Они возились, натыкаясь друг на друга, а Коптелый уже орудовал в смежной гостиной — он нашел там холодильник — причем не пустой, о чем не преминул сообщить. Что-то звякнуло, забулькало — Алексей уже догадывался, в чем заключались «антикризисные меры».
— Коптелый, прекращай, — ужаснулся он. — Опять нажрешься, как мы тебя потащим?
— Не боись, начальник, — хохотнул из гостиной Шура. — Всё под контролем. Это текила — детские слюни. А жратвы-то тут сколько… — захрустела обертка, Коптелый что-то жадно жевал. — Ребята, я тащусь… вы не представляете, как упоительна в России ветчина…
— Боже, он еще и ест, — шептала Татьяна, переворачивая и ощупывая бесчувственное тело «человека в штатском». Взвизгнула, сделала эффектный скачок, когда оно вдруг застонало и заскребло ногтями по полу. — Оно живое, черт возьми, Лешенька… Слушай, а почему в комплектацию террористов местного значения не входит скотч? Ну, я имею в виду липкую ленту…
— Зачем тебе скотч, у тебя кулака нет? — проворчал Корчагин и опомнился. — Ах, да, прости… — Он переместился, зажав фонарь, примерился кулаком в активно моргающий глаз и погрузил участника несостоявшейся засады в дальнейшую спячку.
— Что вы там про скотч? — объявился в проеме Коптелый. Он что-то волок, пытаясь пристроить за спину. — Нет, ребята, скотча нет, только текила. Я тут рюкзачок надыбал, загрузил в него немного провизии… ну, и всего такого. Возьму с собой. Веселее будет воевать. У вас ведь наполеоновские планы или я что-то напутал?
— Да, у нас сегодня встреча с крупным бизнесом, — проворчал Корчагин и смерил оценивающим взглядом зыбкую фигуру вернувшегося к жизни друга. — Знаешь, Шура, я не хочу сказать ничего такого, чтобы тебя обидеть, но чтобы идти с нами…
– Нужно собрать пакет документов? – удивился Коптелый. – Ладно, Леха, не грузись, я в норме. Не пропил еще силушку молодецкую. Ты, главное, следи за мной, чтобы похмелье не началось – тогда точно труба… И слушайте, ребята, – замялся Коптелый, – вы бы хоть рассказали, что тут у вас происходит, а? Да, согласен, ты настоящий Леха, хотя, по идее, должен сидеть… Что за хрень вокруг, а? А то я, понимаешь ли, немного отсутствовал…
Объясняться пришлось уже в пути, когда они крались по пустырю к конюшням. Шура недоверчиво похмыкивал, а когда Алексей закончил, протянул:
— Ну и сказочка… И кто тут пьяный, Леха? Это что же получается… — в отягощенной водкой голове забрезжили лучики света. — Выходит, это другая баба в печке уснула, не твоя?
— Щас как тресну, — разозлился Алексей. — Не посмотрю, что друг. В общем, так, Шура, — он схватил свою команду за локти, заставил присесть, — мы с Татьяной двигаем к конюшням, запрягаем нужное количество лошадок — надеюсь, с конным снаряжением там по-прежнему порядок, а ты разберись со сторожем, но только тихо. Сможешь? Если их двое, все равно разберись. Рожу не показывай. И не дыши на них, пожалей мужиков… Потом бегом к нам. И умоляю, не пей пока. Разбегаемся, ребята. Надеюсь, все еще помнят, как ездить верхом?
— А ты сам-то помнишь? — хрюкнул Коптелый и отвалил во фланг, оставляя за собой благоухание сивушных масел.
Ночь уже вступала в права, приветливо моргали звезды, вставал месяц, когда из конюшни выехали три всадника на гнедых конях. Алексей прекрасно помнил, что если идешь на дело, то твой товарищ — только гнедой. Еще двух лошадей, полностью запряженных, оснащенных «брутальными» техасскими седлами, они вели за собой на поводьях. И снова едва не попались! Полицейская сирена разрывала сонную тишину, бесились красно-синие мигалки — из Аргабаша на приличной скорости к конюшням неслись два полицейских автомобиля! Видимо, сработала тревога, слишком долго засада не выходила на связь!
— За угол! — сдавленно выкрикнул Корчагин и резко поволок удила. Мускулистое животное, всхрапнув, послушно повиновалось. Кавалькада из нескольких всадников подалась за конюшню и вскоре исчезла с открытого пространства. Люди и кони неслись через пустырь, мимо домика Алексея, мимо сараев и заброшенных построек, переправились через дорогу и вскоре пропали за островком ельника, примыкающего к дороге. Возможно, их не заметили, но через минуту копы будут на месте, все поймут, и начнется реакция — все «войска» в ружье, перекроют дороги, заблокируют проезд к особняку Рудницкого у Белой сопки, разбудят и усилят охрану… Они ведь не могут исключать, что этот безбашенный зэк собирается прорваться в святая святых!
Но Алексей учел, казалось бы, всё. Белая сопка — на севере, а он повел отряд на юг — по пустынной объездной дороге вокруг Аргабаша. Сделать петлю, одолеть пару верст мимо западных предместий, а там уйти от посторонних взоров за Малый хребет, отпочковавшийся от Турочанского кряжа. Он в детстве и юности изъездил верхом всю округу, знал наизусть каждую козью тропку, мог ориентироваться с закрытыми глазами. Вряд ли за девять лет тут что-то изменилось. По тем местам автомобильный транспорт уже не проедет, проберется только конный, и то зачастую придется спешиваться…
— Мать моя женщина… — стонал Коптелый, подскакивая в седле. — Больно, зараза, непривычно, отощала моя задница…
— Ага, я тоже отвыкла… — соглашалась Татьяна. Она неловко мостилась в седле, прижималась к гриве, нога то и дело выскальзывала из стремени.
— Сбавляем ход, — смилостивился Корчагин. — И чаще озираемся, ребята, пасем тылы. Чуть только фары, сразу уходим с дороги…
Но машин в эту глухую ночь не было. Только у конюшен, от которых они уже отдалились, мелькали отблески сирены — работала полиция на месте преступления. Кони семенили по дороге бодрой рысью. Справа в пелене поблескивали редкие огоньки Аргабаша — недобитые фонари, окна в домах полуночников, «круглосуточные» витрины в центре.
— Показываю, как пользоваться автоматом, — объявил Корчагин, вытаскивая из рюкзака, подвешенного к луке седла, портативный «Кедр». — Не хотелось бы, чтобы вы ими воспользовались, но на всякий случай. Предельно просто, всего лишь три доступных действия, — и передернул затвор.
— Да знаю я, — отмахнулся Коптелый. — Эка невидаль. Ведь не в куклы же в детстве играл… О, срань святая… — он снова подскочил в седле. — И почему я не догадался соломки постелить?
— Показывай, — сказала Татьяна, подъезжая поближе. — Мне интересно, я хочу все знать…
Какого лешего он тащит эту девчонку с собой? Вот ведь навязалась. Не хватало, чтобы ее подстрелили… Он исподлобья разглядывал скачущую рядом Татьяну. Она уже приноровилась к езде, держала спину прямо, прижала бедра к крупу гнедой кобылицы. Давно рассыпались заколки в волосах, они развалились, их носило ветром, трепало. Что не так с этой женщиной? Почему он раньше не обращал на нее внимания, ее чувства к нему только злили? А теперь привык к ней, пропади она в один незадачливый момент — и будет на душе серьезный дискомфорт… Но это чушь, он однолюб, ему не нужен кто-то еще…
— Коптелый, Татьяна, еще не поздно вернуться… Это не ваша война, топайте домой, а? Здесь по прямой до ваших хат — примерно полверсты…
— Заткнись, а? — попросила Татьяна.
— Да не, здесь клево… — простонал Коптелый. — Кабы только не задница в горле… Всё ништяк, Леха, не парься. Чего я теряю? Живу в квартире эконом-класса. — Коптелый скабрезно захихикал. — Разве это жизнь? Родители померли, из друзей — одни собутыльники, из мастерских поперли… У меня же в доме нет ни хрена, все пропил, даже воду в унитазе. Я же ущербный, как эта луна, блин… — он отыскал глазами ядовито-желтый месяц и осклабился так, что Алексея передернуло — ну, ей-богу, зомби…
Он натянул поводья. На месте стой, раз, два… С левой стороны обочины возвышалась заброшенная ферма — первый объект, у которого кавалькада должна сделать остановку. Остальные тоже затормозили, лошади мотали гривами, били хвостами. А по высокой траве от разрушенного хлева семенили двое — еле различимые в свете ущербной луны. Так называемое подкрепление… И уже через пару минут Дмитрий Иванович Корчагин, одетый в засаленную штормовку, обнимал своего сына — а тот сконфуженно помалкивал, недовольный подобным поворотом.
— Приветствую, сынок, ну, ты и наделал дел в нашем сонном городище… Тут такие слухи по округе ползут…
— Никогда не прислушивайся к слухам, батя, — проворчал Корчагин. — Все нормально, легкий кипиш… Слушай, ты, конечно, настоял, я не спорил, потому что спорить с отцом — дохлый номер, но зря ты это затеял, не в том ты возрасте…
— Заткнись, сынок, я в норме… — бормотал отец, — есть еще силенки в тщедушном организме. Не могу я так, пойми — ты едешь в эту клоаку, а я буду сидеть в землянке, ждать и исходить на дерьмо? Смотри-ка, и Татьяна здесь, — подивился Дмитрий Иванович. — Бабье войско, надо же… А это кто такой — что-то не пойму своими слезящимися глазами…
— Мое почтение, Дмитрий Иванович, — хихикнул Коптелый, приподнимая воображаемую шляпу. — Давненько мы с вами не пересекались. Все дела, дела…
— Глазам не верю, — опешил Дмитрий Иванович. — Шура Коптелый. А про тебя говорят, что ты опустился, спился, человеческий облик потерял…
— Временное всплытие, Дмитрий Иванович, — веселился Коптелый, не имеющий привычки обижаться. — Не волнуйтесь, это ненадолго. Может, долбанем за встречу? У меня тут есть.
— Да иди ты, — проворчал отец и представил своего спутника, скоромно мнущегося в сторонке. — Это Лещенко, хороший мужик…
— И с поле-ей доносится «нале-ей»… — тут же фальшиво затянул Коптелый и смущенно кашлянул. — Споем ли, господа?
— Василий Лещенко, — улыбнулся коренастый суховатый мужик с глубокими залысинами — основательно в годах, но моложе отца. Поправил двуствольное охотничье ружье, висящее за спиной. — Не пел никогда. До 2009 года работал участковым в Айтау. Старший лейтенант милиции. Уволен с треском — избил одного «мажористого» козла, отпрыска чинуши из районной администрации, — он чуть не изнасиловал одну из наших девчонок, я вовремя подскочил.
— Изгнан с волчьим билетом, — добавил отец. — Теперь не может никуда устроиться. То баньки кому-то рубит, то подножным кормом питается. Честный мент, вроде того…
— Ого, мы начинаем набирать в войска сказочных персонажей, — шепнула Татьяна на ухо Алексею.
— А ты — одна из них, — огрызнулся Корчагин и пожал шершавую мозолистую ладонь. — Присоединяйся, Василий, к нашему криминальному сообществу — тут люди веселые, тебе понравится. Верхом ездить умеешь?
— А то, — улыбнулся бывший мент. — Дмитрий Иванович, кстати, и научил. У него тогда коневодческое хозяйство было, а ты, Алексей, пешком под стол ходил и вряд ли меня помнишь…
Через несколько минут «усиленный» отряд ушел с дороги и расположился в покатой балке, тянущейся параллельно грунтовке. Впереди уже маячили холмы, громоздились скалы. Вторая остановка – пока все шло по плану. Алексей оставил своих людей и пешком двинулся к дороге. Он разлегся в канаве, изучил поблескивающие в мутном свете стрелки циферблата и приготовил пистолет. С оружием в компании было не особо. На пятерых – три компактных автоматика с небольшим запасом патронов и три «макарова» с шестью обоймами. Плюс двустволка у молчаливого Василия. Не разгуляешься, но могло быть и хуже…
«Клиент» не опаздывал. С южной оконечности Аргабаша, которая отсюда почти не просматривалась, приближалась легковая машина. Водитель не включал ближний свет, как-то умудрялся пользоваться подфарниками, из-за чего его машина еле плелась. Водитель чего-то побаивался, не хотел, чтобы со стороны его могли обнаружить. Остановился почти напротив, выбрался на улицу, стал подпрыгивать от нетерпения, прижимая к груди картонную папочку. Его чуть приступ не одолел, когда из травы на обочине выросло упругое тело с пистолетом! Он отшатнулся, взялся за сердце и вымолвил подпрыгнувшим голосом: «Боже мой».
— Похвальная пунктуальность, Лев Михайлович, — сказал Корчагин, пряча пистолет. — Очень рад, что вы по-прежнему с нами. Это дает вам шанс однажды вернуться в компанию людей с чистой совестью. У вас в багажнике не прячется взвод спецназа?
— Издеваетесь? — вспыхнул тщедушный человечек, адвокат Курганов. — Между прочим, Алексей, по твоей милости я рискую жизнью. Если кто-то выяснит, что я скопировал этот план в отделе проектной документации…
— Не успеют вас убить, не волнуйтесь, — успокоил Алексей. — Мы сами всех убьем. Под моим началом два десятка отъявленных головорезов, так что все закончится сегодня или завтра. Показывайте, что там у вас.
— Смотрите… — зашептал адвокат, открывая на капоте папку. Он развернул сложенный вчетверо лист. Алексей включил фонарь. — Это план особняка у Белой сопки, здесь указаны все помещения, лестницы, шахты вентиляции и канализация… Штурмовать в лоб бессмысленно, там повсюду заграждения, много людей и собак. Смотрите, — он ткнул в отдаленную выносную точку на севере от поместья. — Это забетонированная площадка за Гремучей скалой, здесь будка воздухозабора, от нее вентилируются подвалы — а они в особняке огромные, там целая галерея — и северное крыло. Местечко нелюдимое, можно взломать решетку и проползти в особняк. Путь неблизкий, но он наиболее безопасный. Я понятия не имею, что у Рудницкого в подвалах, никогда там не был… А пройдете через подвал — вот тут будет лестница…
Несколько минут он водил огрызком карандаша по схеме, а Корчагин лихорадочно запоминал. Можно и не брать с собой этот план, он намертво вклеился в память. И все же Алексей сложил хрустящую кальку, сунул в карман.
— Большое спасибо, Лев Михайлович. Склоняюсь перед вашим мужеством. Надеюсь, вы понимаете, что если все подстроено и в особняке нас уже ждут, то до утра вы не доживете?
— Да иди ты к черту, Алексей… — зашипел разозлившийся адвокат. — Откуда я знаю, ждут вас в особняке или нет! Держу пари, что ждут! Но я-то тут при чем? Вы снова учинили тарарам, по Аргабашу рыщут полицейские машины, на твоей бывшей ферме их целая прорва… Разумеется, Рудницкий усилит охрану особняка… А я, между прочим, жизнью рискую ради вас! А у меня жена, дети…
— Теперь уже и внуки, — улыбнулся Алексей. — Я помню. Не обижайтесь, Лев Михайлович. Кстати, не припомните, Рудницкий женат?
— Странно вы как-то меняете тему, — проворчал адвокат. — Понятия не имею, женат ли он официально, но какая-то постоянная женщина у него есть.
— Что значит, «какая-то»?
— А вот то и значит. Несколько раз я приезжал к нему домой, но ни разу ее не встречал. Законспирированная она какая-то. Лично мне он ее не показывал, может быть, другим… Или стеснительная шибко дамочка. Но кто-то у него определенно имеется, люди говорят. Причем особа бескомпромиссная, ее побаиваются. Лично мне плевать… А с чего вдруг такой интерес?
И снова помутилось в голове. Лучше и не думать…
— Информация к размышлению, Лев Михайлович. Лида Холодова не лежит в больнице на улице Ольховской. Вместо нее в отдельной палате пребывает гражданка Алла Шевцова, пропавшая в Горно-Алтайске девять лет назад. Громкие события, о которых мы помним, — подстава и ловкая фальсификация ВСЕГО. Лида Холодова жива и здорова, она была похищена и спрятана Рудницким. А в дальнейшем — подвергнута психологической обработке. Имеется информация, что Рудницкий и Лида Холодова — это одна банда, в которой каждый органично дополняет другого. Лично я в это не верю и в ближайшее время собираюсь этот тезис опровергнуть. Но вероятность того, что это правда, сохраняется. Если я не вернусь сегодня ночью… и все мои люди не вернутся… надеюсь, у вас еще осталась совесть, чтобы правильно распорядиться этой информацией. Во всяком случае, родственники Аллы Шевцовой должны знать, что она жива. До новых встреч, Лев Михайлович.
Корчагин развернулся и зашагал прочь, а потрясенный адвокат, впавший в ступор, смотрел ему вслед…
Остался за спиной полуторачасовой переход по горам и перевалам — когда группа несколько раз меняла направление, спешивалась, забираясь вместе с лошадьми на громоздкие кручи, а потом спускалась по обрывистым террасам. Свалился с лошади Коптелый, сбил с обрыва осыпь! Люди и кони успели разбежаться, а Шура потом оправдывался, что он не виноват, виновата проклятая трезвость, в которой он сам не свой! Но все осталось позади, в три часа ночи, когда небо на востоке стало явственно намекать, что ночь не вечна, отряд приблизился к обрыву, под которым раскинулась узкая долина. Хорошо просматривалась Белая сопка и разбросанные по гектарам крылья особняка. Это был практически вид в плане — гора Кудлатая, которую они оседлали, возвышалась над местностью. Внизу наблюдалась активность: горели фонари, работала пара прожекторов, освещая подступы к зданию. В отблесках света сновали крохотные фигурки. На территорию поместья въехала машина, высаживались люди. Буквально тут же распахнулись ворота, выехал фургон.
— Муравейник какой-то… — зачарованно прошептала Татьяна, перегибаясь через обрыв. — Ну ты и отмочил, Лешенька, это ведь все из-за тебя…
— С парашютами будем прыгать? — устало осведомился Коптелый, падая под ноги своей кобылицы.
— Здесь есть тропа на север, — задумчиво вымолвил бывший участковый Василий. — Можно провести лошадей, и минут через двадцать мы будем в долине — метрах в трехстах к северу от поместья.
— Надеюсь, что мой сын знает, что он делает, — вздохнул Дмитрий Иванович. — Это он тут рожает инновационные идеи…
— Василий прав, — кивнул Алексей. — Именно этой тропой мы и воспользуемся. Если верить плану, она приведет нас к тому месту, где находится шахта водозабора. Все вперед. Проявляем максимум осторожности при спуске. Коптелый, тебе особое приглашение?