– Вот это другое дело, – произнесла Алла. – Хотите немного выпить за успешное сотрудничество?
Это была условная фраза, услышанная остальными участниками операции благодаря скрытому на груди Аллы микрофону. После настала их очередь вступить в игру. К столику в самом деле двигались двое официантов.
– Сделал дело, вымой тело? Здорово, Титов! С Африки не виделись! – невысокий подвижный официант оказался Николаем Водорезовым.
– А меня узнаете? – спросил второй, уже немолодой, похожий скорее на метрдотеля или главного администратора.
Узнал ли он генерал-лейтенанта ФСБ Прохорова, Титов отвечать не стал. Он на какое-то мгновение сорвал с себя очки, но Водорезов перехватил его руку, помня предостережение Сократа Ивановича о том, что в дужках очков может находиться яд. Однако жест Титова был всего лишь нервным движением. Очки после быстрой проверки были возвращены на место.
– Как говорят в моей конторе: есть такая профессия – Родину продавать, – продолжил Сократ Иванович. – Вы этой профессией овладели почти в совершенстве. Ваш разговор записан, конечно, нам трудно будет доказать, что вы действительно хотели продать последние разработки «ЗРК», но мы постараемся...
– Старайтесь! – дернул всем корпусом Титов. – Все это шито белыми нитками! Это провокация, и я требую...
– Где бессилен закон, свое слово скажет пресса. И весь мир узнает о вашем сговоре с наркомафией!
– Бездоказательно!
– Ну и что? Можешь потом подать в суд, – в разговор включился Водорезов, на правах давнего знакомого называя бывшего референта на «ты», – хоть в международный, хоть в европейский, хоть по правам человека. Но это будет ПОСЛЕ. А ДО того ты, Титов, будешь замаран, и это самое главное. А что делает твой любимый Иван Эмильевич с теми, кто замаран или исчерпал себя?
Титов знал. И знал слишком хорошо.
– Все, Титов! Считай, Кит отплавался... Единственное, что можем пообещать, – это отход! – продолжил Сократ Иванович. – У тебя ведь наверняка есть припрятанные капиталы, загранпаспорт на чужое имя. Ну не поверю, что нет!
– И что из этого!
– Беги! Как только... Как только ты остановишь продвижение законопроекта о легализации наркотиков на территории РФ, беги! Преследовать не станем.
– Как я его остановлю?
– Для начала пошлешь на доработку... Сам же приложишь письмо, в котором напишешь, что легализацию наркотических средств лично ты считаешь нецелесообразной.
– Выходит, я сам отвергну собственный закон? Что подумают в окружении?
– А тебе не все ли равно? В тот же день ты должен будешь покинуть Россию!
Долгое время Титов сидел молча, точно окаменел.
– Титов, если ты начнешь вилять, я тебя лично грохну, и никто не спасет, – произнес последнее слово подполковник Водорезов. – Была, знаешь ли, такая хорошая служба Смерш, то есть смерть шпионам...
– Хватит, – с трудом сдерживая себя, отмахнулся Титов. – Я остановлю закон, я напишу, что целый ряд пунктов слабо проработан, нужны дополнительные консультации с профессионалами из Госнаркоконтроля, ФСБ, ГРУ, МИДа... Обязательно предложу задействовать в качестве экспертов ветеранские организации, церковь, независимых журналистов. Они уж точно закон не пропустят!
Сократ Иванович и Водорезов не сговариваясь переглянулись.
– Выходит, еще не всех купил Ширман? – спросил Николай.
– Не всех... Но если он узнает, что «Амнистию» сорвал ему ты, Водорезов, то бежать придется и тебе! Это мой последний добрый совет.
Николай лишь вздохнул. С одной стороны, Титов-Кит судил о людях исключительно по себе, с другой же... Ширману удалось расправиться и с «карателями» полковника Гнедича, и фээсбэшным полковником Казаковым. А они тоже все были профи не из последних.
– Все, Титов. Разговор окончен. Прощай!
Водорезов, Алла и Сократ Иванович покинули бывшего референта, а тот еще долго сидел на своем месте не двигаясь, точно превратился в каменное изваяние.
– Неужели они в самом деле хотели в открытую торговать наркотиками? – поинтересовалась Алла, как только они с Николаем переступили порог ее квартиры.
– Теперь уже вряд ли! – ответил Николай. – И в этом немалая твоя заслуга!
В самом деле! Звонить по телефону и произносить мудреные фразы на иностранных языках может любая. А вот так вот, один на один, и при этом суметь подавить, добиться своего...
– Он действительно шпион? – спросила Алла, чувствуя, как голова начинает кружиться от впечатлений прошедших дней.
– Бывший, – ответил Николай и неожиданно провел указательным пальцем по ее носу.
Так обычно делают с детьми или с очень близкими людьми. Жест этот ничего не значит, просто подчеркивает близость и родство. Алла хотела было еще что-то спросить, но Николай подхватил ее на руки и внес в комнату. И задавать вопросы сразу же расхотелось.
Все утро следующего дня Иван Эмильевич Ширман безуспешно пытался дозвониться до своего «дорогого друга» в правительственных структурах. Секретарша говорила, что он еще не пришел на работу, домашний и мобильный телефоны молчали. А между тем именно сегодня «закон о легализации» должен был быть окончательно утвержден для подачи в Госдуму. Сегодня же по одному из телеканалов должны были стартовать «Танцы с позорными волками», а во второй половине дня был намечен санкционированный митинг в защиту курильщиков марихуаны. Он должен был пройти у одного из зданий Госнаркоконтроля. К одиннадцати тридцати утра Ширман сумел дозвониться до одного из юристов, разработчиков закона и подчиненнных «дорогого друга».
– Он сказал, что должен срочно выехать на какие-то процедуры в санаторий, – ответил растерянный голос юриста.
– Что с законом? – с нетерпением, уже открытым текстом спросил взволнованный Иван Эмильевич.
– Сам не понимаю, – еще более растерянно отозвался юрист, – сказал, чтобы мы отдали его на какую-то странную экспертизу. И сам написал целый ряд поправок. Я даже не знаю, как вам сказать...
– Говори прямо! – Ширман уже окончательно потерял терпение. И, кажется, догадался, что произошло.
– Закон до Госдумы скорее всего не дойдет, – упавшим голосом произнес юрист.
Иван Эмильевич, не попрощавшись, повесил трубку. Ну вот и финал! Совсем не такой, какого он ожидал. Этот мерзавец в последний момент сдристнул... А если не сдристнул? Если кто-то прознал всю правду об «Амнистии», о якобы гуманном законе и сумел «дорогого гостя» серьезно пугануть? Ширман тут же вызвал дежурного техника службы безопасности с прибором для определения прослушки.
– У вас под столом, – сообщил техник через секунд десять после того как включил прибор.
Прибор не ошибся. Это означало, что прослушку установили совсем недавно, но кто? И тут Ширман вспомнил звон бубенцов и шута Шпазму на полу: «Бубенчик можно достать?»...
– Шпазму сюда! – немедленно отдал распоряжение Ширман. – И Лаврентия!
Вот так в одночасье лишиться всего! Единственная радость теперь – это созерцать, как Лаврушка порвет в клочья эту по-поросячьи визжащую тварь. И единственной проблемой потом будет – это как объяснить Машеньке, почему Шпазма больше никогда не будет «свинничать»... Сейчас же первое дело доставить сюда Шпазму и выяснить, кто сумел уговорить шута поставить «прослушку». А потом скормить его Лаврентию. За последнее время специально нанятый инструктор сумел-таки пробудить в добродушном псе бойцовые качества. Теперь уже сам Ширман боялся оставлять Лаврентия наедине с Машенькой, запирал его на время своих отлучек в специальную клетку. Вот так же и всех этих тварей на время отлучки и невозможности присмотра за ними запирать бы по клеткам! И Рыбакова, и Шпазму, и секретарш, и проституток... Всех!!!
– Мы вскрыли замок, квартира пуста, вещей очень мало! – сообщил старший группы, выехавшей по адресу Шпазмы. – Похоже на побег.
Так оно есть – тварь успела сбежать. Искать ее – лишь понапрасну тратить время. А времени было очень мало. Иван Эмильевич распорядился, чтобы уже привезенного Лаврентия отправили обратно, а сам предался размышлениям. Покойный Казаков предупреждал об опасности со стороны некоего Водорезова, маленького въедливого подполковничка разведки ВДВ. И еще своего бывшего старшего коллеги генерала Прохорова. Про последнего недобрым словом отзывался и Рыбаков. Игорек еще недавно настаивал на нейтрализации обоих. Водорезова он предлагал уничтожить, Прохорова же задумывал пустить по ложному следу, в крайнем же случае – также ликвидировать. Ширман от этих предложений отмахнулся... Выходит, недооценил Казакова и слишком рано убрал.
И что же теперь?
Предположим, под «Амнистию» копает Прохоров. Что ж, тогда без промедления нужно наносить ответный удар.
А потом уходить... Но не с пустыми руками.
– Приятель, ты мне срочно нужен! Немедленно, – отдал первое распоряжение Иван Эмильевич.
Молча выслушав по телефону эти слова, бородатый человек в камуфляжной форме кратко ответил, что сейчас приедет. Затем вопрошающе посмотрел на стоящего рядом с ним фотографа.
– Через час, максимум два вернусь, – пообещал бородач человеку с фотокамерой.
Тот особо не возражал. Сегодняшний день для двойника Гинеколога, международного террориста Черного Салиха, не задался с самого утра. Куда охотней народ фотографировался с обоими двойниками Ильича и недавно зачисленным в штат «съемочной группы» неотличимым «братом-близнецом» Гоши Куценко.
15
– У тебя все сорвалось? – с сожалением не то спросил, не то констатировал Черный Салих, выслушав первые фразы Ивана Ширмана.
– Не вдаваясь в лишние подробности, да, – кивнул Иван Эмильевич.
– И ты хочешь уйти?
– Мы уйдем вместе. У меня здесь останутся связи, деловые контакты, люди, с которыми можно работать, – голос Ширмана звучал уверенно, – плюс новейшая технология синтезирования героинового сырья.
– Насколько я понял, твои люди тебя же и продали, – проговорил Салих.
Сейчас он был без бороды и камуфляжа. В весьма цивильном костюме и модных дорогих очках с затемненными стеклами. Узнать в нем зловещего, невесть как воскресшего Гинеколога было невозможно.
– Да, это так, – не стал скрывать Ширман, – но с тобой мы повязаны намертво. Я ведь не просто спас тебе жизнь, Салих. Я подарил тебе вторую, ввел в большой бизнес в странах Европы...
– Но теперь все это под вопросом?
– Если мы вовремя уйдем, то нет. Сегодня закон о легализации и создании наркопредприятий невозможен, завтра мы его протащим. Для этого надо отсидеться в тихом месте, собраться с силами и мыслями. У меня такое место есть.
– И что ты хочешь от меня?
– Сколько у тебя сейчас людей?
– Пятнадцать человек минимум. Соберу в течение часа.
В самом деле, остатки банды разгромленного Черного Салиха сумели-таки прочно осесть в Москве. Некоторые боевики работали грузчиками на рынках, другие исхитрились сделать пластические операции и даже выправить себе документы с русскими фамилиями. Но все они обязаны были, получив определенную команду, немедленно собраться в одном месте и выполнять все приказы своего командира – Черного Салиха. Это означало, что наступал некий час Х.
– Значит, ты хочешь все это взорвать? – спросил Гинеколог, окинув взглядом стены офиса.
– Да! Так будет лучше.
Гинеколог еще некоторое время сидел молча. Как ни странно, но он признавал способность Ширмана принимать правильные смелые решения. Ведь это именно Ширман посоветовал Гинекологу легализоваться, изображая самого себя и фотографируясь на фоне столичных достопримечательностей. В самом деле, за все без малого полтора года ни один милиционер не проверил у Гинеколога документы. Впрочем, документы были в полном порядке и также были изготовлены Иваном Эмильевичем. «Чтобы что-то надежно спрятать, надо положить это что-то на самое видное место!» Так говаривал Иван Эмильевич и был прав.
– А как мы с тобой уйдем? – спросил Гинеколог, обдумав сказанное Ширманом.
– Смотри!
Ширман поднялся со своего места и направился к своему личному персональному туалету, которым пользовался исключительно только он. Двери его были соединены с кабинетом Ширмана. Войдя в туалет, Ширман нажал на боковую кнопку, замаскированную под туалетной бумагой. Стена, находящаяся за бачком унитаза, отъехала в сторону, и перед Гинекологом предстало не что иное, как лифтовая шахта.
– Знаешь, что это? – спросил Иван и тут же сам себе ответил: – Я всегда предусматриваю все до мелочей. Дело в том, что перед тем, как купить это офисное здание, я выяснил, что под ним проходят тайные коммуникации, так называемое метро-2. Тайные тоннели, позволяющие передвигаться под Москвой на случай ядерной войны. Ну я не пожалел потратить лишние полтора миллиона, чтобы сделать вот этот лифт. На нем мы уйдем. Внизу стоит дрезина, двенадцать километров до следующего убежища, там для нас уже приготовлены деньги, новые документы и билеты на самолет.
– Ты действительно все предусмотрел. А там, внизу, мы ни с кем не столкнемся?
– Вряд ли... Тоннель заброшен, у правительственных структур другие тоннели, мне до них докопаться не удалось. Ну а если столкнемся... Ты ведь прекрасно умеешь действовать в таких ситуациях.
– А мои люди?
– Ты сам понимаешь... Чем-то, точнее, кем-то, придется жертвовать. Это ведь не в первый раз, Салих.
Да, это было не в первый... Гинеколог снял с пояса мобильник и, набрав нужный номер, отдал команду, предшествующую часу Х. А затем продиктовал адрес главного офиса антинаркотического молодежного союза.
– Кажется, он обнаружил прослушку, – проговорил Сократ Иванович, окончательно убедившись, что «связь» с офисом Ширмана пропала окончательно.
– Да она нам теперь без особой надобности, – заметил Николай.
– Как сказать...
Сократ Иванович заметно помрачнел. Слова Титова о том, что в случае провала «Амнистии» Ширман не успокоится, он не посчитал пустой угрозой.
– Вызвать Ручьева? – спросил Николай.
– Пусть пока отдыхает, – Прохоров сделал упреждающий жест ладонью. – Свою задачу он выполнил на оценку «6».
С этим трудно было спорить...
– Говорил с Дмитриевой, – Сократ Иванович переменил тему, – опер этот, Мартынов из МУРа, пошел на поправку. Подтвердил, что ты его спас. Так что считай – ты, Водорезов, больше не в розыске. Правда, на некоторые вопросы следователя ответить придется.
Николай хотел было ответить, но в это мгновение раздался телефонный звонок.
– Сократ Иванович? – Прохоров услышал чей-то очень знакомый голос. – Вас беспокоит некто Ширман Иван Эмильевич. Вы ждали моего звонка или удивлены? Ответьте честно, тогда продолжим разговор.
– Если честно, то... и то и другое!
– Значит, все-таки ждали. Ну ладно, ситуация сложилась таким образом, что нам необходимо встретиться и обсудить некоторые вопросы. Сможете подъехать ко мне в офис?
– Смогу. Прямо сейчас. Устроит?
– Даже очень! Вы будете один?
– А что, можно взять охрану?
– Охрану можно, но не более двух человек.
Положив трубку, Сократ Иванович не без торжества посмотрел на Николая:
– Ну вот и Иван Эмильевич обозначился! Сейчас в гости к нему поедем!
В кабинете Ширмана собралось экстренное совещание. Присутствовали почти все, кто был на предыдущем. И Юрий Генрихович Рыбаков, и толстый лысый врач-реабилитатор, и серенький крысоподобный правозащитник Кузнецкий. Отсутствовали лишь телевизионщик Молочков и субтильный, плешивый юноша-химик.
– Чего мы ждем, Иван? – первым не выдержал отставник Рыбаков, видя, что Ширман не торопится открывать заседание.
– Одного человека, – ответил Иван Эмильевич. – А пока помолчим, – с нажимом произнес он. – Об исчезновении нашего «дорогого друга» известно всем. Лишние слова сейчас ни к чему.
– У тебя есть план? – спросил-таки Юрий Генрихович.
– Для этого вы все сюда вызваны.
Иван Эмильевич в который раз оглядел собравшуюся публику. Ни один из них сейчас не вызывал у него симпатии или жалости. А ведь сегодняшний вечер все эти «деловые партнеры» встретят в столичном морге. И это в лучшем случае, если их поганые туши не сгорят во время пожара. Все без исключения (в том числе и отсутствующие Молочков с химиком) были некогда завербованы Юрием Генриховичем. Многие еще при советской власти. Это были потенциальные стукачи, предатели, вся жизнь которых состояла из череды доносов, подлостей и измен. Почему именно эти людишки оказались рядом с ним, Иваном Ширманом? Вспомнился и лишенный каких-либо чувств громила Казаков, похожий на дуболома из сказки об изумрудном городе и ставший полковником лишь благодаря Ивану Ширману. Вспоминалась рано постаревшая, вечно неряшливо одетая Семенцова. Сперва Ширман вытаскивал их из грязи в князи, а потом в ту же грязь (точнее, в сырую землю) и отправлял. Получался, цитируя писателя Войновича, «круговорот дерьма в природе»...
По материнской линии у Ивана Эмильевича был один дальний-дальний родственник, который в годы Великой Отечественной был связным партизанского отряда. Это был обыкновенный пятнадцатилетний парнишка, не совершивший ничего героического, просто иногда сообщавший партизанам и подпольщикам некоторые сведения. Фашисты выследили его и арестовали. Долго мучить не стали, но пару раз ударили лицом о дверной косяк. Потом расстреляли... Тот парнишка, от которого не осталось даже фотокарточки, был настоящим героем, и при всей своей ненависти к советской власти Иван Ширман признавал это и гордился таким родственником. А где герои нынешнего демократического времени? Кто появился за без малого двадцать лет их правления? Нет у них ни одного героя. Даже именитые «борцы с тоталитаризмом» типа Сахарова, Солженицына и Ростроповича жизнью и здоровьем не рисковали, только потерей гражданства. Зато Запад всегда готов был их принять с распростертыми объятиями. Практически ни одного диссидента в стенах пресловутого КГБ не тронули и пальцем, обращались, как правило, на «вы»... Где оказались бы все эти «человекообразные» правозащитники, будь КГБ на самом деле страшной «фашистской» организацией?