— О пересадке мозга никто не знает, все секретно, однако вы мне все рассказываете так непринужденно…
Петр Николаевич откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. На лице промелькнула усталость.
— Думаешь, почему рассказываю секретную информацию? — устало улыбнулся. — Все элементарно. Ты себя переоцениваешь. Никому твоя персона не нужна, никому не интересно, что ты скажешь и сделаешь. Тебе вообще не поверят, если попытаешься разгласить услышанное.
Насчет никто не поверит, он конечно перегнул. Да я на нескольких форумах напишу, такую бучу подниму! В соцсетях обязательно напишу. В газеты обращусь. Журналисты статьи напишут. Да и почему мне не поверят?! Тоже, напугал!
— И не забудь: вы меняетесь местами. То есть ты получаешь все, что имел предыдущий владелец. А бедные люди сюда не обращаются. Все, о чем ты мечтал, станет осуществимо. Пойдем, провожу, — резко закончил разговор.
Он поднялся оперевшись на стол. Я медленно поднялся следом. В голове, словно ураган пронесся. Мысли свернулись в клубок и распутываться не желали. Слишком много новой и невероятной информации.
— Завтра или послезавтра, если надумаешь, также утром придешь.
— Хорошо, — кивнул в ответ.
— Удачи, — пожал он мне руку на прощание.
Я прошел через КПП, попрощался с полицейским, тот вяло кивнул. Глянул на мирно спавшую собаку и вышел в промзону. Со мной ничего не случилось, никто не забрал на органы, не угрожал, не пытался со мной что-либо сделать. Просто рассказал и предложил нечто… настолько странное, что я до сих пор не мог этого осознать.
Протопал через промзону и даже не заметил этого. Потом по аллейке через парк, вдоль трамвайных путей, вышел на остановку. Двойной вагон подъехал через несколько минут. Зашел вслед за стариком с трясущимися руками. Внутри всего несколько человек. Будний день, утро. Кому надо на работу, уже доехали.
Плюхнувшись на сидение, посмотрел на ясное небо, редкое для Москвы. Трамвай ехал быстро. А может у меня мысли сбились в кучу и время полетело? Не знаю. Через мгновение из динамиков донесся хорошо поставленный женский голос:
— Следующая остановка «Станция метро Щукинская».
Я наблюдал за приближением огромного торгового центра с эксцентричным названием «Щука», а когда трамвай остановился, рывком подскочил и спрыгнул со ступеней.
Мозг пересаживать! Надо же… придумал! Интересно чем он там в действительности занимается?
4
В метро ехал — разглядывал пассажиров. Точнее девушку напротив. С прямыми черными волосами и в коротком белом платье. Я не мог оторвать от нее взгляд. Понимал, что пялиться настолько откровенно, по меньшей мере, стыдно. Но ничего не мог поделать. Она вышла на станции «Беговая», а я хоть вздохнуть свободно смог. А то перед глазами крутилось, как забавляюсь с ней в постели. Вернулся к осмысливанию того, что сегодня услышал. Получалось, что предлагали пересадить свой мозг в тело старика. Взамен получал дряхлое тело, деньги и его жизнь. Он же мою «абсолютно счастливую» жизнь и молодость. Усмешка сама полезла на лицо. Зачем ему моя молодость? Что он в ней увидит? В Шахты поедет? Так там вообще, как выражается местная молодежь, бесперспективняк. В Москве будет неофициально торчать? Учиться пойдет? Что будет делать? Я бы понял, если бы молодость и деньги — тогда можно развернуться. Вспомнил о родителях. Вряд ли смогу их увидеть. Да и они не поверят, что богатый старик — сын. Немного защемило в душе. Удивился собственной бессердечности. С другой стороны: они мне не смогли дать обеспеченной жизни, так чего их тогда жалеть?! К тому же сына, как такового, не лишатся. Просто он станет к ним по-другому относиться. Станет холоден и прекратит всякое общение. Ну что ж… сами виноваты. Кто отказывается от лучшей жизни?
Предложение о смене тела заманчивое. Лишь не верилось, что правдиво. И до мурашек на спине страшно. Мой мозг пересадят в другое тело… Как это?!
На выходе со станции «Тимирязевская» ко мне подошли двое классических гопников. У них видимо даже своя мода есть. Вообще такой типаж людей в столице я встречал крайне редко. Он больше присущ провинциальным городам. Например, в Шахтах лысые парни в спортивном костюме, кроссовках и семечками встречаются намного чаще.
Один из них курил. На его лице два шрама. На лбу и на щеке, будто ножом наотмашь порезали. Второй крутил четки, в другой руке горстка семечек, глаза перебегали с человека на человека.
Они преградили мне путь.
— Слышь, братан, — начал первый, во время разговора шрам на щеке противно морщился. — Дай мелочь.
— Нету, — покачал головой и попытался обойти, но тот, что крутил в руках четки, словно ненароком вновь преградил дорогу.
Вокруг проходило множество людей, заходили и выходили из метро. Рядом торговый центр, офисное здание, конечная монорельса. Однако в Москве я привык к одной вещи — ты всегда один. Не важно, сколько вокруг тебя людей — ты один. Никто не бросится тебе на помощь, никто не вызовет полицию. Основная масса постарается ничего не замечая проскочить мимо.
— Слушай, нам с братаном на Тургеневскую надо. Ты чё, нормальным пацанам не поможешь?
— У меня ни рубля лишнего нет, — упрямо повторил очевидную лишь для себя правду.
— Да мы тебе отдадим, ты не парься, — «шрамированный» выкинул бычок и чуть не попал в кожаный портфель какого-то мужчины.
— А мне и нечего вам занимать, — развел я руками. — У меня с собой тридцать рублей, вечером на пачку макарон, — приврал для пущей убедительности, хотя лишних денег действительно не было. — Даже не уверен, что хватит. Вот сейчас получу расчет… — понял, что сболтнул лишнего. Много лишнего. Однако именно в этот момент решился на операцию. Короткая, но счастливая жизнь лучше, чем бедная, но длинная. А в синем Bentley Continental, который куплю в первую очередь, будет сидеть такая же красотка, как ехала со мной в метро.
В первую секунду гопники ничего не сообразили, но через мгновение на лицах расползлись улыбки.
— Получишь расчет и нам займешь, — подал голос второй, с четками. — Мы тебя правильно поняли? Только не говори, что неправильно. Мой братишка, — кивнул на друга. — Не любит ошибаться.
— Пра… правильно.
У меня чуть не подогнулись колени. Уйти теперь точно не дадут. Убежать? Да ведь, скорее всего, догонят. План созрел быстро. Возьму у Александра не всю сумму, а часть. Объясню ситуацию, а завтра лучше приду еще раз.
— Тогда пошли, — с довольной улыбкой взял меня под руку тот, что со шрамом. — Меня, кстати, Васей зовут, а моего братишку… — вопросительно посмотрел на друга.
— Тебя как звать? — спросил у меня тот, что с четками.
— Всеволод, — промямлил я.
— О! И меня так же! Тезки! — наигранно удивился он. — Вот и познакомились.
Они пошли с двух сторон от меня, тот, что со шрамами по-прежнему держал под руку. В том, что назвали липовые имена, ни секунды не сомневался. Раздумывал, какую сумму взять, чтобы не жалко, но при этом и на расчет походило. Больше всего боялся, что они за мной в магазин зайдут. Торговый зал от «кабинета» директора отделяла бутафорная дверь. Весь разговор услышат, если хоть чуть-чуть напрягут слух. Даже если какие-то слова и пропустят, то общий смысл поймут. А я ведь три недели работал. И лишиться всей зарплаты не зная, какое время до операции по смене мозга жить на эти деньги? Начал обдумывать, как полицию вызвать, но пришел к выводу, что лучше директору нашептать на ухо о том, что должно произойти.
Мы прошли через палатку с шаурмой, салон связи и вышли к секс-шопу.
— Ты что здесь работаешь?! — придержал меня за руку «Вася».
— Работал, — поправил я. — Пришел увольняться.
— Кем? — «Всеволод» четки спрятал, словно к драке приготовился.
— Курьером.
— Ну, иди, — отпустил он мою руку и слегка подтолкнул.
На ватных ногах я прошел внутрь. Звякнул колокольчик на входе. В нос ударила вонь ароматических палочек. Сегодня с ними явно переборщили. Вера смерила меня презрительным взглядом. Как всегда. Все привычно. За спиной вновь звякнул колокольчик. Кровь застучала в висках. Медленно обернулся. В магазин зашли гопники.
— Здравствуйте, — улыбнулась близняшка.
«Вася» и «Всеволод» хмуро на нее зыркнули и отвернулись. И тут «Шрамированный» заметил стенд с дилдо и громко заржал.
— Гля, братан! — толкнул друга в плечо и тыкнул пальцем. — Ни фига себе приспособы!
Я оставил их удивляться достижениям секс-индустрии, а сам постучал в «кабинет» и сразу вошел. Настороженный директор сидел перед какими-то таблицами. Никогда в этом магазине не слышали подобный смех. Александр Алешин выглянул в просвет двери пока я заходил, но толком ничего не увидел.
— Ты опоздал, — тихо сказал директор секс-шопа. — У меня тут две заявки. Обе срочные. Придется тебя оштрафовать.
— Ты опоздал, — тихо сказал директор секс-шопа. — У меня тут две заявки. Обе срочные. Придется тебя оштрафовать.
— Я увольняюсь, — получилось так же тихо. Мы оба словно боялись, что нас услышат.
— Не понял. Повтори? — его лицо начало наливаться краской, голос окреп. Он отбросил листы на стол и приподнялся на подлокотниках кресла.
— Я же по телефону уже сказал, что увольняюсь, — постарался придать голосу твердость, но чувствовал срывающиеся нотки. Услышал их и Александр.
— Сдавай проездной, — он бухнулся обратно в кресло, протянул раскрытую ладонь.
Достал единый безлимитный проездной и отдал.
— А теперь пошел вон, — Александр взял со стола листы с таблицами и сделал вид, что углубился в изучение.
— А как расчет?
— Пошел вон! — со сталью в голосе повторил директор секс-шопа.
— Я три недели отработал…
— Пошел вон тварь приезжая! — закричал так, что вся Москва могла услышать.
Я выскочил из «кабинета», как ошпаренный. Где-то в глубине души ожидал такого, но чтоб и в правду…
Гопники и Вера смотрели на меня одинаковыми, круглыми от изумления, глазами. «Вася» почесал шрам на щеке. Первым в себя пришел «Всеволод». Он сплюнул на пол и буркнул:
— Пошли.
Вдвоем они покинули магазин. Близняшка посмотрела им вслед. После взглянула на меня. Ни грамма сочувствия или жалости в глазах. Захотелось даже сделать какую-нибудь подлость, стенд, например, перевернуть. Мысль юльнула в другую сторону. Ведь могу схватить что-нибудь дорогое и скрыться. Вовремя опомнился. Это уже воровство.
Дверь в «кабинет» от толчка распахнулась. Александр упёр руки в бока.
— Я что, неясно выразился?! — Его ноздри раздувались, глаза почернели. — Пошел вон отсюда, гадина безродная!
Как выскочил из магазина, даже не запомнил. Лишь отбежав на безопасное расстояние, успокоился. Отдышаться и собраться с мыслями решил возле остановки троллейбуса. Под руку подхватили. Сердце тоскливо заныло. Медленно обернулся. В лицо смотрел «Вася». С другой стороны обошел «Всеволод».
— Хреновый у тебя начальник, — прищелкнул языком «шрамированный». — На бабки, наверно, кинул.
— Да, — в глубине души поднялась обида. Захотелось вернуться и разнести весь магазин к едрени фене! Даже слезы чуть не выступили, лишь усилием воли сдержал.
— Хочешь, поговорим с ним? — «Всеволод» достал из кармана штанов пачку сигарет и протянул мне. — Сколько он тебе должен?
Назвал сумму, а от сигареты отказался, вежливо поблагодарив.
— Маловато, конечно, — словно ребенок надул губы «Вася». — Давай, мы с ним поговорим и половину от того, что он должен забираем. Идет?
— Бить будете? — представил, как Александр Алешин валяется в грязи, просит пощады, а эти два гопника продолжают бить ногами в лицо. Даже потеплело на душе от такой картины.
— Вероятно, — уклончиво ответил «Всеволод». — Такие… — он не подобрал матерное слово. — …заслуживают, чтоб их морду об асфальт потерли.
— Нет, парни, спасибо за предложение, — вздохнул я. — Но не заслуживает он подобного отношения. Человек же.
Они посмотрели на меня так, будто я признался, что каждое утро завтракаю тем, что посылает канализационная труба.
— Да он же тебя на бабки кинул?! — на выдохе произнес «Вася». — Ты чё, простишь что ли?!
— Прощу, — искренне признался я. — Его все равно жизнь накажет за подобное отношение к людям. И еще сильнее накажет.
— Как знаешь, — буркнул «Всеволод».
— Добрый ты, — хмыкнул «шрамированный». — Ладно, давай, не в обиде, — похлопал меня по плечу. — А этого петуха мы все равно труханем. Так с людьми не поступают.
— Удачи, — сказал я напоследок и потопал в сторону метро.
Как спускался по эскалатору, как проходил турникет, как садился в вагон, как ехал — ничего не запомнил. Очнулся, когда из динамиков донесся женский голос:
— …Выхино. Поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны.
Я подскочил и испуганно огляделся. На секунду показалось, что проехал свою станцию и уже конечная. Проскочив через подземный переход, оказался рядом с кассами пригодного направления. Медленно добрел к нужной остановке. Подъехал микроавтобус, и я первый, кто в него сел. Тихо играла музыка — бессмертный Цой. Водитель, хмурый узбек с длинной челкой, посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
— Оплата при входе, — прогундосил он.
— Извините. Ошибся, — я выскочил из микроавтобуса и чуть ли не бегом кинулся к метро. По пути попыталась пристать цыганка со своим «Подайте ради Христа», но я ее даже толком не рассмотрел. Надо же, вообще совести никакой. Даже у бегущих людей попрошайничать начали. Через турникет прошел, прижавшись к спине женщины в белом платье. Такое удовлетворение почувствовал, будто переспал с ней. Она на меня глянула, как на подгнивший труп крысы, но ничего не сказала. Подошел состав. Полупустой. Ехать далеко — попытался занять место. Уселся между толстой, как железнодорожная цистерна, теткой и слащавого вида мужчиной. Он мне живо напомнил моего уже бывшего начальника, Александра Алешина, пропади он пропадом. Даже пахло от него также — женскими духами. Не устаю удивляться в Москве количеству лиц нетрадиционной ориентации. Бегут со всех уголков России в надежде затеряться. Да только кактус в жопе не утаишь. Даже отодвинуться захотелось, вдруг и сам в такого превращусь, но тетка слишком полная, полтора по?па-места заняла. Включил на телефоне игру, симулятор автобуса, и попытался отвлечься. Не тут-то было. В голову усердно лез синий Bentley. Видел, как сажусь за руль, и еду. По Садовому кольцу, по Тверской, по МКАДу ночью разгоняюсь до двухсот. Видел, как подъезжаю к Макдональдсу и заказываю все, что видят глаза. И мне все равно, какую сумму называет кассир — денег во много-много раз больше. В миллион… в миллиард раз больше. А потом пробую, что накупил и, недоедая, выкидываю. Еду в Radisson на Киевской и останавливаюсь там на несколько суток. Просто так. Потому что деньги есть. А на следующее утро уезжаю оттуда. Еду на Рублевку, присматривать особняк.
Одно обстоятельство несколько смущало. Я видел себя молодым. Таким, как вижу ежедневно в зеркале и любой отражающей поверхности. Не мог представить себя стариком. Точнее мог, но через большой промежуток времени, когда синий Bentley Continental превратится в раритет.
Автобус на экране давно таранил остановки, людей, встречные машины. Если бы такое было в жизни, то полицейские бы сами устроили линчевание. Как-то на досуге, размышлял, насколько надо погрузиться в выдуманный мир, чтобы взять оружие и пойти убивать людей, словно брутальный спецназовец из шутера?! Насколько непостижим мозг, что выдуманную кем-то картинку начинает воспринимать как реальность?
Автобус снова врезался в остановку, сбил всех стоявших на ней людей. Игра рассчитана даже на самых маленьких, потому люди просто пропадали с экрана. Остальное домысливай, насколько фантазии хватит. Отпустил педаль газа, затем и вовсе нажал кнопку выхода.
Слащавый мужчина встал и прошел к дверям. А там как раз стояли два широкоплечих, лысых парня. На станции они пропустили выходившего длиннолицего и худощавого студента, а перед слащавым мужчиной сдвинули плечи.
— Прощимишься, соска? — громко спросил один из них и оба весело заржали.
Слащавый постарался их обойти — не пропустили. В вагон зашли новые пассажиры, после чего двери закрылись и поезд тронулся. Сквозь грохот старого состава до меня донеслось:
— Может, на следующей получится… — последнее слово не расслышал, но в том, что мужчину назвали матерным синонимом «гея» сомневаться не приходилось. Лысые парни так громко заржали, что и машинист наверняка услышал.
Жертва, надув губы, словно девятилетняя девочка, ушел к другой двери. Там старательно не обращал внимания на лысых парней. И вообще делал вид обиженной мадам, лишний раз убедив тех, кто наблюдал за этой сценой, что его ориентация противоестественна.
Я же подумал, что такая концентрация лиц нетрадиционной ориентации и быдла в одно утро даже для Москвы противоестественна.
Дальше ехал как обычно. Люди заходили и выходили. Мужской голос объявлял станции, после «Китай-города» сменился на женский. Рядом сидел парень с плеером. Он отстукивал ладонями по коленям ритмы. Присмотревшись понял, что он явно играет на ударных. На «Октябрьском поле» вошла дряхлая старушка, которая могла еще Сталина в колыбели качать. Не дожидаясь пока кто-нибудь встанет, вскочил и пригласил бабулю присаживаться.
На «Щукинской» уверенно направился к выходу из первого вагона. Увидел, как пьяный парень в зеленой майке хотел перепрыгнуть через запиликавшие створки турникета. Зацепился ногами и шмякнулся лицом о пол в метре от полицейского с округлившимися глазами.
Трамвай ждать бесполезно — безлимитного проездного нет. Можно под турникетом пролезть, но за время работы насмотрелся, как контроллеры ловили «зайцев». И стать одним из них не хотелось. Да и штраф, в принципе небольшой, именно в этот жизненный момент мог стать катастрофическим.