– Такие агентурные данные нам никто не сообщит. Это стриптиз и конец политической карьеры, – убежденно произнес Еланчук.
– Добровольно не сообщит, – согласился Гуров. – Но заставить человека можно.
– Когда он занимает такой пост?
– Чем выше трон, тем неудобнее на нем сидеть.
Еланчук перевел разговор французу. Пьер Руссо долго молчал, затем спросил:
– Кто конкретно будет вести переговоры?
– Вы, господин Руссо, встретитесь, согласно договоренности, с помощником Президента по безопасности, – ответил Гуров.
– Я могу лишь сообщить о цели своего визита и готовящемся, точнее возможном, теракте. – Француз развел руками. – О ваших предположениях, которые вы сейчас высказали, я даже намекать не могу. Они слишком серьезны, а я не располагаю информацией. При всем уважении к вам, господин полковник. Извините. – Он вновь развел руками.
– Я понимаю, – согласно кивнул Гуров.
– Лев Иванович, ты учти, при их встрече будет обязательно присутствовать генерал Коржанов, – снова сказал Крячко.
– Нет, генерал в это время будет находиться в другом месте, – улыбнулся Гуров.
Гости раскланялись, Крячко пошел их провожать. Гуров тут же позвонил полковнику Кулагину.
После взаимных приветствий и общих фраз Гуров сказал:
– Необходимо срочно встретиться.
– Извини, Лев Иванович, но мне рекомендовано не поддерживать с тобой рабочих отношений.
– А дружеских? – поинтересовался Гуров. – Я не собираюсь говорить о проводимой вами операции.
– Понимаешь, если нашу встречу засекут, мне никто не поверит, что ты не интересовался нашими делами.
– Сделаем проще, я сейчас приеду к тебе совершенно официально, и ты запишешь нашу беседу на магнитофон. У меня только что состоялся разговор с сотрудниками Интерпола. Они сегодня встречаются с помощником Президента, завтра будут у вас. Ты лишь раньше и полнее будешь осведомлен о происходящих событиях. Мне же нужно лишь одно, чтобы твои люди начали работать сегодня, а не через два дня.
– В таком случае приезжай, я доложу генералу.
– Прекрасно, скажи, что ему нелишне будет присутствовать при нашем разговоре.
* * *Заместитель начальника управления контрразведки генерал Володин Степан Сидорович, полноватый, среднего роста, был в штатском скромном костюме, часто улыбался и тут же хмурился. Видимо, улыбчивость была у него природной, а хмурился он, чтобы казаться солиднее, соответствовать должности.
Когда Гуров вошел в кабинет Кулагина, генерал, стоя у окна, рассказывал что-то смешное, смотрел озорно, по-мальчишески, увидев сыщика, подошел, протянул руку.
– Здравствуйте, Лев Иванович, рад познакомиться. Володин Степан Сидорович. – Рукопожатие у него оказалось неожиданно сильным, не соответствующим округлой мягковатой фигуре.
– Здравия желаю, господин генерал. – Гуров не любил людей, которые при первом знакомстве чуть ли не бросаются в объятия, повернулся к Кулагину. – Привет, Павел Юрьевич.
– Здравствуй, Лев Иванович. – Кулагин указал на кресло. – Что стряслось?
Гуров понял, что приятель предупреждает его: с улыбчивым генералом следует держать ушки на макушке, не расслабляться.
– К сожалению, случилось, и я не на стакан чаю зашел. – Гуров выждал, пока генерал сядет, только потом опустился в кресло.
Сыщику понравилось, что генерал пришел в кабинет начальника отдела и рука у него хорошая, такие сильные ладони часто бывают у бывших борцов, и Гуров непроизвольно взглянул на сидевшего напротив генерала, отметил деформированные уши, понял, что угадал. Хитрец, и не простодушной русской хитростью, человек закрытый, прикрывающийся от посторонних. Качество, видно, врожденное, появилось еще в детстве вместе с улыбочкой.
– Вы вроде как меня изучаете, господин сыщик. – Генерал достал из кармана сигареты, чем немало удивил Гурова, последний считал, что контрразведчик не курит. – Давайте без предисловий, к шестнадцати меня вызывают в верха.
– Видно, по тому же делу, – сказал Гуров. – Коржанов пригласил? Впрочем, меня не касается.
Когда Гуров назвал фамилию Коржанова, в лице контрразведчика что-то дрогнуло, он на секунду прикрыл глаза.
Гуров коротко, но достаточно подробно рассказал о встрече с сотрудниками Интерпола, скрыв лишь факт, что разговор только начался в кабинете замминистра, а в основном велся среди оперативников. Сыщик почему-то решил, что для контрразведчиков это имеет значение. Сколько Гуров служил, столько убеждался: в комитете придают значение не столько важности решаемого вопроса, сколько уровню, на котором данный вопрос обсуждался.
– У Интерпола имеется отделение в Москве, могли сообщить по своим каналам, однако послали двух сотрудников, – сказал генерал. – Один из них, как я понял, отнюдь не рядовой, по нашей иерархии вроде начальника направления. Чем все это объясняете?
– Они считают Россию сегодня зоной повышенной опасности. Считают, что в преддверии выборов в Госдуму и невысокой популярности Президента теракт особой жестокости может привести к непредсказуемым последствиям, – ответил Гуров, взглянув на молчавшего Кулагина, понял, что сказал лишнее.
– Выражение “непредсказуемость” произнесли они? – быстро спросил контрразведчик.
– Нет, это мое личное мнение.
– Опасное мнение, полковник.
– Личное мнение – штука в принципе опасная. – Разговор уходил в сторону. Гуров понимал, что зарывается, но генерал ему нравился все меньше, и подлаживаться сыщик не желал.
– Храбрец, – усмехнулся генерал. – Кончите свою жизнь на нарах.
– Ошибаетесь, Степан Сидорович, я кончу свою жизнь в крематории. Если вы полагаете расположиться на Ваганьковском кладбище, то страдаете манией величия. – По реакции генерала Гуров понял, что попал, и быстро продолжил: – Мы уклонились в сторону. Я считаю, ваши люди должны начать работать сегодня, немедленно. Это в первую очередь в ваших интересах.
– Очень интересно, милиция дает указания контрразведке. Продолжайте, я весь внимание.
– Нам предстоит проводить розыск, такова моя профессия. – Гуров чуть было не сказал о личных амбициях и непрекращающихся ведомственных распрях, понял, что лишь повредит делу. – Террорист скорее всего поселился в одной из бывших гостиниц “Интуриста”, которые обслуживают ваши прекрасно подготовленные люди. – Сыщик лгал осмысленно, считая такую ложь во благо.
Гурову прекрасно было известно, что на обслуживании гостиниц спецслужба держит своих людей – молодых стажеров да людей проштрафившихся, которые занимаются в основном обслуживанием именитых гостей, пьянствуют, берут мзду с проституток.
– У вас прекрасные люди, господин генерал, – продолжал Гуров, открыто глядя в глаза контрразведчику. – Одинокий мужчина прибыл не ранее чем три дня назад, европеец. Предположительно австриец или швед, понимает по-русски. Он прекрасно на нашем языке говорит, но данный факт скроет, а что понимает язык, скрывать не станет: опасно, можно случайно проколоться. Сорок лет, рост сто семьдесят шесть, глаза светлые, хотя возможны линзы, блондин, не станет он краситься, в России блондин, что на Кавказе брюнет. Сложение атлетическое, здесь возможны варианты, по себе знаю. Да по таким приметам ваши ребята найдут его в течение суток.
– На каком основании задерживать? Гуров ответ знал, но развел руками, словно ища поддержки, взглянул на Кулагина, пожал плечами.
– Никого задерживать мы не будем, начнем разрабатывать.
– А при чем тут милиция, если работать будет только контрразведка? – удивленно спросил генерал.
– Ну, если наша помощь не понадобится, желаю удачи. Тем более что в случае провала и отвечает только контрразведка.
– Спасибо за информацию. – Генерал встал, руки не подал. – Доложу по инстанции, будем думать.
– Всегда рад помочь коллегам. – Гуров поклонился.
– Подполковник, – генерал взглянул на Кулагина, – зайдите ко мне через пять минут. – Демонстративно посмотрел на часы и вышел.
– Ну ты и даешь, – выдохнул Кулагин, тоже глянув на часы. – Думаешь, он после такого разговора пальцем шевельнет?
– Нет, конечно, – ответил Гуров. – Такому нужна бумажка, но после Кремля он закрутится, а когда через трое суток у него будет несколько десятков подозреваемых, ноль результата и появится страх, генерал вспомнит, как меня зовут, и засунет свое самолюбие так глубоко, что его ни один хирург не отыщет.
* * *“Умом Россию не понять, – повторял Гуров, направляясь домой. – И никаким другим местом ее понять тоже невозможно. Под угрозой человеческие жизни, престиж страны, а чиновник остается чиновником. А пушка “Авроры” против него не более, чем детский пугач”.
Когда сыщик подъехал к дому, у тротуара уже стоял знакомый “мерс”, Станислав прогуливался рядом.
Они молча поднялись в квартиру, занялись приготовлением нехитрого обеда. Было два часа дня, до встречи представителей Интерпола с помощником Президента оставалось три часа.
Они молча поднялись в квартиру, занялись приготовлением нехитрого обеда. Было два часа дня, до встречи представителей Интерпола с помощником Президента оставалось три часа.
– Петр просил тебя позвонить, – сказал Крячко, бросая в кипяток кубики куриного концентрата.
– А чего ему звонить? Чем меньше будет знать, тем спокойнее спать станет.
– Ты позвони. Петр не просто генерал, он твой друг.
– Всегда говорил, не дружи с начальством.
Гуров вытер полотенцем руки, пошел в гостиную, взялся за телефон.
– Ты куда пропал, почему не докладываешь? – взорвался Орлов, лишь услышал голос друга.
– Вот он я! И докладываю. Был у соседей, высказал свою точку зрения, считай, что пописал в море.
– У Володина?
– Так точно!
– Без бумажки не шевельнется. Сам знал, на кой черт ездил? Врагов не хватает?
– Петр, я делаю, что могу. Сегодня собираюсь разговаривать с Коржановым.
– Он, слава богу, тебя не примет.
– Ты меня знаешь хорошо, но недостаточно.
– Лева, я тебя лично прошу, как друга...
– Дай умереть детишкам спокойно! – срываясь на крик, прервал Гуров. – Ты понимаешь, если мы имеем дело с маньяком, который уже детей взрывал, то в России он пойдет именно на такую диверсию! Я поставлю на уши все спецслужбы, передерусь со всеми генералами! Если он здесь, я его на дне морском найду! И не смей мне ничего говорить!
– Ты прав, Лева, действуй как считаешь нужным! – Орлов положил трубку.
Гуров посмотрел на стоявшего в дверях кухни Крячко, спросил:
– Как суп?
– Готов. Я и по стопке налил, коли ты собираешься встречаться с Коржановым, тебе все одно.
Приняли по стопке, выпили по чашке бульона, привычно убрали со стола.
– Очень мне интересно, как ты к Коржанову проберешься? – рассуждал Крячко, вытирая последнюю чашку и стол.
– Я не стану к нему пробираться, – ответил Гуров, закуривая. – Он мужик умный, сам сюда придет.
– Вот сюда? – Крячко постучал пальцем по столу.
– Ну, не сюда, он все-таки генерал-лейтенант, гость, так сказать. – Гуров погасил сигарету, выбросил в мусорное ведро. – Я его в гостиной усажу. Угощать, правда, нечем, хотя, думаю, у него аппетита не будет. Ты, случаем, не знаешь, чего пьет генерал?
Крячко знал Гурова слишком хорошо и понимал, друг не шутит, осторожно, как больному, сказал:
– А может, ну его к черту? Мы розыскники, делаем свою работу честно, зачем лезть в большую политику?
Гуров долго не отвечал, вертел между пальцев карандаш и то смотрел на Станислава, то опускал взгляд на карандаш, словно он что-то значил.
– Если произойдет взрыв и погибнут дети, мы оставшиеся нам дни будем жить уродами, – сказал Гуров. – Не мы лезем в политику, она спуталась с криминалом. Пять лет Интерпол не может выявить и задержать маньяка-убийцу, значит, это дело непростое. Выявить и задержать убийцу способны только розыскники-профессионалы. Петр, ты, я, найдем еще нескольких человек. Нам генерал Коржанов не нужен, его люди не помощники, но могут стать огромной помехой. Нам необходимо, чтобы генерал в данной истории отошел в сторону, и только.
– И только, – повторил Крячко насмешливо. – Но он будет вести себя как считает нужным, а не как нам удобно. Я тебе говорил и повторяю, я не герой и на крест не пойду.
– Поэтому я приглашу генерала сюда и уговорю.
– И только?
– Что ты заладил, как попугай, других слов не знаешь? У тебя, Станислав, нет выхода, будешь работать со мной.
Гуров взял справочник служебных телефонов, начал листать, нашел нужный раздел, сел в кресло, набрал номер.
– Вас слушают, – ответил сухой чиновничий голос.
– Здравствуйте, говорит полковник Гуров, соедините меня, пожалуйста, с помощником генерала Коржанова.
– По какому вопросу?
– Вы не представились, предупреждаю, наш разговор записывается. Мне нужен помощник генерала. Неизвестный клерк назвал номер и положил трубку. Гуров вновь набрал номер, трубку сняли, но не отвечали, видимо, помощника предупреждали по внутреннему телефону о странном звонке.
– Приемная генерала Коржанова. Подполковник Севастьянов.
– Здравствуйте, господин подполковник. – Гуров старался говорить как можно мягче, но Крячко неодобрительно покачал головой. – Беспокоит полковник Гуров из главка уголовного розыска. Мне необходимо срочно переговорить с господином генералом.
– Генерала нет и сегодня не будет, – ответил помощник.
– Наш разговор записывается, господин подполковник, – невозмутимо продолжал Гуров. – Соответственно записывается и ваша ложь. Речь идет о безопасности Президента, если вы немедленно не соедините меня с генералом...
– Генерала действительно нет на месте, – торопливо сказал помощник, – передайте ваше сообщение, господин полковник, я приму меры.
– Сожалею, но мне необходимо говорить лично с генералом. Найдите его, соедините нас, мой номер вам известен. Я буду ждать, и не присылайте сюда людей, это будет неразумно.
Гуров положил трубку, прошел в ванную, умылся.
– Сбегай к Никитским, купи бутылку виски и какие-нибудь орешки, – сказал он, протягивая Крячко деньги.
– Хорошо, – безнадежно произнес Крячко. – Только я могу не успеть.
– Постарайся.
Станислав вышел; только закрыл за собой дверь, как раздался телефонный звонок.
– Слушаю, – ответил Гуров.
– Полковник Гуров?
– Так точно.
– Сейчас с вами будут говорить.
И тут же прозвучал спокойный голос:
– Коржанов, слушаю вас, полковник.
– Здравствуйте, господин генерал-лейтенант, мне необходимо с вами немедленно встретиться.
– Я занят, приезжайте, сумею выделить вам несколько минут.
– Понимаю, однако я к вам не поеду, вы приедете ко мне. Речь идет о защите Президента, вам придется нарушить свое расписание.
– Полковник, вы отдаете себе отчет...
– Я служу третий десяток лет и знаю, чем рискую, господин генерал-лейтенант, – сказал Гуров.
– На завтра отложить нельзя?
– Можно, но лучше сегодня. Мне необходим ваш совет и помощь, – ответил Гуров.
Он не был дипломатом, но знал, когда надо надавить, а когда отпустить, предоставить человеку право выбора и тем самым взять на себя ответственность.
– Хорошо, я приеду.
Могущественный генерал Илья Сергеевич Коржанов оказался простым русским мужиком, плотно сбитым, чуть выше среднего роста, и никакой костюм, дорогие туфли и свежайшая рубашка с модным галстуком не могли закамуфлировать его происхождения. Он приехал с одним охранником, который даже не вошел в квартиру, лишь взглянул на открывшего дверь Гурова, что-то сказал шефу и спустился к машине.
– Ну, здравствуйте, Лев Иванович, – сказал Коржанов, снимая плащ. – Мне дали о тебе небольшую справочку, редко о менте говорят хорошее.
– Проходите, присаживайтесь. – Гуров указал на диван и кресло в гостиной. – Сок? Вода? Виски?
– Спасибо, сам налью. – Коржанов оглядел гостиную. – Ты, Лев Иванович, неплохо устроился. – И без всякого перехода продолжал: – Допустим, знаменитый террорист действительно в России, даже в Москве. Мы его на пушечный выстрел не подпустим. Или у тебя особая точка зрения?
Коржанов взял со стола бутылку виски, осмотрел, поставил на место, налил себе сок.
– Господин генерал-лейтенант, разрешите обращаться к вам по имени-отчеству? – спросил Гуров, усаживаясь напротив гостя.
– Какой вежливый! – Коржанов оглядел Гурова оценивающе. – Обращайся как тебе угодно. Не обижаешься, что “тыкаю”?
– Не обижаюсь, но не привык, – ответил Гуров.
– Намек понял, но потерпишь. Ну, выкладывай! Признаться, я рад, что сорвался со встречи с французами, и так все знаю, но дел хватает.
– Террориста вы не подпустите, не сомневаюсь. Да он и не камикадзе. Насколько известно, он ни разу не покушался на высокопоставленное лицо.
Гуров прекрасно видел, что разговаривает с человеком опытным, проницательным, поэтому лишнего говорить не следует.
– Ну давай-давай, не пережевывай. – Коржанов вновь взял бутылку виски. – Для меня купил?
– Мне это дорого.
– Давай я тебя угощу. – Коржанов налил в бокал, подвинул Гурову, себе не налил. – Так ты считаешь, если он нам школу или какой детский праздник подорвет, то сильно нагадит?
– Сильно, Илья Сергеевич. – Гуров пригубил виски.
– Изловить его можешь?
– Могу попробовать, если мне мешать не будут.
– И твоего министра тебе для защиты не хватает?
– Службы разные, я могу с вашими людьми столкнуться, – ответил Гуров, решая, знает генерал, что творят его подчиненные, или простака разыгрывает?
– А ты располагаешь данными, что мои парни в чем замазаны?
– Все замазаны, Илья Сергеевич, и наши, и ваши.
– А конкретно?
– Конкретными делами прокуратура занимается. А передавать в прокуратуру агентурные материалы не положено. Кроме скандала, газетной шумихи и моей отставки, никакого результата, Илья Сергеевич.