– Интересненько, – буркнул Дуст, как показалось Митяю – не особенно удивившись. – А теперь давай ко мне заглянем, тоже кое-чего покажу.
У Митяя моментально возникли нехорошие подозрения, которые, забегая вперед, увы, оправдались.
Дуст показал ему ноутбук. Первым делом раскрыл и врубил – загрузилась винда-семерка.
– С виду ноут как ноут, – заговорил Дуст, коснувшись кнопки выключения. Винда штатно финишировала и экран погас. – Мне его принесли под замену винта. Только я не смог ничего заменить.
Дуст закрыл крышку и перевернул ноутбук днищем вверх.
– Он неразборной, приглядись, у него даже крепежных винтиков нет. И не склеен, я долго изучал. Ломать, правда, не решился. Поэтому я не знаю, что у него внутри. Но… догадываюсь.
Митяй присмотрелся – и действительно, на днище ноутбука не нашлось ни одного винта, хотя обычно их насчитывалось с десяток, а то и больше. Даже места под них не выделялись ни углублениями, ни разметкой, ни как-либо еще. И не похоже было, чтобы корпус ноутбука склеивали или соединяли какими-нибудь внутренними защелками. Корпус был монолитным, без линии стыка по торцам.
– Фигня какая-то, – пробормотал Митяй озадаченно, а потом навалился грудью на прилавок и зачем-то выглянул в проход.
Человек в черном стоял неподалеку и смотрел в сторону Дустовой точки. Выглянувшего Митяя он, несомненно, заметил, но не прореагировал никак, просто продолжал стоять и смотреть.
Митяй непроизвольно втянул голову в плечи и спрятался в глубину точки, для чего ему пришлось немного присесть. Дуст с удивлением воззрился на Митяя, поскольку продолжал сидеть и прилавок заслонял ему практически весь проход.
– Там снова этот… Агент Смит…
Дуст привстал и, по-птичьи вытянув шею, пригляделся.
– Че-то не вижу никого, – произнес он с сомнением.
Митяй тоже выглянул и, надо признаться, для этого ему пришлось сначала поискать в себе решимости. Странное дело: человек в черном действительно исчез, во всяком случае, у точки Денежкина его уже не было. Митяй вторично прилег на прилавок и украдкой поглядел вправо-влево, вдоль ряда.
Так и есть: таинственный наблюдатель за неправильными предметами никуда не исчезал, а, как и в первый раз, всего лишь отступил. Он дошел до поперечного прохода между рядами, свернул за угол и там сразу остановился, причем то и дело из-за угла выглядывал.
– Даже не прячется, гад, – буркнул Дуст неодобрительно. – Охране его сдать, что ли?
– А что ты ему предъявишь, что охране скажешь? – тоскливо протянул Митяй. – Одет, мол, не по сезону? Темные очки носит? Так это на рынке не запрещено…
Заметив, что за ним наблюдают, человек в черном прекратил выглядывать из-за угла и затаился.
Митяй глянул на часы (в телефоне, конечно, наручных он сроду не носил) – до закрытия рынка оставалось минут двадцать.
Тем временем Дуст внимательно осмотрел авторучку, понюхал даже – разве что на зуб не стал пробовать.
– Выглядит как ручка, – проворчал он. – Весит как ручка. Пишет как ручка. Что тогда это, если не ручка?
– Ты у меня спрашиваешь? – иронически отозвался Митяй, но развить мысль не успел: к его точке подошли покупатели, пришлось быстренько вернуться к себе и обслужить.
Покупатели случились дотошные до занудства, пока выбирали-смотрели-проверяли-расплачивались-записывали – двадцать минут истекли совершенно неощутимо. С облегчением глянув покупателям в спину, Митяй удовлетворенно вздохнул и обнаружил, что точка Юрки Денежкина уже закрыта. Дуст возился с ролетами – опускал как раз.
Свернувшись и закрывшись, Митяй подошел к поджидавшему невдалеке Дусту.
– Ты ее оставил или с собой? – спросил он.
– Кого? – в первый момент не понял Митяй.
– Ну, ручку эту ненормальную.
– А… Не, оставил в сейфе, в талмуде. А что?
Дуст отчего-то втянул голову в плечи и неопределенно протянул:
– Да так, ничего…
Они как раз подходили к выходу из павильона.
– По пивку? – предложил Дуст не очень уверенно.
– Не, меня предки на сегодня ангажировали, мебель двигать затеяли, – вздохнул Митяй. – Че им неймется, не пойму, лет десять простояла – всех устраивало, а тут вдруг разонравилось. Но не откажешь же…
– Это да, – вздохнул Дуст. – Ну, бывай тогда.
Он свернул налево, к метро, а Митяй побрел к остановке, где с равным успехом можно было сесть на трамвай, автобус или маршрутку – что первое придет. Удобнее всего был трамвай, чаще всего ходили маршрутки.
Пришел автобус. Митяй вошел и уселся в дальнем от дверей уголке самого заднего ряда сидений.
Примерно на половине пути к конечной, где ему предстояло выйти, когда автобус притормозил на очередном светофоре, Митяй, внезапно похолодев, увидел на противоположной стороне улицы человека в черном. Он неподвижно стоял у края тротуара, хотя пешеходам горел зеленый, и, вроде бы, смотрел на автобус, в котором ехал Митяй.
В голове внезапно, словно видеоролик, мелькнул следующий сюжет: человек в черном, спохватившись, быстро перебегает дорогу на мигающий зеленый, на бегу подавая знак водителю, и сердобольный шоферюга открывает переднюю дверь. Едва человек в черном вскакивает в автобус, тот трогается. Человек в черном медленно проходит по практически пустому салону в хвост автобуса, туда, где в уголке сидит Митяй, оцепеневший и одинокий.
Автобус тронулся, Митяй встрепенулся, отгоняя неожиданное наваждение. В реальности человек в черном продолжал стоять на тротуаре у светофора, но теперь Митяй отчетливо разглядел, как его лицо поворачивается вслед за уходящим автобусом.
Лишь на следующем светофоре Митяй медленно полез в задний карман джинсов за носовым платком – чтобы утереть лоб от выступившей холодной испарины.
До конечной он доехал как на иголках, то и дело зыркая в окно, но ни из автобуса, ни по пути к родительской квартире никого в черном костюме и очках больше не увидел.
В квартире детства и юности он сначала немного расслабился (морально), а потом напрягся (физически). Мама затеяла воистину глобальную перестановку, тяжеленные шкафы пришлось не просто двигать, а перетаскивать из комнаты в комнату. Хорошо, соседи помогли – слегка постаревшие приятели отца и их давно возмужавшие, а теперь начавшие нагуливать животики и поблескивать нарождающимися лысинами сыновья, соратники Митяя по детским шалостям и подростковым выходкам.
И он снова отвлекся, тем более что за актом перетасовки мебели последовал вполне русский ужин для хорошо поработавших и очень довольных собой мужчин, которые вдобавок знают друг друга даже не годы, а десятки лет. Да и готовила мама Митя превосходно: хочешь – пальчики облизывай, хочешь – язык глотай.
Домой Митяй вернулся слегка навеселе, удачно подъехав разделяющие отцовскую квартиру и квартиру его покойного брата две остановки на дребезжащем трамвайчике. О человеке в черном Митяй вскользь подумал, но за стеклами было темно и моросно, никого не разглядишь, а алкоголь в крови придал храбрости для короткого забега от остановки до подъезда. Дома Митяй переоделся и рухнул на диван перед телевизором.
По ТВЦ показывали «Man in Black».
* * *С этого момента Митяй стал иногда натыкаться на людей в черных костюмах и затененных очках с тонкой оправой. В самых неожиданных местах: в метро на встречном эскалаторе, в салоне обгоняющего автомобиля, когда сам Митяй ехал в маршрутке, в людных торговых центрах, чаще всего в такой ситуации, когда мгновенный контакт был заведомо невозможен. К примеру, как-то поднимался Митяй в прозрачном лифте с минус второго этажа на плюс третий и на нулевом сквозь подсвеченный пластик узрел соглядатая на узкой площадке перед лифтами.
Поначалу Митяй пугался и как можно быстрее покидал место невольного столкновения – на ближайшей остановке выходил из маршрутки, торопился уехать на любом поезде в метро, даже если первым приходил тот, который ехал в противоположную сторону. Но люди в черном ни разу не пытались контактировать с ним – просто наблюдали, молча и издалека. К тому же, поразмыслив, Митяй справедливо решил, что не все из них так уж похожи на самого первого, с радиорынка. Мало ли в метро людей, носящих черные костюмы? И из них некоторые вполне могут носить еще и очки-хамелеоны, темнеющие при ярком освещении. Собственно, на одетых подобным образом людей Митяй натыкался всегда, просто раньше не было повода обращать на них внимание.
Теперь появился.
Недели через две после случая с ручкой (которая, к слову сказать, уже к понедельнику куда-то исчезла – видимо, Степаныч забрал), едва Митяй закрылся, его затащил к себе Дуст и с похоронным видом продемонстрировал разломанную зарядку для какого-то ноута. Монолит, ни проводков, ни платы, только слипшиеся серебристые крупинки. После склеивания зарядка заработала, как ни в чем не бывало.
Митяй потерянно глядел на приятеля – долго около минуты. Потом тихо спросил:
– Что это, Дуст? Что это за вещи-обманки, ешкин кот?
– Давай порассуждаем, – хмуро предложил Дуст.
– Давай.
– Итак, – приятель зачем-то убрал имитацию блока питания в ящик стола. – Что мы имеем? В обиходе появились копии всяких гаджетов и прочих девайсов, не обязательно электронных. Работают, но как устроены – непонятно. Я бы даже поверил, что в какой-нибудь Японии изобрели принципиально новую электронику, если бы не одно «но»: сломанные вещи срастаются и продолжают работать. Я точно знаю: у нас так не бывает! Напрашивается единственный вывод.
– Какой? – мрачно осведомился Митяй.
Дуст вздохнул и произнес:
– Это не земные технологии. По крайней мере, не технологии нашего мира. Звучит по-идиотски, согласен. Но мы видим то, что видим. И еще: я не удивлюсь, если видим это не только мы. Просто люди не хотят выглядеть сумасшедшими, поэтому помалкивают. Да и мы не особенно спешим делиться с кем-нибудь, ты, наверное, заметил.
Митяй уставился в пол. Дуст говорил странное, слушать его было, в общем-то, неловко, но, к сожалению, сам Митяй ничего правдоподобного придумать не мог, а слова Дуста, если в них действительно поверить, все объясняли.
– Ты Степанычу показывал что-нибудь такое? – поинтересовался Дуст уныло.
– Нет, – ответил Митяй, энергично мотая головой. – Мне и показывать-то нечего. Смарт тот я больше в глаза не видел, ручка тоже… куда-то делась.
Митяй взглянул Дусту в глаза и понизил голос:
– А ты этих… типов в черном замечаешь в последнее время?
– Замечаю, – признался Дуст неохотно. – То на улице, то в метро. Но они не приближаются, так маячат на периферии. А что?
Митяй зябко поежился.
– Пытаюсь представить – что им от нас нужно?
Дуст, похоже, не разделял тревоги Митяя:
– Чтобы понять, что им от нас нужно, хорошо бы знать – кто они на самом деле. А мы не знаем.
И снова у Митяя холодок прогулялся по спине.
– Подойди спроси, – буркнул он, злясь сам на себя.
– Я пробовал, – неожиданно спокойно сообщил Дуст. – Во вторник. Один тут ошивался, на рынке, около перекрестка, где точка Банзая. Ну, я вылез – и к нему. Удрал, гад.
– В смысле – на выход удрал? – зачем-то уточнил Митяй.
– Нет, – Дуст нахохлился и, глядя в сторону, добавил: – Отступил к среднему ряду. А потом просто в воздухе растворился. Хлоп – и нету.
– Как это? – не поверил Митяй.
– А вот так. Сначала шагал, оглядывался в мою сторону. А потом встал, р-раз! И исчез. С тихим таким хлопком. Прямо при народе, многие видели.
Митяй долго мялся, поджимал губы, просто не зная, что сказать. Невинная поначалу история постепенно начала напоминать дурной сон.
– Ну как можно серьезно говорить об… – он поморщился, – инопланетянах?
– В наше время в инопланетян не особенно верят, – меланхолично заметил Дуст. – Все больше в какую-нибудь чертовщину – вампиров, оборотней, зомби и прочий Ночной Дозор. Это мы с тобой два рационалиста, нам физику подавай.
– И много в этой хреновине, – Митяй указал на ящик стола, куда приятель спрятал поддельный блок питания, – физики?
– Согласись, если эта байда дает на выходе девятнадцать вольт, физика там присутствует. А она дает, я замерял. Но, с другой стороны, на вход она двести двадцать не требует. То есть, включить-то можно, но если не включать – на выходе все равно девятнадцать вольт.
– Даже так?
– Даже так.
– Может, оно заодно и аккумулятором притворяется?
– Может, и притворяется, – вздохнул Дуст. – В принципе, я пытался запитать от него ноут без двухсот двадцати. Почти пять суток ждал пока сядет – хрена там, работает себе. Под нехилой нагрузкой, между прочим. А дальше я не утерпел и тебе вот рассказал.
– Кстати! – Митяй встрепенулся. – А откуда у тебя этот псевдо-бэ-пэ? Как к тебе попал?
– Не знаю, – на удивление спокойно признался Дуст. – Точнее, не помню. У меня их, вон, полкоробки. Что мне, каждую запчасть помнить?
Дуст кивнул на картонную упаковку от старого принтера, в которую действительно были навалены ноутбучные блоки питания, ЮСБ-дисководы, всяческие кабели и тому подобный расходный хлам, которого у любого торговца-железячника скапливается без счета.
– Понадобился недавно, ну я и подобрал по разъему, питание замерил и все такое. Чуть в дело не пустил.
– И что же помешало?
– Опять не знаю, – Дуст вздохнул. – Наверное, чутье. Какой-то он на ощупь… не хьюлеттовский мне показался. А потом я твой смарт и твою авторучку вспомнил. Ну и… Холст, масло, зубило, молоток.
– А если бы оказался настоящий? – поинтересовался Митяй.
– Назвал бы себя паникером. Но видишь, угадал же. Не подвело чутье!
Дуст неожиданно скользнул вплотную к прилавку и осторожно выглянул в проход. Направо, налево.
У Митяя враз пересохло во рту и в горле, еле-еле сумел выдавить сиплое:
– Что?
– Смотрю, – процедил Дуст. – Есть у меня подозрение, что когда такие вещи ломают, а потом восстанавливают, это их и притягивает. Мужиков этих в черном.
– Да ладно! – усомнился Митяй. – Я давеча в метро одного видел. И ничего при этом не ломал. И тем более не восстанавливал.
– В пути – то другое. Когда впервые ломаешь – они тебя как бы находят и запоминают. А потом уже просто следят.
– Следят? – растерянно переспросил Митяй.
– Ну, может, не следят, а так, присматривают.
– Но зачем?
– Откуда ж мне знать? – пожал плечами Дуст. – Бояться, что мы разболтаем – смешно, все равно никто не поверит, а нас могут и в психушку определить. На профилактику.
– Ну и как, прямо сейчас – присматривают?
– Хрен их знает, – буркнул Дуст. – Вроде, не видно никого.
– Слушай, Дуст, – протянул Митяй задумчиво. – А ты можешь с рациональной позиции объяснить – зачем они, кем бы эти люди в черном ни оказались, подсовывают нам дубликаты наших вещей? Какой в этом смысл?
Дуст сначала сделал умное лицо, но затем по-простецки поскреб затылок и все впечатление враз испортил.
– Предположить – могу. Объяснить – вряд ли, – обтекаемо ответил он.
– Ну и?
– Ищут рынки сбыта, – фыркнул Дуст.
– А серьезно?
– Да какое тут может быть серьезно? – вздохнул Дуст. – Версий-то я сотню могу накидать, это пожалуйста, только проку-то от них? Ни проверить, ни измерить…
– Но должен же быть в этом какой-то смысл!
– Смысл наверняка есть. Смысл есть всегда, но чтобы до него дойти, нам не хватает информации. Поэтому самое умное, что мы можем сделать, Митька, это собирать ее. Собирать и помалкивать. Да, и еще: если рассудок и жизнь дороги вам, остерегайтесь торфяных болот! В смысле, в одиночку вечерами не ходи.
Митяй подумал, что и так давно уже не появлялся в безлюдных местах поздним вечером. Да и в людных тоже. С работы скорее домой и на все замки запереться… Анжела, кажется, обиделась, не звонит. А как ей объяснишь, что в кино не стремно, стремно потом, после кино, ее проводить и в одиночку к себе возвращаться?
– Ладно, друг мой ситный, – вздохнул Дуст. – Вылезаем, закрываться буду. По пивку даже не предлагаю.
* * *В полдвенадцатого ночи Дуст перезвонил Митяю и похоронным голосом сообщил:
– Митька! Прикинь: тот ноут, который у меня пять дней от неправильного бэ-пэ пахал, заразился.
– В смысле? – напрягся Митяй.
– Тоже стал неразборной и без винтиков. Я психанул, шарахнул по нему топориком. Знакомая картина, монолит, силумин. Восстановил – слипся и работает, зараза. Причем, вообще без бэ-пэ. Правда, времени немного пока прошло, минут двадцать, столько и обычные ноуты могут. Но что-то мне подсказывает…
Приятель многозначительно умолк. Митяй судорожно сглотнул и свистящим шепотом вопросил:
– Куда ж мы с тобой вляпались, а, Дуст?
– Ты лучше свои вещи проверь как следует, – посоветовал Дуст. – Мало ли, может у тебя настоящих уже и не осталось, сплошной силумин.
У Митяя все внутри оборвалось. Он отнял мобильник от уха и затравленно огляделся.
А потом вдруг сообразил, что давно не слышит цокания дядькиного фамильного будильника, хотя вон он, стоит на серванте, и время показывает верное – ну, может, отстает минуты на две-три.
На негнущихся ногах Митяй подошел к серванту и некоторое время подозрительно глядел на злополучный будильник. Тот молчал, не цокал. Осторожно, словно будильник мог ужалить, Митяй протянул руку. Коснулся подушечками пальцев, ощутив прохладное железо.
А потом решительно снял с серванта и принялся разглядывать.
Будильник как будильник, древность древностью. Митяй его зачем-то слегка потряс – и дядькина реликвия неожиданно цокнула раза четыре, а затем вновь умолкла. Митяй встрепенулся, а затем принялся радостно вращать барашек завода. После первых же оборотов будильник размеренно зацокал, как ему и положено, и у Митяя отлегло от сердца.
– Так и инфаркт схватить недолго, – пробормотал он, возвращая заведенный будильник на привычное место. – Но, вообще, надо же – остановился он на полдвенадцатого и проверять я его полез в полдвенадцатого…