Каждый настоящий охотник способен интуитивно предугадывать поведение зверя. Между ними как будто устанавливается некая телепатическая связь. Но и чуткий зверь может предугадать появление охотника. Так что еще до начала смертельной схватки происходит столкновение воли и характеров.
Басурман замер, глядя в ту сторону, где спрятался Михаил. Зверь не мог видеть охотника — слишком велико было расстояние между ними, не мог его учуять, так как двигался с подветренной стороны. И все же Басурман безошибочно определил, что является объектом наблюдения. Подобную прозорливость невозможно было объяснить лишь звериным инстинктом или даже шестым чувством — это было нечто сверхъестественное, чему нет названия.
Басурман не видел Михаила, но тем не менее знал, что палец охотника уже лежит на спусковом крючке, а темное отверстие ствола выискивает цель. И все же зверь оставался на месте, хотя ему достаточно было одного могучего прыжка, чтобы исчезнуть в густом кедровнике.
Обычно Басурман шутя уходил от тигроловов. Он чувствовал, что каждый из этих вооруженных людей в отдельности слабее его. Но тот, кто затаился в лесу теперь, казался Басурману достойным противником. Могучий зверь давал человеку возможность вступить в поединок. Застыв между пихтами, он как будто предлагал помериться с ним силами.
Рассматривая хищника, совершенного, как сама природа, Михаил вдруг подумал, что не только стремление доказать свое превосходство заставляет зверя так долго и так неподвижно ждать выстрела. В его взгляде, помимо высокомерия и свирепости, проглядывала мольба — зверь хотел, чтобы его остановили. Такие глаза можно наблюдать только у кающихся убийц.
Михаил подкрутил колесико настройки прицела, приблизив глаза зверя. Они смотрели неподвижно и прямо, как будто заглядывали в самую душу. «Стреляй! — призывал Басурман взглядом. — Убей меня сейчас, на расстоянии, потому что в следующий раз будет мой ход, и тогда тебе вряд ли удастся отсидеться в кустах! Стреляй, и я не отведу взгляд в сторону, потому что это означает покориться твоей воле, а меня можно только убить, но не подчинить!»
Михаил всегда считал себя сильным человеком, но сейчас, вглядываясь в немигающие тигриные глаза, он вдруг осознал, что, будучи застреленным из засады, Басурман все равно окажется победителем. И напряженный палец оставил в покое спусковой крючок, давая Басурману свободу действий.
Михаил принял брошенный вызов.
Ему показалось, что зверь понимающе ухмыльнулся. Едва ствол винтовки опустился, как он направился прямиком в сторону охотника, уже нисколько не таясь. Тигр как будто щеголял собственной удалью: картинно перемахивал через непроходимые завалы, легко передвигался по глубокому снегу, не забывая при этом бросать в сторону затаившегося человека долгие пронзительные взгляды. Михаил был очарован его совершенной грацией, которая действовала на него почти гипнотически. Даже если бы людоед в эту минуту оказался от него всего лишь на расстоянии десяти метров, то у него вряд ли хватило решимости всадить в него пулю. Подобное чувство ведомо почти каждому охотнику на тигра, и многие из них не вернулись домой из тайги лишь потому, что попали под магическое очарование желтых глаз.
Пять лет назад, в январе, таким же людоедом был порван отец Михаила, подпустивший к себе зверя непростительно близко. Тогда оплошности опытного тигролова не нашлось объяснения. И только сейчас Михаил осознал, что у бати просто не оставалось выбора. Сначала тигр заворожил его взглядом, сумел подчинить своей воле, а потом пришел и убил.
Похоже, теперь это наваждение происходило и с Михаилом.
Он прикрыл веки, помассировал пальцами глазные яблоки и несколько раз глубоко вдохнул отрезвляющий морозный воздух. Того тигра, с приметным кривым шрамом на правом боку, обнаружить не удалось. После отца он порвал еще двух охотников и канул в неизвестность. Возможно, зверюга угодил в капкан к тигроловам, и кости его уже давно истлели, хотя Михаил до последней минуты продолжал надеяться, что выслеживает именно убийцу своего отца. Но теперь, рассмотрев Басурмана через мощную оптику, он твердо знал — это совсем другой зверь. И явился он по душу Михаила.
Смерть, принявшая тигриный облик, неумолимо подбиралась все ближе. Оскалившийся Басурман надвигался огромными прыжками, молча и сосредоточенно. Михаил запоздало подумал о том, что ему не стоило принимать вызов, — зверь его переиграл. Еще каких-то три прыжка, и последует удар могучей лапой, который с легкостью раздробит череп и перебьет пополам позвоночник. Мысль о том, что через секунду он будет валяться в сугробе поломанной куклой, заставила Михаила очнуться.
Грянул выстрел.
Его громкое эхо ухнуло где-то в вершине елей, стряхнув с их широких лап пласты тяжелого снега. Михаил увидел взметнувшуюся в воздух трехсоткилограммовую тушу и инстинктивно закрыл руками голову.
Убитый зверь крепко придавил Михаила, распоров когтистой лапой полушубок, и охотнику составило немало труда, чтобы выкарабкаться из-под окровавленного тела. Пуля вошла тигру в горло и, перебив артерию и челюстные дуги, застряла где-то в недрах черепа.
— Чего же ты медлил?! Раньше стрелять нужно было! — спешил к Михаилу дедок лет восьмидесяти. Крепенький и необыкновенно худой, он напоминал ствол ожившего сухостоя или векового лешака, выбравшегося из-под сугроба. — Ты думаешь, мне мало одной беды? Сына тигр порвал, не хватало еще, чтобы и внука заел! Что же ты делаешь-то со мной?!
Дедуля энергично топал по снегу, рассерженно потрясая винтовкой.
— Да уймись ты, дед, — устало произнес Михаил. — Так нужно было.
— Нужно, говоришь?.. Предупреждал я тебя, нельзя смотреть ему в глаза, вот он тебя и приворожил! Не один охотник так сгинул! — И, обреченно махнув рукой, произнес: — Ну что еще с тобой делать! — Вплотную приблизившись, произнес: — Огромный зверь! Ты клык у него вырви… Если не сделаешь этого, тогда его душа в другого тигра переселится. И при себе зуб храни, так оно надежнее будет.
— Да знаю, дед, — отмахнулся Михаил, вглядываясь в остекленевшие глаза зверя. — Сколько же можно одно и то же говорить!
— А ты не ершись, — сурово сказал старик, подступая к поверженному зверю, и деловито заглянул ему в пасть. — Вот этот подойдет… Ты посмотри, какой огромадный, все равно что ятаган басурманский! Нравится? — Догадавшись, что ответа не будет, старик махнул рукой. — Ладно, я сам справлю тебе этот зубок. А еще и заговорю на него, чтобы напасти какой-нибудь не принес. Так всегда у нас было, по таежному обычаю.
— Спасибо, — пробормотал Михаил с облегчением.
— Ты когда в Москву-то улетаешь, внучок?
— Дай хотя бы немного оклематься от столичной жизни, дед. В другой раз начальство не скоро позволит в отпуск вырваться!
— Это правильно! — одобрил старик. — Москва чужим слезам не верит, а ты ее указы не шибко жалуй. Будете квиты.
Глава 3 ВОКРУГ ДА ОКОЛО
Похороны Лосю, как и предполагал Серый, были устроены пышные. Варяг не мог не почтить их своим присутствием, он обязан был попрощаться со своим корешем, точно так же, как взять на себя заботу о его матери. Серому оставалось выбрать удобный момент и попытаться добраться до Варяга.
Народу на панихиде собралось множество, среди собравшихся даже мелькали лица певцов, артистов и политиков, которых Серый видел прежде только по телевизору в красном уголке ИТК. А вот некоторые личности были знакомы ему по кичам, этапам и зонам. Он незаметно усмехнулся. Вот жил себе вор, и никто даже не подозревал, насколько широк у него круг общения, а гляди-ка, его, оказывается, всем жалко: от юркого одесского каталы до благообразного попа с кадилом. И, созерцая скорбь на лицах собравшихся, Серый подумал, что смерть сближает людей так, как это не удается сделать жизни.
Варяг появился только на кладбище и то лишь для того, чтобы бросить в могилу ком слипшейся земли. Постояв с минуту у коричневого холмика, он, в окружении трех телохранителей, зашагал по аллее к выходу. Походка у него, как отметил двинувшийся следом Серый, была излишне торопливой, а замыкавший шествие охранник временами бросал настороженные взгляды через плечо, словно опасаясь выстрела в спину.
Похоже, смерть Лося насторожила пахана, хотя Серый постарался обставить убийство как заурядный грабеж, даже часть денег, обнаруженных на трупе, бросил рядом для наглядности, мол, впопыхах обронили.
У самых ворот кладбища Варяга поджидал бронированный «Мерседес». Дверца распахнута, а внутри виднелся еще один охранник, баюкающий на коленях миниатюрный «каштан». Лицо сосредоточенное, блуждающие глаза как будто выискивают подходящую мишень, на которой можно опробовать свою опасную игрушку. Нечего было думать о том, чтобы застичь Варяга врасплох. Телохранители свое дело знали и вели босса так, что мышь между ними не прошмыгнет.
Серый перевел взгляд на водителя, выскочившего, чтобы услужливо отворить перед хозяином дверцу, и с изумлением опознал в нем Степу Пятнистого, который чалился в одной с ним зоне под Челябинском и уже тогда шестерил при блатных. С тех пор Степан значительно раздобрел, сменил прическу, приоделся. Единственное, что не изменилось в его внешности, так это здоровенная родинка на правой щеке, за которую он и получил свое погоняло.
Серый со Степаном не то чтобы корефанил, но и непоняток между ними не случалось, а один раз они даже на пару в ШИЗО угодили. Выходя на волю, Степан Серому адресок чиркнул, прося заглянуть как-нибудь на огонек, и вот теперь такой случай представился. Память у Серого была отменная, и выудить из нее нужный адрес ему не составило особого труда.
* * *Вместо того чтобы отсвечивать на поминках, где его мог узнать кто-нибудь из приближенных Варяга, Серый посвятил остаток дня и вечер более важным и полезным делам, которые успешно разрешались с помощью пистолета. В 22.00, когда он подъехал к нужному дому, он уже был далеко не тем оборванцем, который еще недавно пускал слюнки при виде чебуреков на Казанском вокзале. Но особой радости на душе не было. Серый мечтал о таком куше, который позволил бы ему больше никогда не выходить на дело, рискуя вновь очутиться на нарах. Ради этого он и затеял свою опасную игру.
Изобразив на тонких губах дежурную улыбку, Серый позвонил в металлическую дверь. На канареечную трель хозяин отозвался не сразу, сначала за порогом послышалось настороженное шуршание, — его явно изучали в глазок, и лишь потом прозвучал не слишком дружелюбный голос Степана:
— Кто там?
— Плохо старых друзей не узнавать, — бодро откликнулся Серый. — Посмотри внимательно, не узнаешь разве?
Молчание показалось ему долгим, хотя длилось оно не более минуты, а потом из-за двери раздался восторженное:
— Серега Назаров, бля буду!
Заскрежетали замки, и возникший в дверном проеме Степан прищелкнул языком:
— Да ты, как я погляжу, хорошо в этой жизни устроился! Где такие шикарные шмотки надыбал?
— Взял взаймы у одного олигарха, возвращать надо, — отшутился Серый, проникая в квартиру, — но сейчас разговор не об этом. Давай обойдемся без лишнего базара, мы ведь неплохо знаем друг друга. Заработать хочешь?
Степан почесал свою родинку:
— А много?
— Не волнуйся, этих денег тебе хватит на десять лет безбедной жизни.
— Тогда вопрос, откуда у тебя эти деньги?
— Лось из общака выделил, — решил блефануть Серый.
— Так, значит, это ты его уделал? — насторожился Степан. Сигарета, которую он взялся прикуривать, задрожала в его губах. — Я знаю людей, которым может это не понравиться.
— Ты говоришь о Варяге?
— Да. Лось был его правой рукой, и убийцу Лося повсюду ищут.
— Но никто ведь не узнает, что искать нужно меня. — Взгляд Серого сделался неподвижным. — Верно?
— Предположим, — ответил Степан, помявшись.
— Тогда давай не будем о покойниках. Как тебе мое предложение?
— Что тебе сказать… Разбогатеть, конечно, хочется. Но что от меня требуется? На мокруху меня фаловать бесполезно.
Серый сдержанно усмехнулся:
— Я вижу, ты чтишь библейские заповеди. Это хорошо! Хочу тебя заверить, что никого убивать не надо, — просто ты должен будешь заложить взрывчатку под одну машину, в которой в этот момент никого не будет. В Библии о таком грехе ничего не говорится.
— Хм… Предложение заманчивое. И что это за тачка?
Серый пренебрежительно пожал плечами:
— Так, ничего особенного, «Мерседес» шестисотой модели.
Степан выпучил глаза:
— Тоже мне: «ничего особенного»! Его стоимость за сотню тысяч баксов зашкаливает!
— А чего тебе, собственно, переживать? Не твои же деньги.
— Так-то оно, конечно, так, — в задумчивости протянул Степан. — И чей «мерс» ты собираешься взорвать?
— А тот самый, на котором ты пахана своего возишь! — безмятежно ответил Серый.
— Ты спятил?! — Степан чуть не проглотил свою сигарету.
— А что тут такого? — притворно удивился Серый. — Броня делу не помеха. Я знаю самое уязвимое место этой машины. От нее останутся только горящие обломки.
— Ты хоть знаешь, кому принадлежит этот «Мерседес»?!
— Конечно, знаю. Варягу.
— Вот именно, Варягу! — подтвердил Степан, бегая по комнате. — Если что не так, то нас живьем в землю зароют! И это будет самая легкая смерть, между прочим!
— Лучше думай о том, какая жизнь тебя ждет, когда ты будешь богат и свободен, как птица, — посоветовал Серый.
— Как ты себе это представляешь? Думаешь, так просто войти в гараж и подложить в «Мерседес» взрывчатку? Машина Варяга охраняется день и ночь. Она даже на пять минут не остается без присмотра!
— Вижу, что в общих чертах мой план принимается, и мы уже начинаем обсуждать его детали, — поощрительно качнул головой Серый, развалившийся на диване. — Ты водитель и можешь подойти к своей машине в любое время. Мало ли какая может случиться поломка? Скажем, двигатель барахлит, а может, зажигалка не работает. Тут у тебя самый обширный простор для фантазии.
— Мне надо подумать, — пробормотал Степан, усевшийся в кресло напротив.
— Чтобы тебе лучше думалось, взгляни на это. — Серый извлек из внутреннего кармана пиджака внушительную пачку долларов, перетяную резинкой. Это была самая обычная «кукла», с помощью которой кидают лохов. Сотня долларов вверху, сотня внизу, а все остальное — резаная бумага. Бутерброд с фальшивой начинкой, но зато какой аппетитный на вид!
— Сколько здесь? — спросил Степан сиплым голосом.
— Ровно тридцать штук.
— За такое серьезное дело этого недостаточно, — начал торговаться Степан. Глаза у него алчно горели.
— Разве я тебе не сказал, что это всего лишь аванс? — притворно удивился Серый. — Остальное — после проведения мероприятия.
— Сколько, конкретно?
— В два раза больше! — пошел ва-банк Серый.
— Мало. Слишком большой риск. Я свою голову дороже оцениваю.
— Логично. Без головы далеко не уедешь… Ты, кстати, какую марку автомобилей предпочитаешь?
Степан мечтательно посмотрел в потолок:
— «Феррари».
— Как только Варяг взлетит на воздух, в придачу к деньгам ты получишь «Феррари» с белой лошадкой на капоте и домик на Кипре, — посулил Серый. — Море, солнце… Голые девочки показывают тебе танец живота и всего остального, чего ты захочешь!
— А, была не была! — воскликнул Степан с отчаянной решимостью. — Давай задаток!
— Значит, берешься заложить бомбу в «мерс» Варяга?
— Разве не ясно?
— Ты скажи: да или нет. Реально.
— Да! — почти выкрикнул Степан, нетерпеливо протягивая руку к пачке долларов. — Завидую твоей решимости, — улыбнулся Серый. — А я вот, знаешь, привык колебаться, сомневаться во всем… Вот и сейчас взял и передумал. — С этими словами он спрятал «куклу» на место.
— Так ты, выходит, просто по ушам мне ездил? — возмутился Степан. — Вот что, вали-ка ты отсюда, пока цел. Базар закончен!
— Нет, он только начинается, — издевательски произнес Серый. — Правда, продолжать мы будем уже без этой маленькой штучки…
Он не спеша достал диктофон, перемотал пленку назад и включил воспроизведение, давая возможность собеседнику послушать, как он только что продал своего босса с потрохами.
— Слово не воробей, — сказал он, выключив диктофон. — За слова отвечать надо. Боюсь, Варяга не умилит твоя мечта о «Феррари». Скорее всего, напоследок ты прокатишься в машине совсем другого класса, попроще. И не на Кипр, а в ближайший лесок.
Некоторое время в комнате царила гнетущая тишина, а потом Степан сдавленно пробормотал:
— Да, красиво ты меня развел, ничего не скажешь… А я, дурак, за кореша тебя держал… Вот и верь после этого людям!
— Тридцать штук, которые я тебе показывал, — твои, — твердо пообещал Серый. — Но получишь ты их после взрыва, а не вперед. Верить людям нельзя, тут я с тобой полностью согласен. И если ты сегодня продал Варяга, то почему бы тебе завтра не продать меня?
— Сегодня у нас какой день? — спросил Степан, обдумав услышанное. Он сам загнал себя в угол, и теперь у него не оставалось выхода.
— С утра была пятница, — ответил Серый, разглядывая свои новехонькие туфли.
— У Варяга есть привычка лично садиться за руль по воскресеньям. Он объясняет, что таким образом снимает стресс.
— Ты все равно его сопровождаешь?
— Да. Но он не будет возражать, если у меня в этот день найдутся другие дела. Могу же я, в конце концов, навестить подругу?
Серый кивнул:
— Разумеется, можешь.
— Ну вот. — Степан исподлобья глянул на него и поинтересовался: — Хлопушка при тебе?
— Получите и распишитесь. — Серый положил на колени кейс, щелкнул замками и достал небольшую коробку.