— Тебя найдут, — просто сказал Малыш. — А вот когда и где, это не мне решать.
Может быть, Михаил Чертанов ошибался, но в последней фразе щипача ему почудился угрожающий смысл.
* * *Домой Чертанов пришел далеко за полночь, даже его соседи, устав от многочасового веселья, притихли и занимались вполне житейскими делами: в комнате напротив затевалась ленивая перебранка, на кухне громыхала посуда, а за стеной надрывалась от избытка чувств женщина. Однажды майор попробовал урезонить соседей раздраженным стуком, но женский голос укорил его за то, что он сбивает кавалера с ритма.
Не раздеваясь, Михаил плюхнулся на стул и закурил, с наслаждением втягивая в легкие сладковатый табачный дым. Разумнее было бы скинуть ботинки и вытянуться на кровати, забывшись до самого рассвета. Но Михаил нутром чуял, что расслабляться нельзя, и радовался, что сегодня он дома один, а не с Ангелиной.
«Тук-тук-тук!»
Чертанов мгновенно поднялся, неслышно приблизился к двери и выключил свет. Стук повторился, на этот раз он был еще более громким и настойчивым. Михаил вытащил пистолет и, прижавшись спиной к стене, повернул ключ.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель упал тусклый свет коридорной лампы. Тяжело, скрипя половицами, в комнату осторожно вошел высокий человек в длинной кожаной куртке.
— Стоять! — негромко произнес Чертанов. — Руки из кармана вынуть… да, вот так… А теперь поднять… Выше!
— И что дальше? — равнодушным тоном поинтересовался гость, выполнивший все его требования. — Ты, кажется, хотел поговорить с Репой?.. Так вот, если ты меня продырявишь, то боюсь, что эта встреча может не состояться.
Не отводя от него взгляда, Чертанов пошарил левой рукой по стене и, отыскав включатель, зажег свет.
Напротив него стоял крепкий, широкоплечий человек, в дорогой черной кожаной куртке и идеально отглаженных брюках. Зимние ботинки, несмотря на весеннюю распутицу, были начищены до блеска.
— Репа? — невольно изумился Чертанов.
— Мне руки опустить, или мы так и будем разговаривать?
— Опусти. И присаживайся.
Репа красноречивым взглядом осмотрел обстановку, поморщился, всем своим видом давая понять, что его появление в столь убогой комнате всего лишь нелепый поворот судьбы, и, по-хозяйски устроившись на диване, заключил:
— Небогато ты живешь, майор, прямо скажу. Понятливые опера твоего уровня давно имеют особняки в районе Рублевского шоссе или приличные хаты в самом центре Москвы. А ты в такую дыру забился! — Поморщившись, Репа добавил: — Может быть, мы с тобой найдем какие-то общие интересы, которые сумеют поднять твое благосостояние?
Репа закинул ногу за ногу так барственно, что Чертанов едва сдержался, чтобы не пнуть по его раскачивающейся ступне. Но правила игры требовали иного поведения.
— Боюсь, мы не договоримся, — сухо ответил он. — Я слишком дорого стою.
Холеное лицо Репы сделалось серьезным. Последние слова Чертанова он воспринимал как начало торга. И Репа заговорил вновь, слегка растягивая слова, что придавало его речи весомую значимость:
— Я с тобой согласен, майор. Ты молодой, перспективный, за такими парнями, как ты, большое будущее. Уверен, что со временем ты даже до начальника отдела поднимешься. А там, как знать, может, еще и выше шагнешь, если, конечно, вовремя поддержат. — Он многозначительно улыбнулся. — Так что я скупиться не стану. Обещаю, что года через три нашей совместной деятельности ты станешь состоятельным человеком.
Умные, внимательные глаза следили за реакцией собеседника.
Чертанов откинулся на спинку стула:
— Согласен. Но при одном условии.
— Что за условие?
— Ты покупаешь меня вместе со всеми сотрудниками, оптом. Создаешь на базе МУРа свое акционерное общество. И потом, как полноправный хозяин, решаешь, кому где жить и сколько получать.
На лице Репы промелькнули, сменяя друг друга, гнев, разочарование и, наконец, усмешка сильного человека, умеющего ценить удачный выпад достойного противника.
— Жаль, — признался он. — Я думал, что мы с тобой договоримся. Чего же ты тогда от меня хочешь?
Чертанов нахмурился:
— Кто-то валит твоих антикварщиков. Поджидает их в засаде, захватывает и отстреливает, как зайцев! Из-за этого у тебя наверняка возникли перебои с отстегиванием денег в общак, а Варяг, которого тоже не может не беспокоить эта проблема, куда-то запропастился. Мне кажется, что в этой ситуации мы можем быть полезны друг другу. Ты в курсе дел, и я тоже. Предлагаю обменяться информацией.
— Хм, — качнул головой Репа. — Действительно, братва ищет этих отморозков. Но они, гондоны, залетные, точняк. Добраться до них нелегко. Ни одной зацепки.
— Одну могу подкинуть, — невозмутимо произнес Чертанов.
Репа порывисто расстегнул «молнию» на куртке.
— Адресок чей-то промелькнул? — быстро спросил он. — Кликуха?
— Примета. У главаря не хватает мизинца на левой руке.
— Вот как? — Лоб Репы подернулся мелкими морщинами. — Дефект заметный…
— Теперь ты согласен, что нам выгодно объединить усилия? — поинтересовался Чертанов, внимательно наблюдая за собеседником.
Репа растянул губы в улыбке:
— Лично ты мне симпатичен, майор. Но пообещать тебе могу лишь одно. Когда беспалого беспредельщика не станет, ты первым узнаешь об этом. — Погасив улыбку, он встал: — Кажется, мы обсудили все вопросы?
Чертанов тоже выпрямился во весь рост:
— С каких это пор авторитеты занимаются кидняком?
— Что? — не поверил своим ушам Репа. Его правая рука нырнула в карман куртки.
— Речь шла об обмене информацией. Ты ее получил. Я — нет.
— Что ж, — произнес Репа после долгого молчания. — Я поделюсь с тобой своими соображениями. Побереги себя, майор! Сейчас это твоя главная задача.
— Соображения даже такого авторитетного человека, как ты, не факт! — дерзко заявил Чертанов.
— Боюсь, очень скоро ты убедишься в обратном, — буркнул, нахмурившись, Репа и вышел.
Глава 9 КОГДА ОХОТНИК ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДОБЫЧУ
Ночь Михаил провел почти без сна. Липкий кошмар в образе тигра-людоеда раздирал его чувства на части. Он видел себя привязанным к огромному кедру, к которому ленивой походкой подбирается зверь. Чертанов хотел кричать от ужаса, но сил не было даже для того, чтобы выговорить проклятия. А тигр, нацелив свои желтые глаза в лицо, усиленно соображал, с какой же части тела следует начать трапезу. Михаил просыпался оттого, что чувствовал на своем лице его зловонное дыхание, и, разглядывая потрескавшийся потолок, искренне радовался, что это было всего лишь наваждение.
Под утро, вопреки ожиданию, он глубоко уснул и пробудился оттого, что рядом надрывался телефон. Не разлепляя глаз, он дотянулся до трубки и едва прошелестел:
— Слушаю.
— Это прекрасно, — отозвалась трубка язвительным голосом полковника Крылова, — а то я уж решил, что ты коньки отбросил. Никак до тебя не дозвониться.
— День вчера трудный был, товарищ полковник, — виновато забасил Чертанов, окончательно просыпаясь. — А потом, не спалось как-то.
— Хорошо, у меня есть верный способ встряхнуть тебя. Сейчас едешь на Рязанский проспект, дом номер пять. Похоже, там случилось что-то по нашей части.
— Как вы сказали? — вскочил Чертанов, сбросив с себя одеяло.
— Ты и в самом деле не проснулся… Рязанский проспект, пять. Там уже должен быть Шибанов. Так что согласуй с ним все действия. Потом подробно доложить.
— Понял, товарищ полковник.
Уже через полчаса Михаил был на месте. У подъезда стояла машина патрульно-постовой службы, возле нее караулил молоденький лейтенант с кожаной папкой в руке, скорее всего участковый. Облокотившись на раскрытую дверцу автомобиля, он нервно покуривал. На его веснушчатом добродушном лице запечатлелась нешуточная забота — от предстоящего дня не стоило ожидать ничего хорошего, если он начинается с воя милицейской сирены. Чертанов запоздало вспомнил о том, что забыл прихватить со стола нераспечатанную пачку «Кэмела», и теперь смотрел на лейтенанта почти с раздражением. Подойти и стрельнуть закурить мешало самолюбие.
Майор вошел в подъезд и увидел Шибанова, беседующего с женщиной лет сорока.
— Так что случилось, Гриша? — спросил Чертанов, здороваясь с капитаном за руку.
— Пока еще неизвестно, но вчера вечером вот эта женщина слышала крик в соседней квартире, а потом все смолкло. Дверь до сих пор никто не открывает.
— Эта? — кивнул Чертанов на дверь.
— Да, кричали здесь, — мелко закивала женщина, настороженно разглядывая подошедшего майора.
— Кто тут живет, знаете?
— Сдобин Николай Павлович, — без промедления отвечала женщина.
На женщине совершенно отсутствовал макияж, отчего ее лицо выглядело неестественно бледным. Белесыми были даже брови, выщипанные в тоненькую дугообразную ниточку.
На женщине совершенно отсутствовал макияж, отчего ее лицо выглядело неестественно бледным. Белесыми были даже брови, выщипанные в тоненькую дугообразную ниточку.
— Не могли бы рассказать поподробнее?
Чертанов в который раз сунул руку в карман, надеясь отыскать пачку сигарет, и вновь разочарованно вздохнул. Все-таки нужно было бы побеспокоить этого лейтенанта и попросить у него пару сигарет.
— Я соседка, — сообщила женщина, — с первого этажа. Вечером услышала какие-то громкие голоса, но не придала этому особого значения. В этой квартире часто компании собирались, бывало, и раньше шумели. Ну, пошумели немного и успокоились. Я уже спать собралась и вдруг слышу, что-то капает. Выхожу в коридор, а там, мать моя! — всплеснула она руками от избытка чувств. — С потолка река течет! Я быстро одеваюсь, поднимаюсь на второй этаж. Пробую достучаться, а мне никто не открывает. Побежала к сантехнику, разбудила его, вот он воду и перекрыл. Мой сосед рано уходит. Думаю, проснется и закроет кран, а его вроде нет…
— С чего вы взяли, что в квартире случилось что-то серьезное? — излишне резко поинтересовался Чертанов.
Шибанов понимающе взглянул на него, похлопал себя по карманам и жестом фокусника извлек пачку «Мальборо». Молча протянул ее Чертанову.
— О, выручил! — обрадовался Чертанов, вытаскивая сигарету. Сбивая большой палец о колесико зажигалки, он попытался прикурить, но зажигалка заупрямилась.
Шибанов вновь посмотрел на майора, отнял у него зажигалку и уверенно высек голубоватое пламя.
— У-у, спасибо, — протянул Чертанов, глубоко затягиваясь. Щеки его при этом запали, придавая ему изможденный вид. Пыхнув дымом, он вновь посмотрел на женщину: — Может, жилец поехал с гостями гулять дальше?
Женщина поежилась, то ли от сквозняка, то ли от нехорошего предчувствия.
— Не спускался он, — произнесла она почти шепотом. — Гости его ходили, а его самого среди них не было.
— Откуда такая уверенность? — прищурился Чертанов от едкого дыма.
— Куртка у него заметная. Знаете, с полосками такими белыми. Отсвечивает. А потом, он и фигурой приметный — сутулится.
— Вы видели гостей?
— Только из окошка. Но могу сказать точно, сколько их было.
— И сколько же?
Сигарета была докурена до основания. Чертанов не без сожаления посмотрел на фильтр и швырнул его в самый угол площадки, туда, где стояло изрядно помятое металлическое ведро. Не попал. Окурок ударился в металлический обруч и отскочил на кафельный пол.
— Трое! — убежденно проговорила женщина, чуть подавшись вперед. — И мне кажется, что среди них была женщина.
— Взламываем дверь! — распорядился Чертанов. — Инструменты есть?
Он подошел к двери и несильно постучал по металлической поверхности, как бы пробуя ее на прочность.
— Не торопись, майор, — сказал Шибанов. — Скоро появится соседка с верхнего этажа. У нее есть запасной ключ, она и откроет. Говорят, она там убиралась раз в неделю.
— А где она сейчас?
— Была у дочери, в Химках.
— Да ты что, капитан, издеваешься? Когда она оттуда припрется?
— Ей позвонили, она уже выехала.
— Общественным транспортом, что ли? Я не намерен ждать! — жестко произнес Чертанов. — Ломаем дверь!
Шибанов удивленно посмотрел на него:
— Миша, что с тобой? Я тебя сегодня не узнаю. Ты что, полчаса потерпеть не можешь?
— Я сказал, ломаем дверь!
— Не гони лошадей, — не сдавался Шибанов. — К чему нам лишняя головная боль? Сам же знаешь, что спешка нужна только в двух случаях, когда ловишь блох и когда чужую жену… В общем, не при дамах будет сказано, — посмотрел он на притихшую соседку.
Женщина неловко топталась на месте. Она рада была бы уйти, но не знала, как это сделать поделикатней.
— Всю ответственность я беру на себя! — произнес Чертанов и повернулся к свидетельнице: — А вы можете идти. Когда вы нам понадобитесь, мы вас вызовем.
— Мне ведь на работу, а я совсем не собрана, — облегченно пробормотала она и, придерживая рукой распахнувшиеся полы халата, бойко заторопилась вниз по лестнице.
Минут через пять появился сантехник. Огромный, с широким разворотом плеч, с чемоданчиком в руке, весьма прилично одетый, он напоминал домушника, перебивавшегося временными заработками в жилконторе. Глянув в замочную скважину и неодобрительно крякнув, сантехник уверенно заключил:
— Сложный замок, итальянский. Здесь повозиться придется, просто так не открыть. Лучше бы по косячку отодрать, топориком… Вот видите, здесь можно пройтись, — провел он пальцами по краю. — А дальше она сама отойдет.
— Ну, чего стоишь, приступай! — распорядился Чертанов.
Сантехник открыл чемодан, что должно было означать: «как скажете», и вытащил крепкий топор. Приладившись, он с коротким замахом саданул топором по косяку, отколов длинную изогнутую щепу. Потом еще разок, но уже основательнее. А когда дерево превратилось в мочало, поддел под основание лезвием и вывернул косяк с гвоздями. Замок соскочил, и дверь, освободившись от запоров, открылась.
Первым вошел Чертанов. Выругался, моментально промочив ноги, и, приподняв штанины, зашлепал в глубину квартиры. Отставая на шаг, следом продвигался Шибанов, неловко придерживаясь рукой о стену.
Участковый припозднился. Застыв в дверях, он угрюмо наблюдал за последствиями потопа, давая понять всем своим видом, что казенная форма — не водолазный костюм. Наконец, собравшись с духом, он осторожно сделал первый шаг и приступил к форсированию потока.
В центре комнаты легкими фрегатами плавала пара домашних тапочек. Паркет разбух и кое-где выпирал угловатыми утесами. Вдоль дальней стены лежал свернутый в рулон ковер, на треть утопавший в воде. Из него торчали чьи-то ноги в коротких темно-зеленых носках.
Чертанов обошел рулон со всех сторон и опять выругался.
— Помоги, — обратился он к Шибанову, — давай размотаем!..
— Миша, не торопись, — запротестовал капитан. — Давай сначала осмотримся, что к чему.
— Я знаю, что делаю!
Шибанов пожал плечами, но спорить не стал.
Раскручиваясь, ковер мягко погружался в воду. В двух местах на густом ворсе отчетливо обозначились слипшиеся бурые пятна. Так выглядит только кровь. Развернув ковер, опера отошли, будто бы выполнили тяжкую работу. На ковре, обмотанный скотчем от голеней до плеч, лежал мужчина лет тридцати с множественными ранениями по всему телу. Одет он был по-домашнему, в белую футболку, которая от выступившей крови выглядела почти красной, и в спортивные темно-синие брюки.
— Кто же это его так? — спросил Шибанов, посмотрев на майора.
Чертанов нервно дернул щекой:
— Это ты у меня спрашиваешь?
Подтянув брюки, он присел, двумя пальцами приподнял майку на покойном и стал изучать раны. Через несколько минут он разогнулся и устало проговорил:
— Двенадцать пулевых ранений на теле, половина из которых смертельные… Крепко его уделали. — Повернувшись к двери, где, прислонившись к косяку, стоял молодой участковый, он раздраженно прикрикнул: — Позаботьтесь о том, чтобы отсюда убрали эту воду, наконец!.. Работать невозможно.
Лейтенант молча кивнул и скрылся в коридоре.
В углу комнаты стояли две огромные сумки с промокшими днищами.
— Что здесь? — спросил Чертанов, ни к кому конкретно не обращаясь. Вжикнув «молнией», он открыл одну из сумок и цокнул языком: — Ну, конечно же, барахлишко! Собрать — собрали, а вот унести не смогли.
— Их, наверное, спугнул кто-то, — предположил Шибанов.
— Скорее всего, — как-то нехотя согласился Чертанов, выкладывая на диван небрежно упакованные вещи, среди которых были серебряные ложки, столовый фарфоровый сервиз, шкатулка с золотыми кольцами. — Ну а это-то им зачем понадобилось? — он небрежно швырнул на подлокотник кресла полотенце.
В дверях появилась юркая пожилая женщина, высохшая и темная, словно жердь деревенского плетня. Наверное, та самая соседка с верхнего этажа, у которой находился запасной ключ от квартиры покойного.
Всплеснув руками, она произнесла печально:
— Батюшки, что же здесь такое происходит!
В голосе больше огорчения, чем скорби. Такое впечатление, что старушка больше думала не об усопшем соседе, а о предстоящей уборке. Она принесла ведро с помятым боком, похоже, то самое, что стояло в коридоре. Не сказав более ни слова, установила ведро в самый угол комнаты и, побултыхав тряпкой в луже, принялась ее выжимать. Раздался негромкий дребезжащий звук падающих струй.
— А здесь что?
Чертанов подошел к столу. Скатерть не прибрана: по всей ее поверхности валяется чешуя и ломти рыбы, похоже, что леща; высокий бокал с остатками пива, а сами опорожненные бутылки, напоминая древнегреческие амфоры, покоятся на затопленном полу. Подняв кипу газет, майор обнаружил пистолетную обойму.