– Возьми у него ключи от наручников и освободи мне руки, – потребовал Антон. – Иначе следующим ударом я его убью.
– Верните папу, – простонала она, отступая к окну.
– Я не бандит, поверь, а представитель организации, которая занимается вопросом освобождения твоего отца и его коллеги, Белякова. Но ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры. – для пущей убедительности он подошел к голове Макса и занес над ним ногу: – Как орех раздавлю. Не веришь?
– Не верю, – давясь слезами, выдавила она из себя. – Я запомнила номер машины, в которую меня хотели затолкать, и двух похитителей, – она всхлипнула. – Но милиция даже не пошевелила пальцем…
– И ты решила заняться самодеятельностью. – Антон поставил ногу на ковер. – По меньшей мере глупо. Расстегни меня.
– Почему тогда Гази не арестовали?
– Потому что тогда ситуация выйдет из-под контроля, – сказал Антон. Он специально подбирал термины, которые используются силовиками. – У него заложники. Ты освободишь мне руки или нет?
Качая головой, Вероника стала пятиться к окну.
– Хорошо. Тогда возьми телефон.
– Зачем? – она удивленно захлопала глазами.
– Сейчас ты наберешь номер, который я тебе продиктую, и тебя убедят, что я говорю правду.
– Чей это номер?
– Тебе ответит подполковник ФСБ Линев.
– Может, вы заранее договорились с сообщником об этом? – неожиданно прищурилась она.
– В общем, если ты и дальше продолжишь испытывать мое терпение, я точно приложу все усилия, чтобы твой Макс надолго сел. Думаю, тебе от этого не особо будет приятно.
Девушка нерешительно подошла к Максу, присела на корточки, снова всхлипнула и, ощупав карманы куртки, вынула ключик.
– Только без фокусов, – прежде чем позволить зайти девушке за спину, предупредил ее Антон и на всякий случай огляделся. Тяжелых предметов поблизости не было. Он опасался, что она предпримет попытку двинуть его чем-то по голове. Однако девушка расстегнула браслеты и отошла.
– Принеси воды. – Антон наклонился над Максом, похлопал его по лицу ладошкой.
– М-м-м, – выдавил парень.
Антон торопливо вытащил у него из-за пояса пистолет и сунул себе под куртку.
С кружкой воды в руках вернулась Вероника.
– Давай, приводи его в чувство. – Антон прошел к дивану и сел.
Он демонстрировал Вере отсутствие какой бы то ни было враждебности. Девушка и так была сильно напугана.
Вероника набрала в рот воды и попыталась обрызгать Макса, как это делают, когда гладят белье без марли. Но вместо мелких брызг у нее в разные стороны потекло несколько струек. Остаток воды она смущенно сглотнула, а содержимое стакана просто вылила на лицо и грудь дружка.
Несмотря на трагизм ситуации, это вызвало у Антона улыбку.
Между тем Макс застонал, открыл глаза, подтянул колени к животу и перевернулся на бок.
– Больно? – участливо спросила Вероника.
– У-ух, – выдавил он из себя, пытаясь встать на четвереньки. Неожиданно его блуждающий взгляд остановился на Антоне. Наверное, именно в этот момент сознание парня приобрело ясность.
– Как?
Он сел.
– Что? – Вероника попыталась его поднять, но он оттолкнул ее.
– Ты сняла с него наручники? – С этими словами он стал ощупывать себя. – А где пистолет?
– Оружие я тебе не отдам, – давая понять, что пистолет у него, сказал Антон. – По крайней мере, до тех пор, пока не выясню, откуда оно у тебя.
– Ты кто такой? – с нотками угрозы в голосе спросил Макс.
– Вот дела! Ты незаконно проник ко мне в квартиру, набил морду, держал в наручниках и теперь еще спрашиваешь, кто я такой? Это что, так теперь модно?
Осознав, что действительно находится в глупом положении, Макс потупился.
– Господи! – ужаснулась Вероника, беря его за запястье. – Тебя надо срочно в больницу!
Только сейчас Антон увидел, что кисть правой руки Макса вся в крови, а с кончиков пальцев свисают лоскутки кожи.
– Будешь знать, как взрослых за подбородок лапать.
– Хуже собаки, – с ужасом рассматривая покалеченную руку, поморщился Макс.
– Сядь! – Антон указал взглядом на кресло, в котором недавно сидел сам.
Макс подчинился.
– Фамилия, имя, отчество, – Антон выжидающе уставился в глаза Максу.
– А по какому праву ты меня допрашиваешь?
– Он тоже из милиции, – робко сказала Вера. – Или… Я не поняла…
– Допрашивать тебя будут в другом месте, – на полном серьезе сказал Антон. – Я так, интересуюсь, но настоятельно требую отвечать, потому как ты оказался в моей квартире без приглашения.
Макс молчал.
– Хорошо, – Антон развел руками, – тогда я звоню в милицию.
– Он сам милиционер! – снова вмешалась Вера.
– Тем хуже для него. Правильно я говорю? Начальство за такую инициативу по головке не погладит.
– Сколько раз тебе говорить, Вера? – Макс закатил глаза под потолок. – Я судмедэксперт!
– Еще лучше! А пистолет наверняка из вещдоков взял?
– Конечно. Только привлечь меня за него невозможно. Это предмет, похожий на пистолет.
– Муляж? – догадался Антон.
– Был когда-то похищен из военного училища. – Макс зажал запястье поврежденной руки и поморщился. – Учебный. У него ствол выведен из строя.
– Ясно, – Антон посмотрел на Веронику. – Там в шкафчике на кухне коробка с медикаментами и бинтами. Обработай ему руку.
– Рассказывай, – едва Вероника вышла, снова потребовал Антон.
– Федоров Максим Леонидович. Я с Вероникой… – он замялся. – В общем, знаком уже давно. Поэтому она ко мне сразу обратилась, как все это произошло.
– Что именно?
– В начале месяца ее пытались похитить, – стал рассказывать Макс. – Помог случай. В общем, она сумела убежать, но запомнила машину и людей. Я на следующий день из сводок узнал, что там еще избили одного пьяного парня. Было возбуждено дело. Опера быстро установили личность одного из бандитов. В принципе это несложно. Она только заикнулась, что кавказцы, ей сразу всю базу по городу и показали. Только дальше что-то все затихло. Тут еще выяснилось, что в этот вечер пропал ее отец, – он посмотрел на вошедшую с бинтами Веронику, – и его коллега по работе вместе с дочерью и внуком.
– Профессор Галкин, – кивнул Антон. – Все верно. И ты решил, что ваше руководство умышленно затягивает дело, потому что кормится с руки Гази.
– Вероника места себе не находила, – попытался он оправдаться, но осекся.
– Руку дай! – потребовала девушка.
Макс протянул ей ладонь. Она стала осторожно убирать ваткой кровь.
– Ты стал следить за его офисом, – догадался Антон.
– Да.
– И там увидел нас. Принял за бандитов и упал нам на хвост, – сделал вывод Антон. – Что еще накопал?
– Все, – пожал он плечами.
Однако от Антона не ускользнуло то, как Вероника посмотрела на Макса. Она даже перестала бинтовать ему руку.
– И все-таки… – Антон, не мигая, смотрел на Макса.
– Почему молчишь? – не удержалась Вера.
– Я не верю ему, – неожиданно выпалил Макс.
– Это твои проблемы, – Антон сложил руки в замок. – Только поверь, если мне не понравятся твои ответы или я заподозрю, что ты не до конца со мной откровенен, пожалеешь.
– Хорошо. Только не подумай, что напугал меня.
– И в мыслях не было, просто пообещал, что буду делать больно.
– За день до того, как я выследил вас, мне удалось разговорить одного опера. – Макс шмыгнул носом, словно последний раз взвешивая в голове, стоит или нет до конца быть откровенным.
– И что? – чувствуя, что Макс сейчас скажет что-то важное, Антон подался вперед.
– Он рассказал, что у него есть осведомитель, который работал у одного из авторитетов города в настоящей тюрьме, – стал рассказывать Макс. – Варил решетки и двери. Хоть от него и скрывали, за пять дней он успел узнать, что там держат в заложниках родственников крупных бизнесменов или их самих и проворовавшихся чиновников. В общем, богатеньких людей, которые не в ладах с законом.
– Прессуют и вымогают деньги, – договорил за него Антон. – И что в этой тюрьме еще?
– Он говорит, что, возможно, люди, которых мы ищем, находятся там. Только показать, где это, сварщик не может. Его привезли туда в закрытой машине, а после окончания работ так же вернули в город. Вот если бы найти это место, мы бы решили все проблемы.
– Я знаю, где это. Только брать тюрьму штурмом тяжело и опасно. Могут пострадать заложники.
– Человек, с которым встречался мой друг, рассказал, как проникнуть туда незаметно для охраны. Там оборудованы два подземных хода. Где выходят, он не знает, а вот откуда они начинаются, нарисовал. Одним пользуются каждую ночь. По нему приносят продукты и разную мелочь. Видно, что все из магазина.
– Ты мне рисунок показать можешь?
– Ты мне рисунок показать можешь?
– Нет, но могу заново нарисовать.
– Давай.
Через минуту на столе лежали листок бумаги и ручка.
У Макса оказалась хорошая память. Он нарисовал расположение помещений. Антон узнал и свою камеру. От угла здания, если смотреть относительно выхода на улицу, один проход вел в лес, второй – на спортивный городок.
– Вот этим пользуются всегда, – Макс ткнул в тот, что располагался в направлении части.
– Понятно. – Антон потрепал его по плечу. – Ты даже не представляешь, как помог!
– Что, теперь докладывать побежишь? – с тоской в голосе спросил Макс. – По сути, я тебе раскрыл серьезные секреты.
– Никто ничего не узнает.
* * *Мажид с трудом открыл дверцу, которая уперлась в ветви кустов, и выбрался из машины. Оглядевшись по сторонам, вернулся на дорогу. Умалат потрогал рукой плечо. Повязка, которую наложил Мажид, сначала намокла от крови, а потом, высохнув, стала давить. Пуля прошла навылет, однако задела кость. Боль не утихала. Наоборот, становилась невыносимой. На каждой кочке приходилось, стиснув зубы, терпеть. Он стал ощущать то прилив жара, то озноб.
Возникли проблемы и с Галкиным. Ученый снова терял сознание. Пришлось останавливаться, выносить его на улицу, приводить в чувство.
Как Мажид и обещал, он умудрился объехать все места, где предположительно могли быть посты милиции и военных. Он хорошо знал этот район. В Шатое у него много родственников. Именно на их помощь он надеялся и очень волновался. В республике стало модным организовывать преследования на тех, кто помогает боевикам. Доходило до поджогов домов и арестов. Умалат ничуть не осуждал за такие действия руководство республики. По сути, оно само рубило сук, на котором сидело. Получив негласное разрешение на подобные действия, милиция зачастую перегибала палку. Погорельцы находили поддержку и сочувствие среди соседей, а их детям с раннего возраста прививалась ненависть к режиму.
К машине вернулся Мажид. Вид его был удрученным.
– Что скажешь? – заподозрив неладное, спросил через окно Умалат.
– Дальше поворот, – Мажид показал направление. – Оттуда хорошо видно село. Я дошел до него.
– И что? – уже догадываясь, что скажет помощник, спросил Умалат.
– Там тоже пост, – Мажид расстроенно вздохнул.
– Значит, пойдем пешком, – Умалат развернулся на сиденье и здоровой рукой открыл дверцу.
– Надо перейти дорогу, спуститься к реке и идти вдоль берега, – со знанием дела сказал Мажид и попытался помочь Умалату спуститься на землю.
Но тот отвел его руку в сторону:
– Я еще могу сам.
Вскоре они уже шли по тропинке вдоль берега Аргуна. Вода в реке была мутной от прошедших в верховье дождей. Умалат с трудом передвигал ноги. Впрочем, Галкин и вовсе едва плелся. В гору его буквально затаскивал на себе Беляков.
В сумерках, налетая на ветви деревьев и спотыкаясь, вышли к крайним домам. В селении уже во многих домах горел свет. Из-за высившихся с двух сторон хребтов здесь рано темнело и поздно наступало утро. Некоторое время Мажид рассматривал проселок, проходивший вдоль выложенной из камней ограды, потом оглянулся на Умалата:
– У моего племянника есть машина, я схожу за ним.
– Разве нам нельзя дойти до его дома ногами? – Умалат сделал вид, будто удивлен. На самом деле он просто не хотел отпускать Мажида. Вдруг его схватят? Он уже не представлял себя без него. Кроме того, теперь он чувствовал, что у него действительно поднялась температура.
– Но как мы пойдем через все село? – удивился Мажид. – Посмотри на русских.
Действительно, их вид оставлял желать лучшего. Одежда на ученых была грязной и порванной. Изможденные лица покрыты многочисленными ранами и ссадинами. Впрочем, и Умалат с Мажидом выглядели не лучше.
– Хорошо, – через силу выдавил Умалат. – Будь по-твоему. Только давай быстрее.
Умалат некоторое время смотрел вслед Мажиду, потом, когда его силуэт растворился в сумерках, вздохнул и спустился в распадок. Беляков сгреб в кучу опавшие листья и уложил на них Галкина. Сам сел рядом. Умалат опустился у дуба с причудливо изогнутым стволом, положил рядом автомат и прикрыл глаза. Пульсирующая боль в плече постепенно залила шею, стала заполнять затылок. Он чувствовал жар. С момента ранения прошло больше шести часов. Большая потеря крови и воспаление сделали свое дело, подскочила температура. В ушах появился шум. Он открыл глаза и обомлел. На том месте, где сидел Беляков, никого не было, а вместо Галкина на ворохе пожухлой листвы лежала собака со странными человеческими глазами.
– Шайтан! – Умалат медленно, стараясь не спровоцировать это исчадие ада, потянулся к автомату.
Собака вдруг зарычала, оголив неимоверно большие клыки.
– Уходи! – закричал он, схватил автомат и вскочил на ноги. Но в этот момент кто-то навалился на него сзади.
– А-а-а! – услышал он собственный крик, открыл глаза и тут же увидел склонившийся над ним силуэт человека.
– Умалат, что с тобой? – послышался, словно издалека, голос Мажида.
– Где… Кто… Собака, – он попытался сесть, но Мажид положил ему руку на грудь:
– Лежите. Воду надо?
Он не успел ничего ответить, как в губы уткнулся край чашки. Сделав несколько глотков, Умалат сразу почувствовал облегчение:
– Где я?
– Когда я приехал, ты был в бреду. Метался. Мы с племянником перенесли тебя и Галкина в машину и привезли домой.
– Ты нашел врача? – прохрипел Умалат, удивляясь, как долго он был без сознания.
– Пока нет, – покачал головой Мажид. – Но племянник сказал, что знает, где живет хирург и терапевт.
– Нужен надежный, чтобы не проболтался, – прохрипел Умалат. – Заплати ему за молчание.
– Деньги не дадут гарантии, – раздался незнакомый голос.
Умалат повернул голову и увидел чеченца, стоящего у входа в комнату. Он выглядел ненамного младше Мажида, но очень походил на него.
– Это и есть твой племянник?
Тот кивнул:
– Лече его имя.
– Что ты предлагаешь, Лече?
– Надо, чтобы они не знали, что вы мои гости, – хозяин дома отвел взгляд в сторону. Было видно, ему неприятно об этом говорить, но страх перед властями вынудил это сделать.
В комнате воцарилась тишина. Умалат ожидал такой реакции.
– Лече, – наконец нарушил молчание Мажид, – ты скажи, что родственник приехал, и ему стало плохо. А мы договоримся. Ты веришь мне?
– Хорошо.
– Где русские? – Умалат приподнялся и оглядел комнату.
Это была гостиная. Он лежал на диване, который предварительно застелили покрывалом. Посреди стоял невысокий стол, несколько кресел. На стенах ковры. Окна были закрыты перламутровыми шторами. В углу стоял телевизор.
– Твой племянник хорошо живет, – Умалат уронил голову на подушку. – Кем он работает?
– У него свой бизнес, – Мажид посмотрел на то место, где недавно стоял родственник. – Открыл в округе несколько магазинов.
– Почему ты мне ничего о нем не говорил? – спросил Умалат.
– Зачем?
Вскоре появился Лече. Он вошел в комнату в сопровождении уже немолодого мужчины в шляпе. В руках тот нес чемоданчик.
– Здравствуйте! – поприветствовал врач Мажида и перевел взгляд на Умалата.
То, что произошло в следующий момент, было полной неожиданностью. Лицо врача сначала вытянулось от удивления, потом его перекосило от злости. Он медленно опустил на пол чемоданчик и шагнул к дивану. Ничего не понимая, Умалат попытался сесть, но боль, пронзившая от плеча в шею и позвоночник, заставила отказаться от этой мысли. Он лишь зажмурился и застонал.
Мажид тоже заметил странную реакцию доктора и предусмотрительно встал.
– Ты узнаешь меня, Монгол? – голос доктора дрожал от возбуждения.
Умалат продолжал лежать с закрытыми глазами. Он не мог понять, почему небеса так неблагосклонны к нему все эти дни. Конечно, он узнал этого человека. Его звали Ибрагим Дадаев. В середине девяностых, когда Умалат отходил со своим отрядом от наседавших русских по Аргунскому ущелью в горы, недалеко от Шатоя им встретился на дороге старенький «Москвич». Боевики остановили машину. За рулем ехал этот человек. На заднем сиденье он вез истекающую кровью девушку. Мужчина сказал, что это его дочь, которая угодила под ракетный обстрел и ей нужна срочная помощь. Осматривая багаж, люди Умалата обнаружили целую сумку медикаментов. Мужчина признался, что сам он врач, но чтобы помочь дочери, нужна операция. Тогда Умалат приказал заставить его оказать помощь раненым моджахедам. Как тот ни уговаривал отпустить его, обещая сразу вернуться, Умалат не согласился. В результате, пока доктор занимался людьми Умалата, время ушло, и девушка умерла. Узнав об этом, Ибрагим попытался отобрать у одного из моджахедов оружие. Но его избили, а машину забрали. Долго еще Умалата мучила совесть. Не мог он забыть глаз этого человека, стоящего у обочины рядом с телом дочери. Но то, что он узнал позже, повергло его в уныние. Оказалось, что Ибрагим был в почете у многих влиятельных людей. Он никому не отказывал в помощи. К нему одинаково хорошо относились обе стороны. Врач делал свое дело, не вмешиваясь в политику, а деньги брал только на лекарства. По Чечне поползли слухи, что этот случай переполнил чашу терпения старейшин одного из самых многочисленных тейпов. Дадаевы попросту перешли на сторону новой власти. Умалату после этого пришлось выслушать много упреков. Этот случай надломил его. Оставаясь наедине с собой, он нередко начинал испытывать душевный дискомфорт. Откуда-то из глубины стал всплывать страх за содеянное. Перед глазами проплывали картины расправы над теми, кого он считал предателями, неверными или просто плохими людьми. Умалат не относил себя к той категории моджахедов, которые слепо верят, что, умирая с оружием в руках, попадут в рай. Нет, он был верующим, но убежденным, что здесь, на земле, никто не может точно знать, как распорядится Аллах душой человека после смерти. Ведь оттуда никто не возвращался.