И в это время за спиной громыхнуло два выстрела. Два выстрела почти слились в один, явно стрелял профессионал. Дуров услышал, как чужой уверенный голос произнес: “Там, в окне! Брось пушку, дурак!” Дальше он не слышал, так как включил движок и рванул со второй передачи.
Кажется, был еще один выстрел, но в этом Дуров не был уверен.
“Там, в окне!” Значит, стрелявший стоял во дворе. Кто? Кому понадобилось его, бывшего опера, спасать? Ведь стрелявший рисковал жизнью. В окне стояли далеко не мальчики, да и дружки их наверняка уже бежали через парадный вход. Пока не будет ответов на эти? вопросы, разговаривать с полковником нельзя.
Самый простой ответ, что именно в этот момент к офису подъехали конкуренты. Хреновый ответ. Никакого бандита не интересует человек, выбросившийся из окна. Разборки не устраивают во дворе? Глупости, разборки сегодня устраивают где угодно. Но если приехали разбираться, то попали как раз в удобный момент, чего не войти в контору, в кабинет? Главное, у Дурова неосознанное ощущение, что стрелявший был один. И этот голос! Незнакомый, но так кричат только менты. Не визгливый мат и беспорядочная стрельба, а две пули, одна в одну, и голос человека, убежденного, что сила на его стороне. Но менты на такие дела тоже не ходят поодиночке. И для ментов что убегающий, что преследующий... Дуров заснул.
Он пришел в сознание от боли в кисти, неловко подвернув руку во время сна. Он поправил забинтованную руку, сел, огляделся. Он все помнил. На соседней кровати лежал полковник, то ли спал, то ли прикидывался, что спит. Опера это не волновало. Он взглянул на часы – половина восьмого. Видимо, утро. Значит, он проспал больше десяти часов. Да, почти двенадцать. Он подошел к столу, налил стакан коньяку.
– Может, хватит? – спросил Усов.
– Может. – Дуров выпил и в этот раз ощутил коньяк сразу, словно он, минуя желудок, вливался непосредственно в кровь. Артем отдернул портьеры, погасил торшер, повернулся к полковнику: – Не люблю, когда стреляют и спрашивают из-за спины.
– У нас цейтнот, а ты, вырубленный, валяешься.
– Так живой! Глаза и яйца – все на месте. А могло быть все отдельно.
– Да-да, – ответил Усов и начал быстро одеваться. – Мне необходимо появиться на даче. Я быстро, туда и обратно. Прошу, Артем, не пей много, нам следует все обсудить.
– Обсуждай, только учти, я без прикрытия к этим парням больше не поеду. И встреча только днем и только на людях.
– Хорошо, хорошо, я тебя понимаю. – Усов зашел в ванную, начал бриться.
* * *Гуров, назвавшись сотрудником МУРа, осматривал офис Сабирина. Серьезного расследования по факту происшедшей стрельбы проводить не собирались, но все формальности необходимо было соблюсти, иначе у хозяев могли возникнуть ненужные предположения.
Вчера следователь и оперативники районного управления уже проводили осмотр и допросили нескольких сотрудников конторы. Легенда, которую сочинил Сабирин, была чудовищна по своей неправдоподобности, но так как ее подтверждали несколько человек, то можно было, прикинувшись недоумком, особо не копаться в мелочах и не хвататься за концы, которые не сходились друг с другом.
Звучала легенда следующим образом. Примерно в тринадцать часов в кабинет директора явился человек, назвавший себя представителем северного охотхозяйства, и предложил крупную партию песца. Сабирин ответил, что, не видя образца, не станет вести даже предварительные переговоры. Незнакомец выхватил пистолет и приказал открыть сейф. Сабирин нажал кнопку скрытой сигнализации и направился к сейфу, в этот момент ворвалась охрана, началась схватка, бандиту удалось выпрыгнуть в не защищенное решеткой окно, расположенное в коридоре. Охрана собиралась начать преследование, но со двора раздались выстрелы, один из охранников был ранен в плечо, преступник успел сесть в свои “Жигули” и скрыться. Его сообщник убежал в другую сторону, видимо, у него там находилась машина. Под окнами находился “БМВ” хозяина, но переднее колесо оказалось прострелено, организовать преследование не удалось.
Гуров выслушал весь этот бред молча, никого допрашивать не стал, попросил чашку чаю и остался в кабинете наедине с хозяином.
– Вы хотите, чтобы я вашему рассказу поверил? – спросил Гуров равнодушно, жестом отказываясь от предложенного хозяином коньяка.
– Не понимаю, почему МУР заинтересовался подобным происшествием. – Хозяин снял очки и начал тщательно протирать стекла кусочком замши. – В Москве ежедневно стреляют и более метко. Вчера господа из района уже всех подробно допрашивали.
Гуров, не скрывая своей заинтересованности, внимательно разглядывал хозяина офиса.
– Кто из авторитетов “курирует” ваше торговое заведение?
– Не понял. – Сабирин надел очки. – Я не поддерживаю связей с преступниками.
– Ваш район контролирует мой старый знакомый Аким Леонтьев по кличке Лёнчик. – Гуров скупо улыбнулся. – Вы собираетесь ему жаловаться? Ведь непорядок: деньги человек берет, а охрану не обеспечивает.
– Не понимаю, – упрямо повторил хозяин.
– Какие требования выдвигал ваш “грабитель”?
– Требовал открыть сейф.
– Вы не новичок в сегодняшнем бизнесе, понимаете, что происшедшее лишь пролог, последуют глава первая... вторая...
– Не мотайте мне душу! – сорвался Сабирин. – Вам не защитить меня от мафии, я разберусь сам.
– Наконец-то вы сказали правду. – Гуров поставил чашку на стол. – А чай у вас дерьмовый. Члена мафии нельзя защитить от мафии, как невозможно человека защитить от себя самого. С вас требовали оплатить долг, позавчера вы отказались, сегодня готовы платить. Вы Уверены, что вам не нужна наша помощь?
– Чего вы добиваетесь? – Сабирин платком вытер лицо, чуть было не уронил очки.
– Место и время. Когда и где вы будете передавать деньги. Мне нужен человек, который начал против вас эту кампанию.
Сабирин завороженно смотрел в красивое лицо собеседника, в его голубые, с легкой холодноватой смешинкой глаза – понимал, что имеет дело не с рядовым сотрудником МУРа. Этот человек может, безусловно, много, но ни один человек не способен поломать сложившуюся систему. Допустим, он может нейтрализовать Лёнчика и даже захватит шантажиста, но тогда вскроется весь криминальный бизнес, он, Сергей Львович Сабирин, потеряет все, а не два миллиона долларов. Этот полковник, Сабирин забыл его фамилию, страшнее сегодняшних противников, от него не откупишься.
Гуров разгадал ход мыслей Сабирина, понял, что ничего не добьется, но, не привыкший отступать, сказал:
– Вы неверно оцениваете мою скромную персону. Ваша деятельность в целом меня не интересует. Вами будут заниматься налоговая инспекция и Управление по борьбе с экономическими преступлениями. Происшедшее позавчера никак не повлияет на ваши отношения с вышеупомянутыми организациями. Меня интересует лишь один человек, который интересует и вас. Вам он не по зубам. Если вы поможете до него добраться, я даю вам слово не заниматься вашими торговыми махинациями.
– Слово? – Сабирину было не смешно, но он улыбнулся.
– Вы молоды и меня не знаете. Найдите среди знакомых авторитетов человека постарше и скажите ему, что полковник Гуров дал слово. Убежден, вам подтвердят, что слово полковника Гурова стоит того, чтобы на него опереться. Много я вам не обещаю, но жизнь сохраню. – Гуров поднялся, поставил стул к стене, одернул пиджак, усмехнулся: – Место и время передачи денег. – Он развернул настольный календарь Сабирина, написал свой телефон и вышел из кабинета.
* * *Уборщицы уже успели потрудиться, Усов нашел особняк в относительном порядке. На второй этаж, в спальные комнаты, он не поднялся, прошел на кухню, где завтракали один из личных охранников министра, законченный алкаш, которого не выгоняли потому, что ранее он служил в личной охране Президента и пить начал именно там, и помощник министра Виктор, с которым Усов разговаривал накануне.
Бывший полковник присутствие личного охранника игнорировал, с Виктором уважительно поздоровался за руку, спросил:
– Ну как? Обошлось?
– Бог миловал, Павел Петрович. – Виктор, интеллигентный, умный юноша, старался не смотреть на опохмеляющегося охранника, взял Усова под руку, вывел на закрытую веранду. – Около одиннадцати приехали трое из Управления охраны, держались вежливо, но жестко, молодняк разогнали, спрашивали вас. Один остался в вашем доме и ждет.
– Ты документы проверил? – спросил Усов.
– Проверил, хотя у них все написано на лицах. – Виктор брезгливо поморщился, кивнул в сторону кухни: – И этот приехавших знает.
– Кто сейчас в доме?
– Колюшка уже позавтракал, в своей комнате, наверняка занимается. Юлия еще не появлялась. Не скажу точно, не мое дело, но, по-моему, у нее кто-то ночевал и еще не уехал.
У министра было двое детей, отличный скромный сын-подросток и распутная дочь.
У министра было двое детей, отличный скромный сын-подросток и распутная дочь.
– Ладно, я пошел к себе, узнаю, кто там прибыл по мою душу. Ты меня обожди.
Усов не курил, потому, войдя в свой домик, почувствовал запах табака. В кресле у окна сидел мужчина, курил и читал газету. Он, безусловно, слышал, как хлопнула входная дверь, но отложил газету и поднялся, лишь когда Усов вошел в комнату. Он был чуть выше и моложе хозяина, держался уверенно, но почтительно.
– Здравствуйте, Павел Петрович. Извините, переночевал без разрешения. – Он пожал Усову руку, протянул удостоверение.
– Здравствуйте, – Усов посмотрел документ внимательно, – Олег Артемьевич. Слушаю вас, чему обязан?
– Как здоровье Дурова?
– Спасибо, удовлетворительно, – ответил Усов, пытаясь не показать, насколько удивлен столь неожиданным вопросом.
– Он в больнице?
– Нет, отдыхает за городом, господин майор.
– Значит, не ранен, только порезался. Давайте присядем, надо поговорить. – Майор сел за стол, подождал, пока сядет хозяин, и продолжал: – Я с крайне деликатной миссией, господин полковник. Нам известно о вас многое, практически все. Вас не раздражает, если я буду к вам обращаться по званию?
– Отнюдь, господин майор.
“Неужели Управление охраны Президента связано с меховщиком?” – подумал Усов и тут же получил ответ:
– Нет, господин полковник, мы не поддерживаем контактов с криминальным миром, но порой вмешиваемся в его жизнь. Я постараюсь быть краток. Учитывая ваше прошлое и настоящее, не сомневаюсь в вашей скромности. Исключения не составляют ни Артем Дуров, ни Лев Иванович Гуров, если вы с ним встретитесь.
Усов побледнел, напрягся, заставил себя промолчать.
– Мы могущественная организация, в которой я занимаю скромное положение. Однако мне доверили провести с вами переговоры, и вы, убежден, сделаете правильные выводы. – Майор смотрел многозначительно.
Усов молчал. При выяснении отношений человек, который вынужден говорить, всегда находится в худшей позиции, чем слушающий.
– Мы обратили на вас внимание с того момента, как вы уволились и поступили сюда на службу. Полковник-розыскник, бывший начальник отдела главка, мог рассчитывать на место получше, ваш выбор настораживал. Согласны?
– Ничуть. – Усов пожал плечами. Его раздражал молодой майор, который хотя и говорил уважительно, но с некоторой ноткой снисходительности. – Я устал, тысяча долларов и жизнь на природе меня устраивают.
– Зачем же тогда вы распорядились ликвидировать Знаменского, который мирно закончил переговоры с Борисом Петровичем Гаем? К чему начали восстанавливать свои связи среди сотрудников милиции, причем людей далеко не лучших, а либо уволенных, либо изрядно скомпрометированных? Зачем, в конце концов, вам понадобился выброшенный за борт Артем Дуров? И последнее, почему вы взялись получить деньги с Сабирина? Последнее было совсем неразумно.
Усов большим умом не отличался, но оперативник был опытный, обладал прекрасной памятью. “Инженер” Самойлов именно в этом доме обратился к бывшему полковнику с необычной просьбой получить долг. Тогда объяснения заикающегося дельца, мол, он не имеет среди сильных мира сего приятелей, а Павел Петрович Усов в недавнем прошлом полковник, возможно, у него остались связи... Конечно, было в этом обращении нечто настораживающее, но Усову так был нужен подобный заказ, что он не стал вникать в тонкости и направил просителя к Гаю, который выполнить подобный заказ не мог, но являлся отличной “крышей” для людей способных.
Полковник просчитал ситуацию достаточно быстро: заикающийся картавый заказчик являлся обыкновенной подставой. Люди, интересующиеся Усовым, хотели взглянуть, клюнет он на такую приманку или пройдет стороной.
– Вы знали, что представляет собой Сабирин? – спросил Усов, еще больше раздражаясь на самоуверенного майора. – Конечно, знали, решили, так сказать, попробовать меня на Тартаковского.
– Чего? – не понял майор. – Какую фамилию вы назвали?
– Вы Бабеля, видно, не читали, вам не понять. А если бы я пошел сам и меня убили?
– Мы вас достаточно изучили, вы не боевик. Ну а если бы рискнули, значит, мы в вас ошиблись.
– Вот так просто? – возмутился Усов.
– Только без мелодрам и дешевой фальши! – Голос майора стал жестким, потерял доверительные нотки. – Вы послали Артема Дурова, не особенно заботясь о его здоровье.
– Значит, это вы помогли Артему бежать?
– А ему помогли, он работал без прикрытия? Усов не поверил в искренность майора, решил сменить тему:
– Хорошо, произошло то, что произошло. Объясните цель вашего визита. Каковы ваши предложения?
– Требования, – бесцеремонно поправил майор. – Вы изобрели велосипед, известно, что несколько опоздали. Неужели вы думали, что в наше время, когда неплатежи распространены более, чем насморк, никто не занимается данной проблемой? Но изобретатель, даже если он опоздал на столетие, остается человеком талантливым. Наше руководство решило, что вы нам подходите. У нас имеются отличные исполнители, снайперы, мастера рукопашного боя, иные профессионалы данного профиля, у нас сильный мозговой центр, стратеги высшего уровня, нам не хватает людей среднего звена. Вы человек, знающий оперативную и агентурную работу, то, что нам нужно.
“Опять начальники, опять зависимость от великих стратегов, в сущности, людей бездарных, страдающих манией величия”, – думал Усов. Он чуть было не отказался, но вовремя сообразил, что его немедля уберут из данного гнездышка, получить деньги с меховщика не дадут, оставят с голой жопой на пенсии. Если он начнет дергаться, попросту ликвидируют.
– Как с долгом Сабирина?
– Это ваши проблемы, решайте вопрос собственными силами. В дальнейшем ваше место в организации определят четко.
Усов решил показать зубы, знал: в политике, в любом человеческом сообществе, как на рынке, хочешь получить свою цену, запрашивай больше. Иначе купят за копейки, еще и дураком обзовут.
– Разговор вы провели интересный, я его выслушал. Теперь я хотел бы встретиться не с распространителем рекламных проспектов, а с кем-то из директоров.
– Я имею полномочия...
– Это знаете вы, – перебил Усов. – Я знаю лишь то, что разговариваю с достаточно осведомленным майором службы безопасности.
– Управления охраны...
– В тонкостях не разбираюсь. Мне необходимы конкретные предложения и серьезные гарантии.
– Выдвижение кандидатом в депутаты Думы?
– Шутите? Я же находился под следствием, сидел в камере...
– А кто не сидел? – Майор рассмеялся. – Мы включим вас в список кандидатов от нашей партии. Юрист, профессионал, пострадал от нынешней власти, значит, человек принципиальный. Депутат – человек неприкосновенный, никакой Гуров вам будет не страшен, даже смешон.
Майор знал, куда ударить, но Усов, хотя и почувствовал, что удар достиг цели, покачнулся, но на ногах устоял, ответил твердо:
– Я человек служивый, хочу разговаривать с хозяином. Вы говорите – партия, я даже не знаю, какая партия.
– Как выражаются политики, переговоры прошли конструктивно. Решайте ваши насущные проблемы. Если вас включат в список кандидатов, вам придется отсюда уехать, ваше место займет Артем Дуров. И последнее, необходимо решить вопрос с семьей.
– Это невозможно!
– Нет ничего невозможного. С вашей женой и сыном поговорят на должном уровне, объяснят, что вы были оклеветаны, материалы против вас сфальсифицированы. Решайте свои вопросы, в дальнейшем вам помогут.
* * *Итак, Усов сидел в кресле, смотрел на осеннюю листву деревьев, не умея определить, какого цвета листва, и поглядывал на лежавшего на кровати напарника, гадая, спит он или прикидывается. После разговора с майором, когда выяснилось, кто помог парню во время побега, Павел Петрович на Артема не сердился, понимая, что парень говорит правду, а объяснить толком не может, сам не знает, что же произошло. Я бы тоже помалкивал, признался себе Усов, ведь все непонятное подозрительно. Могут подумать, продался меховщику либо сговорился с ментами. Хотя последние так не работают. Если только Гуров, так он хотя и авантюрист, но не мальчик, не полез бы прикрывать неизвестно кого от неведомо кого. А разобраться у Гурова времени не было. Зациклился я на этом человеке. Кто он, собственно, такой? Упертый, хоть и талантливый, а мудак, пытается гору в одиночку свернуть. Вот коли стану депутатом...
Его рассуждения прервал Дуров, который резко поднялся, сел, не глядя подхватил бутылку, стоявшую на полу у изголовья:
– Приветствую, командир. – Он приложил горлышко к губам, передумал, подошел к столу, налил в стакан. – Осуждаешь?
– К чему? Ты мужик умный, край знаешь.
Артем налил в стакан, выпил, зажевал куском осклизлой ветчины.
– Что нового придумал? – спросил он вызывающе.
– Думать будем вместе, – спокойно ответил Усов, глядя на полуголого, в кровяных бинтах Дурова. – Ты мне скажи, человек, который тебя прикрывал со двора, стрелял здорово?