Что-то мирно посапывало над головой, сердце прорывало грудную клетку… Они передвигались на четвереньках, потом поднялись на цыпочки, юркнули за угол. Татьяна шебуршала ключами, а он приплясывал, сходил с ума от волнения — чего она там возится?!
— Проходи, Алексей… Я подожду внутри, у двери… Да не трясись ты так, не паникуй. И не вздумай дурить, слышишь? Надеюсь, тебя не посетит идея забрать Лиду с собой?
Он уже не слышал, что она там бормочет. Он шел на цыпочках по прибранной палате. Лунная дорожка от окна разрезала помещение пополам, освещала краешек кровати. Он извлек дрожащей рукой крохотный фонарик, ноги подгибались…
И отшатнулся, когда заскрипела кровать, привстало тело, лежащее на ней, село, свесив ноги! Больная издала невнятный звук, похожий одновременно на мычание и на стон. Почувствовала? Она ведь почти слепая, не говорящая, но что ей мешает иметь идеальный слух?
Он освещал уродливую сморщенную фигурку в больничной пижаме, сидящую на кровати. Больная моргала, раздувались ноздри — она определенно что-то чувствовала и слышала. Редкий случай — ночами ее, как правило, не посещают. Ее и днем-то не балуют дружескими визитами… Потрясенный, он опустился перед ней на колени, всматривался в то, что осталось от лица. Сальные волосы висели мочалкой, закрывая лоб и глаза. Он отвел их в сторону. Кожу изрыли коросты, лицо было сильно деформировано, оно не узнавалась в принципе! Сохранилась лишь нижняя часть, на которой как-то дико выделялись красиво очерченные губы, покрытые трещинами и мелкими волдырями…
Он реально задыхался, нуждался в передышке. Но он не мог… Он взял ее руку — девушка не вырвалась, только часто задышала, издала вопросительный звук…
Он пятился от нее, как от какого-то монстра, охваченный бурей эмоций. Повернулся, спотыкаясь, побрел к двери. Татьяна прильнула к косяку, она вела себя деликатно, не вмешивалась в процедуру встречи двух влюбленных…
— Что-то я не вижу в твоих глазах ностальгической грусти, — подметила она, осветив его фонарем. — Ты сам на себя не похож, но вот что касается пылкой взаимной страсти…
– Это не Лида… – выдохнул Алексей.
— А теперь повтори, что ты сейчас сказал, — потребовала Татьяна, когда они вывалились в коридор и Алексей в изнеможении опустился на пол. До тумбочки с дежурной было два поворота, можно было разговаривать на пониженных тонах. Мысли метались, эмоции давили, он пытался хоть как-то осмыслить увиденное, но терпел фиаско.
— Это не Лида Холодова… — повторил он.
— А кто это? — тупо вопросила Татьяна. Она уселась перед ним на колени, пытливо смотрела в его горящие глаза.
— Не знаю… Другая женщина…
— Лешенька, успокойся… Лида просто немного изменилась… Много лет прошло. И память у тебя уже не та.
— Ты не понимаешь… — шипел он. — Я пока еще не спятил, отвечаю за свои слова. Эта несчастная, которую здесь держат за Лиду, — никакая не Лида. Да, она сильно изуродована, не видит, не говорит, прошла чертова уйма лет. Но я же знаю Лиду как облупленную… Я сразу почувствовал что-то неладное, когда сел рядом с ней. Уши практически не пострадали, это не ее уши… Глаза того же цвета, но это не ее глаза… Черт возьми, у Лиды шрамик на внутренней стороне запястья — нырнула в детстве, не рассчитала глубину, порезалась об острый камень на дне. Была жуткая паника, кровь хлестала, ее возили в больницу, зашивали… Врач сказал, что это на всю жизнь. Слава богу, что он в таком месте, которое не бросается в глаза. У девушки в палате этого шрама нет… Да о чем я? Неужели я не почувствую Лиду, если буду рядом с ней? А я ведь ни хрена не чувствовал — даже когда ее руку брал…
— Обалдеть… — простодушно прошептала потрясенная Татьяна. — Это не только затянувшийся криминальный сериал, но еще и «Санта-Барбара» какая-то… Да уж, против жанра не попрешь… И что бы это значило?
— Не знаю, Татьяна… не могу сообразить…
— Послушай, — девушка лихорадочно обдумывала сложившуюся ситуацию, — если ты ничего не напутал, то представляется одно из двух. Либо настоящая Лида мертва… хотя в упор не понимаю, почему об этом нельзя было сообщить. Либо она жива, здорова и где-то успешно прячется все эти годы. Тоже непонятно, зачем?
— Дьявол, я полный тупица… — застонал Корчагин. — Я ведь все эти годы решительно не мог понять — ну хорошо, Рудницкий мстил лично мне — за уничтоженную наркоту, за Лиду, которая ему не досталась. Хотел прибрать мое коневодческое хозяйство… Поэтому подставил под убийство ее родителей, под пожар, засадил надолго в тюрягу… Но зачем так жестоко расправляться с Лидой, в которую он тоже был влюблен? Он ведь не расстался с мыслью ее заполучить. Подручные перестарались? Я в это не верю. Блин, у них же было время, подложили другую в халате Лиды, бросили ее в самое пекло: сгорит — и бог с ней, не сгорит — будет Лидой… Теперь я понимаю — Рудницкий выкрал Лиду и все эти годы держит у себя в укромном месте…
— А это не похоже на бред? — засомневалась Татьяна.
— Ну, не знаю, о чем еще думать, — пожаловался Корчагин.
— Во-первых, не пороть горячку и не рожать ничем не обоснованные предположения. Не забывай, что нам еще отсюда выбираться, — Татьяна уже собралась и была решительно настроена. — Исходим из того, что в текущую ситуацию, когда одно лицо выдается за другое, посвящен узкий круг лиц. Это Рудницкий, тот парень, что выдает себя за ее родственника, еще, возможно, двое или трое. Ну, четверо. Дать хорошую подсказку? В круг посвященных обязательно входит главврач психушки, иначе этот номер бы не прошел…
— Кто главврач? — встрепенулся Корчагин.
— Некто Головаш Аркадий Борисович. Несколько раз я с ним встречалась, однажды поговорили с ним про Вовку. Он любезен, сдержан, производит впечатление хорошего специалиста, но мне он показался немного скрытным… Куда помчался? — Она схватила Алексея за рукав. — Главврач еще спит, твоя задушевная беседа с ним временно откладывается… Послушай, торопыга, — зашептала она, — мы все сделаем, но в свое время. Ты где обитаешь?
— В лесу…
— Отличное место для проживания, — одобрила Татьяна. — Как насчет моего дома? Там нормальная постель, а убежать в случае опасности можно через окно, через чердак и даже через подвал. Обещаю не приставать, окружу тебя заботой и пониманием. Могу твою рубашку пришить к пуговице, которую ты где-то посеял… — Татьяна немного смутилась. — Ведь должна я как-то тебя отблагодарить за то, что ты изгнал нечистоты из моего дома. Прибирать Головаша следует по окончании рабочего дня, тогда у нас будет фора и суматоха не поднимется раньше времени. Припремся утром — будет много вражеской активности. День ты посидишь у меня. А я пока узнаю, где он проживает, состав семьи, все такое…
— Зачем ты всё это делаешь для меня? — смущенно спросил Алексей.
– А ты догадайся… – злобно прошипела Татьяна и чуть не врезала ему промеж глаз!
Благообразный мужчина с седой шевелюрой вернулся домой в восьмом часу вечера. У него был неплохой, хотя не сказать, что роскошный, дом, а еще он имел представление о ландшафтном дизайне. Рабочий день нещадно вымотал, ставить машину в гараж было лень. Он бросил корейский кроссовер на гаревой дорожке возле беседки, побренчал ключами и вошел в дом.
— Дорогая, я дома! — устало возвестил мужчина и принюхался. Ужином не пахло. Это было по меньшей мере досадно.
У «дорогой» имелась уважительная причина уклониться от готовки. Она лежала в дальней спальне, связанная по рукам и ногам, мычала в тряпочку и гадала на кофейной гуще.
— А мы уже заждались, Аркадий Борисович, — проворчал незнакомец в маске, вырастая из-за кухонного пенала и сбивая мужчину с ног тяжелым ударом.
Он не чувствовал, как его волокли в подвал, как он катился с лестницы, потому что спускать эту тушу на себе никому не хотелось… Когда он очнулся, лицо его горело — он превращался в огромный огнедышащий синяк. Над главврачом психиатрической больницы склонились две черные маски. Первая маска загадочно помалкивала, вторая же молчать не могла.
— Спешу отрекомендоваться, Аркадий Борисович, — лезвие ножа уперлось медицинскому работнику под горло. — Корчагин Алексей, слышали, наверное? — И когда «благообразное» туловище в страхе задергалось, придавил его коленом, перехватил нож — он еще помнил, что по правилам этикета нож нужно держать в правой руке.
— Что ты хочешь? — прохрипел главврач. — Я ничего такого не сделал…
— Я совершенно без понятия, что вы сделали, Аркадий Борисович, а чего не сделали. Возможно, вы толковый специалист, лечите людей, приносите какую-то пользу. Но одну пакостную вещь вы все-таки совершили, за что вам и воздастся. Вы, конечно, догадываетесь… Открою вам страшную тайну: прошлой ночью я посетил вашу больницу и с изумлением обнаружил, что одна из ваших пациенток — вовсе не та, за кого ее выдают. Странно, правда? Вы можете это как-то прокомментировать? Или выразиться яснее? — Лезвие вдавилось под кадык, потекла кровь, злоумышленник зашипел ему в лицо: — Сдавай за всю масть, сука, пока пасть не перерезали…
— Богатый лингвистический запас, — усмехнулась Татьяна. — А культурнее нельзя?
— Например? — не понял Алексей.
— Ну объясни, например, клиенту, что это была лишь прелюдия к сексу, а секс у нас с ним будет такой…
— Но вы не понимаете, меня убьют… — заныла жертва, — я не могу, меня заставили… Я сам живу уже девять лет с этим моральным гнетом… Леонид Константинович мне горло перережет…
— А мы не перережем? — удивился Алексей. — Причем гораздо раньше, чем это сделает Леонид Константинович. Ладно, хватит. Последняя попытка, Аркадий Борисович, после которой начинаем отрезать от вас кусочки. Начнем с ушей. Учтите, мы пытливые, как инквизиторы, — и словно нагайка стегнула по изувеченному лицу. Главврач завизжал.
— Ты наносишь ему травмы, — подметила Татьяна.
— Это не травмы, это так — травмочки…
— Хорошо, я все скажу, не надо, не убивайте… — заскулил врач. Его съедала пещерная жуть, он даже позабыл про свою жену. Впрочем, ничего особенно неприятного с его женой не происходило.
— Хорошо, Аркадий Борисович, заключаем договор, — смягчился злоумышленник. — Вы рассказываете абсолютно ВСЁ, и я к вам больше не прикасаюсь. Если что-то утаите — будет страшно. И не надо так паниковать — в конце концов, господину Рудницкому вовсе не обязательно знать, что это ВЫ нам все рассказали. Пусть будет нашим маленьким секретом, договорились? Вопрос первый: кто на самом деле находится в больнице?
— Он все спланировал еще тогда, в 2004-м… — срывающимся голосом забубнил главврач. — Он дьявол, он изощренный хитроумный дьявол, у него уже тогда была целая армия подручных и убийц… Я ничего не знаю о его делах, только это… Я простой врач… в том году меня только назначили главным врачом в эту больницу… О господи… Эти люди похитили в Горно-Алтайске какую-то деревенскую студентку, внешне похожую на Лиду Холодову… Не совсем чтобы копия, но что-то было… Ее накачали наркотой, привезли в машине «Скорой помощи» в Аргабаш… Девушка до сих пор считается на родине без вести пропавшей… или как там это сейчас называется… Ее зовут Алла Шевцова… Господи, они выкрали настоящую Лиду, надели на эту несчастную ее халат, положили рядом с тобой, Алексей, пока ты валялся без чувств… Зачем я об этом говорю, ведь дальше все понятно…
— Кто тот родственник, что ссужал клинику деньгами на ее лечение?
— Это никакой не родственник… Это человек Леонида Константиновича…
— Зачем Рудницкому держать в клинике постороннюю изувеченную женщину, выдавая ее за Лиду?
— Да Рудницкому это на хрен не надо… Он просто потакает капризам своей… Ну, вы понимаете… Ей почему-то хочется, чтобы люди думали, будто бы она такая несчастная великомученица — почти святая, страдает безвинно, служит немым укором всему этому долбаному городу… Их же, баб заумных, не понять… Она приезжала в больницу несколько раз, ей было любопытно, она сидела с больной, так на нее смотрела…
— А теперь переведи всё сказанное на доступный русский, — зарычал Алексей. — И не юли. А то ведь пересмотрю в одностороннем порядке наши договоренности и отделаю так, что никакая хирургия не спасет. Рудницкий насильно удерживает у себя настоящую Лиду?
— Господи, Алексей, какой ты наивный… — застонал Головаш. — Думаешь, твоя Лида — такая хрупкая, невинная, воздушная? Да Лида Холодова — главное зло в этом районе… Это бессердечная, безжалостная сука… Она хуже, чем Рудницкий и вся его банда вместе взятые, это она фактически всем тут распоряжается, а Леонид Константинович лишь содействует и потакает ей…
— Да что ты мелешь, скотина?! — Алексей рассвирепел, вскинул кулак, чтобы вбить его в рот этого вруна. Но Татьяна успела метнуться, схватить его за руку.
— Подожди, Алексей, мне кажется, он не врет…
— Да что тут происходит? — окончательно растерялся Корчагин.
— Да, она была когда-то и белая, и пушистая… — вымучивал из себя главврач, — ей просто негде было проявиться, она и не знала, что за зло в ней таится… И все вокруг не знали, и ты, Алексей, не знал… Уж поверь, я не только хороший психиатр, но и опытный психолог… Он увез ее в свое логово сразу после того, как все случилось, отгородил от людей… Мало кто знает, что на самом деле произошло… Люди в курсе, что у Рудницкого есть женщина, но далеко не все ассоциируют ее с Лидой Холодовой. Она редко появляется на свет, носит парики, темные очки, ездит на машине с затемненными стеклами. Ну, нравится ей быть такой… конспирологической особой. Поначалу она брыкалась, ненавидела его всей душой, рвалась на волю, к тебе… А он внушил ей, что это ты убил ее родителей, и до сих пор она в это верит… Он выдавливал из подсознания ее вторую натуру, приучал к роскоши, к власти, вливал в нее по каплям дьяволицу… Для этого не нужны какие-то убеждения, гипноз, техники программирования, психотропные препараты. Достаточно вызволить из клетки второе «Я», дать ему почувствовать свое значение, перестроить отношение к миру и к себе… А уж если человек изначально предрасположен к жестокости… Я не вру тебе, Алексей, это чистая правда…
— Боже мой… — потрясенно бормотала Татьяна. — Кощей Премудрый и Василиса Бессмертная… В натуре тандем…
— Он окучивал ее не меньше года, пока она стала такой… Возил на криминальные разборки в другие районы, кропотливо учил премудростям ведения бизнеса… А теперь уже не он, а она дает ему советы, держит на привязи, следит за каждым его шагом… Леонид Константинович без ума от своей женщины, ему другая не нужна, он получил именно то, что хотел… Это по велению Лиды произошла авария на трассе полгода назад, в которой погиб глава администрации поселка Бекешево вместе с женой и дочерью — он отказался брать себе в замы навязанного Рудницким человека… Это по ее приказу были расстреляны в горах трое бывших уголовников — их взяли на работу в структуры Рудницкого, но парни быстро просекли, что за «работа», пустились в бега, их поймали… Я слышал, что Лида их сама расстреливала и при этом смеялась…
– Заткнись… – прохрипел Алексей, отползая в сторону. – Заткнись, скотина, а то напросишься… Лежи и не шевелись!
Он не верил ни единому слову этого грешника-психиатра! А если и была в его рассказе доля правды, то ключевое объяснение — Лида не знает, кто на самом деле убил ее родителей! Он не был наивным, знал о темных силах, таящихся в людях. Но это с другими! При чем тут его Лида?! Он должен все понять и осмыслить. Ситуация исправимая, он наивно в это верил. Он просто должен вырвать свою девушку из лап маньяка, поместить в комфортную среду…
— Послушай, мне кажется, я видела эту личность… — села рядом и доверительно сообщила Татьяна. — Причем неоднократно. Однажды на заправке — подъехал пацанячий «БМВ», шофер побежал платить, с заднего сиденья вылезла блондинка — вся такая прикинутая, в черных очках — да как выставится на меня… Ей-богу, не по себе стало. Быстренько заправилась, уехала. А потом я ее видела в супермаркете на Жемчужной, еще где-то. Еще подумала: вроде лицо знакомое…
Алексей и сам на днях был свидетелем чего-то подобного. Он сидел в сквере с газеткой, прикинувшись пенсионером, ждал, пока у адвоката Курганова закончится рабочий день. Здание администрации было напротив. Подкатило что-то черное, «мерседесистое», выбрался Рудницкий, хмурый, но импозантный, зашагал в здание. На мгновение мелькнуло женское лицо в салоне, в темных очках — правда, не блондинка, а рыжая. Он еще подумал: что за паранормальное явление — в горле пересохло, сердце как-то ненатурально екнуло, потом, впрочем, прошло…
— Слушай, ты, опытный психолог… — Он вновь завис над изнывающим главврачом. — Мы проверим твои слова, и не дай бог ты соврал… В общем, так: мы уйдем — начинаешь шевелиться не раньше, чем через пять минут. Не забудь развязать жену, она в спальне. Сболтнешь Рудницкому или его людям — подпишешь свой же приговор. Так что сиди спокойно, не рыпайся. С Рудницким будет покончено — ты же не возражаешь? Подлечи физиономию. Всем говори, что это ограбление, набросились в масках, избили, связали жену, утащили ценные вещи. Можешь вызвать полицию, но от озвученной версии старайся не отступать, если хочешь жить.
— Мы сейчас куда? — спросила Татьяна, когда они уносили ноги из этой юдоли откровений.
— На кудыкину гору, — огрызнулся Алексей. — Не знаю, как тебе, но лично мне нужны союзники. Надеюсь, все закончится сегодня ночью…
Потенциальный союзник представлял собой убогое зрелище. Лучше бы они не являлись в этот дом! Доколе еще бередить душевные раны? А ведь сидели в засаде не менее получаса, высматривая, не пасет ли полиция этот затрапезный домик в глубине Тупиковой улицы, дожидались наступления полной темноты. Полиции не было, а хозяин нарисовался при них — кривой в дугу! Брел по улице, что-то напевая, его носило от обочины к обочине, но мимо родной калитки не прошел — сработал локатор в пьяной голове. Правда, попал он в нее лишь с третьего раза — побежал по дорожке, едва не падая. Загремело что-то на крыльце, затрещала доска — с хрустом переломилась. «Уставший» хозяин кое-как попал ключом в замочную скважину, перевалился через приступочку. И снова что-то сыпалось — теперь уже в доме. А бывший кореш фальшиво запел: