– Богатым, говоришь? – повторила она с неодобрением. – Дай тебе Бог. А чего ты пришел-то?
– Ну, тетя Тася, что ж вы меня на пороге-то держите? – протянул Вадим, склонив голову набок, как обиженный щенок. – Мы ведь с вами как-никак родня…
– Была родня, да вся вышла! – проворчала старушка.
– Ну, тетя Тася, не сердитесь! – Вадим снова широко улыбнулся. – А у вас, никак, пирожками пахнет? Я ведь помню, какие у вас пирожки замечательные!
– Ладно, – смягчилась Таисья Михайловна. – Так и быть, заходи! Чаем я тебя напою…
Через пять минут Вадим сидел за столом и уминал четвертый пирожок, умильно глядя на хозяйку.
– Ты что же, прямо из Плескова? – осведомилась она, подливая гостю чаю.
– Прямо оттуда! – подтвердил тот с полным ртом.
– И сразу ко мне? – В голосе старушки прозвучало вполне понятное недоверие.
– К вам, тетя Тася, к вам!
– Что вдруг?
– По пирожкам вашим соскучился!
– Ты, Вадик, ври, да не завирайся! – оборвала его хозяйка. – Я же тебя знаю, ты просто так ничего не делаешь. Чего тебе от меня надо?
– Ну, тетя Тася, вы уж из меня какого-то монстра делаете! Разве я не могу просто так, по-родственному…
– Ты меня учеными словами не пугай! – одернула его Таисья. – Какие-такие монстеры-шмонстеры? Говори прямо, чего надо! Я ведь тебе не Вера, которой ты мог голову дурить! Я ведь тебя насквозь вижу!
– Вот, кстати, тетя Тася, я вас насчет Веры хотел спросить… я ее адрес где-то затерял…
– Ты из меня дуру-то не делай! – повысила голос старушка. – Ишь, затерял! Да Верочка-то тебе своего адреса ни за что бы не дала! Сколько ты ей крови попортил, это виданное ли дело? Не знала, как от тебя ноги унести! И снова приехал как ни в чем не бывало! Бывают же такие люди бессовестные… вот ведь правду про таких говорят – плюнь в глаза, что божья роса!
– Ну, тетя Тася, вы уж меня совсем застыдили! – усмехнулся Вадим и резко сменил тему: – Но уж пирожки ваши – это просто объедение! Ни у кого таких пирожков не пробовал!
– То-то! – Таисья Михайловна зарделась, как девушка. – На вот, ты еще эти не попробовал, с яблоками и корицей!
– Чудо что за пирожки! – нахваливал Вадим. – Если бы не Вера, женился бы я на вас, честное слово!
– Что ты такое болтаешь, охальник? – Таисья Михайловна замахала руками.
– Вам, между прочим, от Мироновых привет, и Клавдии Васильевны, и от Капустиных…
– Да? Ну, как там Клавдия Васильевна? Здорова ли?
– А что ей сделается? Она еще нас всех переживет!
– А Люся, племянница ее? Замуж снова не вышла?
– Зачем же снова? Она с Сергеем, с первым своим мужем, помирилась. Любовь, тетя Тася, не картошка…
– С Сергеем? – недоверчиво переспросила Таисья Михайловна. – Он же от нее ушел… такой скандал был…
– Ушел, да потом вернулся.
– И она его приняла?
– А как же! Дала ему, как говорится, еще один шанс! И правильно, между прочим, сделала. Браки, тетя Тася, заключаются на небесах. Муж – он и есть муж…
– Да какой он муж? Пил, гулял, что ни день скандалы… одно название, что муж!
– Да вот изменился человек! Теперь они хорошо живут, душа в душу. Машину купили…
– Надо же! – Таисья Михайловна покачала головой. – Вот бы никогда не подумала…
– То-то и оно, тетя Тася! Люди – они меняются! Я вот, к примеру, тоже очень изменился и хочу с Верой поговорить. Может быть, и она мне второй шанс даст…
– Изменился, говоришь? – Старушка пристально, с сомнением уставилась на гостя. – Ой, что-то мне не верится! Горбатого, говорят, могила исправит… Второй, говоришь, шанс? Да она тебе уже пять шансов давала, и все без толку!
– Да вы мне только адрес ее дайте! – взмолился Вадим. – Мне бы с ней только поговорить… А там она сама решит, неволить не стану…
– Ох, речистый ты! – вздохнула Таисья Михайловна, поднимаясь из-за стола. – Кого хочешь уговоришь…
Она выдвинула ящик, достала из него пухлую записную книжку и снова вздохнула:
– Ох, зря я, наверное, это делаю! Ну ладно, так и быть, записывай ее адрес…
У тетки удалось управиться быстро. Надежда не стала даже снимать куртку, просто поговорили минут десять в прихожей о теткином здоровье. Оставляла тетка пить чай, но Надежда сыта была дивными пирожками и без колебаний отказалась, хоть тетка и посмотрела с обидой.
Зато в метро она застряла надолго. Был час пик, поезда набиты под завязку, на эскалатор не впихнуться.
По дороге домой Надежда вспомнила еще, что в доме нет хлеба. Зайдя за хлебом, прихватила сметаны, сахару, муки и еще кое-чего из фруктов и овощей…
В итоге, когда она подошла к своему подъезду, в руках у нее были две тяжеленные сумки с продуктами, она кое-как достала ключ от домофона, открыла дверь и попыталась протиснуться внутрь. Но подлая дверь норовила захлопнуться.
– Подождите, я сейчас вам помогу!
Рядом с Надеждой появился высокий представительный мужчина тридцати с чем-то лет, придержал дверь и помог войти в подъезд вместе с неподъемными сумками.
Надежда взглянула на него с искренней признательностью и поблагодарила.
Незнакомец улыбнулся в ответ такой широкой и располагающей улыбкой, что впору поместить ее (улыбку) на обложку глянцевого журнала. Продажи журнала сразу же как минимум удвоятся.
Надежда пригляделась к нему повнимательнее.
Приятное, открытое лицо. Светлые волосы, голубые глаза, но к ним неожиданно темные, красиво изогнутые брови и длинные, густые, как у девушки, ресницы.
В общем, писаный красавец. Раз увидишь – не забудешь до конца своих дней…
И тут-то до Надежды дошло, что прежде она у себя в доме этого красавца никогда не видела. Потому что если бы видела, то уж точно бы не забыла.
И вошел он в подъезд, между прочим, не воспользовавшись своим ключом и не позвонив никому по домофону. Она же сама ему и открыла дверь.
Тут же Надежде стало мучительно стыдно.
Вот до чего испортило людей наше время! Человек, может быть, от всей души, от чистого сердца ей помог, а она теперь неизвестно что о нем думает!
Тем временем прекрасный незнакомец подошел к лифту и нажал кнопку.
Дверь кабины открылась, мужчина вошел внутрь и приветливо взглянул на Надежду:
– Вы поедете?
Она шагнула было вперед, но тут же передумала, свернула к почтовым ящикам и кивнула ему:
– Вы поезжайте, я на следующем…
– Как хотите. – Он пожал плечами и уехал.
А Надежда еще немного постояла, выравнивая дыхание и разбираясь в собственных чувствах.
Ну вот почему она не вошла в лифт с незнакомцем?
А потому и не вошла, что незнакомец! И что он такой обаятельный – так это еще хуже. Самые обаятельные люди – воры и мошенники.
Парикмахер Тамара Васильевна рассказывала Надежде про такого хитрого преступника… Мужчина средних лет входил в чужой подъезд с маленькой собачкой под мышкой – то ли йорк, то ли чихуахуа, то ли карликовый пудель, то ли вообще померанский шпиц. Садился в лифт с какой-нибудь женщиной приличного вида. Его женщины ничуть не боялись, даже начинали сюсюкать с собачкой. Но как только двери лифта закрывались, а кабина отъезжала на пару этажей – хозяин собачки доставал нож, приставлял к горлу женщины и забирал у нее деньги и украшения. Даже сережки из ушей.
Так что в наше время нельзя верить обаятельным незнакомцам, с собачкой или без собачки.
В таких малоприятных мыслях Надежда Николаевна выждала несколько минут, вызвала лифт и поднялась на свой этаж.
И тут, перед железной дверью, отделяющей лестничную площадку от тамбура, в который выходили двери четырех квартир, она увидела того самого обаятельного мужчину, который только что вместе с ней проскользнул в подъезд.
«Да что же это такое! – подумала Надежда Николаевна. – Я его в дверь, а он в окно! Я с ним не поехала на лифте, так он меня уже здесь дожидается!»
Правда, мужчина ее вроде бы не дожидался. Он звонил в ту самую квартиру, где обитала подозрительная молодая женщина, из-за таинственного поведения которой Надежда Николаевна в последние дни потеряла сон и аппетит.
То есть насчет аппетита – это, пожалуй, преувеличение. С аппетитом у Надежды всегда был полный порядок. Со сном, кстати, тоже.
Остановившись на безопасном расстоянии от незнакомца (впрочем, о какой безопасности могла идти речь?), Надежда Николаевна громко кашлянула и проговорила:
– А можно спросить, молодой человек, что вы здесь делаете?
Незнакомец обернулся, увидел Надежду и снова одарил ее своей неподражаемой улыбкой.
– А, это вы…
– Да, это я! – строго ответила Надежда, стараясь не поддаться на эту улыбку. – И я вас еще раз спрашиваю: что вы здесь делаете? Я вас в нашем подъезде никогда не видела…
– Да, конечно, не видели, – охотно согласился он. – Я только сегодня приехал и вот, хотел Веру повидать…
– Ах Веру…
Надежда испытала сразу два чувства.
Во-первых, некоторое облегчение.
Если незнакомец знает ее соседку (а иначе, откуда ему известно ее имя?), значит, он скорее всего не жулик и не грабитель и не нападет прямо здесь и сейчас на нее, Надежду, с ножом или другим оружием массового поражения.
– Ах Веру…
Надежда испытала сразу два чувства.
Во-первых, некоторое облегчение.
Если незнакомец знает ее соседку (а иначе, откуда ему известно ее имя?), значит, он скорее всего не жулик и не грабитель и не нападет прямо здесь и сейчас на нее, Надежду, с ножом или другим оружием массового поражения.
Во-вторых, жгучее любопытство.
К ее таинственной соседке пришел мужчина, да еще такой интересный… Как бы ненавязчиво узнать: кем он ей приходится? Во всяком случае, голос у него очень приятный, мягкий, бархатистый и явно не тот, который слышала Надежда, когда сидела в кладовке чужой квартиры в обществе кота Бейсика.
Но ведь не спросишь же его вот так, прямо: «Вы Вере кто?»
– А вы ей кем приходитесь? – спросила Надежда вот так, прямо, удивляясь собственной прямоте.
– Я вообще-то ее муж, – сообщил незнакомец охотно.
Тут Надежда вспомнила душещипательную историю Вериного замужества, которую ей только что рассказала словоохотливая Таисья Михайловна, и протянула весьма многозначительно:
– Ах муж…
Этой многозначительной интонацией она хотела дать понять нахальному красавцу, что она очень даже в курсе того, какой он муж и почему Вера поспешно покинула свой родной город и не оставила ему, кстати, адреса…
Но незнакомец не стал вдаваться в такие психологические нюансы и просто спросил Надежду:
– А вы не знаете, когда она вернется? Я ей звоню, звоню, но ее, наверное, нет дома…
– Наверное, – холодно согласилась Надежда.
Она хотела наконец попасть к себе домой, но не собиралась открывать двери в присутствии этого незнакомца. Пусть даже он теперь не совсем незнакомец, но тем не менее…
– И когда она вернется, я не знаю! – отчеканила Надежда Николаевна, поскольку Верин муж (или кто он там на самом деле) все еще ждал от нее ответа.
– Жаль. – На этот раз он улыбнулся печально, но эта улыбка была еще привлекательнее прежней.
Надежда поняла, что никакого ножа у него нет, он ему просто не нужен. Его улыбки – вот настоящее оружие массового поражения женщин самого разного возраста и социального положения.
– Жаль, – повторил мужчина и шагнул навстречу Надежде. – А можно вас попросить…
Надежда чуть было не выпалила: «Можно, все, что угодно!»
Она с трудом удержала эти слова и строго напомнила самой себе (беззвучно, разумеется, но очень строго), что она – серьезная, основательная женщина средних лет, что она замужем и мужа своего она очень любит, а этот провинциальный ловелас – тот еще тип и с ним нужно держать ухо востро.
– О чем именно? – спросила она строго.
– Да, в общем, это сущая ерунда… когда Вера вернется, передайте ей, пожалуйста, эту записку…
Он достал из кармана ручку и блокнот, нацарапал на листке несколько слов и передал этот листок Надежде. Перехватив ее недоверчивый взгляд, снова улыбнулся и пояснил:
– Я просто пишу ей, что приехал, и сообщаю номер мобильного, по которому со мной можно связаться.
– Ну ладно… – смилостивилась Надежда. – Я подсуну в дверь ее квартиры. К нам в тамбур посторонние не заходят, так что она непременно найдет записку, когда вернется.
Верин муж, видимо, вполне уловил подтекст этой фразы. Он поблагодарил Надежду, одарил ее на прощание еще одной улыбкой из своего смертоносного арсенала и уехал на лифте.
Надежда наконец открыла дверь тамбура, немного отдышалась, чтобы отойти от всех этих улыбок, засунула записку в дверную щель соседней квартиры и наконец вошла в свою собственную.
Бейсик встретил ее возмущенным мявом: мол, где это ты шляешься, вместо того чтобы лелеять и баловать своего единственного и неповторимого кота?
– Бейсик, отвяжись! – грубо проговорила Надежда. – Не до тебя, честное слово!
Кот фыркнул и ушел на кухню, всем своим видом показывая, что вечером наябедничает Сан Санычу на его невежливую, невнимательную и грубую жену, которая совершенно манкирует своими священными обязанностями.
– Ну и пожалуйста! – отмахнулась от него Надежда.
Ее сейчас интересовало совершенно другое.
Она третий раз подметала совершенно чистый пол в прихожей, вытирала давно вытертую пыль и делала еще тысячу ненужных дел, только бы оставаться возле входной двери.
И все время прислушивалась к звукам, доносящимся с лестничной площадки и из тамбура.
Кот некоторое время обижался, но потом его заинтриговало поведение хозяйки, и он явился в прихожую мириться. Но Надежда и на этот раз обошлась с ним совершенно равнодушно, проще говоря – отфутболила, да еще и ни за что ни про что шлепнула пыльной тряпкой, чтобы не крутился под ногами.
На этот раз кот был оскорблен до глубины своей тонкой и чувствительной души и окончательно удалился на шкаф, чтобы не слезать оттуда до прихода хозяина.
Но Надежда этого просто не заметила.
И наконец ее терпение было вознаграждено: она услышала приглушенный звук подъехавшего лифта, затем хлопнула дверь тамбура, и наконец лязгнули замки соседней квартиры.
Именно той квартиры, в которой обитала таинственная молодая женщина (которую Надежда все никак не могла привыкнуть называть Верой).
Соседская дверь захлопнулась.
И тут Надежда Николаевна повела себя, прямо скажем, недостойно.
Она вооружилась шваброй и совком и вышла в тамбур, делая вид, что решила там подмести.
И разумеется, тут же оказалась возле соседской двери и прижалась к ней ухом.
Она не думала о том, как выглядит со стороны. Не думала, что будет, если соседка сейчас откроет дверь. Или придет с работы кто-нибудь из других соседей. Она вся обратилась в слух.
И почти сразу услышала, что соседка с кем-то разговаривает.
Поскольку голос был слышен только один, нетрудно было догадаться, что разговаривает она по телефону.
К счастью для Надежды, разговаривала она в прихожей, недалеко от двери, так что слышно было неплохо.
– Да, это я! – проговорила женщина приглушенным голосом.
На какое-то время она замолчала, видимо, слушала ответ своего собеседника. Потом снова заговорила – вроде бы оправдываясь, но при этом раздраженно:
– Ну да, я знаю, вы велели не звонить по этому телефону, кроме экстренных случаев… ну так сейчас как раз такой случай! Он сюда приходил… ну да, именно он… нет, он меня не застал, но оставил мне записку! – Женщина прервалась, затем выпалила: – И что мне делать? Что, если он вернется?
Она снова замолчала. Надежда вся превратилась в слух.
– Текст записки? Сейчас я прочитаю…
За дверью зашуршала бумажка, и снова раздался голос:
– «Я приехал. Я очень хочу тебя увидеть. Понимаю, что ты чувствуешь, но ты должна дать мне еще один шанс. Мой телефон такой-то. Непременно позвони! Твой В.». Ну и что мне теперь делать?
Женщина за дверью снова замолчала, на этот раз надолго. Потом громко продиктовала цифры того номера, что был в записке. Затем она швырнула телефонную трубку и что-то раздраженно пробормотала. За дверью раздались шаги.
Надежду словно ветром сдуло. Она подхватила швабру с совком и улепетнула в свою квартиру.
Бейсик встретил ее в прихожей с самым неодобрительным видом. Его глаза выражали осуждение.
– Вот только не надо этого! – сказала ему Надежда, запирая входную дверь. – Я не хуже тебя знаю, что подслушивать некрасиво, но бывают такие обстоятельства, когда приличия отступают на второй план! Или даже на третий! И ты бы лучше вообще молчал, потому что все случилось из-за твоего хулиганства!
Бейсик примирительно мурлыкнул, тем самым давая понять, что готов к мирным переговорам и теперь только от Надежды зависит их благополучное завершение.
Надежда решила, что парочка холодных котлет будет достаточной компенсацией его моральных и физических страданий, хоть кот и не любил чеснока.
«Все, – подумала Надежда, выключая огонь под кастрюлей с супом. – Саша прав. Я слишком много внимания уделяю чужим делам, вместо того чтобы заниматься своими собственными. Хозяйство заброшено, отношения с котом совершенно испорчены, в доме никакого порядка… бумажки какие-то валяются…»
Она подняла с полу бумажку, на которую уже с интересом посматривал Бейсик, и хотела бросить ее в мусорное ведро, но в последний момент сработал инстинкт бывалого инженера – не выбрасывать ни одну бумажку, не проверив, что на ней записано.
У них в институте был как-то громкий скандал. Ведущий инженер одного из проектов записал на клочке бумаги коды доступа к серьезному программному комплексу и уехал в командировку. Этот клочок сквозняком сдуло со стола на пол, а уборщица тетя Дуся вымела бумажку вместе с остальным мусором. Потом всем отделом неделю вспоминали злополучные коды, потому что спросить по телефону у ведущего было никак нельзя – коды были секретные.
Так что сейчас, прежде чем выбросить мятый листочек, Надежда разгладила его, взглянула… и оторопела.
Это был неоплаченный телефонный счет.
– Оплатить до двадцатого, – прочитала Надежда Николаевна, – а сегодня у нас что?