Теперь он взял ее руку в свои, и теплый поток уверенной силы...
- Отец так мечтал добраться до моря! Он дважды ходил за пределы Мира - на Западную гряду, но в дневнике он все время писал о море. Какое оно, Ортан?
- Разное, - ответил он наконец. - Синее или зеленое, а иногда черное. И всегда опасное.
- Это ничего, - сказала она; мягкий и нежный был у нее голос, и глаза полузакрыты. - В мире все опасно. А что за морем?
- Другая земля. Она больше и холоднее, чем наша; там много чувствующих и мало разумных.
- Чему ты улыбаешься, Ортан?
- Мы можем не дожить до утра, леди Элура. Но знаешь, мне тоже вдруг захотелось взглянуть, что за морем.
- Онои! - чуть слышно сказал кто-то, и холодок, рябивший поверхность души, вдруг грянул ударом страха. Она вскочила на ноги. Нигде ничего не видно, но звук... Странный, ни с чем не связанный звук, словно бы далеко, но все ближе, ближе, по земле волокут что-то очень большое.
- Онои, - прошептала она, словно в этом слове было спасение, и Ортан быстро взглянул на нее. Он уже тоже был на ногах - неуловимое глазом движение - и с тревогой ловил наползающий гул. Но теперь он взглянул на Элуру, и в глазах его больше нет тревоги. Он спокойно кивнул - и все сделалось как-то сразу.
Фоил оказался возле Илейны, осторожно ткнул ее мордой в лицо, она вскрикнула, села, вскочила. Фоил повернулся, предлагая садиться.
- Садись! - пронзительно закричала Элура. - Илейна! Быстро!
Норт уже рядом с Илейной. Он почти закинул ее на круп.
- Норт! - кричала Элура. - Сумки! Быстро на Фоила!
Он выполнил все, не рассуждая, и замер, наполовину вытащив меч. А она уже знала, что надо делать - сама или не сама? Или просто потому, что нельзя иначе?
- Норт! Беги за Фоилом! Живо!
- Элура!
- Мрак тебя забери! Ты что, угробить нас хочешь? Живо!
Норт пожал плечами - и вот уже черная тень неспешно плывет во мраке, унося с собою Илейну, и Норт почти догоняет их.
- Леди Элура!
- Нет!
- Бежать придется всю ночь, - мягко сказал ей Ортан.
- Я умею бегать.
И опять он взял ее руку и сжал в своих - бережно, словно бабочку или цветок, а вдали, в серебристом сиянии Мун уже двигалась слитная, громкая, черная масса.
- Налты! - спокойно сказал ей Ортан. - Их нельзя одолеть - они сильные и не чувствуют боли - но они глупые.
И опять быстрее, чем можно понять, быстрее, чем видит взгляд, Ортан уже далеко. Он мчится навстречу черному, несущему смерть. И сквозь страх тревожное восхищение: он летит. Он мог бы мчаться с Фоилом наравне...
А черное уже распалось на сгустки. Она прижала к губам кулак, потому что это были деревья. Невысокие кряжистые деревья, вперевалку бредущие по степи.
Ортан остановился. Нет, он танцует. Странный танец: прыжки, повороты, отскоки. Он танцует и отступает в танце... нет! белое. Белые яростные бичи хлещут вокруг него. Тяжелые молнии рушатся на него, а он уклоняется, уворачивается, уходит; игра со смертью, и надо бояться, но мне не страшно: он это делает радостно и легко, но он уже оторвался, и вот он мчится ко мне. Мне за ним не поспеть, но он замедляет бег, и она побежала рядом, не отставая.
Она бежала размеренно, экономно, храня дыхание и глядя только под ноги. Слава Небу, что Штурманы обучают дочерей наравне с сыновьями! Слава Небу, что долгий бег входит в воинскую подготовку...
- Налты ходят не очень быстро, - сказал ей Ортан, и голос его был спокоен и свеж, будто он сидит на траве. - Немного быстрее, чем человек. Надо только не подпускать их близко.
А наши? подумала Элура. Если чудища повернут за ними?
- Они слепые, - ответил Ортан вслух, и это было совсем не странно, а словно бы так и надо, - и у них нет нюха. Они чувствуют разум? Не знаю. Нет слова. Я дал им себя почувствовать. Они будут идти за мной.
Сколько? подумала она. До каких пор?
- До конца, - спокойно ответил Ортан. - Но им придется остановиться. Ночью они не могут долго идти.
А потом? Как мы от них отделаемся? Как найдем друг друга?
- Не думай об этом, - ответил Ортан. - Если мы продержимся, у нас будет завтрашний день.
Мы бежим. Бежим размеренно и экономно, и Ортан приноравливает свой бег ко мне. А за спиною все тот же тяжелый скрежет, словно что-то огромное волокут по земле. Сколько еще бежать? На сколько мне хватит сил? Такие тяжелые слабые ноги, и дыханье горячим песком царапает грудь. Грохот ближе - кажется или нет? Я не могу обернуться. Мне надо глядеть только под ноги, иначе я упаду. Ближе. Да, ближе! Надо скорей, но я не могу. Страх? Я не могу бояться, нельзя бояться, иначе конец...
- Берегись! - крикнул Ортан - или подумал? - но в глазах качается туман, я не отпрыгнула, я споткнулась, и оно пронеслось над соей головой. Белое. Толстенный белый канат. Он упал на землю, свернулся и подползает ко мне. Я не могу! Надо бежать, но я не могу, я гляжу... Сильные руки оторвали меня от земли, и степь рванулась назад, воздух вскрикнул и ударил в лицо; мы летим, Ортан несет меня на руках, отпусти, - говорю я, - я еще могу, но он молчит, он держит меня на руках; запрокинутое в серебряный свет лицо, и тяжелый, размеренный стук его сердца за потертой кожей куртки.
Когда мы достаточно оторвались, я ее отпустил, и она побежала рядом. Она ничего не сказала мне. Она просто коснулась земли и побежала, и спокойное, жаркое облако ее мыслей окружает и исключает меня.
Мне не хотелось ее отпускать. Мне хотелось бы так бежать всю жизнь. Без слов и без взглядов, в спокойном и жарком переплетении мыслей...
Они нас догонят? спрашивает она. Не вслух - она бережет дыхание. Спокойная мысль - и во мне спокойная нежность и благодарность за то, что она осталась со мной, за то, что я сейчас не один против родного мира.
- Да, - отвечаю я вслух. - Но больше мы их не подпустим.
- Еще долго?
- Нет, - отвечаю я. - Когда Дерево поднимется до луны. Она бросила взгляд на небо и опустила глаза. Долго. Она устала.
- Я тебя понесу, не бойся, Элура.
И мягкая мысль без слов, словно пожатье руки. Спокойное тепло, но мне почему-то грустно. Только спокойное тепло...
Проклятый грохот! Он опять догоняет нас. Все громче, ближе, страшней - и вдруг он затих. Тихо. Совсем тихо. Еще страшней.
Ортан взял меня за руку и заставил остановиться. Я стою и хватаю ртом раскаленный воздух, и земля плывет подо мной.
- Все, - сказал он. - Ты сможешь идти?
Я киваю и трясу головой. Не могу! Ничего!
Он ведет меня, и оказывается, я могу.
- Скоро будет вода. Фоил говорит мне, куда идти.
- Они... целы? - как неудобно и странно разговаривать вслух! Ворочать тяжелым, высохшим языком...
- Да, - отвечает Ортан. - Когда налты собираются в стаю, все живые уходят. Фоил никого не встретил.
- Налты - растения?
- Нет. Не только. Они и растут, и чувствуют.
- Почему они гнались за нами?
- Это Граница, - говорит он спокойно. Люди не должны входить в Сообитание. Налты убивают только людей. Запах мысли, - говорит Ортан. - Он заставляет их убивать.
- Ортан, а что будет дальше?
- Не знаю, - говорит он. - Что-то еще.
Я не ошибся - Фоил без помех дошел до морона. Даже в Границе живое не любит мороны, мы сумеем немного поспать.
Мы идем по уснувшей траве, я веду за руку Элуру, небо выцвело, посерело - самый тихий, единственный безопасный час Границы, когда ночные ушли, а дневные еще не проснулись.
Мы идем, и я чувствую с облегчением: что-то все же вернулось ко мне. Мне казалось, что все ушло, когда Общее меня оттолкнуло - онемение и пустота, словно я ослеп и оглох. Но теперь я опять не пустой - ощущенье наружной жизни: вон там, в траве прошмыгнул зверек, птица подняла голову из-под крыла и опять заснула, опасность - но далекая, не теперешняя, и чуть слышный мысленный фон - словно хрупкие чешуйки наложенных друг на друга картинок. Они слабые, неясные, но можно выбрать и разглядеть, и я разглядываю морон - гнилое озеро среди топей. Ага, вот где ждет меня Фоил: горсть валунов, почти утонувших во мху, и родничок, один из тех, что питают трясину.
Элура еле идет, она вынослива для человека, но силы кончились, я взял ее на руки и понес. Вялая мысль: не надо, Ортан, я сама, но сквозь нее облегчение и нежность. Пробилась ласковым ручейком сквозь твердый щит, за которым она. И мне почему-то трудно дышать, мне хочется сжать ее сильно-сильно...
Она уже спит. Заснула. На ней нет щита. Горячее. Страх. Боль. Беспокойство. Я.
И я бегу. Я хочу убежать от себя, от непонятного, от тревоги. Я очень быстро бегу, но мне не уйти от себя...
Меня положили на землю, и я проснулась, и тут же заснула опять. И сразу же - как мне показалось - опять проснулась, потому что Норт растирал мне икры и ругался при этом почем зря.
- Отстань, - говорю я, - спать хочу.
- Ну и на кой Мрак ты это сделала? Я бы не мог?
- Отстань, - говорю я опять. - Если бы мы с Ортаном не вернулись, Фоил еще мог бы вывести вас обратно к локаям.
- Ну и объяснила, Мрак тебя забери! Да кто из нас баба - ты или я?
- Вот именно! Зачем Илейне баба? Ей муж нужен, а не подружка.
- Отстань, - говорю я опять. - Если бы мы с Ортаном не вернулись, Фоил еще мог бы вывести вас обратно к локаям.
- Ну и объяснила, Мрак тебя забери! Да кто из нас баба - ты или я?
- Вот именно! Зачем Илейне баба? Ей муж нужен, а не подружка.
- Я сама разберу, кто мне нужен! - сердито сказала Илейна. - Я кукла, да? Вы меня спросили?
- Тише, моя леди, - сказал Норт. - Тише! Вишь, меня тоже не спрашивают. А и правда, Элура, что ты нас, как быка с коровой на случку ведешь?
О Небо, кажется, я краснею! И потому отвечаю зло:
- Мы еще не дожили до вечера, Норт! Вот когда останемся живы, выясняйте себе, кто кому нужен. А сейчас хоть с этим ко мне не лезьте!
- Тьфу! Баба - она баба и есть, хоть командир! Мы-то разберемся, тебя не спросим. Спасать меня нечего, поняла?
- Онои, - прошептал голосок внутри, и я в испуге вскочила на ноги.
Онои, в воде смерть.
Я не слышу, Фоил. Что это?
Она одна - ее много. Онои, я ее не знаю!
Я, кажется, знаю, Фоил.
Я думаю: Общее все равно помогает мне. Закрыло ответы, но не отняло то, что я знаю. Да, я знаю, что это такое. То, из-за чего живое не любит мороны. У _э_т_о_г_о_ нет названия на языке для рта, есть только беззвучное истинное имя.
- Собирайтесь, - сказал я людям. - Скорей!
- Ортан...
Я поглядел на Элуру и покачал головой. Если это то, что я думаю, мне надо себя всего.
Онои, оно идет!
Фоил, веди людей. Элура немного слышит. Говори с ней. Громко говори.
Жирная зеленая вода разомкнулась. Черный щетинистый горб и тысячи глаз.
Оно не должно выйти на берег таким. Оно должно перестать думать.
Есть истинные имена, которые гладят разум, от которых радостно и тепло. Это чудовищно и коряво. Я выдираю его из себя, и оно царапает мозг. Оно боль, оно холод, оно сотни ядовитых укусов. Оно наполняет меня, лишая речи. Холод, холод, черная бездна нечеловеческих, сминающих разум мыслей, я погружаюсь, я тону, но я! Я, которого нет у него, я собираю себя, сжимаю в пружину и выталкиваю из себя проклятое имя - туда, навстречу _е_м_у_.
И стою, легкий и пустой, а это корчится и оседает. И когда опять сомкнулась вода, я могу повернуться к людям.
- Идите за Фоилом, - говорю я им.
- Что это было, Ортан? - спрашивает Элура.
- Это есть. Уходите скорей. Я должен быть один.
Уходят. Мой разум открыт, и тяжелый отзвук их мыслей горячей волной захлестывает меня. Тревога. Страх. Ярость. Желание убивать. И теплый, отдельный от всех ручеек. Тревога - за меня. Ярость - против того, что мне угрожает. Так мягко, вкрадчиво, беспощадно она вплетает себя в меня...
Фоил что-то сказал, но не пробился, смысл мигнул и погас.
Темнота сказала: идет!
Спасительная темнота, безотказная бездна инстинктов, она поднимается из меня, и я не слышу людей - ледяные иглы древнего страха уже вонзились в меня.
Выползает. Оно рассыпалось на они - безмозглые ядовитые твари - и они подползают ко мне. Надо спуститься ниже "я" - туда, где еще нет страха. И последняя мысль "я": без защиты Общего я не сумею забыть. Это будет во мне, когда я вернусь.
Много-холодное-темное убивать. Не надо дать убить. Много-холодное-темное бояться.
Слов уже нет. Вязкая мутная каша пронзительно тусклых ощущений. "Я" не ушло, но оно снаружи. Жаркая черная сила поднимается изнутри, незримым потоком бьет из ладоней. Подняться. Немного. До слов. До "я".
Твари остановились. Я не знаю, что из меня выходит, но это пугает их. Очень медленно, осторожно я отхожу назад. Темнота не даст мне упасть. Я чувствую все, что вокруг, будто земля - это я. Запахи надежнее глаз. Камень пахнет не так, как земля, а кочка не так, как камень.
Надо дойти до границы морона - до незримой черты, за которую они не пойдут. Надо сдерживать силу - отталкивать, но не убивать: смерть - это знак для Стражей Границы, они сразу узнают, где мы.
Они то дальше, то ближе: сила колышется, бьет из меня толчками, если я догорю раньше, чем выйду в степь...
И снова она. Вплетается. Входит все дальше, он ползут, но они отстали, и свободный, счастливый запах травы...
Радостный запах травы, она подо мной, она вокруг, и можно подняться из темноты и опустить усталые руки. Можно вспомнить об остальных - где они? недалеко. Они ждут, и я к ним иду, и каждый мой шаг труднее целого дня пути. Двое - как их зовут? - но она рядом с Фоилом, положила руку ему на шею, и опять она входит в меня, сплетает меня с собой...
И снова вперед. Жестокая голая степь и жестокое голое небо, и с этого неба свисает безжалостный зной. Здесь все безжалостно и беспощадно. Здесь все только смерть...
И Ортан опять отвечает мне прямо на мысль:
- Смерть далеко. Пока мы никого не убили, нам опасны лишь Стражи Границы.
- Ортан, а что значит "онои"?
Он быстро взглянул и опять смотрит вперед.
- Это мое имя на внутреннем языке.
- Оно что-нибудь означает?
- Да. Беспокойный. Тот, кого что-то тревожит.
Она засмеялась. Тихий, воркующий смех - оттуда, из глубины.
- А для меня у вас тоже есть прозвище?
Теперь и он улыбнулся. Его мимолетная, пролетающая улыбка как солнечный блик на гранитной скале.
- Фоил зовет тебя "Фоэрн" - Черная женщина. У этэи "черный" похвала. Черная масть самая лучшая.
А Фоил нас слышит? подумала вдруг она, и странное ощущение: снаружи, но изнутри веселый ребяческий смех. И она улыбнулась тому, что уже не стыдится наготы своих мыслей. Мысли - самое сокровенное, что есть у тебя, твоя сила и твой позор, а я все равно не стыжусь.
- Это не так, - сказал Ортан. - Мы с Фоилом _т_э_м_и_, мы всегда открыты друг для друга. А твои мысли открыты, только когда ты хочешь сама.
- А разве я хочу? - спросила она себя. И честно призналась себе: да, хочу. В первый раз в жизни хочу, чтоб кто-нибудь знал мои мысли!
Мы уже почти в середине Границы - и все еще живы. Я не обманываюсь: это не наша ловкость и даже не наша удача. Граница нас пропускает. Я не знаю почему: сейчас у меня нет ответов. Это неправильно, так не должно быть. Может быть, Общее все равно меня защищает?
Мне хочется в это верить. Я слишком люблю свой мир. Я не могу быть ему врагом. Я никому не мог бы стать врагом. Я могу любить, но не могу ненавидеть. Нельзя ненавидеть то, чего не можешь понять, и нельзя ненавидеть то, что тебе понятно...
Смутная, затаенная жизнь Границы. Смутная, затаенная, - но жизнь. Множество существований, бездумных и торопливых. Неторопливая, безличная тусклая мысль. Слабый трепет тревоги - но оно ушло. Ушло, не заметив или не пожелав заметить. Непонятно, но хорошо - я бы не сладил с элтом.
Фоил! Кажется, он встревожен. Только тревога, а не страх - это еще далеко. Так далеко, что кажется Фоилу неопасным.
Фоилу, но не мне! Гата! тусклые блики, чешуйки неясных картинок. Множество глаз, которые что-то видят. Шаг за шагом сквозь выцветший горизонт, сквозь серый, струящийся в зное простор. Змея. Быстрый торн, шевелящийся куст обманки, одинокий кан обнюхивает нору, стадо! Тучи пыли, мощные глаза вожака.
Все! Нам от них не уйти. Я достаточно знаю о гата. Даже самый мелкий самец в холке выше меня, и они чуют мысль, не хуже, чем Фоил, и немного думают - сообща. И когда они налетят всем стадом, неотвратимые, как обвал...
- Ортан! - окликает меня Элура. В ее глазах уверенность и тревога, и мысли ее испуганы и тверды. Особенное, единственное, только ее: бурлящий камень и скованный льдом огонь.
- Опасность? - спросила она деловито.
Она оглянулась: где там Норт и Илейна - и я уже знаю, что надо делать. Мне очень не хочется этого делать, но только это нас может спасти.
- Мне надо уйти, - говорю я ей. - Со мной пойдет Норт. Вы будете ждать нас здесь.
- Почему? - спросила она сурово. Сдвинула брови, в глазах угрюмый огонь; она ушла, укрылась за каменный щит, и опять она для меня закрыта.
- Оставаться опасней, - объясняю я ей, и это правда. - Будет очень страшно. Фоил может не выдержать страха. Ты должна его удержать.
- Он вернется сюда?
- Да, Элура. Я его позвал.
- Хорошо, - говорит она. - Мы будем ждать.
- Куда это они? - спросила Илейна.
Я догадалась, но промолчу. Я молча усаживаюсь на траву и молча киваю Илейне, чтоб села рядом.
Илейна уже не та. Хорошенький стройный мальчик с обветрившимся лицом, и каждый взгляд на нее - мучительное напоминание. Мой Эрд. Он был таким же юным и стройным...
- Элура, - тихо спрашивает Илейна. - Зачем мы ушли из Мира? Даже если мы не умрем... зачем мы одни?
- Мы не одни. Ортан ведет нас туда, где живут люди.
- Такие, как он? А если я не хочу с ними жить? - помолчала - и уже совсем спокойно: - Прости, Элура. Я знаю, что ты поклялась отцу. Но я не хочу!
Мягким, совсем материнским движением Элура прижала ее к себе.
- Да ведь и я не хочу! Просто это наш долг - продолжить род. А что, разве Норт тебе не нравится?
- А кому это интересно? Должна! А я его не люблю. Я никого не люблю! - сказала она с тоской. - Даже отца. Ведь я знаю: он... его уже, наверное... и ничего!
- Глупая! Это не сразу приходит... я-то знаю. Сначала только пусто... а потом уже боль...