Начался дождь.
Бандиты, они же сотрудники охранной фирмы «Кондор», сели в джип.
Шор вызвал по сотовому Умарова:
— Хоза! На связи Шор!
— Говори!
— Свою задачу выполнили!
— Возвращайтесь в офис, и отдыхать. Джип на стоянку, под мойку!
Шор закурил, откинувшись на спинку джипа. Вспомнил об автомате «ВАЛ». Он подлежал уничтожению! «Бизоны» были официально зарегистрированы в фирме, не без содействия новоиспеченного генерала секретной службы Кедрова. А вот «ВАЛ» — улика, от которой надо избавиться! Но выходить под дождь не хотелось. Шор попросил сделать это водителя. Тот молча вышел из джипа, зашвырнул автомат в черную воду.
Теперь они были чисты, и можно ехать в город.
Как только джип с чеченскими «освобожденными» арестантами, которые должны были вскоре отправиться на встречу с Аллахом, развернулся, к старшему второй тройки подошел человек из машины, остановившей автозак.
— Вроде все нормально, Вениамин?
— Нормально! Баркаев у тебя?
— Сидит в «Форде».
— Снимай сигнальную мачту и двигай к Хозе. Он скажет, что делать. Я закончу с автозаком, и в усадьбу Шеленгера. Если Умаров спросит обо мне, так и скажи, убыл на охраняемый объект.
— Понял, Веня. Погнал я.
— Давай. Да поаккуратней с чеченом. Он себе на уме и может выкинуть любую подлянку. Осторожней с ним будь.
«Форд» развернулся и все по той же пустынной дороге рванул в сторону МКАД.
Вениамин, он же Питон, подозвал к себе подельников, приказал им:
— Ребята, мины и канистры в автозак. Бензин в кабину, мины повсюду. Смотрите, как закончите минирование, таймеры взрывных устройств на три минуты. Начали!
Парни в камуфлированной форме быстро выполнили приказ начальника. Убедившись, что все сделано, как надо, главарь второй тройки бросил:
— В тачку и уходим! Курс на объект! Вперед!
Спустя секунды «Октавия» прошла мимо заминированного автозака и понеслась так же, как и «Форд», в сторону Москвы.
Они отъехали от места акции километра на три, когда сзади раздался мощный взрыв. Спецфургон разнесло на мелкие фрагменты.
Питон достал свой сотовый телефон, нашел в его памяти нужный номер, включил сигнал вызова.
Ответил Шеленгер.
— Да?
— Это Питон. Дело сделано. Еду к вам.
— Объект?
— Повезли к Хозе.
— Добро. Пусть пообщаются земляки! Возвращайтесь.
Через сорок минут в усадьбу Шеленгера въехала «Шкода». Она встала в гараже. Тот, кого называли Питон, и его подельники отправились в комнату отдыха караула, который нанимал в охранной фирме «Кондор» банкир Шеленгер. Упав на кровати, они уснули крепким, без сновидений, сном. И спали спокойно. Убивать им было не впервой. Это была их работа, за которую хорошо платили. В России теперь как? Человек человеку — волк. А в стае выживает и имеет лучший кусок сильнейший. Таков закон природы и, с недавнего времени, страны, которая забрела в глубокую криминальную пропасть.
«Форд», свободно прошедший пост ГИБДД на Волгоградском проспекте, у «Макдоналдса» развернулся. Пересек проспект и пошел дальше. У двухэтажного, отделанного по последней моде здания охранной фирмы «Кондор» остановился. Затем въехал во двор.
Ничего не соображавшего, но готового к отражению любой агрессии, Мурзу Баркаева провели на второй этаж.
Там, в своем кабинете, его встретил Хоза Умаров.
Он радушно развел руки, стоя за своим столом:
— Рад тебя видеть, земляк! Ну, как тебе на свободе?
— Привет, земляк! Я свободен?
— Как гордый орел в своем парящем над вершинами гор полете!
Мурза хитро посмотрев на Хозу, спросил:
— И все это за просто так? За спасибо?
Хоза усмехнулся:
— Конечно, нет! Но для тебя эта свобода может оказаться земным раем, если будешь делать то, что от тебя потребуется! Или… страшным адом, в противном случае.
Мурза понимающе покачал головой:
— И ты еще говоришь, что я свободен, как гордый орел? Куда вы дели остальных моих собратьев? Кому так понадобился Мурза Баркаев, что из-за него проводят целую операцию по освобождению из секретного изолятора ФСБ? И, наконец, как мне называть тебя, спаситель?
Умаров поморщился:
— Сколько вопросов и все — лишние! Я бы мог вообще не говорить с тобой, но ты — горец, а значит, свой человек. Я отвечу на твои вопросы, но будет неплохо, если ты прекратишь задавать их. Тот, к кому мы с тобой днем поедем в гости, очень не любит, когда ему задают вопросы, хотя сам большой любитель делать это! Итак, ответ на первый вопрос: пятеро твоих подельников отпущены на свободу. Как им удастся скрыться, их проблемы. Нам нужен только ты. Ответ на второй вопрос ты узнаешь позже, в гостях. А меня можешь называть просто — Хоза. Все? Ты узнал, что хотел узнать? И учел предупреждения насчет своего поведения?
— Учел!
— Ай, молодец, да? Ты все больше нравишься мне, Мурза!
В глазах Баркаева мелькнул холодный блеск острого клинка:
— Никогда больше, Хоза, не говори так. Я тебе не баба и не пидор, за такой базар можно и головы лишиться!
Но и Хоза умел быть жестким:
— Не забывайся, брат! Здесь тебе не зона и не следственный изолятор, ты прекрасно понял, что я хотел сказать! И не надо пальцевать! С теми людьми, к которым ты попал, а фактически освободившими тебя от смерти, это, выражаясь твоим жаргоном, не канает! Понял меня, Мурза Баркаев?
— Я все понял!
— Хорошо!
Хоза вызвал к себе помощника:
— Халиль, сделай так, чтобы этот человек помылся, побрился, досыта покушал, хорошо отдохнул в чистой постели. Подъем ему в 15–00 ровно. И одежду новую, приличную ему приготовь. Выполняй!
Помощник, повернувшись к Мурзе, приказал:
— Следуй за мной!
— Да, — остановил Баркаева Хоза, — не вздумай попытаться бежать. Во-первых, от своей удачи бегут только дураки, во-вторых, тебе это не удастся, только погубишь себя и свою жену Эльзу, которая сейчас в Урус-Мартане, у своей родни, носит под сердцем твоего ребенка! Все, идите!
Мурза вновь яростно стрельнул своими змеиными глазами. Но покорно последовал за помощником своего «освободителя».
Как только они вышли, Хоза связался с Шеленгером:
— Босс? Объект у меня.
— Как он?
— Как дикий зверь.
— Это то, что надо. У тебя там есть кто из особо провинившихся, от которого ты был бы не прочь избавиться?
— Да нет! Таких вроде, слава Аллаху, пока нет!
— Найди! Или со стороны прихвати какого-нибудь бомжа!
— Хочешь повязать Мурзу кровью?
— Ты догадливый, Хоза! Только вот спрашивать об этом не надо было бы!
— Я понял, босс!
— Значит, так! В 16–00 я жду твоего дикого абрека вместе с потенциальной жертвой. Все! Меня больше не беспокоить, надо выспаться. Это вы можете весь день проваляться в постели, у меня же правление в одиннадцать часов.
Связь отключилась. Хоза ушел к себе. Вскоре и он прилег. Ночь вымотала всех участников предыдущих событий.
Глава 2
В пятнадцать часов Мурзу подняли.
Подняли тогда, когда он видел во сне Эльзу, с которой сидел на огромном валуне, а внизу неистовствовала горная река. Они сидели, обнявшись, гадая, кто станет их первенцем. Мурзе хотелось мальчика, сына, продолжателя рода, Эльзе, напротив, девочку, помощницу в хозяйстве. Обширном, богатом хозяйстве, которое подарил ему сон. Он спросил у жены:
— Тебе не холодно?
На что неожиданно Эльза ответила грубым мужским голосом:
— Мурза! Вставай! Подъем!
Баркаев открыл глаза и первое время недоуменно смотрел на человека в строгом костюме.
— Не въедешь никак, горец? Время вставать! Промой зенки, на стуле одежда, облачайся в нее и жди вызова к боссу!
Мурза лишь кивнул головой, с трудом отрываясь от оборванного, такого желанного видения.
Этим же временем, проезжая мимо строительной свалки, помощник Хозы Халиль искал нужного бомжа, выполняя приказ шефа. Бездомных и нищих везде было много, но такого, каким описал его начальник, араб не встретил. Он уже хотел свернуть в переулок, как боковым зрением уловил движение справа. Халиль притормозил и увидел то, что искал.
Из-за сломанной плиты поднялась огромная — широкая в плечах, с накачанными бицепсами под грязной рубахой — фигура явно не старого мужчины.
Араб остановил «Форд», вышел из него, крикнул бомжу:
— Эй, человек! Да-да, не оглядывайся, это я к тебе, громила, обращаюсь! Подойди ко мне! Дело есть!
Огромный бомж приблизился, и Халиль увидел полностью лишенную даже подобия интеллекта, небритую, со свалявшимися, сальными волосами на голове, пропитую физиономию.
Громила подошел вплотную.
— Чего надо? — грубо спросил он.
— Меня зовут Халиль! — представился араб.
Бомж тут же ответил:
Бомж тут же ответил:
— Вижу, что не Ваня! Я спросил, чего надо?
Помощник Хозы протянул бомжу пачку «Парламента» с зажигалкой.
— Кури!
Громила, достав сигарету и прикурив ее, безо всяких эмоций положил пачку и зажигалку в карман своих, как и сам, грязных, широких, спортивных брюк.
Оценил сигарету:
— Ништяк курево! Впервые пробую такие, дорогие, наверное?
— Дорогие! Как мне к тебе обращаться, а то неудобно получается?
— Неудобно срать на потолке! Зачем тебе знать мое имя?
— Я же уже сказал, дело есть! Не могу же я называть тебя мужик или, скажем, бомж?
Выпуская дым, бродяга согласился:
— Вот этого ты точно не можешь! За бомжа сразу получишь, чурбанок!
— Вот и я о том же!
— А что за дело?
Бродяга не торопился представляться.
Халиль сделал вид, что замялся:
— Видишь ли, как бы тебе все понятно объяснить, мой неизвестный друг?
Бомж перебил его:
— Ладно! Погоняло у меня — Молот, зовут Вова, продолжай дальше свой базар!
— Понимаешь, Вова, один очень богатый человек хочет проверить своего подчиненного чеченца! Слишком тот заносчив, возомнил о себе много! Мол, может в драке с любым справиться! Проверить и, если получится, наказать за самоуверенность, крепко наказать!
— Короче, чурбан, хорош базлать! Я все понял! Твоему хозяину требуется просто завалить черножопого, который борзонул не по теме, так?
— В общем, да! Надо убить чеченца, но сделать это так, чтобы тот не успел даже вякнуть!
Бомж спросил:
— А твой хозяин знает, что за жмурика надо платить, и платить прилично?
Халиль понял, что заинтересовал бродягу, заговорил скороговоркой:
— Конечно, конечно, как же иначе? Кто ж без интереса на мокруху пойдет?
— Сколько? — спросил бомж.
— Пять тысяч долларов!
Глаза Вовы-Молота округлились, рот приоткрылся. Он явно не ожидал услышать о такой сумме. Придя в себя, хитро прищурив взгляд, прикурив вторую сигарету, резонно спросил:
— И твой босс за такие бабки не нашел киллера среди своих людей?
— Он хочет, чтобы акция устранения неугодного подчиненного прошла тихо, чтобы никто в его охране не узнал подробностей.
Вова думал недолго, ровно столько, сколько ему потребовалось времени на три затяжки, в которые он искурил сигарету. Отбросив окурок, спросил:
— Как насчет гарантий моей безопасности? Не получу я вместо расчета пулю в затылок? Что-то уж много босс платит за чечена!
— Твоя безопасность гарантирована! Вне акции, естественно!
— Чего?
— Тебя никто не тронет, и ты получишь свои деньги, если сам не ляжешь от рук чеченца! Безопасность во время акции гарантировать нет никакого смысла! Это слово моего босса! А он всегда держит его! Но… смотри сам, тебе решать — подписываться под дело или нет! Сомневаешься или боишься, оставайся на свалке! Здесь ты полностью застрахован и от пули, и от заточки! А у меня, правда, мало, но еще есть время подобрать тебе замену, у которой башка варит лучше! Продолжай копаться в говне, Вова!
Халиль повернулся, сделал несколько шагов к машине и был, как, впрочем, и ожидал, остановлен окриком громилы:
— Эй! Нерусский! Погодь! Согласный я. Один хер подыхать, какая разница, чуть раньше или чуть позже! А так, если твой хозяин не обманет, то и жизнь станет веселее, с деньгами-то? Говори, что делать!
— Следуй за мной и садись на заднее сиденье!
— Далеко ехать-то?
— Нет! Слушай, тут воды поблизости рядом нигде нет?
— Нет! А чего?
— Да запах от тебя, как от протухшего шакала! — скривил физиономию Халиль.
Бомж вдруг обозлился. Он, судя по всему, кроме силы, имел еще и взрывной характер:
— Ну ты, чурбан! Своих телок немытых понюхай! И слова подбирай, не с фраером бакланишь, я могу тебе и бесплатно череп свернуть! Тоже мне, чистюля. Давно ссать стоя научился? Или все на корточки, как баба, садишься?
Поняв, что сказал лишнее, Халиль пошел на попятную.
— Извини, друг, коли обидел! Клянусь, не хотел! Все нормально, да?
Бродяга, что-то пробормотав, переспросил:
— Куда, говоришь, садиться?
— На заднее сиденье!
Вова уселся в удобный салон, с силой, от которой вместе с «Фордом» вздрогнул и араб, закрыв за собой дверь.
Бомж развалился почти на всю ширину сиденья, закурил, пуская дым прямо перед собой и стряхивая пепел на пол, не найдя ручки, чтобы открыть окно. Иномарка была оборудована электрическими стеклоподъемниками. Халиль опустил заднее правое тонированное стекло.
— Халиль! Я че хотел спросить? Этого чечена как валить? Сразу или дать помучиться, чтобы вину осознал?
Араб остановился перед красным светом светофора при выезде на Садовое кольцо, обернулся к бомжу:
— Все тебе, Вова, на месте объяснят! Думай, как по уму сделать дело. Чеченцы народ коварный. На комплектность не смотри. Увертливы, как угри, и опасны, как песчаные эфы!
— Да ладно тебе! Что мне, первого такого изворотливого валить? Ты поживи по законам свалки, научишься дорогу себе пробивать! Да конкурентов убирать! Иначе ссучат, заставят на дядю пахать, а я сам пахан в этом шалмане, понял? Мне отстегивают, а я лишь за кодлу свою от ментов по мелочи откупаюсь! Так что не ссы, чурбан, все будет ништяк!
Халиль проговорил, начиная движение:
— Мне, Вова, ссать нечего! А вот тебе переоценивать себя не стоит! Но закончим базар. Поступай, как знаешь, а пока помолчи, не отвлекай! И не удивляйся, когда выйдем за МКАД. Поедем за город, в одну усадьбу. Если дело как надо сделаешь, я же тебя оттуда и отвезу в город, куда скажешь! С кейсом, полным баксов!
Вскоре «Форд» въехал на территорию усадьбы Шеленгера. Банкир, уже оповещенный о том, что нужный объект найден, решил сам взглянуть на него. И когда бомжа ввели в рабочий кабинет Марка Рудольфовича, он с упреком посмотрел в сторону Халиля. На Шеленгера произвели впечатление внушительные параметры бродяги. Этот вполне может убить Мурзу. И тогда дело лишится главной фигуры. Может, отменить провокацию? Нет, этого делать нельзя, надо обязательно повязать Баркаева кровью. И менять что-либо уже поздно!
А с другой стороны, не судьба ли послала ему на испытание серьезного противника? Ведь и дело предстоит более чем серьезное. Не явится ли результат сегодняшней акции предзнаменованием свыше, изначально предопределив и результат всего его многоходового замысла?
Банкир поднялся и сказал:
— В 16–00 по коридору сюда пойдет человек. Ты должен встретить его и… убить!
— Понял!
Шикарная обстановка и змеиный, безжалостный взгляд Шеленгера подействовали на бродягу гипнотически. Банкир взглянул на него, приказал:
— Ну а понял, так иди с Халилем, он покажет тебе место предстоящей акции и комнату ее ожидания!
Бомж, выходя, обернулся:
— Шеф! — он не знал, как еще обратиться к хозяину кабинета. — Два вопроса, можно?
— Два, да! — бросил Шеленгер.
— Ага! Если я этого чечена ножичком, ничего?
И опять предельно короткий ответ банкира:
— Ничего!
Бродяга продолжил:
— И еще, насчет баксов, …
— Можешь не продолжать, — прервал его банкир, — они ждут тебя в случае удачи, вместе с «Фордом», на котором Халиль тут же вернет тебя в город! Все!
— Ништяк! — пробормотал бомж, следом за арабом выходя из кабинета.
К 15–00 в особняк доставили и Баркаева, определив в отдельную комнату, через коридор от кабинета банкира. А в 15–30 у Шеленгера собралась вся компания заговорщиков.
Они, немного выпив, заключали пари на исход предстоящего поединка в коридоре, и шансы на победу Мурзы Баркаева, после описания бомжа, оценивались ими как ничтожно малые.
Камеры видеослежения, как первая, над створками дверей кабинета, так и вторая, над входом в коридор, были включены, и монитор показывал пустой проход.
В 15–55 Шеленгер по внутренней связи позвонил в комнату, где находился Баркаев. Тот ответил:
— Да?
— Надо добавлять — босс! — поправил его банкир.
— Да, босс?
Мурза смиренно подчинялся, но никто не знал, что происходит внутри его, а там вовсю клокотала ярость оттого, что им играют, как марионеткой! Но он играл свою роль с безразличным достоинством. И только тому, кто знал этого чеченца, было известно, с каким трудом дается игра необузданной, дикой натуре горца. Но таковых в усадьбе Шеленгера не было. Между тем банкир приказал:
— В шестнадцать часов ровно выходи в коридор и следуй по нему ко мне в кабинет! Разговор нам предстоит серьезный!
— Хоп! — ответил Баркаев. — Я все понял, босс!
— Вот и хорошо! Жду тебя!
Банкир переключился на помощника Умарова:
— Халиль, выпускай в коридор своего гладиатора!
— Слушаюсь, босс!
Шеленгер, положив трубку телефона внутренней связи, обратился к своим партнерам: