Усмехнувшись про себя, я сквозь зубы процедил имя и титул.
Впечатление это произвело - с такими, как я, мелкими дворянчиками, имеющими убегающее малые титулы, связываться опасались. Уж больно говнистый народ был, во всяком слове чуяли подвох и свои привилегии готовы были отстаивать с пеной у рта и мечом в руке. Так что, будь на моем месте кто-нибудь другой, не столь терпеливый, незадачливый стражник имел все шансы подавиться собственными зубами еще после первого вопроса - сапог мой находился в очень удобной для удара позиции. А главное, неприятностей я бы не имел ни малейших - в ситуациях, подобных этой, социальный статус защищал дворянина не хуже железобетонного капонира.
Через пару минут появился некий чин, наделенный какими-то полномочиями - то ли местный аналог разводящего, то ли просто старший по званию. На этом кадре была кольчуга, судя по отсутствию поддоспешника, скорее всего, натянутая впопыхах и больше для форсу, нежели для боя, и болтался на бедре меч. Под его чутким руководством меня проводили внутрь, точнее, он сам и проводил, перед этим молча сунув под нос незадачливому часовому довольно внушительный кулак. Ну а дальше меня разместили в трапезной, предложив завтрак, от которого я не отказался. Конечно, с утра я уже поел, и довольно плотно, но организм, уставший от болезни и, похоже, основательно выложившийся во время лечения, все еще требовал питания больше и чаще, чем обычно. Очевидно, сейчас у меня был абсолютно бешеный обмен веществ, и оставалось только гадать, к чему это приведет лет через несколько, но пока что надо было с этим просто мириться, пользуясь даваемыми таким раскладом преимуществами.
Пока я ел, очевидно, предупредили хозяев замка, поскольку пригласили меня к ним почти сразу. Неплохая оперативность - у нас, помню, кое-где, чтобы попасть на прием к какой-нибудь сушеной канцелярской жабе или там к директору мелкой фирмы надо было записаться за пару дней, а потом еще и несколько часов ожидать, пока тебя принять соизволят, даже если тот, с кем ты поговорить жаждешь, в это время всего лишь газету читает. Здесь все прошло быстро, хотя, возможно, такое положение дел было связано еще и со скукой, царящей в этом захолустье. Ну да не все ли равно - в любом случае с комфортом и уважением быть препровожденным к местным боссам куда удобнее, чем прорываться к ним с боем, складывая некстати подвернувшимся дружинникам ноги как тому кузнечику, коленками назад.
Изнутри замок был похож на те, что я видел раньше. Пожалуй, менее обшарпанный, чем мой собственный, ну да это и неудивительно, учитывая, кто в том замке жил до меня. По сравнению с замком, в котором до недавнего времени, в смысле до того, как случайно помер, проживал братишка местного пахана, в смысле, маркиза, побольше и побогаче, по сравнению с замком Гектора, поменьше и победнее, а так
- ничего особенного, архитектурные стили отличались, но совершенно непринципиально.
Правда, галерея портретов, сквозь которую мы прошли, впечатляла.
Как пояснил мне провожатый, все тот же хмырь в кольчуге, это были предки нынешнего маркиза, причем все сплошь по прямой отцовской линии. Портретов было штук тридцать, и если на первых, наиболее поздних, были вполне приличные, даже какие-то благообразные джентльмены, то чем дальше, тем у благородных дворян становились все более испитые и разбойного вида рожи. Ну да и чему, спрашивается, удивляться? Предки многих важных и надутых господ в моем собственном мире начинали когда-то разбойниками, пиратами, солдатами или моряками. Нормальная, в общем-то, ситуация, нравы в разных мирах, похоже, мало отличаются, и не мне осуждать чьих-то предков. Разве что за все ту же испитость - не вижу смысла, глупости можно делать и на трезвую голову.
Кабинет, в котором меня ожидали, располагался как раз в конце этой галереи, за потемневшей от времени дверью. Толщину двери вот так запросто было не оценить, но выглядела дверка внушительно, когда же ее передо мной предупредительно распахнули, оказалось, что толщина и впрямь соответствует внешнему виду. Я бы ее, конечно, высадил без особых проблем, но для нормального… в смысле, для обычного человека потребовались бы топор и время, в течение которого его не будут отвлекать всякие умники с колюще-режущими предметами. В общем, пока в нее будут ломиться, закрывшиеся в кабинете как минимум успеют бежать - никогда не поверю, что из кабинета не идет потайной ход. Я бы наверняка такой сделал, и вряд ли местные дворяне в отношении своей безопасности были глупее меня или хотя бы менее предусмотрительны. Наивные в средневековье долго не живут, знаете ли.
За дверью обнаружились и хозяева - маркиз Шабле-старший и его жена, которую я уже имел честь лицезреть. Маркиз был, кстати, совершенно не похож на своего задохлика-братца - высокий, импозантный, с буйной, но аккуратно уложенной седеющей шевелюрой.
Этакий светский лев не первой молодости, любимец женщин и умеющий пользоваться этой любовью ловелас. Такой гламурный дятел весьма органично смотрелся бы в Роллс-ройсе или, на худой конец, Мерседесе, но и в средневековом замке он выглядел на своем месте. К подобному типу мужчин я, кстати, никогда не испытывал ни уважения, ни отвращения - совершенно никаких эмоций, будто мы существовали в абсолютно разных, не пересекающихся друг с другом мирах. Да так оно раньше, если вдуматься, и было, это сейчас я крут не по заслугам, а у себя дома… М-дя… А вот такой животрепещущий вопрос: интересно, что будет с моими сверхспособностями, когда я вернусь? Ладно, все это потом, пока что надо заниматься делом и решать проблемы по мере их возникновения.
Жена маркиза, к моему удивлению, узнала мою физиономию мгновенно, хотя до этого видела ее всего один раз, и то мельком. Наблюдательная женщина, с отличной зрительной памятью, воистину обделив человека одним, в данном случае внешностью, боги компенсируют это другим, мозгами, к примеру. Если у нее эти самые мозги варят соответственно ее наблюдательности, то она может оказаться сильным союзником, либо опасным врагом. Радоваться или огорчаться этому? А фиг знает, пожуем
- увидим.
- Здравствуйте, маркиз, - Арагорн знает, какие тут правила этикета, если честно. Я ведь если и общался с дворянами, то или на постоялых дворах, где все на чужой территории, или когда они впереди разбегались, а сзади рыдали. Так что, подумав немного, я решил здороваться первым - если что, всегда спишу на прямо-таки огромное уважение, которое испытываю к хозяевам. Судя по всему, прокатило, во всяком случае, удивленным никто не выглядел, мне жестом предложили сесть в не очень мягкое, но довольно удобное кресло. Отказываться я не стал.
- Позвольте приветствовать вас в моем замке, - величественно, как будто был, по меньшей мере, королем кивнул маркиз. - С кем имею честь?
Я назвался полным титулом, коротким и не слишком внушительным.
Маркиз кивнул головой, представился сам и представил жену, но огонек интереса в его глазах начал постепенно угасать. Все правильно, к нему, вместо какого-нибудь столичного хлыща, от которого можно было, как минимум, узнать свежие придворные сплетни, прибыл не слишком интересный дворянчик откуда-то из провинции, безродный и безденежный, таких вокруг хоть пруд пруди. Зато внезапно оживилась его жена, очень заинтересовавшаяся тем, почему же благородный рыцарь не проводил встреченную на постоялом дворе даму. Пришлось развести руками и "признаться", что просто боялся при общении со столь знатной дамой показаться неотесанным мужланом, так как сам дворянство выслужил совсем недавно. После такого признания интерес маркиза к моей персоне угас окончательно, да и его жена начала смотреть на меня с некоторым пренебрежением. Дежурно предложили вина, от которого я не стал отказываться, но и только. Ну что же, пора взбодрить семейку…
- Я прибыл к вам с поручением от моего сюзерена, - я откинулся на спинку кресла, отхлебнул вина (кислятина жуткая, видать, качество напитка выбрано согласно моему статусу - ладно, вспомним) и с каменным выражением лица начал рассматривать на свет рубиново-красное содержимое бокала. Честно говоря, мне от кислоты просто свело скулы, но я этого сумел не показать и, переборов позывы организма сплюнуть ту дрянь, что оказалась у меня во рту, продолжил.
- От того, как мы с вами договоримся, зависит очень многое и, в том числе, ваша дальнейшая судьба.
На лице маркиза проступила легкая заинтересованность. Так, легкая тень эмоции, не более. А вот жена его тут же перехватила управление разговором. Этого и следовало, в принципе, ожидать.
- Позволите поинтересоваться личностью вашего сюзерена?
Я сказал. Интерес маркиза вновь угас, и он с пренебрежительной миной поинтересовался:
- И когда вы видели своего сюзерена?
Я сказал, и добавил, что был он на тот момент в добром здравии.
Интерес вновь появился… Елки-палки, насколько увлекательно было наблюдать за сменами эмоций маркиза, но я решил не тянуть кота за половые органы.
Я сказал. Интерес маркиза вновь угас, и он с пренебрежительной миной поинтересовался:
- И когда вы видели своего сюзерена?
Я сказал, и добавил, что был он на тот момент в добром здравии.
Интерес вновь появился… Елки-палки, насколько увлекательно было наблюдать за сменами эмоций маркиза, но я решил не тянуть кота за половые органы.
- Чтобы не оставалось недосказанностей, хочу сразу предупредить.
Ваша авантюра провалилась, и кончилась очень большой кровью. Мой сюзерен знает, что его сын у вас, и прислал меня за ним. По сути, у вас очень небогатый выбор: подчиниться, и получить в награду жизнь, или умереть, в чем я вам, разумеется, со всем старанием поспособствую. Маркиз, не надо думать, что я шучу, при нужде я моментально отправлю вас следом за братом. Да-да, через замок вашего братца я уже проехал, и счел его хозяина недостойным долгих разговоров. И ничего вас не спасет, у вас в замке вместо нормальных солдат два десятка увальней, четверо егерей - единственные сколь либо достойные бойцы, слуги и вовсе не в счет. Из них солдаты - как из дерьма стрелы. Трое ваших магов тоже бесполезны - двое в отъезде, а третий сюда прибежать не успеет. А прибежит - ему же хуже, честно.
Поэтому даю вам минуту на размышление, после чего отрываю вам голову.
Я ничем не рисковал, все расклады по народу были мне известны.
Всего то и потребовалось, что вечером, за ужином, послушать, о чем между собой подвыпившие крестьяне болтают, следя лишь, чтоб у них кружки не высыхали, а утром детей порасспрашивать. Их местные феодалы редко когда принимают в расчет, а зря. Они ведь вовсе не тупой скот, разве что не мычащий, а вполне членораздельно разговаривающий, как считают многие благородные. У крестьян и уши есть, и глаза, да и мозги хоть и замедленные, зато и ошибающиеся довольно редко. Дети же, в силу того, что интересуются всем, что связано с военным делом, знают еще больше. Все это - кладезь информации, и если дворяне не хотят этого понимать - их проблемы.
Сейчас же я воспользовался тем, что узнал, без малейших зазрений совести.
Увы, сказанное мною не произвело на маркиза должного впечатления.
Очевидно, ему давно не угрожали и еще дольше не били по лицу. Очень жаль, поскольку дальнейшие события приняли форму жесткой дипломатии.
Маркиз начал медленно приподниматься, одновременно пытаясь извлечь из прислоненных к рабочему столу, обманчиво легкому и изящному, ножен меч и открывая рот для крика. Я, не вставая, выстрелил из ТТ, прямо от бедра, и, что меня самого удивило, попал точно туда, куда целился. В общем, маркиз нечленораздельно взвыл и рухнул с простреленной коленной чашечкой, а я тут же, не теряя даром времени, встал и, в два шага добравшись до него, врезал свежеиспеченному инвалиду ногой в висок. Несильно, чтобы не убить, а просто вырубить, а то он своими воплями мешал, глуша слова серьезного делового разговора, да и на шум мог кто-нибудь примчаться. Хотя пока что все было тихо - толстая дверь и стены сработали как хорошая звукоизоляция, и возня, очень похоже, прошла незамеченной.
- Ну что, продолжим наш КВН? - я повернулся к замершей, подобно соляному столбу, маркизе. Разумеется, что такое КВН женщина не знала, однако по интонации моментально поняла, что я пока что хочу диалога, а не смертоубийства. То ли и впрямь умная баба, то ли просто стресс благоприятно сказался на работе ее мозгов. Во всяком случае, она осторожно кивнула и вопросительно на меня посмотрела.
С ней мы договорились очень быстро. Сын Гектора и впрямь находился в замке - его потом хотели использовать для реализации какой-то грандиозной интриги. Ну, интрига то ли будет, то ли нет, а я-то уже здесь, рядом, и моя привычка стрелять без промедления произвела на женщину неизгладимое впечатление. В общем, отдавать жизнь за то, чтобы не отдать мне восьмилетнего мальчишку (притом, что я все равно его заберу, только чуть позже) она не желала, и договорились мы в два счета. Не более чем через два часа я уже отправлялся в обратную дорогу, провожаемый почтительно-испуганными взглядами местной стражи.
Мальчишка выглядел понурым - еще бы, такие испытания не у каждого взрослого психика выдержит, мне знакомый, отслуживший в серьезных войсках, рассказывал, что у некоторых через пару часов пребывания в заложниках крышу рвет. А ведь тут совсем пацан, да и в плену хрен знает сколько просидел, к тому же, судя по не до конца сошедшему синяку на скуле, не слишком-то с ним церемонились. На ум мне пришла мысль, что, пожалуй, зря я на прощание не врезал по замку чем-нибудь неприятным - моих сил должно было сейчас, наверное, хватить на то, чтобы оставить на его месте руины. К сожалению, наблюдательность моя тут дала сбой - наверное, потому, что содержимое моей черепушки было озабочено другими мыслями, а возвращаться уже не хотелось. Ничего, подрастет - сам отомстит, если захочет, конечно.
Однако несколько дней спустя, уже выехав из замка Шабле-младшего, я понял, что был не вполне прав. Кстати, на ночь пришлось дверь в комнату припереть, а то вдова покойного попыталась недвусмысленно заявить на меня свои права. Я, конечно, не монах, но все же столь решительная атака привела меня в некоторое замешательство. Все же привычнее как-то было самому инициативу проявлять, а не подвергаться с ее стороны изнасилованию. В результате слуги наверняка посмеялись, наблюдая за моими попытками (кстати, успешными) спасаться от женщины в пеньюаре.
Впрочем, не суть. Главным в данный момент было то, что мальчишка оказался для меня жуткой головной болью. Вы только представьте себе, что как только этот ребенок немного успокоился и отошел от стресса, он немедленно принялся развлекаться, как умел. А умел он, как оказалось на диво многое, во всяком случае, периодически ухитрялся мгновенно исчезнуть из поля зрения, мгновенно набедокурить и так же мгновенно вернуться с самым невинным выражением лица. Помните у великого О'Генри его знаменитую книгу "Вождь краснокожих"? Так вот, пацан представлял из себя несколько облегченную версию того мальчишки, с той лишь разницей, что злыми его шутки не были. В конце концов, то платье, которое вдовствующая маркиза защемила дверью, в результате чего оно разорвалось точно по линии бедра (кстати, довольно стройного), было и без того далеко не новое, а бачка с пивом на постоялом дворе и вовсе разбилась, никого не придавив. Тем не менее, уже к исходу третьего дня я уже понимал того, кто этому сорванцу врезал. Более того, к стыду своему, я начал подумывать о том, чтобы повторить этот подвиг и в очередной раз убедился, что хороший ремень является наиболее эффективным педагогическим инструментом. Возможно, конечно, что все дети такие, у меня самого их не было (или же я о них не знаю, что тоже возможно), так что личный опыт воспитания отпрысков стремился к нулю. Да, возможно, что все такие, и я таким был, однако что-то в этом сомневаюсь, скорее уж избалованный графеныш оказался уникумом.
Единственное, что поднимало мне настроение и даже наполняло душу злорадством, были комары, тучи которых поднялись с болот, как только исправилась погода. Меня эти мерзкие жужжащие комарики-кошмарики облетали стороной, наверное, чувствовали во мне какую-то гадость, может быть, тот же хаос, делающую меня несъедобным, а вот на мальчишку набросились со всей своей неуемной энергией. Оставалось только поаплодировать им и развести перед мальчиком руками - не знаю, мол, что с комарами делать, не мой это профиль. На самом деле я, конечно, мог кое-что изобрести, но решил это не демонстрировать.
До Гадштадта мы добрались без особых приключений, даже на сутки быстрее, чем когда я ехал сюда. Мальчишка (его, кстати, звали
Карелом) на лошади держался уверенно, не раскисал и на отбитый зад не жаловался. Здесь верхом умели ездить практически все, начинали этим заниматься с детства, поэтому ничего удивительного в том, что спасенный оказался едва ли не выносливей меня, я не видел.
Оставалось только порадоваться, что тормозить он меня не будет.
Правда, его кобыла уставала заметно быстрее Грома, однако на дневной переход ее хватало, да и дорога высыхала прямо на глазах. Ехали, как в бане - над землей, согреваемой неестественно ярким солнцем, клубился пар, однако к этому неудобству я притерпелся быстро, и вскоре перестал обращать на него внимание.
Кстати, в этой поездке я еще раз убедился, что слухи распространяются с недоступной физическим законам скоростью. Всюду, где бы мы ни появлялись, нас провожали настороженные взгляды, а за спиной слышался испуганный шепоток. Похоже, местные были если и не в курсе событий, то хотя бы представляли в общих чертах, что произошло. С одной стороны, это было удобно, нас никто не рисковал задевать, а с другой бесило - страшно не люблю, когда за моей спиной обо мне бормочут. К сожалению, в данный момент оставалось лишь смириться с этими издержками славы и продолжать путь. К тому же, очень возможно, такое отношение было связано еще и с тем, что я успел засветиться в этих местах, и местные хорошо меня помнили. Так что винить надо было только самого себя и собственную несдержанность, хотя, с другой стороны, наверняка именно репутация обеспечила мне спокойную дорогу, без всяких ненужных приключений.