Черты самоактуализирующейся личности
В основывающейся на экзистенциализме гуманистической психологии личности ( А. Маслоу, К. Роджерс, Ш. Бюлер ) самоосуществление индивидуальности рассматривается как неповторимое единичное проявление мира человека. Оно выступает как «случайное», приходящееся только на долю самоактуализирующихся личностей природное качество отдельного человека. По подсчетам А. Маслоу, самоактуализирующиеся личности составляют ничтожное меньшинство (около 1 %) населения и являют собой образец психологически здоровых и максимально выражающих человеческую сущность людей. Поэтому они разительно отличаются от большинства. А. Маслоу отмечает, что прав был тот биолог, который заявил, что он обнаружил недостающее эволюционное звено между человекообразными обезьянами и цивилизованным человеком – это мы. Маслоу предпринял обширное исследование самоактуализирующихся людей с целью выявить характерный комплекс их психологических особенностей. В результате были выделены следующие 15 основных черт, присущих самоактуализирующимся людям .
1. Более адекватное восприятие действительности, свободное от влияния актуальных потребностей, стереотипов и предрассудков, интерес к неизведанному.
2. Принятие себя и других такими, какие они есть, отсутствие искусственных, хищных форм поведения и неприятие такого поведения со стороны других.
3. Спонтанность проявлений, простота и естественность. Такие люди соблюдают установившиеся ритуалы, традиции и церемонии, но относятся к ним с должным юмором. Это не автоматический, а сознательный конформизм лишь на уровне внешнего поведения.
4. Деловая направленность. Такие люди заняты обычно не собой, а своей жизненной задачей или миссией. Обычно они соотносят свою деятельность с универсальными ценностями и склонны рассматривать ее под углом зрения вечности, а не текущего момента. Поэтому все они в какой-то степени философы.
5. Они нередко склонны к одиночеству, и для них характерна позиция отстраненности по отношению ко многим событиям, в том числе событиям собственной жизни. Это помогает им относительно спокойно переносить неприятности и быть менее подверженными воздействиям извне.
6. Автономия и независимость от окружения; устойчивость под воздействием фрустрирующих факторов.
7. Свежесть восприятия; нахождение каждый раз нового в уже известном.
8. Предельные переживания, характеризующиеся ощущением исчезновения собственного «Я».
9. Чувство общности с человечеством в целом.
10. Дружба с другими самоактуализирующимися людьми: узкий круг людей, отношения с которыми весьма глубокие. Отсутствие проявлений враждебности в межличностных отношениях.
11. Демократичность в отношениях. Готовность учиться у других.
12. Устойчивые внутренние моральные нормы. Самоактуализирующиеся люди ведут себя нравственно, они остро чувствуют добро и зло; они ориентированы на цели, а средства всегда подчиняются этим целям.
13. «Философское» чувство юмора. Они относятся с юмором к жизни в целом и к самим себе, но никогда не считают смешной чью-либо ущербность или невзгоды.
14. Креативность, не зависящая от того, чем человек занимается, и проявляющаяся во всех действиях самоактуализирующейся личности.
15. Они не принимают безоговорочно ту культуру, к которой они принадлежат. Они не конформны, но и не склонны к бездумному бунтарству. Они достаточно критично относятся к своей культуре, выбирая из нее хорошее и отвергая плохое. Они не идентифицируются со всей культурой, ощущая себя в большей степени представителями человечества в целом, чем представителями своей страны. Поэтому они нередко оказываются в изоляции в той культурной среде, которую они не желают принять.
Выход за пределы самого себя и социальное бессмертие
Положения о становлении индивидуальности личности как непрерывном выходе за пределы самого себя ( С.Л. Рубинштейн ), об отказе от традиционного для эмпирической психологии «птолемеевского» понимания человека в пользу «коперниканского», ищущего «Я» человека не под поверхностью кожи индивида, а в его бытии, во взаимосвязях людей в обществе ( А.Н. Леонтьев ), об отстаивании индивидуальности отличаются от понимания самоактуализации личности в гуманистической психологии.
Оно получило свое развитие в разрабатываемой A.B. Петровским и В.А. Петровским концепции «личностных вкладов». Что является продуктом активности личности как субъекта деятельности, осуществляющей смысловое отношение личности к другим людям? Как может быть охарактеризована сама эта активность, принципиально отличная от нормативно заданной деятельности и ее конечных эффектов? И наконец, в каких формах представлены в других личностях экстериоризованные продукты этой активности? В концепции «личностных вкладов» намечаются ответы на указанные вопросы и ведутся поиски методических схем анализа «личностных вкладов». С точки зрения этих исследователей, личность продолжает свое существование «по ту сторону» актуального общения и совместной деятельности в форме инобытия индивида в других людях, вольно или невольно производя своей активностью преобразования в их личностях, внося в них значимый для их жизни личностный вклад. «Сущность этой идеальной представленности в других людях, этих “вкладов” – в тех реальных смысловых преобразованиях, действенных изменениях интеллектуальной и аффективно-потребностной сфер личности другого человека, которые производят деятельность человека или его участие в совместной деятельности. Инобытие индивида в других людях – это не статичный отпечаток. Речь идет об активном процессе, о своего рода “продолжении себя в другом”. Здесь схватывается важнейшая особенность личности (если она действительно личность) обрести вторую жизнь в других людях…» Активность, посредством которой осуществляются личностные вклады, характеризуется как деяния личности, имеющие непреднамеренный, не заданный заранее характер. Они выражают общую тенденцию развивающейся социальной системы к изменениям и приводят порой к возникновению новых направлений в историко-эволюционном процессе. В деяниях и происходит самоосуществление личности в ходе ее жизненного пути, отстаивание своей индивидуальности, «личностные вклады» претворяются в интерсубъективный социальный мир.
Мотивы человека, совершающего личностный выбор и отстаивающего свое «Я», отличны от мотивов-суррогатов, встречающихся в тех случаях, когда ценность «быть личностью» приводит к возникновению особого феномена – феномена « игра в личность ». Случается, что эту игру принимают за подлинное, легкость в выборе решения – за смелость, категоричность – за убежденность, всеядность – за разносторонность и многогранность интересов личности. Случается, но рано или поздно подделка неизбежно распознается. Это и не удивительно. Больно уж резко по своей психологической природе отличаются, как старательно их ни маскируй, обиходные интересы, проявляемые личностью под влиянием «мотивов-стимулов», от интересов личности, отважившейся сделать выбор. Эти интересы, взятые напрокат, проскальзывают сквозь личность, по сути не затрагивая ее. Личность сбрасывает их, когда приходит срок, как змея сбрасывает кожу.
Другое дело – смыслообразующие ценности и мотивы индивидуальности личности. Они не берутся извне, а рождаются внутренним выбором и приобретают личностный смысл, то есть превращаются в достояние личности. Они могут быть и не столь броски, как интересы, задаваемые модой. Они нередко кажутся невыразительными и чудаковатыми, как пронесенный одним зоологом через всю жизнь интерес к изучению строения дождевого червя. Когда его спросили, можно ли отдавать такому скучному делу всю жизнь, он удивился и ответил: «Червь так длинен, а жизнь так коротка». Кому есть дело, например, до увлечения замечательного биолога A.A. Любищева битвой при Сиракузах или до коллекционирования земляных блошек, которым A.A. Любищев занимался почти всю жизнь.
Специфическая черта подлинных смыслообразующих ценностей и мотивов заключается в том, что все эти интересы нанизаны на стержень ведущего смыслообразующего мотива, ведущей линии жизни ( А.Н. Леонтьев ). Сказанное ни в коем случае не следует понимать так, что идеалы личности выстраиваются в шеренгу, идеально подогнанную к избранной цели. Они могут сочетаться с ней или, напротив, вступать в противоречие, конфликт, но они обязательно должны предстать на суд, на котором спросится, что они значат для личности. Так, гениальный французский математик Э. Галуа, для которого, казалось бы, не было величайшей ценности в жизни, помимо алгебры, вышел на Вандомскую площадь и, подняв бокал с возгласом: «За здоровье Луи Филиппа!», символически направил острие кинжала в сердце. Противоречат ли эти действия Галуа его интересу к математике? Разумеется, да. Восстав с республиканцами против Луи Филиппа, Э. Галуа погибает, так никогда и не узнав, что его открытие впоследствии получит признание и принесет ему мировую славу. За математическими исследованиями Галуа и за его борьбой с королем стояли смыслообразующие мотивы, и спрашивать, какой из них важнее, бессмысленно. Важно, что деяния и идеалы, связанные с этими мотивами, утверждали его как индивидуальность, а сами его мотивы явились подлинными вершинами жизненного пути.
Специфическая черта подлинных смыслообразующих ценностей и мотивов заключается в том, что все эти интересы нанизаны на стержень ведущего смыслообразующего мотива, ведущей линии жизни ( А.Н. Леонтьев ). Сказанное ни в коем случае не следует понимать так, что идеалы личности выстраиваются в шеренгу, идеально подогнанную к избранной цели. Они могут сочетаться с ней или, напротив, вступать в противоречие, конфликт, но они обязательно должны предстать на суд, на котором спросится, что они значат для личности. Так, гениальный французский математик Э. Галуа, для которого, казалось бы, не было величайшей ценности в жизни, помимо алгебры, вышел на Вандомскую площадь и, подняв бокал с возгласом: «За здоровье Луи Филиппа!», символически направил острие кинжала в сердце. Противоречат ли эти действия Галуа его интересу к математике? Разумеется, да. Восстав с республиканцами против Луи Филиппа, Э. Галуа погибает, так никогда и не узнав, что его открытие впоследствии получит признание и принесет ему мировую славу. За математическими исследованиями Галуа и за его борьбой с королем стояли смыслообразующие мотивы, и спрашивать, какой из них важнее, бессмысленно. Важно, что деяния и идеалы, связанные с этими мотивами, утверждали его как индивидуальность, а сами его мотивы явились подлинными вершинами жизненного пути.
История Галуа – пример того, что индивидуальность личности шире своей профессии. Если индивидуальность разносторонняя, многовершинная, то возникает одно характерное явление: ее даже по профессиональному признаку не удается вместить в узкие рамки профессии. Спросите: кем был по профессии В.И. Вернадский? Геохимики ответят, что геохимик, физики – физик, философы – философ. А кем был A.A. Любищев – биологом, историком науки, философом? Опять нет однозначного ответа. Чем бы ни занимался человек, мотив которого был найден в результате личностного выбора, он везде оставит значимый след, всюду проявит себя как индивидуальность.
Быть личностью – это значит отстаивать жизненную позицию, о которой можно сказать: «На том стою и не могу иначе».
Быть личностью – это значит осуществлять выборы, возникшие в силу внутренней необходимости, уметь оценить последствия принятого решения и держать за них ответ перед собой и миром.
Быть личностью – это значит обладать свободой выбора и нести через всю жизнь бремя выбора. Через созидание ради культуры достоинства, ради того образа жизни, который имеет для индивидуальности личностный смысл, она обретает свободу и свое социальное бессмертие.
Заключение
В переломные моменты истории у общества обостряется особое чувство – чувство ценности человеческой личности. Оно проявляется тогда, когда общество с удивлением вспоминает, что великие стройки делаются не только ради великих строек, но и во имя самих строителей. Вдруг обнаруживается, что строители – это не только «кадры», «работники», но и люди. И от индивидуальных действий и поступков этих людей зависит как их собственная неповторимая судьба, так и судьба всего человечества.
Вот тогда-то пробивает час, когда вечные вопросы «что есть человек?», «как рождается личность?», «в чем смысл жизни?» перестают восприниматься как абстракция или игра бездельного ума. Общественная психология, которая, по меткому выражению писателя Сергея Залыгина, в застойные периоды общества ведет подпольный образ жизни, начинает вырываться на поверхность. Она спешит осознать пережитое и задает вопросы, от которых уже никуда не уйти.
Какова цена раскола между идеалом и реальностью? Как перейти от покаяния к действию? Где искать избавление от горьких плодов преступности и наркомании? Когда падет в обществе авторитет власти и придет власть авторитета? Все эти и многие другие вопросы вновь начали обсуждать политики, писатели, социологи, историки.
Лишь психологи, когда речь заходит о драмах личности и общества, чаще всего хранят молчание. Молчание психологов имеет свое объяснение, но не имеет своего оправдания. Объяснить это молчание можно, вспомнив строки Л.С. Выготского, оказавшиеся пророческими: « Овладеть правдой о личности и самой личностью нельзя, пока человечество не овладело правдой об обществе и самим обществом »{ Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982. С. 433.}.
Действительно, психология лишь тогда сможет овладеть правдой о личности, когда само общество захочет услышать и принять эту правду. В том же обществе, где у человека был «вместо сердца пламенный мотор», психология вынуждена заниматься «частичными» объектами (ощущениями, восприятием, памятью, эмоциями и т. п.), собирать личность из отдельных психических функций, а не историей развития человека в природе и обществе. Наше общество начинается меняться. Правда об обществе делает свое дело, заставляя колеблющуюся стрелку барометра общественного интереса сдвигаться к интересам личности. В этой ситуации все настойчивее проступает подлинный интерес к исследованиям психологии, культурной антропологии и социологии развития человека.
Перефразируя высказывание П.П. Блонского о том, что поведение может быть понято только как история поведения, необходимо сказать: психология личности может быть понята только как история развития изменяющейся личности в изменяющемся мире. Именно это положение лежит в основе системного историко-эволюционного деятельностного подхода к пониманию развития личности, представленного в данном учебнике.
При анализе проблем развития личности с позиций системного историко-эволюционного деятельностного подхода особенно ощутимо осознается то, что линии исследования развития человека в эволюции природы (биогенез), истории общества (социогенез) и жизненного пути индивидуальности (персоногенез) до сих пор представляют собой как бы три непересекающиеся прямые. Поэтому, какие бы проблемы развития личности ни обсуждались в учебнике, приоритет всегда отдавался вопросам, решение которых позволяет наметить точки перекреста линий биогенеза, социогенеза и персоногенеза человека. К числу такого рода вопросов относятся, например, вопросы о роли «рассеивающего отбора» в эволюции индивидуальных свойств человека, об эволюционном смысле неадаптивных действий шутов и еретиков в истории культуры, о феномене «психологического симбиоза» и о содействии как исходной клеточке анализа развития личности, о специфике личностного выбора в проблемно-конфликтных ситуациях и т. п. При выделении подобных вопросов основной акцент делался скорее на необходимости самой их постановки в психологии личности, чем на изложении какого-либо завершенного варианта их решения.
Если будущие поколения психологов, взявшись за разработку вопросов развития изменяющейся личности в изменяющемся мире , создадут реальную практическую культурно-историческую психологию развития человека, то они не только помогут обществу овладеть правдой о личности, но и помогут самой личности овладеть правдой об обществе, стать свободно действующим, отстаивающим свою индивидуальность и отвечающим за свои действия человеком.
Приложение 1 Социальная биография культурно-исторической психологии: круги общения
Лев Выготский: штрихи к портрету «Моцарта в психологии» [154]
Лев Семенович Выготский (17 ноября 1896 г., г. Орша, Белоруссия – 11 июня 1934 г., Москва, Россия) – выдающийся мыслитель и методолог XX в., основатель школы неклассической культурно-исторической психологии как одного из ведущих направлений мировой и российской психологической науки, которая оказывает значительное влияние на понимание закономерностей развития мира человека в истории природы, культуры и общества.
В семье отца Л.C. Выготского Семена Львовича Выгодского, банковского служащего, и его матери Цецилии Моисеевны Выгодской воспитывалось восемь детей. По духу и культуре эта семья полностью относилась к той самой интеллигенции, для которой образование детей было наиглавнейшим делом жизни. Не случайно именно в юности властителями дум Л.С. Выготского становятся два гения, непохожих друг на друга, – еретический философ Бенедикт Спиноза и бессмертный Уильям Шекспир. Эти два имени освещают весь по-пушкински короткий жизненный путь Л.С. Выготского – гимназию в Гомеле, юридический факультет Московского университета (1913–1917) и историко-филологический факультет университета А.Е. Шанявского (1914–1917). С этими именами связываются первые наброски будущей классической работы «Психология искусства» летом 1915 г., заметки о Ф.М. Достоевском, М.Ю. Лермонтове, романе Андрея Белого «Петербург». Стиль поэзии У. Шекспира и неклассической рациональности Б. Спинозы пронизывает доклады и полемические статьи Л.С. Выготского, оттачивает его интерес к психологии эстетических реакций и поступков, приводит его в 1924 г. вновь в 1-й МГУ, в Институт экспериментальной психологии при Московском университете по приглашению А.Р. Лурия.