— Теплая. — Волк поднял взгляд.
Рассмотреть человека было трудновато — снизу вверх, да еще в полумраке… Были видны лишь высокие ботинки с архаичной шнуровкой, заправленные в них песочные штаны из пустынного комплекта военной униформы и где-то там, на границе тьмы, узловатые кулаки. Оружия в руках у человека не было. Впрочем, с такими кулачищами оно ему и не требовалось.
— Не тяжело?
— В смысле плавать в одежде? — уточнил Волк.
— В смысле купаться в тяжелой воде. — Человек присел на корточки. — Как тебя сюда занесло, покойник?
— Дай вылезти! — запаниковал Володя, пытаясь взобраться на лесенку. — После расскажу.
— Уже не успеешь. — Собеседник ухмыльнулся. — Этой водичкой знаешь сколько раз реактор охладили? Удивляюсь, как ты еще не светишься на-вроде лампочки накаливания.
В полумраке сверкнули белые зубы. Еще Волк рассмотрел, что человек носит бороду. Причем не двухнедельную щетину, а настоящую, по самую грудь, с пышными усами в придачу. В Сиднее на такие подвиги не решались даже православные священники. Слишком уж в таких бородищах было жарко.
— Да выпусти ты меня! — потребовал Волк.
— Куда спешить? Поплавай напоследок.
Глумливый бородач начинал Володю раздражать. Уходить с лестницы он явно не собирался. Волк стиснул зубы и резко выбросил вперед левую руку. Пальцы вцепились в бороду, и лейтенант рванул человека на себя. Тот не удержался и, коротко матюгнувшись, свалился через Володину голову в бассейн. Пока он выныривал, Волк успел взобраться на бортик и лихорадочно стянул с себя рубаху.
— Ага, выжимай, — фыркая и мотая головой, пробулькал бородач.
Он неторопливо подплыл к лесенке и взялся за поручни. Волк встряхнул выжатую рубашку и уставился на бородатого.
— Врал, что ли?
— Насчет тяжелой воды? — Тот вылез из бассейна. — Может, и да. Ты кто такой? Коли веришь в байки, не нашенский, так чего ж тебя сюда занесло?
— А куда — сюда? Бородач принюхался.
— Нарезался и в канаву упал, да?
— Я с банки пива не падаю. Мы под кварталами Свиней?
— Чего это — под? Очень даже «над». Только внутри саркофага. Про аварию сто пятого года слыхал? Ну вот, тут она, значит, и произошла. На этой самой атомной станции. Потом все это хозяйство замуровали, да и забыли. А когда Черный строился, разрешения на застройку никто не спрашивал. Так и оказался саркофаг посреди города.
— Погоди! А как же радиация?
— А хрен ее знает! — Бородач развел руками. — Байки остались, а излучение куда-то делось. Я под саркофагом уж скоро пятый десяток встречу и на здоровье не жалуюсь. Была бы тут радиация, сдюжил бы, как считаешь?
— Вряд ли.
— То-то и оно.
Бородач подумал и протянул руку:
— Ефимыч.
— Володя.
— Ну ладно, Володя, чего тут сидеть? Пока солнышко не закатилось, идем, обсохнем.
— Куда?
— На крышу, куда еще? С нее знаешь какой вид? А-а, откуда тебе знать! Вы в Сиднее с этим «Мегаполисом» совсем глазами смотреть разучились. Вся жизнь сразу на извилины транслируется… На юг — площадь Гибсона как на ладони. Можно кины бесплатно смотреть, ежели не брезгуешь обычными объемными версиями. На север — Большую Песчаную видать. Ну и Сидней с Черным на востоке и западе просматриваются.
— Погоди, Ефимыч, скажи, я вот по трубе сюда приплыл, а куда еще такие трубы ведут?
— Куда? Ну… я ж не знаю, откуда ты начал.
— В подвал свалился, потом в студень какой-то, а когда нырнул поглубже, меня и затянуло.
— Лихо. — Бородач хмыкнул. — Знаю я тот подвал. Оттуда штук двадцать таких труб открываются. Некоторые к нам ведут, другие по Черному расходятся. Куда всю эту дрянь перекачивают, никто толком не знает… — Он доверительно наклонился. — И что за студень такой — тоже. А может, знают, да молчат. Тут у нас таакие профессора есть… Самые настоящие! Да. Один из Сиднейского университета, целой кафедрой командовал, двое из Дарвина к нам пришли, а еще один с Тасмании убег. Но этот сильно пьющий, с него толку мало.
— Постой, ты говоришь, дрянь перекачивают? Так я же в воде по трубе плыл и в бассейне твоем вода.
— Это потому, что ты нырнул поглубже. — Ефимыч назидательно поднял указательный палец. — А водица, она студня тяжелее! Я ж тебе толкую: трубы, которые к нам ведут, воду сливают, а те, что верхние, — жижу эту липкую куда-то гонят. А что за жижа и куда ее качают — молчок! Понял теперь?
— Теперь да.
— А чего ты так озадачился-то? Не один был? Товарища утерял?
— Догадливый.
— Да-а… — Ефимыч вздохнул. — Судьба-судь-бинушка… Ну, чего теперь-то горевать? Пойдем сушиться, заодно и помянем. Я тут такого виски нагнал… Чего ты, кстати, в подвал-то сиганул? Убегал от кого? Я с крыши видел, тут полицейские гравипланы летали, смолили кого-то на Жмуровской улице из всех стволов…
— Это долгая история. И совсем некстати.
— А-а… Ну правильно. Сначала вмазать. Разговоры после, на закусь…
…С разговорами так ничего и не вышло. Едва они прошли пару ступенек по винтовой лестнице, внизу хлопнула тяжелая дверь, и в зал с бассейном вбежали двое возбужденных молодых людей. Хорошо их рассмотреть в полумраке было невозможно, однако кое-какие детали угадывались. Один из парочки был повыше и коротко стрижен, другой силуэт — явно девичий: пониже, поуже в плечах и покруглее в бедрах.
— Ефимыч! — крикнул высокий. — Ты где?! В голосе юноши сквозила тревога.
— Терпежу нет? — буркнул бородач. — Вы бы хоть не по три раза в день этим занимались. А то у меня койка скоро рассыплется…
— Да мы не за этим. — Юноша смутился. — Облава, Ефимыч!
— Ну, видел. По Жмуровке идут, дворы прочесывают. А нам-то чего?
— Так ведь в наши кварталы идут! Похоже, сегодня одним Черным дело не обойдется. Профессор приказал к тебе непременно заглянуть и предупредить.
— Молодец, предупредил. Чего дальше-то?
— Не знаю. Профессор не сказал.
— Ну и ступай, — мягко повелел бородач.
— А можно… мы у тебя облаву пересидим? — Парнишка замялся.
— Пересидите? — Ефимыч взглянул на его подругу и рассмеялся. — Ну, чего ж, если сидя, то можно. И чтобы на кровать ни-ни! Совсем продавили. Кролики. — Он снова обернулся к Волку. — Ну чего, идем?
— А облава?
— Сюда никто не сунется. Саркофаг же. Все боятся.
— Сегодня могут сунуться. — Володя сошел с лестницы и направился к двери.
Приоткрыв тяжелую створку на пару сантиметров, он выглянул на улицу. Виден был только кусок незнакомого перекрестка. Участвуя в облавах, Володя сюда не забредал. Видимо, это местечко действительно было центральным кварталом Свиней. Если так, то полицейские здесь точно не появятся. А вот спецагенты Управления — вопрос. После того как Волк сбросил «жучки» и улизнул от Колодяжного, генерал Арзамасов рассердился окончательно. Вон даже облаву организовал. Но пока перед саркофагом никто не отсвечивал. Местные попрятались в свои норы, а ловцы шарили немного западнее, на границе Свиней и Черного. Володя прикрыл дверь и обернулся к Ефимычу.
— Познакомишь с профессором?
— Чего? — Бородач растерянно развел руками. — Так ведь это… Сейчас до него не добраться. Он там, на Зубаревке живет. Это аккурат поперек облавы идти…
— Хочешь сказать, у вас тут нет запасных ходов?
— Слушай, Володя, ты парень вроде бы ничего, но…
— Понял, отстал. — Волк снова приоткрыл дверь. — Сам доберусь. Зубаревка? А точнее?
— Поймают тебя!
— Адрес.
— Шайба. Универмаг там такой формы. На второй этаж поднимешься, а там уж как сам профессор решит. Может, и свидитесь. Только зачем он тебе?
— Фамилия у него не Новак случайно?
— У нас кто как представился, так того и зовут. Фамилии не спрашиваем. Профессор, и все тут.
— Ну, а кафедрой в Сиднейском университете он командовал?
— А-а, это да. Мне вон кролик рассказывал.
— Лиловый? — Володя усмехнулся.
— Зачем лиловый? — удивился Ефимыч. — Обычный. Тот, который в каморке свою подругу целомудрия лишает. Четвертый раз за сегодня. Хе-хе… Молодость. Он вообще-то студент. У профессора как раз учился. Выгнали за аморальное поведение, он сюда и подался. Тут его за это поведение, наоборот, уважают. Силен, бродяга, в корне… А все равно, Володя, переждал бы ты бучу… Горит, что ли?
— Студент, говоришь? — Волк задумался. — Где твоя каморка? Идем, поговорим с кроликом.
— Хм… — Ефимыч покачал головой. — Мы ж выпить собирались. Чего ты такой озабоченный-то?
— Не обижайся. — Володя хлопнул бородача по плечу. — Просто помоги. От этого многое зависит.
— Что, прямо вот многое? — Ефимыч недоверчиво хмыкнул.
— А может, и больше.
— Ну, ты деловой! — Бородач добродушно рассмеялся. — Ладно… Эй, кролики, кончайте там размножаться! Мы к вам с разговором идем!
Где-то в полумраке послышалась приглушенная возня, и что-то брякнуло. Затем скрипнула дверь, и прорезался контур из тусклого света. Володя вошел в каморку Ефимыча первым. Скромное название помещения никак не вязалось с его убранством. Типичная сиднейская квартира среднего уровня. Разве что без спортивного программатора. Впрочем, к чему он, если в десяти метрах влево по коридору плещется здоровенный бассейн, а вместо беговой дорожки можно использовать винтовую лестницу на крышу. Пару раз вверх-вниз, считай, утренняя пробежка. Кухня, спальня, гостиная, мыслепроекторы — все было на месте. Видимо, должность сторожа саркофага хорошо оплачивалась.
Где-то в полумраке послышалась приглушенная возня, и что-то брякнуло. Затем скрипнула дверь, и прорезался контур из тусклого света. Володя вошел в каморку Ефимыча первым. Скромное название помещения никак не вязалось с его убранством. Типичная сиднейская квартира среднего уровня. Разве что без спортивного программатора. Впрочем, к чему он, если в десяти метрах влево по коридору плещется здоровенный бассейн, а вместо беговой дорожки можно использовать винтовую лестницу на крышу. Пару раз вверх-вниз, считай, утренняя пробежка. Кухня, спальня, гостиная, мыслепроекторы — все было на месте. Видимо, должность сторожа саркофага хорошо оплачивалась.
— Вот, — Ефимыч тоже вошел. — Племяш мой, Колька, студент.
— Ник. — Студент протянул Володе руку. — А это Линда…
Волк кивнул уставшей за день девице. Та в ответ надула из жвачки пузырь.
— Какой разговор? — Ник перебрался с кровати за круглый стол.
Володя и Ефимыч тоже сели.
— О профессоре Новаке и его архиве, — напористо начал Волк. — И учти, Ник, отмазок вроде «я ничего не знаю, я только учился на его кафедре» не приму. Говори по существу. Иначе…
— Иначе что? — Студент взглянул на Волка с вызовом. — Арестуете меня?
— У меня был долгий и тяжелый день. — Володя помассировал веки. — Мне некогда рассказывать о нем в подробностях, но, если ты такой вредный мальчишка, я расскажу. На твоем профессоре замыкается очень странная цепочка, и мне позарез нужно выяснить, в чем тут дело. Иначе будет плохо и мне, и ему. Доходит?
— Вы, гражданин, не по адресу обращаетесь. Профессора Новака я видел в последний раз, когда меня из универа выгоняли. Случайно на крыльце столкнулись. Два года назад это было.
— Хорошо, уточню. Я лейтенант СЭБа, в общем-то фигура, но когда дело коснулось архива Новака и я потянул за ниточку чуть сильнее, чем требовалось, меня попытались остановить мои же собственные коллеги.
— Это не они… — Студент прикусил язык. — То есть все равно не понимаю, о чем вы толкуете!
— А может, тебе в ухо дать? — пробасил Ефимыч, сжимая-разжимая кулак. — Чего дурочку-то корчишь?
— А ты, дядя, давно в стукачи к СЭБу записался? — взвился Ник.
— Сядь, припадочный, чего дергаешься? — Бородач произнес это еще спокойнее и оттого весомее.
Племянник сразу увял и спрятал оскал голодного волчонка за нервно-снисходительной улыбочкой.
— Твой дядя человек опытный и сразу рассмотрел, что я вам не враг, — мягко сказал Волк. — Прислушайся к его мнению.
— Мой дядя всегда так делает, — холодно усмехнулся Ник. — Если ты реальный перебежчик, он тебя в местное общество введет и будет с тебя пожизненный процент получать, а если ты крыса, придушит, и все дела. Думаешь, откуда у него это? — Ник обвел широким жестом убранство комнаты. — Через его саркофаг половина беглых проходит. Они же сначала прячутся, думают, что в других кварталах ненадежно. А тут такой бункер! Да еще с пансионом и самогонкой. Вот и жмутся к Ефимычу. Потом соображают, что из Свиней выдачи нет, где бы ты ни обосновался, да поздно. Борода уже данью обложил.
— Все это очень интересно, но меня волнует другое. — Боковым зрением Волк видел, что если не смерть, то нокаут Нику светит в самое ближайшее время. Ефимыч уже сжимал кулачище и оценивал дистанцию. — Мне нужен Новак и его архив. Что в этих бумагах?
— Ну так идите к нему самому да спросите. Тут недалеко! А заблудитесь, к полицейским обращайтесь. Они там сейчас у каждого столба стоят.
По идее, следовало бы двинуть ему в зубы, но Волк решил быть стойким до конца.
— Кто, кроме моих коллег, охотится за документами Новака?
— А мне откуда знать?
— Ясно. Диалога не получается. — Волк откинулся на спинку стула. — Ефимыч, ты сколько процентов берешь?
— Два. — Бородач смущенно улыбнулся. — Правильно ввести в общество… сам понимаешь. Клиенту это важно. Вся жизнь его от этого зависит… дальнейшая. Или ты тут улицы мести будешь, или сразу в контору приличную каким-нибудь менеджером устроишься. Есть разница? А два процента… При среднем доходе это мизер. Ну тыща в год, ну полторы…
— Даю пять тысяч сразу. И не надо никаких контор. Просто отведи к Новаку.
— Так бы и сказал! — забеспокоился Ник.
— Цыц, щенок, ты свою мазу профукал. — Бородач махнул рукой. — Провыкобенивался. Сиди теперь и сопи вон в титьку. А ты, Володя, запомни: ежели Ефимыч обещал сделать задаром, значит, сделает. Здесь тебе не Сидней. Слово держим. Кончится облава — отведу.
— Нет, дядя, погоди. Поговорить-то нам можно?
— Ты же не хотел!
— Я передумал!
— Вот жлоб…
— Северяне в этом деле замешаны. — Студент разволновался. — У Новака с ними раньше какие-то дела были. Они его от Управления прикрывали, а он им научные расчеты делал. На основе архивных данных. Больше мне ничего не известно.
— Северяне? — Волк прищурился. — Кого ты имеешь в виду?
— Джерри Нуриев, Аарон Освальд, Иван Соло, Мария Штерн… северяне, понимаете теперь?
Все перечисленные граждане работали ведущими мыслеэфира. И все были голубоглазыми, русоволосыми мулатами. «Расовая теория» Волка получала развитие. Уроженцы северного Дарвина все больше противопоставлялись остальной части населения континента. Пока непонятно, на какой почве и из каких семян прорастали колючие побеги, но игнорировать уколы их шипов становилось все сложнее.
— Зря вы за это дело взялись, — неожиданно подала голос Линда. — Лузовое оно. Северяне этого так не оставят. Поймают вас и пустят на липучку.
— Куда пустят?
— Не куда, а на что. На липучку, которая по трубам под Черным течет.
— На переработку отправят, — пояснил студент.
— А-а, Володя, не слушай ты их! — Ефимыч махнул ручищей. — Балаболки! Это все басни, вроде той, что про саркофаг сочинили. Детишек пугать.
— Басни? — Ник загадочно ухмыльнулся. — А про старое Зубаревское кладбище тоже басни? Про могилы бездонные, из которых на следующий день после похорон трупы исчезали, тоже басни? Про коллектор кладбищенский, про сторожей и про черные лампы, которые вместо света тень дают…
— А это вообще бред, — отрезал Ефимыч. — Был я в том коллекторе. Сухой он. И не коллектор вовсе, а система каких-то подземных ходов и убежищ. Говорят, это дело еще с кенгурячьих времен осталось.
— С каких? — не понял Володя.
— Ну, с тех, с доисторических, когда туг повсюду кенгуру скакали, овцы паслись и эти… кипарисы росли.
— Эвкалипты.
— А-а, ну да.
— В те времена люди здесь еще не жили, — возразил Волк. — Это любому школьнику известно. Джеймс Кук сюда только в две тысячи двадцатом первых поселенцев из Буэнос-Айреса привез.
— На подводной лодке. — Ник громко рассмеялся.
— На субмарине «Индевор». — Володя недоуменно пожал плечами.
— И за год построил на континенте десяток городов, сеть монорельсовых дорог и вообще превратил Австралию в центр цивилизации.
— Ну да. Исторический факт. А что в этом смешного?
— Нет, ничего, это я так. — Студент махнул рукой. — Вспомнил одну забавную статейку в «Невер-майнд»…
— Это самая желтая газетенка из всего бульварного чтива, — скривился Волк. — Удивляюсь, что ее вообще допустили в мыслеэфир.
— Вот именно. — Ник стал неожиданно серьезным. — И знаете, почему все так думают? Потому что она пишет чистейшую правду!
— Ну-ну… — Теперь пришла Володина очередь усмехнуться. — Правду о чем? О вампирах, пришельцах и оборотнях? О том, как зомби пируют на кладбищах, а из северного полушария приплывают корабли-призраки?
— И привозят в трюмах массу вещественных доказательств, — повышая голос, закончил Ник. — Например, целые бумажные архивы! Вот только береговая охрана Дарвина успевает перехватить и потопить эти корабли еще до того, как они войдут в Тиморское море. Вы слышали о военной базе на Новой Гвинее, лейтенант?
— Конечно. Там стоит Северный флот.
— А еще туда постоянно ходят огромные танкеры и. сухогрузы. Зачем?
— Флоту требуется обеспечение. Топливо, провиант, снаряжение, запчасти…
— Топливо? Какое топливо нужно кораблям с термоядерными энергоблоками и в каком количестве? Прежде чем ответить, учтите — флот стоит в заливе Папуа на рейде. В море выходят лишь патрульные корабли. А гигантские грузовые суда прибывают в Порт-Морсби ежедневно. И уходят обратно тоже. Что возят эти мастодонты в своих трюмах? Что можно перевозить на судах с дедвейтом в пятьсот тысяч тонн?
— Не знаю. — Волк задумался. — Но это нормально. А вот откуда об этом знаешь ты? Из желтой прессы?
— Оттуда же, откуда у Новака появился радиоактивный архив, — признался Ник.
— Значит, не все корабли-призраки топит охрана?
— Не все. Особенно подводные.
— Чем дальше, тем интереснее. И что еще привозят на субмаринах?