— Ну, так передавай.
Слуга понизил голос:
— Виконтесса сказала…
— Можете не продолжать, Кеннет. Это не та, на которую я возлагал надежды.
К тому времени как Вайолет выбралась в зал, представление уже почти подошло к концу. Чтобы никого не беспокоить, она заняла одно из свободных мест в последнем ряду. Зрители возбужденным шепотом обменивались друг с другом своими предположениями о том, чего ждать в финале. Распорядитель принимал ставки относительно исхода полуночной дуэли с участием самого маэстро. Весь сбор от представления решено было передать в сиротский приют, или в больницу, или в иное богоугодное заведение по выбору публики. Вайолет подумала, что, если бы у нее были свободные средства, она могла бы и сама сделать ставку. И она знала, на кого бы поставила.
И она оказалась бы далеко не единственной зрительницей, поставившей на маэстро. У магистра фехтования поклонниц было в избытке.
Вайолет пыталась рассмотреть актеров получше, но, увы, место ее располагалось слишком далеко от сцены. Судя по декорациям, действие происходило в церкви. На алтаре горели свечи, создавая романтическую атмосферу. Какую роль будет играть тот шельма в маске? Или она уже пропустила его выход? Годфри рассказывал ей только о той роли, которую собирался играть сам. Если честно, он говорил об этом так много и подробно, что у Вайолет возникло ощущение, что она уже все видела своими глазами. По крайней мере она сможет убедить его в том, что видела его выступление.
— Леди и джентльмены! Могу я попросить соблюдать тишину в зале? — Освещение сцены сделалось приглушенным. Аудитория притихла. — Спасибо, — сказал распорядитель и церемонно поклонился маркизу и его семейству, занимавшим места в ложе верхнего яруса. — А теперь для завершающей сцены нам нужна храбрая юная леди из числа зрительниц…
По залу пронесся возбужденный шепот. Руки в белых перчатках взметнулись вверх — столько, что и не сосчитать. Один из лакеев за спиной у Вайолет сказал другому:
— Если бы так же легко набирались добровольцы в армию.
Добровольцы. На что они соглашались?
Распорядитель выбрал светловолосую женщину в бледно-желтом платье из второго ряда. По рядам разочарованных дам прокатился вздох. Вайолет усмехнулась, отыскав взглядом пустое место во втором ряду, справа от центрального прохода. Ну, мошенник недолго ждал, прежде чем подыскать ей замену.
Вайолет вся превратилась во внимание. Интересно, что за шанс она упустила? Пожалеет ли о своем отказе? Скорее всего нет. За последние годы она стала на удивление благоразумной. Как и большинство юных леди благородного происхождения, она усвоила главную истину: правила существуют для того, чтобы им следовать, и горе тем, кто их нарушает.
На сцене разыгрывалась авантюрная драма, приводившая зрителей в восторг. Исполняли ее живо, с огоньком — энергия плескала через край. За мгновение до того, как священник в ризе скрепил союз красавицы и злодея, откуда ни возьмись появился всадник в черном плаще верхом на белом жеребце. Последовала впечатляющая дуэль между спасителем и разгневанным женихом и его дружками-сообщниками, после чего герой увез невесту на белом коне, однако вскоре вернулся, чтобы покарать злодея.
Вайолет заметила в проходе двух ассистентов, готовых отвести коня и подхватить спасенную невесту, которая спрыгнула с коня, словно лихой кавалерист. Конечно, все было подстроено. Спасенная девица работала на того прохвоста со шпагой, который сейчас гонял по сцене злодея-жениха.
К огорчению Вайолет, он двигался слишком быстро, чтобы она могла его хорошенько разглядеть. Волевой подбородок. Гибкие и подвижные, как у профессионального танцора, ноги и руки. Темные шелковистые волосы с золотистым отливом. Она чувствовала, как по коже ее побежали мурашки. Она его узнала.
Лишь потому, что он флиртовал с ней в полутемном холле? И что за роль он ей предлагал? Всего лишь роль несчастной невесты злодея? Или ту роль, которую она играла бы лишь для него одного, в отсутствие зрителей? Закулисная интрижка! Годфри бы нашел, что сказать по этому поводу. Да его бы хватил удар, если бы Вайолет пронеслась верхом на том жеребце через всю сцену, демонстрируя зрителям свои лодыжки.
«И тогда вам останется лишь обнять меня и держаться как можно крепче».
С какой бы радостью она сделала сейчас именно то, о чем он ее тогда просил.
Вайолет не сводила с него глаз. Теперь уже происходящее на сцене воспринималось не как шалость и озорство, а как реальная, нешуточная угроза. Спасителю в черном грозила беда. Из-за церковной скамьи вылетели, словно злые духи, солдаты. Они множились, точно зубы дракона, наступали, теснили одинокого героя. Вайолет вскоре забыла о том, что это всего лишь спектакль.
Она едва заметила, что соседнее кресло занял припозднившийся гость. Герой в черном перепрыгнул через скамью, встав спиной к алтарю. Его окружили вражеские солдаты. Он храбро отбивался, но силы были слишком неравные, и ему приходилось отступать. И вот они прижали его к витражному окну — отступать уже некуда.
Вайолет нахмурилась. Каков же будет исход? Черный рыцарь олицетворял бесстрашие, готовность принести себя в жертву во имя торжества добра перед злом. Он служил примером несгибаемого мужества и отваги, но и благородства тоже, и, как истинный рыцарь, не мог позволить себе коварства даже по отношению к врагам. Разве мог этот храбрый рыцарь одержать победу? Похоже, ему вот-вот придет конец.
Вайолет вздрогнула, когда один из его врагов выбил у него шпагу и полоснул его клинком от плеча до бедра. Вайолет понимала, что кровь не настоящая. Однако и она, и несколько других леди тем не менее испуганно вскрикнули. Его шпага, звеня, покатилась по каменному полу часовни.
Как мог безоружный герой одержать победу в этот роковой час? Все указывало на то, что поражение неизбежно.
Он упал на колени, и шелковистые волосы закрыли его лицо, и кровь текла из его ран.
Неужели зрителей так и оставят с этим ощущением тревожной беспомощности, лишив их радости пусть театрального, но все же триумфа? Герой, за которого они все так переживали, не мог умереть у алтаря бесславно и безобразно.
Свет витража померк. На сцене воцарился мрак. Вайолет ощущала, что публику в зале охватило тревожное недоумение. Рыцарь не мог проиграть в этой схватке. Зло не должно восторжествовать.
Занавес опустился над неподвижно лежащей фигурой. Неужели это все?
— Ради Бога, — пробормотал какой-то джентльмен, — вставай. Это не может так закончиться.
— Вставай!
— Вставай!
Зрители скандировали это слово с нарастающей яростью, с праведным гневом, со страстью. Их голоса резонировали, вибрировали и множились, отражаясь от расписных медальонов на высоком лепном потолке. Маленький театр грозил лопнуть от эмоций, которые переполняли зрителей. Вайолет чувствовала, что она сама вот-вот взорвется от переизбытка чувств. Сердце ее ухало в такт скандируемым словам: «Вставай! Вставай!»
Она знала, что все это не настоящее. И все же верила всем сердцем в то, что герою больно. «Вставай! Вставай! Покажи нам, что это возможно. Подари нам мужество. Помоги нам. Вступись за правое дело». «Это всего лишь театральное действо, — думала она. — Поверженный борец за правду только что пытался условиться со мной о встрече. Конечно же, он не собирается умирать».
— Вставай, — прошептала она, и ее голос влился в общий хор. И когда она это сказала, образ из далекого прошлого всплыл в ее сознании. — Вставай, — сказала она, покачав головой в расстроенных чувствах, когда образ этот померк до того, как обрел ясные очертания.
Он напомнил ей о…
Занавес вновь поднялся. Окутанный туманной дымкой, поверженный воин медленно приподнялся, протянув руку к массивному камню, в который был воткнут меч.
Из-за кулис с обеих сторон вышли двенадцать рыцарей в кандалах. Один из них осмелился бросить ему пару рукавиц. Второй вытер тряпкой кровь с плеча. Двое других сбросили кандалы и помогли ему надеть тунику. Пятый рыцарь — о, небо, подумала Вайолет, едва подавив смешок, это был Годфри — встал перед ним на колени.
Когда поверженный рыцарь встал, аудитория разом выдохнула. И когда он вытащил меч из камня, он поднялся над бесславием, чтобы защитить тех, кто не может себя защитить.
Вайолет шмыгнула носом. Он, пожалуй, напомнил ей того рыцаря на белом коне, о котором грезит каждая девушка. Только настоящий рыцарь может броситься на поиски пропавшего ребенка за несколько минут до начала важного выступления. И при этом еще умудрится флиртовать и назначить свидание.
Так кто он: легендарный герой или превосходный актер? Вероятно, это не имеет значения. Сегодня он поставил потрясающий спектакль, и он старался не для себя, вернее, не только ради себя. Это был благотворительный спектакль — он помогал обездоленным, и романтика шпаги служила ему вдохновением. Не его вина, если он мимоходом еще и вскружил головы своим зрительницам — всем, и ей тоже. И внушил ей нескромные мысли.
Вайолет вздохнула.
Неудивительно, что Годфри бравировал тем, что оказался в числе двенадцати студентов, избранных для представления. И как некстати, что она пропустила его номер.
Маркиз Седжкрофт вышел на сцену, чтобы произнести заключительную речь после представления.
Толпа ликовала. Грейсон Боскасл, пятый маркиз Седжкрофт, знатный вельможа и светский лев, слыл любимцем лондонского общества, несмотря на свои прежние грехи, а возможно, и благодаря им.
— Мы все здесь собравшиеся относимся к привилегированному сословию, — сказал он, обращаясь к аудитории. — Наш сегодняшний ужин готовили лучшие повара Англии. Нас неплохо развлекали. И вне сомнений, относимся к нашим вечерним нарядам куда щепетильнее, чем к тем нищим, мимо которых проходим по дороге к своему портному. Но за вашу щедрость к нуждающимся, к обездоленным я вас благодарю. И за захватывающие дуэли на шпагах, в которые меня так жаждет втянуть мой сын, я благодарю магистра Фентона и преданных шпаге студентов его академии.
Магистр Фентон.
Он вышел на сцену и встал рядом с маркизом. Вайолет не могла отвести от него глаз.
Лучше бы она вообще сегодня не приезжала сюда.
Ее сердце пронзила ужасная боль. Она не сразу осознала, что именно чувствует, но вскоре уже знала ответ. То была боль, рожденная несбыточностью желания.
Неудивительно, что ее сразу потянуло к этому великолепному, полному горделивого достоинства мужчине. Как ее угораздило! Добродетельная мисс Вайолет Ноултон и подумать бы не посмела о подобном романе.
Лучше всего считать это временным помрачением. Неужели она верит в подобные совпадения? Но как иначе могла она объяснить то странное чувство единения, что возникло сразу при их встрече? Ведь было так, словно она знала обольстительного Фентона всю свою жизнь.
Этому имелось одно простое объяснение: она влюбилась. Влюбилась в собирательный образ романтического героя, как и многие прочие зрительницы.
Кристофер Фентон.
Это имя было ей не знакомо.
Он трижды поклонился под гром аплодисментов. А затем быстро исчез со сцены.
Глава 5
Представление произвело неизгладимое впечатление не только на Вайолет. Зрители не торопились покидать зал. А кое-кто даже остался сидеть в кресле, зачарованно глядя на опустевшую сцену.
— Да-да, — заметил один из зрителей, — я знаю, что это всего лишь иллюзия. Ну, иллюзия, мастерство и тяжелый труд. Но в мире, начисто лишенном иллюзий, так порой хочется забыть, пусть только на одну ночь, о том, с чем придется столкнуться завтра. Нам, обывателям, необходимо, чтобы кто-то нас воодушевлял, окрылял и давал силы жить дальше.
Вайолет была с ним согласна. Иллюзия. Да, рыцарские подвиги и подвиги благородных господ со шпагой в руках, очищающих улицы от бандитов, — прекрасная канва для сценической постановки.
— Он великолепен, — прошептала какая-то женщина за спиной Вайолет. — Готова поклясться, что он очаровал весь зал. Это несправедливо. Я первая его заметила. Не всякая леди в городе знает, кто он такой.
— Тише, — сказала ей компаньонка со смущенным смешком. — Он, возможно, все еще за кулисами и слышит.
— Хорошо. Тогда я могу сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Говорят, его шпагу можно купить.
Вайолет возмущенно встала. Как смеют эти вульгарные особы осквернять высокие чувства, которые пробудил спектакль?
Она понимала, что вмешиваться в чужой разговор неприлично, но все же не удержалась и выпалила:
— А по-моему, его отвага и благородство известны всем.
Обе дамы смотрели на нее с насмешливой досадой. Первая, красавица в дорогом шелковом платье, улыбнулась:
— Хотите, чтобы рассказала вам и о других его достоинствах?
Вторая женщина вздохнула:
— Не надо ее дразнить. Она молодая и неискушенная.
Вайолет опустила глаза, устыдившись своей выходки. Это неправда, подумала она, глядя вслед дамам, покидающим театр. Его нельзя купить. Не в этом смысле. По крайней мере она надеялась, что не ошибается.
— И я совсем не так наивна, как они думают, — пробормотала Вайолет и, повернувшись, побрела куда глаза глядят.
— Простите, мисс.
Вайолет покраснела. Мало того, что она чуть не сбила с ног слугу, еще и слуга этот оказался тем самым, кого она так и не дождалась, когда тот на минутку отлучился по важному делу, попросив ее подождать.
— Простите, пожалуйста.
— Ничего, мисс.
Она была явно не в себе этим вечером, потому что вздрогнула от неожиданности, когда тот самый слуга твердой рукой взял ее под локоток и повел к двери. Она не была готова влиться в толпу. Еще хотя бы пару минут побыть одной, чтобы привести в порядок чувства и мысли! Еще хоть пару минут пожить в мире, где существуют только счастливые финалы.
К полуночи магия рассеется. Возможно, это даже произойдет еще до того, как она вернется домой. Вот только… сейчас еще будет бал, а танцы всегда поднимали ей настроение.
Вайолет бросила задумчивый взгляд на пустое кресло во втором ряду и, подняв глаза, уставилась на самодовольную физиономию сэра Годфри Мейтленда.
— Ну, что скажете?
— Превосходный спектакль.
На нем все еще была шляпа, и одет он был в сценический костюм, и озирался каждые три секунды, дабы убедиться, что в нем узнают одного из исполнителей.
— А мое выступление?
— Я его пропустила, — быстро сказала Вайолет. — Но я видела вас в конце.
— Что?
— После того как тетя Франческа почувствовала себя плохо, я… я не знаю, как это случилось, но я заблудилась, и…
— Вы пропустили мое выступление?!
Вайолет медленно кивнула. Она не была готова рассказать ему о неожиданной встрече с его учителем фехтования. Как удачно, что она не назвала своего имени и не сделала ничего такого, что можно было бы поставить ей в упрек, если об интерлюдии на лестнице стало известно Годфри.
— Ну согласитесь, что подвергать опасности здоровье моей тети ради небольшого фехтовального эпизода неблагоразумно. И маркиза была так любезна…
— Маркиза? — Годфри оттащил Вайолет в сторону, подальше от нарядной толпы гостей, оживленно обсуждавших спектакль. — Вы лично с ней разговаривали?
— Да, Годфри. Она отвела тетю Франческу наверх, в… — Между ними протиснулась плотная группа смеющейся молодежи обоего пола. — Я говорила, что дядя подружился с отцом леди Седжкрофт, когда мы еще жили в Фалмуте.
— Да, но я и представить не мог, что она захочет отплатить добром за добро, — сказал Годфри. — Возможно, это лучшее, что могло с нами случиться. — Он схватил Вайолет под руку и потащил в общий поток. — Я не хотел сказать, что рад тому, что Франческе нездоровится, конечно, но то, что вы упрочили связь с женой Седжкрофта и я приглашен в их дом.
Вайолет его почти не слышала. Внимание ее привлекло какое-то движение в конце коридора. Было так, словно в воздухе вдруг запахло грозой. Она физически ощутила, как накалилась обстановка. Возбуждение в разной степени охватило всех юных леди при виде импозантных шевалье при шпагах и в соответствующих одеяниях, застывших в живописных позах на лестнице, словно живые скульптуры.
— Это Фентон и другие исполнители, — удивленно заметил Годфри. — Они будут отвечать на вопросы зрителей, и я тоже должен быть с ними. Вы ведь не станете возражать, Вайолет, если я оставлю вас с Франческой на часок? Я должен подняться к ним.
— Как это любезно с вашей стороны, Годфри.
— Джентльмены, принимавшие участие в представлении или внесшие иной существенный вклад, приглашены отпраздновать успешную премьеру. Я не могу отказаться. Это было бы верхом неприличия.
Вайолет раскрыла глаза:
— Вы хотите сказать, что джентльмены приглашены без жен и подруг? А как же актрисы? Они тоже приглашены?
— Неужели такая красивая и добродетельная леди, как вы, имеет основания для ревности!
— Я лишь хочу вам напомнить, что между вами чисто деловые отношения, — сказала Вайолет, прикрывая лицо веером.
— Я постараюсь не забыть, — шепнул ей Годфри. — И вы, пожалуйста, не забудьте, что мы послезавтра едем кататься в Гайд-парк. На этот раз вы не пропустите мое выступление. Увидимся на балу. Не забывайте быть любезной со всеми, кого повстречаете. Если кто-нибудь вдруг спросит, где я, — добавил он, — скажите, что я с Фентоном на закрытой вечеринке у маркиза.
Сама не желая того, Вайолет устремила взгляд в сторону лестницы как раз в тот момент, когда там появился главный герой вечера. Он был одет просто и без претензий — в белую льняную сорочку и облегающие черные панталоны. Отсюда она не могла разглядеть, есть ли при нем шпага, но, поскольку все прочие участники представления были при шпагах, наверное, и он не был безоружен. Но со шпагой или без нее, он был неотразим.