Косенков Виктор Не опускается мгла
Косенков Виктор
Не опускается мгла
1. Румыния, XV век. Валахия. Замок графа Влада Цепеша.
2. Европа. XXI век. К востоку от реки Рейн. Радиационный уровень не смертелен для человека.
"Не говори, что кровь жива и в мертвых,
что просят пить истлевшие их губы."
Ф.Г.Лорка.
1. Румыния, XV век.
Валахия. Замок графа Влада Цепеша.
Толпа ревела вокруг замка.
Кто-то из наиболее предприимчивых уже ломал ворота. Люди зло кричали и угрожающе потрясали оружием, вилами, косами, кое-где мелькали копья. Однако основная масса была вооружена дубинами и просто палками. В дверь уверенно били чем-то тяжелым, правда, без особого пока успеха, но где-то неподалеку уже возились с большим поваленным дубом, срубая с него ветки и обрубая корни. Неплохой таран, но провозятся они еще не меньше часа. Этот срок двери выдержат.
Влад смотрел на все это сверху. Из башни, через северное окно. Священник застыл у противоположного.
Южного. Именно в него был виден большой внутренний двор, густо заставленный кольями, на которых скорчились в нелепых и страшных позах мертвые, обгорелые тела. Священник имел бледный вид и поминутно судорожно сглатывал, но взгляда не отводил.
"Хорошо, что он не спустился ниже...
Запах бы его убил, - подумал граф про священника. - Пусть смотрит.
Пусть все хорошенечко запомнит..."
Священник раскрыл трясущийся рот:
- Неужели все... Все они были раньше... - и он замер, не в силах произнести это слово.
- Упырями, - докончил за него Влад. - Да, святой отец, именно так. Все именно так, как я вам и рассказал.
- Но как вы можете это знать?
Я хочу сказать, не ошиблись ли вы, сын мой?
- Ошибся? Святой отец, вы сами хоть раз встречали упыря?
- Нет, сын мой... я...
- Ошибиться тут невозможно. Когда вы видите животное, вы же не путаете его с человеком? Точно так же вы не спутаете с человеком вурдалака. И он не спутает вас с другим упырем... Дворик с южной стороны отлично освещен. Утром это первое место в замке, куда проникает солнце. Видите как обожжены тела? Но колья и трава вокруг не сгорели... Я не сжигал людей, посаженных на кол, хотя именно так про меня будут говорить... Это сделало солнце.
Вы когда-нибудь видели, чтобы люди сгорали под солнечными лучами словно свечи? И я не видел...
Священник снова посмотрел вниз.
- Знаете... - снова произнес Влад. - Кто-то считает, что я герой. Потому что воевал с султаном. И пусть они считают именно так, потому что в этом моя честь. Тогда я покрыл себя славой... Но моя настоящая война была тут. Война была тут.
И он указал на колья под окном.
- Это война. Настоящая, не на жизнь, а на смерть. Без жалости и сожалений. Даже турки берут пленных. Но этим тварям жалость неведома. Я выслеживал их месяцами.
Потом находил и убивал. Здесь убивал... В этом самом дворе.
- Почему не... Почему вы переносили их сюда?
- Они сами избрали это место...
- Сами?
- Да. Много лет назад. Но это часть моей жизни, которая не должна касаться вас и она не имеет отношения к моей исповеди. Самое страшное, что то, что вы видите, это только дикие. Дикие, рядовые упыри. Может быть, бывшие когда-то раньше людьми. А есть те, кто никогда не имел отношения к роду людскому. Это как другой вид... Другие люди... Они так же разумны, как мы с вами. Они могут учиться. Жить рядом с вами... И вы никогда не узнаете, что прожили всю жизнь рядом с упырем, пока в одну ночь он не придет к вам... Я корю себя за то, что не смог найти и посадить на кол хотя бы одного такого. Мастера.
Граф запнулся на миг, но затем продолжил:
- Самое забавное, что меня ждет смерть именно за то, что я защищал свой народ. И еще более занятно, что меня убьют те, кого я защищал...
Граф замолчал.
Священник вдруг порывисто вскочил. Он начал говорить. Он убеждал, обещал, что-то доказывал. Он предлагал обьяснить все людям. Обещал взять графа под крыло церкви. Священник просто был идеалистом. Он обещал, говорил, убеждал. Остановился только когда увидел спину графа и закрывающуюся за ним дверь.
Священник кинулся вслед. И остановился на лестнице, увидев графа Влада Цепеша, спустившегося на один пролет ниже, и услышал, как тот сказал:
- Не стоит, святой отец. Это мой выбор... Они не успокоятся просто так. Их просто натравили...
Священник хотел что-то скзать. Но граф вдруг схватил факел, освещавший лестницу, швырнул его вниз, и слова встали поперек горла священника, когда он натолкнулся на взгляд холодных зеленых глаз, пристально и оценивающе смотрящих на него из темноты лестничного пролета. Они исчезли и вскоре до слуха священника донесся скрип открываемой двери и тишина, которой толпа встретила появление графа. А затем рев тысячи глоток...
В умах сотен тысяч человек граф стал убийцей, палачом, маньяком, загубившим тысячи неповинных жизней... Никто не стал и пытаться идентифицировать трупы, найденные у графа в замке. Их просто пересчитали и похоронили... Скопом.
Что по этому поводу думала церковь... никто не узнал. Церковь просто молчала. Тайна исповеди нерушима.
2. Европа. XXI век. К востоку от реки Рейн. Радиационный уровень не смертелен для человека.
Проблемы начались где-то в районе старого аэропорта. За мной увязалась одна, две, а затем и целая шайка вампиров. И не подумайте, что я их с кем-нибудь спутал. Я не в первой на улице, знаю что к чему. Это не какие-нибудь дохлики, это вампиры. Самая большая неприятность для жилых районов. Жизнь дорожает и без этого дерьма. Вода грязная, все труднее и труднее становится находить чистые источники. Жратва в принципе еще есть и даже чистая... Но ее держит в своих руках Лейбниц и его прихлебатели, поэтому жратва это тоже проблема. А тут еще и вампиры.
Я прибавил шаг, но качающиеся тени позади меня не отставали. Черт дернул забрести так далеко от охраняемой территории... Но жить-то хочется. На территориях только малолетки могут ковыряться, там и нет ничего. Если хочешь найти что-нибудь, ищи снаружи. Ну, или на дороге милостыню проси, продавайся. А я сроду милостыню не просил. Я помню еще, как жили тогда. До войны.
Я перешел на быстрый шаг. Вампиры не отставали. Держались рядом, но нападать пока не собирались, только повизгивали, перепрыгивая с камня на камень.
Вот уже пошла полоса отчуждения аэропорта. Стали приближаться рабочие корпуса. Если подумать, там есть чьи-то поселения. По крайней мере мне так говорили... Гуртом отобьемся, может быть. А с другой стороны, кой черт я им нужен, с бандой вампиров на хвосте. Я обернулся и увидел, что шайка приблизилась, и теперь я уже мог разглядеть кое-какие детали. Лучше бы не разглядывал. Бугрящиеся мышцами руки не внушали излишней уверенности в своих силах. Длинные такие руки, до земли. Некоторые даже опирались на них, ну как обезьяны. Я еще помню, что такое обезьяны. Были такие тварюхи, в клетках жили. Давно, до войны. Я тогда маленький был... Ходил на обезьян смотреть. Кажется то место "Зоопарк" называлось. Потом тех обезьян, что сами не сдохли, всех поели. А потом те, кто ел, сами передохли. В те годы многие померли, кто от радиации, кто от еды отравленной, кто просто с соседями перегрызся.
Ох, как прижали-то меня! Делать нечего, надо к рабочим кварталам двигать... Пусть отлупят за то, что вампиров привел, но хоть свои отлупят-то, люди. Каждый понимает, что такое когда тебя жрать собрались. Твари!
Я побежал. Со спины уже стал накатывать неудержимый, панический страх. Этим страхом, меня загоняли, направляли, как скотину... Страхом, тугим, как кнут.
Я закричал, рванул с места в карьер! И очень поздно понял, что меня уже отсекают от рабочих кварталов.
Справа заходили двое, на их темных лицах выделялись два светлых пятна. Глаза и рты. Из-за спины мне послышалось рычание, а под ногами что-то лязгнуло и почва ушла у меня из-под ног. Предательский камень, как оказалось, спас мою шкуру. Я закувыркался в грязи и краешком глаза увидел, что через меня перелетел в прыжке матерый самец.
Здоровый... Даже на расстоянии я ощутил его запах. Вонючий запах плохо переваренной крови. Тухлятиной пахнуло так, что я чуть не задохнулся. Такого бы поймать, да шкуру содрать. От Лейбница можно было бы пару банок консервов получить.
В тот же миг на меня навалилась визжащая куча-мала. Самки. Не знаю, что меня спасло, то ли их жадность, то ли то, что я успел нож достать. Пока самец собирал себя по частям, уж очень он крепко приложился о землю, а его сучки надо мной разборки устроили, кому меня жрать, я одной в брюхо лезвие всадил. Из нее, как из дырявого мешка, ливануло.
Как она завизжала!!! Ох, и не любят они этого дела... Кровопотеря для них еще хуже, чем для человека. Ну разве что не смертельно... Силы тратит.
На эту тварь, что я подранил, свои же кинулись. А я от крови скользкий сделался. Вывернулся и снова бежать.
Да далеко не удалось. Меня что-то по затылку как саданет... Темнота и покой, как в шахте, до войны.
Кто-то грубо тряхнул меня за грудки и хлопнул ладонью по лицу. Не сильно. Так, чтобы удостовериться, что я еще жив.
Открывать глаза не хотелось. Голова болела страшно. Особенно сзади, где меня кто-то достал, тяжелым, видимо. Однако не открывать глаза было невозможно. Потому что я так не привык. Я должен знать, что происходит. Так я устроен. За-то еще до войны в шахты угодил. О чем впрочем и не жалею.
Я с трудом приоткрыл один глаз. На меня смотрел грязный, в струпьях, облезлый мужичонка, лысый череп которого едва прикрывала какая-то рваная колпачина. Мужичонка был еще старше меня. Такой, наверное, довоенное время помнит четко. Может, даже читать умеет. Чего он тут делает? Пер бы в Охраняемые Территории...
Глядишь, байками пробавлялся бы. Сегодня всякий любит про то, как было до войны, послушать. И платят. Уж я то знаю.
- Ты кто? - спросил мужичонка.
- Я, - внезапно пришло понимание, что я не помню своего имени. Все вроде как помню, а имя...
Имя пропало. Помнилось только одно, - я с Охраняемых Территорий.
- Ну так и шлялся бы себе в своих территориях. Какого тебе у нас надо?
Я подумал, что получится отмолчаться. Но мужичонка тряхнул меня снова:
- Какого тебе у нас надо? Ты меня понимаешь?
- Понимаю... Я мелочь всякую искал... Ну там... Мелочь. То, что после войны осталось. Лейбниц за всякую ерунду половину банки дает.
- А мне до этого какое дело? - зло отозвался мужичонка. - Вот и канал бы себе со своими мелочами, а то приперся, да еще вампиров приволок.
Ну все. Сейчас, наверное, бить будут. Вон как завелся, старый хрыч. Теперь лишь бы свои не убили. Хотя какие это свои, свои все в Охраняемых Территориях у Лейбница. Да и то, не каждому доверять можно.
Однако старикашка по всей видимости отказался от своих намерений меня отметелить, а просто плюнул в сердцах куда-то в сторону и сел рядом. Я тоже постарался принять сидячее положение, но из этого ничего не вышло. Отчасти из-за окрика старика, и отчасти от резкой и какой-то жгучей боли в верхней части ноги. Я снова упал на спину.
А старикашка, чертыхаясь, начал что-то там выделывать с моей ногой. Я чуток приподнялся и посмотрел вниз.
Оказывается меня таки деранула одна из этих сучек. Вот ведь паскудство! Удивительно, что меня подобрали... Могли бы и совсем бросить. Укушенный вампиром, это вам не шуточки. Не самый желанный гость.
Словно угадав мои мысли, старикашка прошамкал:
- Там главных не было. Будут они такой мурой, как ты, заниматься сами... Эти, что на тебя насели, все были из низших. Они бы тебя и есть-то не стали... Тебя отбили, когда они твое барахло делить перестали, а самого уже тащить начали.
В логово, значит. Там тебя главный бы и ждал... - и старикашка засмеялся каким-то влажным, каркающим смехом. - Мастер.
От одной мысли о том, что меня могли оттащить в логово, мне стало дурно. Ходили у нас легенды о том, что бывает с человеком в логове. Но никто достоверно не знает.
Это точно... Потому что с теми, кто оттуда вернулся, разговор короткий. На кол и дело с концом. Никто не знает, зачем люди возвращаются домой из логова... Знают ведь, что их ждет. Хотя, может быть, потому и не все возвращаются, что знают.
- Так вот, ничего страшного у тебя нет. Просто рваная рана. Величиной с ладонь! - тем временем пробубнил старикашка и снова заржал. Смешно ему стало. - Плохо не будет, но заражение схватить можешь. Ну да ничего... Переживешь как-нибудь.
- Ты сам-то кто?
- Я? - старикашка с удивлением на меня посмотрел. - Я Либер. Неужели не слышал?!
Слышал. И не раз. Я вытаращился на него и глазам поверить не мог. Хотя кто сейчас верит глазам?
Ну это как ящик консервов увидеть...
Вроде и понятно все. Надо быстренько хапать, да прятать... И с собой. И бежать. Пока молодцы Лейбница не набежали и по хребтине не получил. А все-равно, смотришь и поверить не можешь, что такое счастье привалило. О Либере сказки ходили, еще когда вампиры только-только появились... Он вроде военного был. И выжить сумел после войны, когда за всеми вояками охота велась. Ну и значит взял на себя такой долг, от вампиров людей избавлять. Ну как во искупление того, что он военным был когда-то. Но это все говорят. А правда или нет, я не в курсе.
Но боец он крутой, это я вам точно говорю. И вампиров на дух не терпит. Один живет и никого не боится.
Легенда одним словом.
Эх, повезло-то как мне... Жрали бы меня сейчас упырики, если б не Либер.
- Ну чего уставился-то? - хмуро спросил Либер. - Давай раздевайся!
- А? - о Либере много чего говорили...
- Ага, - и он снова забулькал, то ли кашляя, то ли смеясь. - Дурак ты братец. Морду бы ты свою видел...
Юморист. Вот треснуть его по черепушке обломком трубы. Да нельзя, и не получится. Либер, несмотря на свою старость, еще десяток таких, как я, завалит и не задумается. И хотя мне уже сорок пять, было... Но соревноваться с Либером в ловкости я не хочу. Хоть он и на пару десятков старше меня.
По крайней мере внешне.
Я попытался встать, но вдруг за спиной раздалось громкое рычание и мне пришлось замереть. Как не замереть, когда в шею тебе кто-то горячо дышит. Зло дышит. И вонюче...
- Марта! - крикнул Либер. - Оставь человечка! Его и так чуть было не съели...
Дышать в шею перестали.
Я осторожно обернулся. И, что самое интересное, никого не увидел. Посмотрел на Либера. Тот, как ни в чем не бывало, возился около костерка. Точнее, нет, не костерка. Эдакая печка в стене. Я то знаю, что такое печка. Я видел. Еще до войны. На ней можно, как на костре, но гораздо лучше...
Оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь в большом... Нет. В огромном помещении, чем-то напоминающем старый, заброшенный склад. И по обстановке подходит. Ящики кругом, какие-то цистерны. И потолок в темноте теряется. Впрочем, может быть, темнота как раз и увеличивает размеры. Стены угадываются по наличию окон.
Через них в помещение, я мысленно окрестил это складом, внутрь вливался мутноватый свет.
- Либер... - позвал я. - А где мы?
- Мы... - проворчал Либер. - Мы у меня. И долго ты тут не задержишься. Потому что жратва у меня не вечная.
- А мы и обедать будем?
Либер ничего не ответил, а просто начал, что-то ожесточенно двигать в печке.
Здорово! Хоть что-то из того, что говорили о нем, оказалось правдой, Либер без кормежки не отпускает.
Никого.
- Обедать... Ему еще и обедать... Мало того, что я ему шкуру целой оставил, так он еще и сожрать меня совсем хочет... - Либер бубнил все тише и тише, не иначе нарушать традиций не хотел.
- Да, ладно тебе. У нас все говорят, что Либер с пустым желудком никого не отпускает... Так, мол, у него заведено... - весело сказал я и осекся, натолкнувшись на довольно неприятный взгляд старых глаз. Такие глаза, наверное, видит животное перед вивисекцией.
- Говорят? Много говорят... А что еще Либер делает с... гостями. Ну там, покусанными и все такое...
Не помнишь?
- Так ведь... Так ведь меня Мастера не кусали. Ты сам сказал... - что-то завозилось у меня за спиной и меня посетило довольно странное чувство, мне очень хотелось повернуться и в то же время становилось жутко от одной только мысли о том, что я могу там увидеть.
- Сказал... Но вдруг я ошибся? - Он выдержал паузу, а затем устало бросил, обращаясь куда-то за мою спину. - Оставь, Марта, я шучу.
Шутит!
Я резко обернулся, насколько это можно было сделать с разорванной ногой, которая давала о себе знать.
И ничего.
Только что-то неясное, взлетевшее к потолку. Так, тень и ничего больше. Только очень быстрая тень и как будто резиновая. Словно не взлетела она к потолку и не прыгнула, а втянулась туда, ну сократилась, как резинка. Хлоп, и как не было! Ну и ладно...
Либер тем временем в последний раз погромыхал чем-то в печурке и сел на ящик с очень удовлетворенным видом. Его настроение на глазах улучшалось. Ну странный старик, честное слово!
- Да, - удовлетворенно прошептал старик. - Ночь скоро закончится. Солнце взойдет.
Во выдал! Я даже поперхнулся. Какое солнце?! Где он его видел? Впрочем он-то наверное и видел. И вероятнее всего помнит. Я же помню. Правда, это было давно. В детстве оно было теплым, незлым. Хотя родители гоняли меня с солнцепека...
Черт! Правду говорят, что там, где этот Либер, сплошная дьявольщина творится. Вспомнил... Родителей. Ведь зарекся же, не вспоминать. Ни к чему это... О чем это я? Ах да!
Солнце... Только потом на него стало опасно выходить. Ну там радиационное заражение и все такое... Потом я в шахты ушел, и мне это солнце вообще по фигу стало. Так в шахтах и сидел до самой войны.
Солнце. Какое теперь солнце!? Так, посветлеет чуток, да и все. Ни тепла тебе, ни света. Чего это Либер так расчувствовался по этому поводу? Спросить?.. Нет, пусть себе тащится, что мне жалко. Или...
- А что Солнце? От него толк какой тебе есть? - все-таки я его спросил.
- Тебе лет сколько? - Либер посмотрел на меня с невыразимой жалостью.
- Ну... Ну сорок пять. Было. Пока считал.
- Это значит ты двадцать лет назад с Солнцем распрощался... - грустно сказал Либер.