор был еще более жестким. Это случилось с одними христианами.
— Ну что же, — заключил Нейсмит, — это вполне согласуется с теорией, которой придерживается большинство из нас. Если верить во что-то достаточно сильно и достаточно долго, то мысль совершит квантовый скачок и превратится в квантовую пену, из которой рождаются энергия и материя…
— И я придерживаюсь того же мнения, — сказал Мавис. — Эти психи, помешанные на Иисусе и огнестрельном оружии, всегда утверждали, что "вознесутся живыми на небо на переломе веков". Они об этом все время говорили и писали, и вот, когда соответствующий момент по их летоисчислению наступил, это произошло. Только кто сделал это?
— Гигантские рыжие муравьи, — сказал Саймон, — сперва я думал, что мне это кислотой навеяло, но теперь я понял, что видел одного из них. Они их к себе и забрали. После того, как несколько гипервременных тоннелей пересеклись в одной точке. Муравьи почему-то считают, что христиане особенно хороши на вкус.
— Какой ужас! — воскликнул Нейсмит. — Быть порванным на мелкие кусочки и сожранным огромным насекомым… напоминает Лавкрафта…
— Что ты хочешь, они же сами верили в ад, — сказал Саймон. — И большинство из них не могли соблюсти систему дурацких запретов, которые они сами себе придумали, поэтому считали, что ада им не миновать.
Затем воцарилась долгая пауза, после которой все посмотрели на участника вечеринки, который прибыл самым последним и еще не сказал ни слова.
— А ты что думаешь, Абдель? — спросил Нейсмит.
— Я здесь новенький, — сказал Абдель Рахман Массуд. — Но я тоже уверен, что без христиан мир будет гораздо более спокойным и уютным местом. За последние три дня кончилось уже пятнадцать войн… Возможно, мы здесь все не до конца понимаем все те силы и весь тот разум, что работали вместе, — хотя, порой, считали, что работают друг против друга, — для того чтобы «случайно» произвести тот эффект, благодаря которому мы все надолго запомним день, в который не наступил миллениум.
Все присутствовавшие обменялись задумчивыми взглядами.
— Незримая Рука, — изрек профессор Финнеган, поднимая свой стакан с "Джеймсон'с", и в молчании все выпили следом за ним свой виски.
Дуглас Коупланд Пожар на фабрике «ативана»
Вайет задержался в латексной после работы. Он старательно разглаживает кожу пришельца, который должен быть готов к съемкам сразу после праздников. Его руки (Вайет безумно гордится своими руками, с длинными пальцами и без волос после стольких лет возни с химикатами) заляпаны эпоксидкой и краской, ногти в незаживающих рубцах и царапинах. Это издержки его не совсем обычной работы — Вайет креативный директор отдела протезов в местной компании, производящей спецэффекты, под названием «Плоть». В эти дни через производственную мясорубку, словно фарш на колбасном заводе, протискивается очередная малобюджетка недели для американской кабельной телесети. "Рожаем шедевр", — как еще днем, при своих, выразился Вайет, вызвав улыбку у сотрудников «Плоти», каждый из которых за последние пять лет виртуозно овладел искусством формовки, свежевания и росписи латексных и фиберглассовых тел. «Плоть» всегда специализировалась по бандитским разборкам со стрельбой — они изготавливали десятки пельменей с бутафорской кровью и начиняли ими отливки с человеческих торсов, подсоединяя каждый пельмень к специальному электронному устройству, так чтобы все они синхронно взрывались по команде "мотор!". Не так давно «Плоть» всерьез переключилась на производство пришельцев. Работать с пришельцами по-своему проще, чем с людьми, ведь ни пришельцев, ни будущего никто никогда не видел; зачем ломать голову, если тут всегда смело можно дать волю фантазии.