Так я провела последние два месяца — размышляя, ограждая свои мысли ото всех. Лечила моральные травмы под тяжёлым гипсом. И всё это время пыталась понять ту девушку, что напивалась на вечеринках, просто чтобы привлечь внимание, ту, что встречалась с обкуренным парнем-неудачником просто потому, что думала, будто он крутой. Моё сломанное запястье стало чертой, которая отделила ту девушку от меня. Конечно, мы вместе делим шкаф, немного перебарщиваем с макияжем для глаз и слушаем классический рок. Эта девушка была мной, но, особенно сейчас, когда гипс снят, я не она, я больше не она.
Глава 9. Лос-Анджелес
Выглядывая из окна лимузина, я почти чувствую головокружение: нереальное, тошнотворное ощущение заставляет мои ноги дрожать. На счастье, если речь заходит о высоких каблуках, я в этом профессионал. Но что меня выводит из себя, так это платье и папарацци.
Мы находимся в Лос-Анджелесе со вчерашнего дня. Пока я увидела очень мало Калифорнии: аэропорт, куда мы прилетели, бутик, где мы с Ди примеряли платья, и наш номер в отеле. А сейчас мы в лимузине, припаркованном у края красной ковровой дорожки.
Вокруг нас из лимузинов и такси выходят звёзды в вечерних платьях. С ними менеджеры, сопровождающие их от одного репортёра к другому. Повсюду расставлены фоны и баннеры с логотипом «Дикси мьюзик эвордс», для того чтобы знаменитости прорекламировали шоу. Работники парковки показывают лимузинам, где надо притормозить, чтобы не было пробок. Журналистов и красную дорожку разделяет ограждение высотой около метра. Все репортёры выкрикивают имена знаменитостей, прося интервью, а за ними стоят фанаты и приветствуют звёзд так громко, что мы слышим их крики, находясь в лимузине.
Мэт сидит в другом лимузине позади нас с ещё одним менеджером лейбла. Он появится на красной дорожке один и будет время от времени присоединяться к Ди для общих фотографий. Это попытка лейбла популяризовать Мэта в сфере кантри-музыки.
— Готова? — спрашивает Ди, улыбаясь в стиле Лайлы. Будто она мысленно дёргает себя за верёвочки, и вуаля — за секунду появляется улыбка на все тридцать два зуба.
Ди сияет в бледно-розовом платье с золотыми бусинами. Её волосы зачёсаны назад, в каждом локоне отражается розовый цвет и металлический блеск платья.
— Да. — Но потом я сомневаюсь. — Нет, подожди.
Моя камера не помещается в вечернюю сумочку, так что я фотографирую Ди сейчас. Она остаётся сидеть, немного повернувшись в сторону, и платье закрывает сидение и пол автомобиля. Рука Ди покоится на ручке двери: звезда готова выйти в свет. Но её улыбка — настоящая улыбка Ди. Ни один фотограф на красной дорожке не сможет сделать такой снимок, как я. Даже через стекло объектива видна связь между настоящими друзьями. Я обращаюсь к Лиссе, сидящей напротив нас:
— Можешь сфотографировать нас вместе?
— Хм-м, — отвечает она равнодушно, отрываясь от экрана телефона.
Я пододвигаюсь к Ди, и мы обе улыбаемся нашими мы-пытаемся-выглядеть-мило улыбками. Лисса нетерпеливо нажимает кнопку спуска, говорит, что снимок «миленький» и отдаёт мне камеру.
Ди хлопает, пока я убираю камеру в сумку и кладу её под сидение.
— Мы будто на выпускном.
Прошлым вечером мы были на примерке платьев в эксклюзивном бутике. Мы провели там несколько часов за закрытыми шторами, и сам дизайнер ползал на коленях, чтобы подшить подол многомиллионного платья Ди. Действительно, ну совсем как на выпускном.
Смеясь, я говорю:
— Типа того.
Мак открывает дверь, и Ди даже не успевает выставить ногу, как вся толпа разражается криками. Она грациозно улыбается и быстро машет рукой толпе. Когда фотографам удаётся сделать пару снимков, Ди выходит из автомобиля, и Лисса берётся за дело.
Глубоко вдохнув, я ставлю ноги на высоких блестящих каблуках на дорожку. Я чувствую вспышку неуверенности, когда становлюсь во весь рост. Ранее я планировала надеть чёрное атласное платье, которое отвергла Ди, потому что оно ей немного мало. Но при примерке стилисты настояли, чтобы я надела зелёное шифоновое платье. Это смелый глубокий изумрудный цвет, к которому я не привыкла, гармонирующий с серебристым поясом. Декольте в форме сердца демонстрирует плечи и грудь, а корсет превратил мою талию в ничто. Оно элегантное и нежное, и это ново для меня.
Лисса направляет Ди к первой группе фотографов и репортёров. Я стою в стороне рядом с Лиссой, с обожанием поглядывая на их камеры. Ди кладёт руку на бедро и поворачивается время от времени, позволяя фотографам снимать с разных ракурсов.
Мы идём вперёд по дорожке, и Ди отвечает на вопросы. Все они, в основном, как всегда, вроде: «Кто дизайнер твоего наряда?», «Какую песню будешь петь сегодня?», «Как проходит тур?» Несколько вопросов были заданы о Мэте и Джимми, но Ди с достоинством парирует.
Почти никто из них не понимает, что Ди общается только с теми репортёрами, которые её уважают. Если вопросы обдуманы, а журналист вежлив, она обязательно это запомнит.
— Там Мисси, — говорит Лиссе Ди. Мисси Джеймсон — молодая ведущая на развлекательном канале, она всегда была мила с Ди. — Я остановлюсь возле неё.
— Хорошо, но ненадолго, — отвечает Лисса. — Тебе нужно быть в здании через пару минут.
— Я, Мисси Джеймсон, в прямом эфире с Лайлой Монтгомери, — говорит она прямо в камеру, при этом не забывая улыбаться. — Которая, я с уверенностью могу сказать, выглядит потрясающе.
— Как и ты! — произносит Ди, указывая на чёрное платье Мисси.
— Ох, прекрати, — отвечает Мисси, но выглядит довольной комплиментом. — Итак, расскажи мне, твой тур в самом разгаре, билеты на все концерты распроданы. Как всё идёт?
Она подносит микрофон к Ди.
— Знаешь, это лучший опыт в моей карьере — петь собственные песни, планировать концерт и по вечерам выступать перед поклонниками. Всё идеально.
— Мэт Финч поёт у тебя на разогреве, но присоединился к туру немного позже. Ты можешь объяснить причину этого?
— Конечно. — Ди ни за что бы не стала объяснять это другому журналисту, потому что знает, что даёт Мисси эксклюзивный материал. — Мы с Мэтом связаны одним лейблом, и дружим уже продолжительное время. Он освободился на лето, и я попросила его присоединиться к туру. Он невероятно талантлив и хороший парень. Нам повезло, что он согласился.
Мисси улыбается, зная, что получила эксклюзив.
— У тебя здесь есть пара?
— Да. — Ди показывает рукой в моём направлении, подзывая меня к камере. — Моя лучшая подруга, Рейган.
Я аккуратно ступаю шпильками по ковру, отводя глаза.
— Рейган — это та самая подруга, про которую поётся в песне «Дорога в лето»?
— Точно, — отвечает Ди. Я чувствую, как она прожигает меня взглядом.
Мисси подзывает меня, сияя улыбкой. Но глазами она говорит: «Мы в прямом эфире, подчиняйся мне».
Я закатываю глаза, но встаю у камеры. Ди берёт меня за руку, и я пытаюсь не думать о том, что на меня смотрят люди из нашего города. И под «смотрят» я подразумеваю «осуждают». Я знаю, о чём они думают — я не должна быть здесь. Рейган О'Нил — та, что стоит на учёте в полиции и у которой был хреновый парень.
— Привет, Рейган. И каково это, дружить с восходящей звездой музыки?
Я смотрю на свою подругу, а она обнадёживающе улыбается. Не понимаю, как Ди может доверить мне сказать что-то о ней, но я должна сказать что-то хорошее.
— Она самый лучший друг, о котором только можно просить, но это никак не связано с тем, что она восходящая звезда.
— Я заплатила ей, чтобы она так сказала, — шутит Ди, и я пытаюсь не засмеяться.
Не хочу появиться на национальном телевидении с двойным подбородком от смеха.
Позади нас кто-то вздыхает. Это Лисса. Её губы сжаты, и она смотрит на часы.
— Мне пора, — говорит Ди. — Было приятно поболтать, Мисси!
Когда мы разворачиваемся, чтобы уйти, я слышу, как Мисси говорит:
— Это была Лайла Монтгомери. Она сегодня выступает. Одну из...
Больше я ничего не слышу. Мы проходим мимо нескольких репортёров, выкрикивающих имя Ди. Она останавливается ещё один раз для фотографий.
Оказавшись внутри, Ди начинает готовиться к выступлению. Я нахожу своё имя на кресле в третьем ряду и с удовольствием сажусь в него и расслабляюсь. Лисса будет сидеть сзади, с остальными рекламщиками. Оглянувшись по сторонам, я замечаю несколько имён звёзд музыкальной сцены. Людей в зале пока ещё не слишком много. Большинство из них разговаривают со своими друзьями или друг с другом.
— Эй, — произносит Мэт, садясь возле меня. Организаторы посадили нас так: сначала Ди, потом Мэт, потом я. Это позволяет им сфотографировать их вместе, и это, честно говоря, выводит меня из себя. Я бы лучше сидела возле Ди.
Мэт оглядывает меня:
— Ух ты! Ничего себе.
Я не обращаю на это внимания.
— Как тебе красная дорожка?
— Шумно. Ди в порядке?
— Идеально, как и всегда. Большинство репортёров были вежливы, так что всё хорошо.
Мэт оглядывает меня:
— Ух ты! Ничего себе.
Я не обращаю на это внимания.
— Как тебе красная дорожка?
— Шумно. Ди в порядке?
— Идеально, как и всегда. Большинство репортёров были вежливы, так что всё хорошо.
— Я этим похвастаться не могу. — Он качает головой. — Какой-то придурок спросил, сплю ли я с Ди. Не встречаюсь. А именно сплю.
Мой желудок сжимается от ярости.
— И что ты ответил?
— Ничего. Я отошёл. Что я должен был ответить?
— Сказал бы, что спишь с дочерью этого журналиста. Или с женой.
Он смеётся.
— Уверен, что это бы его удивило.
Напротив нас молодой парень в идеально сидящем на нём смокинге и белой ковбойской шляпе. Он направляется к нам медленной ковбойской походкой.
— Мэт Финч, — говорит он, раскрывая руки для объятий. — Сколько лет, сколько зим, друг мой.
Я разглядываю свой маникюр, пока Мэт по-мужски обнимает парня.
— Чет Эндрюс. Как ты, парень?
— Всё отлично, — отвечает он, кивая. Затем тихим голосом добавляет: — А вы, ребята, в порядке?
— Да, всё нормально, — произносит Мэт. — Лучше, чем было. Жена Тайлера родила первенца. Это важное событие для всех нас.
— Наслышан! — говорит Чет. — Мои поздравления, дядя Мэт. Рад, что у вас всё хорошо. Эта девушка пришла с тобой?
Я поднимаю глаза от ногтей, как настоящая леди.
— Вообще-то, она пришла с Ди. — Ди, должно быть, знает Чета, иначе Мэт назвал бы её Лайлой. — Это её лучшая подруга, Рейган.
С момента выхода первого альбома Ди прошло уже три года, и меня уже немного достало, что меня представляют как «её лучшая подруга, Рейган». Я не завидую популярности Ди — это очевидно. Просто не хочу, чтобы её популярность характеризовала меня. Но я стараюсь вести себя как моя грациозная лучшая подруга. Поэтому подаю руку и улыбаюсь.
— Приятно познакомиться.
Чет тихонько присвистывает, пожимая мне руку.
— Это самая красивая девушка в зале, а ты даже нас не знакомишь. Какой из тебя друг!
Мэт смеётся, хлопая его по руке.
— Ты идёшь на вечеринку после шоу?
— Конечно, — отвечает Чет. — Увидимся там.
Они снова обнимаются, и Мэт произносит:
— Приятно было встретиться, парень.
После того как Чет уходит, я спрашиваю:
— Старый друг?
— Да. Мы познакомились, когда были совсем детьми. Чет очень хороший парень.
Вечер продолжается, и я замечаю, что все кантри-музыканты — удивительно сплочённое сообщество. Когда Ди выступает, толпа сходит с ума. Сегодня вечером она поёт «В Теннесси посреди глуши», версию с полным составом музыкантов. На экране полевые цветы, и я жалею, что у меня нет с собой фотоаппарата. На последнем припеве музыканты перестают играть, и она поёт только под акустическую гитару. Все подпевают — смесь из самых известных в мире голосов.
— Этот дом такой родной, навеки связан он со мной, — поёт толпа. — Это дом моей души, в Теннесси посреди глуши.
После последней ноты на сцене выключается свет. Аудитория аплодирует стоя, будто Ди их пятилетняя дочь, которая только что в первый раз выступила на сцене. Свет включается, и Ди всем машет. Свет вспыхивает по обе стороны сцены, отсчитывая три минуты рекламной паузы.
Парень в бирюзовом галстуке оборачивается к Мэту и говорит:
— Эта малышка добивается своего.
Мэт качает головой.
— А то я не знал.
Причина, по которой журналистов не допускают на вечеринку после шоу, заключается в следующем: эти вечеринки — просто дикий угар. Знаменитости постоянно снуют к бару, танцпол сотрясается от количества танцующих. Я мою руки в дамской комнате, и здесь, в тихом одиночестве, это кажется немного странным, так как за дверью стоит толпа людей, которых я обычно вижу только по телевизору.
Когда я выхожу из уборной, то направляюсь к месту, где в последний раз видела Ди и Мэта. Они разговаривали с представителями музыкальной индустрии, но сейчас их там нет. Поэтому я возвращаюсь к нашему столику у танцпола.
Я делаю всего несколько шагов и замечаю Мэта, танцующего с какой-то длинноногой брюнеткой в коротком чёрном платье. Я оглядываю её внешний вид — такой очевидный: длинные волосы закручены в крупные кудри, а одета она в плотно облегающее платье и каблуки. Это образ дилетанта, который я бы использовала, только если бы у меня случился приступ лени. Я думала, что у Мэта вкус получше.
Я не могу найти Ди, и мне неловко стоять здесь одной, так что я направляюсь к бару. Бокалы с шампанским стоят на подносах в конце стойки, прижавшись друг к другу и ожидая, что их подхватят официанты в смокингах. Я подношу бокал к губам, но не пью, глядя на своё отражение. На задней стене бара висит зеркало, выглядывающее между сотнями винных бутылок. Так что я поднимаю бокал с шампанским, выпивая за себя и за всех сломанных девушек в прошлом, настоящем и будущем. За всех нас, кто не может решить свои проблемы. Или перестать их совершать.
Я чувствую, как сладкое шампанское шипит на языке. На вкус как несдержанность. Как безрассудство. Старая Рейган выпила бы этот бокал одним глотком и взялась бы за другой, но новая Рейган его смакует. Я выпью один и только один бокал. Ещё несколько глотков, и всё моё тело расслабляется, как верёвочки корсета, а напряжение расшнуровывается, уступая место глубокому вдоху.
Возвращаясь в главный зал, вижу, как Мэт и Ди снова разговаривают со взрослыми, так что я направляюсь прямиком к нашему столу. Он рядом с танцполом — прекрасное место, чтобы наблюдать за людьми. Но подойдя поближе, я вижу, что стол уже занят парнем в ковбойской шляпе. Он встаёт, когда я подхожу ближе.
— Что же, и снова здравствуй.
Это Чет Эндрюс, друг Мэта. Он приподнимает шляпу.
Я смотрю на него, решая: этот жест со шляпой милый или никуда не годный? Он улыбается мне из-под неё. Милый.
— Эй.
— Где твои друзья? — спрашивает Чет, отодвигая для меня кресло.
Я сажусь и смотрю на него. Он немного напоминает мне Джимми — милый парень из маленького города.
— Я сидел тут и ждал, но их нет уже целую вечность. И я немного заскучал.
— Они общаются. — Я передаю ему то же самое, что сказала мне Лисса. Он садится возле меня, откидываясь на кресле. — Это фишка кантри, да?
Улыбка Чета увеличивается.
— Не против, если я немного посижу здесь с тобой?
Я быстро обдумываю ситуацию. Как говорил Мэт, Чет очень хороший парень. Но мне не нравятся хорошие парни. «Хороший» для меня всё равно что «скучный». Но новая Рейган даёт ему шанс.
— Конечно.
Надеюсь, Мэт скоро придёт и увидит, как я общаюсь с Четом. И, надеюсь, ему это понравится точно так же, как мне понравилось то, что он танцевал с той брюнеткой.
— Шампанского? — спрашивает Чет, доставая открытую бутылку с центра стола.
Я морщусь, расстроенная своим ответом.
— Мне не следует.
— Ты не пьёшь? — Он наливает себе бокал.
— Я на испытательном сроке, — отвечаю я. — За употребление.
— Не верю. — Он снова улыбается. — Такая милая девушка и на испытательном сроке?
Я смеюсь, потому что вижу, что за улыбкой он скрывает шок.
— Ага. Точно.
— Значит так, мисс Рейган. — Чет наклоняется, не отводя от меня взгляда. В переполненной комнате у него хорошо получается не отвлекаться. Приятно полностью владеть чьим-то вниманием. — Какая у тебя история? Я знаю лишь то, что ты лучшая подруга Ди.
— Так и есть, — отвечаю я, ведя пальцем по скатерти. Я игриво поднимаю на него взгляд и задаю вопрос, потому что хочу держать наш диалог под контролем: — Ты всегда носишь эту шляпу?
— Не всегда. Почему ты спрашиваешь?
— Мне кажется, я тебя не вижу.
Чтобы исправить это, я наклоняюсь почти под кромку его шляпы.
— Хорошо. — Чет улыбается. — Справедливо.
Он снимает шляпу, открывая светло-песчаные волосы и, на удивление, короткую стрижку. Парень проводит рукой по волосам, придавая причёске милый растрёпанный вид. Я наклоняюсь и поправляю непослушную прядку. Обычно я так не делаю, и надеюсь, что Мэт вернётся как можно скорее.
— Вот теперь я разговариваю с реальным человеком, — произношу я. — А не с парнем с обложки кантри-альбома.
— А ты умеешь кусаться, не так ли? — Он качает головой. — Вы с Ди ровесницы?
Я киваю.
— Выпускной класс в школе.
— Поступаешь в следующем году?
— Конечно.
— На какую специальность?
— Фотожурналистика.
— О, теперь наш диалог имеет смысл. — Он кладёт руку на спинку моего стула, но этот жест совсем не неуместен, вообще-то, я и сама пододвигаюсь ближе к нему. — Как ты попала в мир фотографии?
— В девятом классе я ходила на курсы.
Он кивает, и я использую паузу, чтобы задать собственный вопрос.
— Итак, — говорю я, наклоняясь вперёд. — Чет Эндрюс — это твоё настоящее имя?
— О боги. — Откидывая голову назад, он смеётся. — Какой вопрос.
Я шире улыбаюсь ему, подбадривая.
— Ладно, — произносит Чет, наклоняясь ко мне ближе, будто мы секретничаем. — Слушай.