— Вы…
— Вы передадите мне список всех нужных контактов. Кроме того, нам необходимо записать ваши показания. Придете в понедельник утром в жандармерию.
Ох как не понравился Люси его высокомерный приказной тон! Ей начхать на все эти междоусобные войны и внутренние разборки! Этот псих убил Кристофа Гамблена, а главное — чуть не убил Франка, нет уж, так просто она расследование из рук не выпустит.
— Вы обыскали подвал?
— В ближайшие дни будут тщательнейшим образом обысканы весь дом, от подвала до кровли, и весь сад. Мы должны установить, есть ли там еще трупы, и ради этого, если понадобится, разрушим стены. Но вы же прекрасно понимаете, что такая работа требует времени. В жизни не вляпывался в подобное дерьмо! Ух как журналюги нагреют руки на этом деле!
Люси особенно не вслушивалась в то, что говорил жандарм, и хорошо, если слышала половину. Она думала обо всей этой разлитой по полу химии, о сорванных с мебели чехлах, о разбросанной поленнице. Водитель «мегана» искал что-то поменьше человеческого тела. Может быть, убийца — убийца серийного убийцы — силой пытался затащить Агонла в подвал. А этот последний, со своей покалеченной ногой, грохнулся на лестнице и сломал себе шею, не успев показать тайник.
Она подняла взгляд на высоченного, на голову выше ее самой, жандарма:
— Ваши там, в деревне, закончили работу?
— Пока да. А полный обыск на местности сделаем, как только рассветет.
— А можно мне еще раз спуститься в подвал?
— Шутите? Что вам там делать?
— Только взглянуть одним глазком.
— Вот уж ни к чему. Я ведь сказал: мы берем это дело себе.
Он достал блокнот, авторучку и, снисходительно глядя на парижскую сыщицу, попросил опять-таки почти приказным тоном:
— Будьте любезны, имя и координаты вашего начальника.
24
Могучий Паскаль Робийяр, не сводя глаз с монитора, выуживал из пластмассовой коробочки сухофрукты.
Заканчивалась суббота, пробило семь, и почти все кабинеты Уголовной полиции пустовали — кроме тех, где оставались на ночь дежурные.
Вот уже несколько часов лейтенант Робийяр пытался восстановить маршрут путешествия по миру Валери Дюпре: сейчас, сидя один в комнате группы Белланже, он выискивал в Сети сведения о зарубежных городах, куда журналистку завело предпринятое ею расследование и где могли остаться какие-то следы ее пребывания.
Все началось около восьми месяцев назад, 14 апреля 2011 года, когда Валери прибыла в столицу Перу. В тот же день она расплатилась карточкой за взятую напрокат в «Еврокаре» машину, а 3 мая, перед тем как вернуться во Францию, — за гостиницу «Альтура Сак» города Ла-Оройя. На следующий день, четвертого, Дюпре приземлилась в Орли.
Ла-Оройя… Город с населением тридцать три тысячи человек, расположенный в ста семидесяти километрах от Лимы. По существу — шахтерский поселок в Перуанских Андах, где ведется добыча и переработка меди, свинца и цинка. На фотографиях, обнаруженных гугловским поиском, ничего вдохновляющего: грязно-зеленые стены предприятий металлургического комплекса, высокие трубы, из которых валит густой дым, унылые пейзажи городка, зажатого между головокружительно высокими стенами горных хребтов… Люди с серыми лицами живут здесь отрезанные от мира, вокруг них — ничего, кроме пыли и развороченных скал… Что могла делать Валери в подобной дыре почти три недели?
Лейтенант Робийяр еще немножко погуглил и довольно быстро нашел весьма интересные сведения: сайт Блэксмитовского института[28] обвинял американскую компанию «Doe Run Company», которая с 1997 года эксплуатирует металлургический комплекс «Ла-Оройя», где производят медь, свинец, цинк, висмут, серебро и индий, в том, что она превратила город в свалку токсичных отходов. Процентное содержание мышьяка, кадмия и свинца в воздухе в пятьдесят раз превышает допустимое, вся растительность в городе и его окрестностях сожжена кислотными дождями, реки сплошь загрязнены ядовитыми веществами: сернистым ангидридом, оксидом азота… — иными словами, здоровье жителей в постоянной опасности.
В общем, городок среди гор сильно походил на филиал ада на земле. И конечно же, Валери Дюпре останавливалась здесь ни в какой не в гостинице: «Альтура Сак» была скорее пансионом. Не пансионатом для туристов, а пансионом для приезжавших на временную работу инженеров, старших мастеров и так далее.
Полицейский продолжил знакомство с сайтом и в конце концов зацепился за сведения, которые вроде бы имели отношение к делу, по которому велось следствие. Город прочно удерживал мировой рекорд по сатурнизму, хроническому отравлению свинцом: в крови девяноста девяти местных детей из ста анализы показали очень высокий уровень свинца в организме. Последствия этого ужасны: умственная отсталость, бесплодие, гипертензия, рак, дисфункция почек…
Ошарашенный прочитанным, Робийяр откинулся на спинку своего вращающегося кресла. Ему вспомнились слова Шарко: беленький мальчик из больницы — слабый, с сердечной аритмией, явно больной… у него ведь нашли еще и проблемы с давлением и с почками! Разумеется, ребенок не был перуанцем, но Робийяр черкнул в блокноте: запросить у кретейских докторов результаты анализов крови и уточнить: нет ли в ней, случайно, свинца?
Он выпил минералки и отправился по второму маршруту.
Китай, июнь 2011 года. И тут тоже данные выписок из банковских счетов, квитанции, фотокопии заявок на бронирование авиабилетов оказались весьма информативными: приземление в Пекине, аренда автомобиля, отъезд в Линьфэнь, город в семистах километрах от столицы, где журналистка вроде бы провела бо́льшую часть времени. Робийяр сразу заметил сходство китайского города с перуанским: в Линьфэне, который находился на юге провинции Шаньси и — если верить легендам — был во времена императора Яо столицей Китая, добывалась треть всех запасов угля страны.
Фотографии опять-таки нашлись поиском и снова показали нечто ужасное: жители города в масках, постоянный — из-за загрязнения воздуха диоксидом кремния, кремнеземом, — туман, сплошные, не счесть, металлургические и химические предприятия, здания которых больше всего похожи на драконов, плюющихся черным и желтым дымом, извергающих огонь. Некоторые экологи писали о Линьфэне как о самом загрязненном городе мира. Серьезные, похоже, источники утверждали, что здесь больше половины запасов воды непригодны для питья, что здесь небывало высокий уровень респираторных заболеваний, что в легких горожан полно угольной пыли, а санитарные условия просто чудовищны.
Больше трех миллионов людей, чье здоровье, равно как и здоровье их потомства, в опасности. Что же до угольных шахт… легальных или нелегальных, то они постоянно уносят человеческие жизни…
Робийяр кое-что записывал, и постепенно в его голове стали вырисовываться возможные темы будущей книги Валери Дюпре: промышленность, загрязнение окружающей среды, связь экологии со здоровьем населения…
По-прежнему пытаясь найти хоть какую-то связь между поисками Валери и открытиями Кристофа Гамблена, полицейский двинулся по третьему, предпоследнему ее маршруту. Ричленд, штат Вашингтон. Прибыла в аэропорт «Три-Ситис», отбыла оттуда же, в городе находилась с 14 по 24 сентября 2011 года, останавливалась в отеле «Кларион», прожила в Ричленде десять дней и никуда из него не выезжала… Снова поиски в Гугле, в Википедии, и почти сразу — открытие: Ричленд прозвали «ядерным городом», «городом атомного гриба»… Маленькая агломерация из трех городов, один из которых Ричленд, граничит с Хэнфордским комплексом, колыбелью американской ядерной индустрии, местом, где был изготовлен «Толстяк» — бомба, сброшенная 9 августа 1945 года на Нагасаки. Этот несчастный регион считается одним из самых загрязненных на планете, главным образом потому, что тысячи тонн радиоактивных отходов здесь регулярно сбрасываются в окружающую среду, заражая землю и воду.
Что ж, теперь Робийяру стало легче легкого связать уже ему известное с направлением последнего поиска журналистки: город Альбукерке в штате Нью-Мексико, расположенный меньше чем в ста километрах от Лос-Аламоса, родины программы ядерного оружия США. Именно здесь, еще во время Второй мировой войны, было положено начало проекту «Манхэттен». Задачей этого сверхсекретного проекта стала разгадка тайны расщепления атома. Судя по найденным в Сети фотографиям, окрестности города-лаборатории превратились в пустыню, на бесплодных холмах которой между брошенными там старыми машинами и проржавевшими жилыми фургонами блестят на солнце сотни черно-желтых щитов «Опасно: радиация!».
Лос-Аламос и Хэнфорд были тесно связаны атомной индустрией.
Теперь направления поисков Валери Дюпре казались полицейскому предельно ясными: темой очередного расследования журналистка выбрала загрязнение окружающей среды в разных городах мира. Соединения углеводорода, химические вещества, уголь, радиоактивные отходы, ущерб, который все это наносит человеческому организму… Ну а к чему она хотела прийти в итоге, что собиралась делать, собрав материал, — это пока непонятно. Может быть, Валери решила сама проверить, в каком состоянии эти населенные пункты, чтобы потом, опубликовав данные, привлечь к ним внимание, всполошить мир — или даже пойти в атаку? Судя по всему, девушку волновали, а стало быть, и привлекали весьма серьезные проблемы.
Робийяр, очень довольный всем, что ему удалось откопать (зря прозвище Легавый не дают!), наконец-то выключил компьютер. Только вот для тренировки сегодня уже слишком поздно… Ладно, бог с ними, с упражнениями, он покачает мышцы потом, а сейчас лучше сразу пойдет домой, к семье, радуясь тому, что смог так хорошо поработать.
25
Снаружи, сквозь маленькое окошко, в подземелье проникал холодный воздух, здесь было зябко. И мало того что зябко, еще и темно: просторы под каменными сводами освещались всего двумя жалкими лампочками, и казалось, что своды эти опускаются над хрупкой фигуркой женщины все ниже и ниже…
Проникнуть в подвал дома Филиппа Агонла Люси удалось без особого труда. Как только Шантелу ушел из больницы, она села за руль, добралась по опасной горной дороге до дома серийного убийцы и так задурила голову двум караульным, сунув каждому под нос удостоверение офицера парижской уголовки, что те спокойно ее пропустили. Может, конечно, потом и будут проблемы, но сейчас она у цели.
В большой комнате по-прежнему царил полный беспорядок. Криминалисты, осматривавшие место преступления, интересовались в основном ближайшими к телу Агонла следами и теми, что можно было найти вокруг огромного морозильника с его жутким содержимым. Единственное же, что оставалось тут сейчас от самого серийного убийцы, — следы крови на стенах и на бетонных ступеньках в самом низу лестницы.
Люси долго простояла в раздумьях, не лучше ли вернуться на первый этаж и свалить отсюда, — все-таки это, наверное, не самое умное решение: сунуться одной в подвал, где так воняет смертью. В конце концов она, закрыв глаза, глубоко вздохнула и отправилась в соседнюю, маленькую комнатку.
Посреди этого подобия склепа — чугунная ванна. Будто в ожидании, когда же она придет… При тусклом свете висящей на длинном шнуре красной лампы почти не различить красных же кирпичных стен… Комната словно сама по себе кровоточит… «Интересно, почему тут лампа красная, а рядом — обычная?» — подумала Люси.
Стиснув зубы, она долго всматривалась в запыленную поверхность ванны, потом приложила руки к пожелтевшей эмали и попыталась представить себе, как тут все было. Представить себя на месте насмерть перепуганной женщины, лежащей в этой ванне…
Он запретил мне двигаться, а сам стоит сбоку и что-то там делает со своей химией. От одного вида этих стеклянных пробирок и пипеток у меня кровь стынет в жилах. Мне холодно, страшно, я не знаю, что меня ждет. Он собирается изнасиловать меня, убить? Зачем он сейчас наклоняется к моему неподвижному телу — сильный, уродливый, глаза этого чудовища за стеклами его ужасных очков такие огромные… Я пробую с ним бороться, но ничего не выходит. Он, не дав мне даже пошевелиться, накрывает мое лицо наркозной маской, и я вдыхаю отвратительный запах тухлых яиц.
Люси поняла, что невольно перестала дышать. Ни на секунду не теряя бдительности, она быстро огляделась. Агонла мертв, наверху дежурные, ей нечего опасаться. Взяла в руки маску, понюхала — да, точно, резина и сейчас еще пахнет тухлыми яйцами.
Она решительно направилась к морозильнику поменьше, открыла его. Криминалисты вынули оттуда весь лед, но Люси помнила, что морозилка была набита битком. Почему? Зачем понадобилось столько льда?
Люси обернулась, еще раз посмотрела на ванну. Представила себе, как первая жертва, Вероника Пармантье, лежит там, на дне.
Вот оно, бездыханное тело. Агонла считает, что всего лишь усыпил свою жертву, но, вероятно, женщина агонизирует, потому что концентрация газа в крови и во всех ее органах чересчур высока. Частота сердечных сокращений резко снижается. С точки зрения убийцы, Вероника впадает в анабиоз, но на самом деле она умирает, отравленная…
Энебель, сжав губы, снова бросила взгляд внутрь меньшего морозильника, и тут до нее вдруг дошло.
— Черт возьми, да он же собирается ее заморозить!
Произнеся это вслух, громко, как будто обращалась к Шарко, она внимательно посмотрела на пустые канистры. Ни малейшего сомнения: с помощью канистр в ванну наливали водопроводную воду, а лед из меньшей морозилки использовался, чтобы снизить температуру этой воды… Тело Пармантье очень скоро стало холодным, вот только молодая женщина не впала в анабиоз, она была уже мертвой… Вероятно, Филипп Агонла довольно быстро сообразил, что промахнулся, — сразу, как только попробовал согреть тело, а сердце не забилось, — ну и решил избавиться от трупа, бросить его в озеро. Он ничего не забыл — он одел свою жертву, обул… Все должно было наводить на мысль о несчастном случае: женщина поскользнулась — упала в воду — утонула…
— Все в порядке, лейтенант Энебель?
Люси вздрогнула. Голос донесся с верха лестницы. А-а-а, это один из дежурных.
— Да-да, все в порядке. Никаких проблем.
Она услышала, как скрипнула дверь, и снова принялась размышлять, обводя глазами комнату с окровавленными стенами.
Агонла выждал год, прежде чем начать снова. Боялся, что его поймают? Или то, что он совершил, чересчур сильно его потрясло? Как бы то ни было, судьба Элен Леруа стала повторением судьбы Вероники Пармантье. Похищение из дому с помощью копии ключа, украденного в палате травматологии медицинского центра «Солнечные склоны». Спуск в этот подвал — как вхождение в ад. И смерть — из-за того, что концентрация сероводорода все еще была слишком высокой.
Люси вдруг заметила, что стоит в углу, вцепившись обеими руками в кирпич. Она представила себе ярость Филиппа Агонла — после второго провала у него были все основания озлобиться. Энебель вернулась в большую комнату, с обычной лампочкой под потолком, остановилась у выложенной плиткой площадки у раковины, где валялись недобитые пробирки и еще какое-то лабораторное оборудование… Вероятно, убийца отмерял свои дозировки именно здесь. Люси посмотрела на груду мышиных скелетиков слева. Представила себе, как Агонла ломает голову, то так, то сяк составляя свои гнусные химические соединения и испытывая их на животных. Она будто воочию видела, как Агонла ощупывает грудку очередной мыши, определяя, замерло ли уже остановленное им сердце, а потом — забилось ли оно снова. Грааль, дающий бессмертие…
Второй эксперимент с человеком тоже не удался, но на этот раз у него не хватило терпения ждать еще год. Он стал за это время более уверенным в себе, он решил, что надо действовать быстрее, надо добиваться нужного результата. И он опять взялся за дело, не откладывая, той же зимой. Новое похищение, новое погружение в ванну с ледяной водой, третья жертва. Но на этот раз Агонла не мог себе позволить выходку с «утоплением в озере» — наверное, прочел заметки в местной прессе, испугался, что полиция обнаружит-таки связь этих несчастных случаев с переломами костей у темноволосых лыжниц и их пребыванием в «Солнечных склонах»… И принял самое простое решение из всех на свете возможных: держать тела у себя — в большом морозильнике. Это куда менее рискованно, чем захоронить их или куда-то перетащить.
Одно замороженное тело, второе… Мания убийства включилась на полный ход. Люси представляла себе Филиппа Агонла в этой самой комнате: вот он затягивает трос вокруг шеи третьей, последней жертвы из морозильной камеры…
Почему эту, третью, он убил именно так? Ей удалось вырваться из его цепких рук и он разозлился? Прикончил в состоянии аффекта? Что могло заставить Агонла нарушить порядок ритуального действа? А если…
Люси перевела дух. А если опыт Агонла наконец удался? Жертва впала в анабиоз, он поместил ее в ванну, охладил воду, сердце остановилось, но после согревания забилось снова — и женщина ожила…
Вот! Люси представила себе, что делалось в этот момент в голове убийцы. Агонла впервые оказался лицом к лицу с жертвой, вернувшейся с того света. Какие противоречивые чувства должны были раздирать его: огромная радость, это ясно, но ведь и страх, и тревога. Что теперь делать с «подопытным кроликом»? Отпустить? Об этом он даже и не думал. Может быть, он несколько дней держал ее здесь, в своем подвале, расспрашивал, заставлял рассказывать, пытался понять, что там — по ту сторону границы?
А в конце концов задушил и положил в морозильник, к двум другим.
Люси подошла к окошку. Снаружи было так тихо, что казалось: слышно, как шуршат, падая на землю, снежные хлопья. Эти горы вокруг — стискивающие тебя, угрожающие… Ей было легко представить себе силуэт Агонла вон на той длинной аллее, ведущей в чащу леса, было легко представить, как серийный убийца делает свое черное дело. Тут никого рядом, никто не услышит криков жертвы, никто не увидит, как он перетаскивает очередное тело из фургона в дом.